Космопорт

Глава 18 Ладошка чесалась не зря

14 мая, суббота, время 10:05.

Байконур, место приземления «гильзы».

С-цуко! Нет, я уже смотрел видео с дрона и знаю, что «гильза» свалилась набок, но из-за чего⁈ Одна опора угодила точно в нору, то ли лисью, то ли барсучью, если только тут нет больших и толстых сурков, любящих просторные норы.

Желаю этому зверю массу ржавого такелажного оборудования в разные места и помногу раз. Зина стоит рядом и слушает с крайним вниманием. Наконец заканчиваю. Длинно получилось. Запомнить бы ещё. Ничего, для этого у меня Зина есть.

Внимательно осматриваю конструкцию. Всю исследовать не надо, стакан — он и есть стакан, двигатели у него внизу. Оглядываю их со всех сторон, стараясь не прикасаться, пока мои люди собирают парашюты. Один движок точно на запчасти, три вроде целы. О кислородных и водородных баках ничего не могу сказать, невидно. И рисковать не хочется, хотя по идее остатки должны стравиться.

— Ну что, шеф, грузим? — работники бьют копытом.

— Взрывоопасно. Погодите, надо подумать.

Если там что-то и осталось, то очень немного. Пусть даже через трещины травит потихоньку, если никаких искр рядом нет, то ничего и не случится. Тщательно объясняю всей доблестной четвёрке ситуёвину. Всяк солдат должен понимать свой манёвр.

— Не боись, начальник! — ободряет меня один из стропальщиков. — Всё сделаем нежно.

— Очень нежно! — поправляю с максимальной строгостью.

И поруководить пришлось. Эти ухари — надеюсь, позже научатся — сначала попытались расположить «гильзу» двигательным дном к кабине. Остановил, объяснил, покачал кулаком под носом, вспомнил о водителе и крановщике, подозвал их, повторил процедуру.

— Там всегда остаются небольшие количества водорода и кислорода. Они могут стравливаться и образовывать горючую смесь. Если уж суждено быть взрыву, то пусть подальше от кабины. И еще, сразу за грузовиком с этой сигареткой ехать не надо. По той же причине.

Грузовик у нас, кстати, непростой, о шестнадцати колёсах, грандиозной стотонной грузоподъёмности, похожий на тягач для ракетного комплекса «Тополь-М». Хотя почему похожий? Это он и есть, МЗКТ-79221 (минский завод колёсных тягачей), переоборудованный для наших нужд.

Бортовые краны-манипуляторы заточены на укладку «гильзы» или «Симаргла» из положения стоя, поэтому и пришлось пригонять кран.

19 мая, четверг, время 15:05.

Байконур, «Тоннель в небо», 500 метров от начала.

Придирчиво, щупая руками, проверяю все швы. Заваренные места отшлифованы идеально, даже удивительно. Спрашивать Тераса, стоящего рядом, опасаюсь. Он как заведёт свою размеренную шарманку, так не остановишь. Главное я и сам видел.

Наконец заканчиваю. Стоять не очень удобно, поэтому присаживаюсь на широкое колесо платформы.

— Всё в порядке, — почти спрашивает Терас.

— Да, Артур Вяйнович.

Проверял каждый этап, как только наметили план работ. В этом месте после старта обнаружилась деформация трубы. Всего на четыре миллиметра ушёл в сторону относительно небольшой фрагмент. Вырезали полосу в семь метров, с запасом. Выяснилось, что ушёл в грунт один демпфер, неудачно угодивший на вкрапление более мягкой породы.

Задача устранения — чисто техническая, поэтому ей почти не занимался. Ввёл дополнения в готовый план — и вперёд, действуйте. Они и сработали. Основание демпфера укрепили, устранили смещение, выправили соседние, поставили дополнительный крепёж. На швы с той стороны накладки, короче, всё путём. Это место теперь будет крепче прочих.

Самое главное в другом. Вылет из трубы «Симаргла» — последнее испытание тоннеля, результаты которого ждут десятки человек, занимавшихся строительством. Ждёт и Терас. С огромным нетерпением, хотя по нему не скажешь. Не стал его мучить, я ж не садист.

— Поехали наружу. И ко мне, документы оформлять.

Терас отчётливо просиял. Садимся на платформу, она, снимаясь с тормоза, слегка качнулась назад, но тут же её подхватывают электромоторы, и мы с комфортом едем наверх, к свету, солнцу и дню. Едем неторопливо, но поток воздуха снизу отстаёт. Вентиляция в случае работ в тоннеле обязательна в любом случае. Но кислородные маски в наличии. Мало ли что.

Семиметровый в поперечнике тоннель, уходящий далеко в обе стороны, приступов клаустрофобии вызвать не может, но давящее ощущение присутствует. Мы ведь едем в стволе гигантской пушки. Далёкая светящаяся точка становится всё ближе, превращается в кружок, оптимистично увеличивающийся в размерах, и вот мы на пороге выхода в яркий день. Немного стоим в глубине, давая глазам привыкнуть к беспощадному летнему солнцу.

19 мая, четверг, время 16:20.

Байконур, администрация, кабинет Колчина.

— Ого! Какие премии! — первым делом Лиза округляет глаза.

Мы сидим втроём и правим списки работников, по которым хотим ударить длинным рублём. С размером премии определились давно. Вернее, я определился. Одна треть фонда зарплаты строителей тоннеля — как раз премиальная и должна быть выплачена после завершения испытаний. И вот этот долгожданный день наступил.

Выглядит это так. К примеру, некий условный перец заработал за год миллион. Теперь, когда мы окончательно подписываем все акты, ему полагается ещё полмиллиона. Так-то все заработали больше, да и строительство шло больше года. Вертикальную шахту мы чуть ли не зимой начали.

Всем было объявлено заранее, чтобы все знали, будет качество — будет огромная премия. Не будет — покажем огромный шиш. Мотивация — прежде всего. Каждый знал, что халтурщик подведёт не только лично себя, но и всех. Нормальный человек после этого жить не захочет, а ненормального товарищи по работе прибьют. Обнаруженная небольшая деформация — не их вина. Тут надо с геологами разбираться, их упущение. К тому же лёгкая «травма» устранена.

Народ честно заработал, особенно если учесть, сколько крови из них выпили мои люди и я. В самом начале чуть не заставили заново переделывать фрагмент в десяток метров. Всего лишь из-за того, что не дождались контролёра, проверявшего установку демпферов. Все скрытые от внешнего осмотра работы контролировались в процессе. Условно говоря, строители могут забетонировать двадцать сантиметров в глубину и утверждать, что залили двухметровый фундамент. На глаз ведь не поймёшь. А вот когда проверяющий стоит рядом и смотрит в вырытую яму, совсем другой коленкор.

Так что служба контроля тоже в списках.

— Двести пятьдесят миллионов? — снова поражается Лиза итоговой сумме.

— Копейки, — комментирую скептически. — Полагал, что будет с миллиард, не меньше… и учти, Лиза, все налоги за наш счёт. Парни должны получить чистыми.

Хм-м, полагал истратить больше, но нет. Весь тоннельный комплекс уложился в полсотни миллиардов рублей, так и не дотянувшись до круглого числа. Тьфу ты, блин! Меньше, чем пол-ярда долларов. Если так пойдёт дальше, то через три зелёных ярда я на Луне город построю.

Стоимость жилого комплекса, вернее его ремонт, никак за миллиард не выскакивает. Как оказалось, это очень большие деньги, кто бы мог подумать. Радует Иннокентий, который грозится за школу на тысячу мест содрать с меня не меньше двух миллиардов. Еще ярдов двенадцать уйдёт на наш квартал в городе. Мы задумали возвести несколько высоток и один небоскрёб.

Ещё энергокомплекс вкупе с очистными обошёлся в восемь миллиардов, но он будет расширяться и уже какие-то деньги отбивает. Другие объекты: военный городок, автобаза, конюшня и прочее — в стадии ремонта. Пока «съели» только два ярда. В общем и целом до сотни миллиардов нам ещё неблизко. Семьдесят пять по грубой прикидке израсходовано или предстоит истратить. Стоимость запусков и ракет — по отдельной статье, и расходы пока окончательно не подбиты.

Терас доволен, даже по его флегматичной физиономии заметно. Лично он получит почти полтора миллиона. Ну, у него и зарплата соответствующая.

— А нам премии будут? — интересуется Лиза.

— Хорошо, что напомнила, а то всё время себе премии забываю выписывать. По итогу завершения испытаний «Симаргла». Можешь заранее готовить списки. Размер определи в пять окладов, — себе отдельно премии никогда не выписываю, только в списке первых руководителей.

Заходит длинноногая секретарша с подносом. Чай и всё такое. Когда уходит плавной походкой, вслед смотрит даже Лиза. Надо Светке сказать, чтобы удлинила юбку хотя бы на пяток сантиметров. Или пусть?

Когда все уходят, часы показывают заметное превышение ограниченного законом предела рабочего времени. Попросту говоря — полшестого. Однако, когда первые лица перерабатывают, закон это игнорирует. Он рядовых трудяг защищает, а мы беззащитны перед собственным произволом.

— Светочка, зайди, пожалуйста.

Заходит. И с порога выкатывает претензию. Меня подобные эскапады жутко веселят. Она иногда пытается корчить из себя стерву — возможно, где-то услышала, что подруги и жёны не должны давать спуску своим мужчинам, — но это настолько диссонирует с её покладистым и мягким характером, что часто приходится давить приступы смеха.

— Мы домой сегодня попадём? — о-о-у, какой «строгий» взгляд. — Или заночуем здесь?

— Сейчас пойдём. Закрой дверь, кое с чем тебя надо ознакомить…

Беру её за руку, веду к двери в комнату отдыха. Затем небрежно заталкиваю туда. Просеменив внутрь комнаты, секретарша растерянно оглядывается, и её тут же припирает к стенке распалённый похотью начальник. Несколько ловких движений — юбка сдёрнута, блузка до пупа расстёгнута. Слабое сопротивление только стимулирует охальника. Меня, то есть.

Одним рывком под её слабое аханье сгребаю на руки — и на уютный диванчик. Дальше дело техники. Мужчинам много не надо, минута-две — и дело сделано. Но я — заботливый мужчина, поэтому несколько минут разгоняю девушку до максимума.

Через четверть часа сижу в состоянии пустотной нирваны затылком к животу оставшейся лежать Светы. Любопытно это состояние опустошённой ёмкости, только что наполненной кипящей коктейлем.

— Светочка, ты у меня просто чудо. Так мимоходом одарить исполнением мечты каждого второго мужчины можешь только ты.

— А ты что, мечтал об этом? — её ладошка треплет мне волосы.

— Ну как сказать… мечтал об этом с тобой в главной роли. Да всё некогда было.

С работы топаем в магазин, взявшись за руки, как старшеклассники.

— Ты ещё обещал оборудовать в квартире комнату сексуальных пыток, — хихикает Света.

— Не, — отмахиваюсь, — с тобой неинтересно. Ты не боишься, а я так не играю…

Супруга заливается смехом.

— Тогда я оборудую. Для тебя, — и делает опасное умозаключение, правильно истолковав выражение моего лица: — Как раз ты боишься, и я поиграю… буду тебя мучить и пытать по-всякому.

Делает забавно садистское выражение лица. Но смеяться что-то не тянет. Пытаюсь увильнуть от опасного разговора. В магазине удаётся, там-то мы не одни.

По дороге из магазина и уже дома нахожу способ отвлечь окончательно от опасной темы:

— Почему-то оценил твою фигурку по-новому. Когда ты секретарить начала. Слушай, у тебя такие ножки!

— Только сейчас заметил?

Мы поднимаемся по лестнице, предусмотрительно иду сзади.

— Ракурс совершенно другой, понимаешь? — объясняю с возрастающим энтузиазмом. — Когда танцуем, я всё время рядом, дома вид тоже другой. Ты ведь можешь запросто какие-нибудь колготки или чулки рекламировать!

Звякает приветливо замок, нежно общаясь с родным ключом, заходим в прихожую. Зарезервировал себе пятикомнатную квартиру. В старых проектах не было, мы массово сокращали количество квартир и увеличивали их площадь. Однокомнатных оставили совсем немного. Сам не знаю зачем. Такие квартиры только для одиноких пенсионеров, но когда такие появятся?

— Ты только представь! — киплю энтузиазмом в сторону улыбающейся жены. — Реклама. Покупайте колготки «Брамса» Тихвинской швейной фабрики, и ваши ножки станут такими же! Продажи пойдут в режиме цунами!

Отсмеявшись, Света делает предложение:

— Пойду потанцую, ты со мной?

— Куда я денусь?

День нетанцевальный, но отвлечься и развлечься надо. Комната для этого есть. И будет, пока кучу детей не заведём. Спальня, гостиная, кабинет для меня, детская — получается четыре. Но если появятся разнополые дети, придётся ужиматься. Впрочем, так далеко заглядывать нет смысла.

В танцклассе для нас двоих ламинатные, как и во всей квартире, полы. Ламинат высшего 34-го класса, самый прочный. В элитном доме у всех такой. Единственной мебелью в комнате служит балетный станок перед зеркальной стеной и узкая тахта в углу. Бронзовая батарея под окном — не мебель, хотя видом изрядно украшает комнату.

Моё ближайшее окружение живёт рядом. Но с ними поступил жёстко. Девчонок и парней поселил по двое в самые маленькие квартиры. Несколько двухкомнатных в здании есть. И так будет до тех пор, пока не женятся. Демографическую политику в рамках Агентства буду проводить железной тиранической рукой. Проявляя волюнтаризм и солдафонское самодурство.

После разминки для начала урезаем джайв. Прекрасно способствует выбросу энергии. Затем глядим запись с обоих смартфонов — надо бы видеокамеру купить — ищем огрехи. Сейчас их мало, они массово после большого перерыва появляются.

Сайт Агентства «Селена-Вик»

Вкладка «работа и вакансии»

Агентство приглашает на работу в город Байконур и на космодром:

— Строителей всех специальностей. Зарплата в период простоя — минимальная согласно законодательству РФ, 1 МРОТ. В период активной работы — до 200 тысяч рублей.

— Электриков, сантехников и слесарей на работу в коммунальное хозяйство. Минимальный оклад в период стажировки и испытательного срока — 1 МРОТ. После успешной аттестации — от 2 МРОТ и выше.

— Водителей категории В (В1 и ВЕ). Базовая оплата — 2 МРОТ.

— Водителей категорий С. Базовая оплата — 2,5 МРОТ.

— Водителей категорий Д. Базовая оплата — 3 МРОТ.

— Инженеры автомобильного транспорта — 1 МРОТ до аттестации. После — от 3 МРОТ и выше.

— Инженеры коммунального хозяйства — 1 МРОТ до аттестации. После — от 3 МРОТ и выше.

— Инженеры-энергетики — 1 МРОТ до аттестации. После — от 3 МРОТ и выше.

— Инженеры машиностроения и металлообработки — 1 МРОТ до аттестации. После — от 3 МРОТ и выше.

— Специалисты связи и коммуникационных сетей — 1 МРОТ до аттестации. После — от 3 МРОТ и выше.

Приглашаем выпускников МГУ, МАИ, МИФИ, МВТУ им. Баумана, МЭИ и других вузов на вакансии:

Инженеров-конструкторов, технологов, программистов и других специальностей — 1 МРОТ до аттестации. После аттестации — от 4 МРОТ и выше.

Врачей всех специальностей — оплата по нормативам РФ плюс доплата от Агентства до 2 МРОТ.

Медицинских работников других категорий — оплата по нормативам РФ плюс доплата от Агентства до 2 МРОТ.

Обязательные условия:

— базовая подготовка по заявленной специальности, диплом или аттестат любого образца;

— отсутствие увечий, инвалидности и тяжёлых форм заболеваний;

— переносимость резко континентального сухого климата.

Желательные условия:

— кандидат должен состоять в законном браке. Не обязательно для лиц моложе 25 лет;

— наличие детей.

Кадровая комиссия может отклонить кандидатуру, если посчитает недостаточным общий образовательный и культурный уровень.

Всем принятым на работу предоставляется ведомственное жильё, не подлежащее приватизации. Тарифы на коммунальные услуги — 60–70% от федеральных норм. Размер жилплощади — не менее 20 кв. м на каждого человека. Одиноким предоставляется общежитие с двухместными и одноместными комнатами.

Добросовестным работникам, включая членов семьи, один раз в год оплачивается проезд и турпутёвка в любое место Российской Федерации.

Агентство формирует отряд космонавтов.

Обучение будет проходить в Центре подготовки космонавтов (Звёздный городок).

Приглашаются молодые люди до 30* лет (мужского пола), имеющие высшее образование по следующим направлениям:

— естественнонаучные факультеты университетов;

— медицина, прежде всего по специальностям общая терапия и хирургия;

— психология;

— геология;

— энергетика и металлургия;

— биология;

— космические факультеты любых вузов;

— авиастроение.

*Примечание. Допускается возраст до 40 лет и старше в случае безупречного здоровья и высочайшей профессиональной квалификации.

Ограничения.

Все инженерные должности сопровождаются подпиской о невыезде за границу в течение 8 лет.

Дополнительная информация

На территории космодрома строится общеобразовательная школа. Просим студентов педвузов старших курсов обратить внимание. Как и действующих учителей. Потребуются преподаватели всех специальностей.

17 мая, вторник, время 16:40.

Москва, площадь ДНР, 1, посольство США.

— Салют, Майк! — в конце рабочего дня Роберт Гроувс позволяет себе закинуть ноги на стол по неистребимой национальной привычке.

Однако при появлении гостя ноги со стола скидывает. В знак уважения. Крепко пожимает руку, предлагает виски.

— Чуть притормози, Боб, — Веклер садится в кресло рядом со столом. — Есть новости.

— Я даже знаю какие, — ухмыляется Гроувс. — Наш русский космический мальчик пульнул ракетку.

— Йес, пульнул.

— Но вы постарались, чтобы она далеко не улетела? — подмигивает Гроувс.

— Ничего такого не знаю, — открещивается Веклер. И демонстративно не реагирует на заговорщицкую ухмылку хозяина кабинета.

— Это всё неважно, Боб, — Веклер уходит от скользкой темы. — Как я и говорил, мальчик не только опасен, но и полезен.

— Что же полезного ты обнаружил?

— Он долго и успешно скрывал, что задумал. Теперь знаем что и знаем, что его расчёт оправдался. Тоннельный запуск, Боб, вот что важно. Были и у нас подобные проекты, но до реализации не дошло. Посчитали красивой, но нереальной затеей. Космический лифт, космическая катапульта, космическая пушка… кто бы мог подумать, что эта дурацкая космическая пушка сработает!

— А она сработала? — Гроувс становится серьёзным.

— В фантастических проектах вылетающий аппарат уже имеет первую космическую скорость, но наш мальчик поступил благоразумно. По имеющимся сведениям и анализу результатов космического наблюдения, скорость ракеты на выходе имеет не больше тысячи метров в секунду. Относительно немного, но существенный фактор для изменения грузоподъёмности в лучшую сторону.

— Хочешь сказать, в этом есть для нас польза?

— Огромная, Боб. Теперь мы знаем, что тоннельный старт вполне осуществим, ракета в момент вылета или прямо в тоннеле не разваливается. Начальная скорость вполне приличная. А мы, Боб, можем построить тоннель намного южнее, ещё длиннее, и наши результаты будут лучше.

— Долго, Майк.

— Русский мальчик построил за год, а мы что — хуже? Вот теперь давай свой виски, есть повод выпить.

Гроувс гостеприимно наливает мелкую стопку. Мужчины долго смакуют.

— Бог создал шотландцев, чтобы они радовали нас своим виски, — острит Гроувс.

— Если с подобного старта будет толк, то мальчику Вику нужно памятник поставить за это достижение. Оно будет иметь огромное значение для мировой космонавтики, Боб.

— Не пора ли ему УЖЕ ставить памятник, Майк? — прищуривается Гроувс.

— Подожди. Чувствую, мальчик Вик пока не все карты раскрыл.

— У тебя нет внутри своих?

— Близко к руководству нет. У них в Агентстве поразительно эффективно выстроена контрразведка и политика разделения компетенций.

— Взрослая нация, Майк. Давно знакомая с культурой спецслужб.

— Это ты тонко подметил. За это стоит выпить, — на этот раз подмигивает Веклер.

— За русскую культуру разведки и контрразведки?

— За то, что ты здраво оцениваешь противника.

Против комплимента в свой адрес хозяин кабинета возразить не в силах.

— Спасибо за угощение, Боб. Пойду писать рапорт руководству. Нам всерьёз надо задуматься о конкурентном проекте.

27 мая, пятница, время 16:50.

Москва, блог Киры Хижняк.

— Давненько ты ко мне не заходил, — Кира снова светит мне лицом и нейлоновыми коленками.

Почти ничего не изменилось в этом месте за два с половиной года. Об этом и говорю, не преминув добавить:

— Только ты вроде ещё красивее стала.

Девушка с огромным удовольствием принимает комплимент.

— Понимаешь, даже повода не было. Что я мог сказать, кроме того, что идёт работа? Вот мы конструируем ракету, двигатель для неё, туда-сюда… скучно. Зрителю латентный период неинтересен, ему результат подавай. Репетиции никто не смотрит, всем нужен готовый спектакль.

— И вот мы наконец видим результат, — берёт бразды Кира. — Правда, плачевный, зато он есть.

— Почему же «плачевный»? — удивляюсь страшно.

— Ракета ведь разбилась, — недоумевает в ответ.

— А как бы мы систему самоликвидации проверили? Подождали, пока она отлетит подальше от старта, но несильно, и взорвали, — объясняю абсолютно хладнокровно. — Улетать ракете вглубь Казахстана мы позволить себе не могли. Мало ли кому на голову обломки упадут. А так мы надёжно уложились в разрешённую зону падения.

— Есть и такая зона?

— Ну да. Конечно, запуски — дело такое, всё может случиться. Теоретически ракета может в любой точке траектории навернуться. Но если это случится на территории Казахстана за пределами очерченной договором зоны, нам придётся штраф платить.

— А если на территории России?

— Если упадёт в пустынном месте, то и ладно. Все посмотрят сквозь пальцы. Ещё и рады будут. Местные жители с радостью обломки на сувениры разберут. Сельские обожают такие события, темы для разговоров лет на пять хватит. А помнить будут всегда. Ещё и стелу на этом месте поставят.

— Может и на город упасть.

— Вероятность крайне мала. К тому же траектория тщательно просчитывается. Но ты натолкнула меня на мысль. Надо обзавестись какой-то страховкой. Обдумаю этот вопрос.

— Как ни крути, но ракета взорвалась, сеть кипит, многие ругаются и обзываются…

— Как? — становится любопытно.

— «Глупый пацан, что он может? Следовало ожидать! Считает себя самым умным! Всем ясно, что ничего у него не выйдет! Любому дураку понятно, что тоннельный запуск — это лажа». Ну и так далее. Нецензурное уж не буду цитировать.

— Тупые неадекватные хейтеры, — резюмирую. — Лишь бы поорать по любому поводу.

— Ну, вот ты в эфире и теперь можешь всё объяснить.

— Ради этого и пришёл. Первый и самый главный результат: тоннель уцелел. Остался как новенький. Можно говорить об этом, раз уж все знают о способе запуска. Далее. Скорость вылета ракеты соответствует расчётам. «Гильза», которая предохраняет ракету от трения о стенки тоннеля и осуществляет разгон, отработала абсолютно штатно. То есть разогнала ракету, после вылета отделилась и приземлилась. Ракета полетела дальше, её двигатели включились и начали разгон.

Рассказывать о небольшой деформации в трубе не стал. Ещё чего! Вой поднимут до небес. Только пришлось пояснять, что такое и для чего «гильза». Неискушённый зритель не поймёт.

— И никаких проблем?

— «Гильза», к сожалению, не устояла. После приземления упала набок. Но как предусмотреть, что одна опора точно попадёт в барсучью нору? Это невозможно. Непредсказуемая случайность. Но всё в пределах ожидаемого. «Гильза» спроектирована для многоразового использования, однако какой-то процент неизбежно будет разбиваться. Порыв ветра, локальные неровности грунта, всё что угодно.

— Но ракету жалко. Дорогая, наверное?

— Насчёт стоимости ещё не определились. Когда начнём серийное производство, тогда и будет ясно. Порядка миллиарда рублей на данный момент. Или чуть больше с учётом запуска. Но особых потерь мы не понесли. Ракету, конечно, начинили датчиками по самую крышу, но полезного оборудования она не несла. Грузовой контейнер набили песком для придания нужного веса.

— Выходит, всё хорошо? — в голосе сильнейшее сомнение.

— Всё хорошо будет, когда ракеты начнут летать по расписанию, как электрички. Когда начнёт строиться орбитальная станция, когда наши космические корабли начнут бороздить просторы Вселенной.

Кира хихикает, а я продолжаю:

— Но и тогда найдутся недовольные и тупые хейтеры, которые будут брюзжать через губу: могли бы и быстрее бороздить, могли бы и получше что-то построить, давно надо было экспедицию к Альфа Центавра отправить, а вы всё телитесь…

— Что собираетесь делать дальше?

— Тщательно изучаем и обдумываем результаты, строим следующую ракету. Этим летом — с датой пока неясно — запустим ещё раз. Попробуем вывести в верхние слои атмосферы…

— И взорвать там? — Кира ехидничает.

— Ха-ха-ха, не исключено. Но вообще-то, нам надо как следует испытать основные двигатели. И если их работа не будет сильно отличаться от наших расчётов, то такой результат можно смело считать нашей победой. И победой российской космонавтики в целом.

— В чём будет состоять победа?

— В том, что мы поднимем коэффициент полезной нагрузки до пяти процентов. Возможно, до шести. Это будет рекордный показатель за всю историю мировой космонавтики.

— А какой самый лучший результат? За всю историю мировой космонавтики?

— Сразу оговорюсь, чем ближе к экватору, тем выгоднее запуск. Американцам в этом смысле удобнее. Их мыс Канаверал на 28-ой широте, а Байконур — на 46-ой. И у наших ракет полезная нагрузка равна 3,2% плюс-минус, у американцев всегда было больше. Рекорд принадлежит «Сатурну-5», его заявленная ПН — 4,7%. Но сама знаешь, существует множество злых языков, которые имеют наглость утверждать, что «Сатурн-5» реально никогда не летал.

— Больше не было ни у кого? — Кира благоразумно игнорирует тему «Сатурна-5».

— Нет. Даже у самих американцев.

— За счёт чего вы рассчитываете достичь рекорда?

— Как «за счёт чего»? — страшно удивляюсь. — Мы о чём уже полчаса беседуем? За счёт тоннеля, конечно! Ну сама подумай. Скорость в три Маха обычно достигается, только когда полностью отрабатывает первая ступень. А она самая массивная. У нас же скорость три Маха уже на старте.

— Так обычная ракета уже на большой высоте, — сомневается Кира, а я ей восхищаюсь.

Всё-таки не зря космической тематикой занимается. Что-то знает.

— Если бы ещё и высоту сразу получали, то и ПН была б ещё больше.

Не только Кира, любой специалист со мной согласится.

Дело в том, что потенциальная энергия ракеты на высоте сорок километров и кинетическая на скорости в тысячу метров в секунду примерно равны. Наш весёлый тоннельный старт полностью отменит первую ступень традиционного запуска только при скорости в полторы тысячи километров в секунду. Но при такой скорости мы слишком близко подходим к краю теоретически допустимых нагрузок. В реальности это означает высокую вероятность аварий на полном скаку. Нафига нам это?

Хотя можно прикинуть и такие возможности, но это надо ещё один тоннель строить. Более длинный и с более толстыми стенками. Вряд ли я на это пойду. Долго и хлопотно.

— Какие ближайшие планы?

— Пока своей ракеты нет, без услуг Роскосмоса обойтись не могу. В ближайшее время с космодрома «Восточный» «Ангара» выведет мой спутник на геостационарную орбиту.

— Только один?

— На ГСО «Ангара» в самом тяжёлом варианте «А5» может вывести не более пяти тонн. Наш спутник по массе очень близок к пределу — четыре с половиной тонны. Повесим его над Байконуром. Нам собственная спутниковая группировка нужна, пока пользуемся «глазами» Роскосмоса.

— Значит, будете обзаводиться собственными спутниками?

— Да. Без них никак. За полётами — реальными, а тем более испытательными, — надо следить.

Проектированием спутника занимался сверхнадёжный Куваев Саня. О нём почти никто не знает, и он пока в Москве живёт, аспирантствует. Спутник взлетит успешно — кандидатская у него в кармане.

— Я что подумала, Вить, — до Киры что-то доходит. — Если тебе удастся поднять грузоподъёмность до пяти процентов, значит, уже удастся вывести нашу космонавтику на самые передовые позиции? Ведь такого больше никто не может?

— Пока никто. И ближайшие год-два этот приоритет будет за нами. Но мы тоже на месте стоять не будем. Мы открываем новую эру. Эру международной космической гонки, — незаметно перевожу запланированное в разряд практически достигнутого. — Пять процентов! Кто больше? Что, никого? Продано!

Смеёмся вместе. И это лучшее подтверждение, что всё хорошо. А хейтеры могут облизывать своими длинными языками ржавые якоря в своих задницах.

28 мая, суббота, время 09:30.

Москва, пер. Большой Саввинский, представительство «Ависмо»

Мне бы нагло вызвать к себе. Вот только мои официальные кабинеты на Байконуре, в МГУ кабинет во ВШУИ оккупировали фрейлины. Они меня, конечно, пустят, но если уж чувствовать себя гостем, то чужие кабинеты лучше. Здесь меня встретят со всем почтением и будут облизывать со всех сторон.

Что и подтверждается прямо на пороге приёмной. Несмотря на выходной день, ради меня высокое начальство на месте. Тома встречает ослепительной улыбкой.

— Виктор Александрович, проходите. Игорь Сергеевич вас ждёт, — любопытными глазами стреляет в мою папочку. — Сразу можете что-то заказать. Чай, кофе, коньяк?

Хорошо, что хоть себя не предложила. А то бы не знал, как отказаться от такого роскошного десерта.

— Кофе, обычный турецкий. И вазочку мороженого, если можно. Обычного, сливочного, с ореховой крошкой.

— Вам всё можно, Виктор Александрович, — Тома соблазнительно и многозначительно улыбается и берётся за телефон.

Молодец она. Здорово подыгрывает шефу. Правильно, кстати, делает. За тот заказ, что я принёс, она канкан голая спляшет. Если по-настоящему предана своей фирме и шефу, конечно.

Так же восторженно и с огромной надеждой в глазах меня встречает Трифонов. Трясёт руку, предлагает самое удобное кресло. Норовит устроить в уголке, где у него предусмотрен вариант полусветской беседы о намерениях. Отказываюсь. Ему придётся мои бумаги изучать, лучше уж за рабочим столом.

— Я правильно понимаю, что вы пришли с заказом? — огромная надежда светится в его глазах, и я не мучаю его садистским образом, тут же выкладываю:

— Правильно понимаете. Только меня сомнения мучают, справитесь ли. Уж больно он масштабный.

Надежда в глазах Трифонова тут же сменяется бешеным восторгом.

— Не хотите ли вы сказать, что он больше предыдущего?

— Заметно больше, Игорь Сергеевич, заметно больше, даже не знаю… — удручённо вздыхаю, вжикаю молнией на папке, достаю первую бумагу.

— Вот такой формы плоские листы… какой максимальной толщины вы можете сделать титановый лист?

— Двадцать миллиметров.

— Пусть будет двадцать. Всего нужна сто двадцать одна тонна. Сплав подберите максимальной прочности и вязкости. Вязкость на первом месте.

Вытаскиваю следующую бумагу, Трифонов так же бережно, но цепко подтягивает её к себе.

— Листы. Скажем, шесть метров на метр. Толщина — один сантиметр. Нужен тоже вязкий слав, но в этом случае прочность на первом месте. Слегка изогнутые по длине… — понимаю, что тем самым выдаю, что я хочу строить, но уж больно не хочется самому связываться с обработкой. У нас и так проблем хватает.

— Радиус скругления по длинной стороне двадцать пять с половиной метров. Общий тоннаж — сто шестьдесят тонн.

Следующую бумагу с чертежом Трифонов забирает чуть подрагивающими руками.

— Основной заказ. Вот такая листовая конструкция, как вы разрешили, в два сантиметра толщиной. Общий тоннаж — тринадцать с половиной тысяч тонн.

Заходит Тома, очаровательно улыбаясь и красиво изгибаясь, ставит на стол поднос с кофе и вазочкой мороженого. Трифонов на неё не смотрит. А я глянул, она и уходит красиво. Надо своей Светке сказать, чтобы она иногда тоже так делала. Когда никто не видит.

— Ещё по мелочи вот такие конструкции, трубы, мачты и всё такое.

Пока наслаждаюсь кофе с мороженым, Трифонов постепенно собрал себя в кучу и переходит в рабочий режим. Шлёт сообщение по телефону. Правильно, первым делом надо начальству доложить.

Начальство отзывается почти мгновенно, через пять минут, даже мороженое не успеваю доесть. Но приканчиваю его во время разговора. Абонента на том конце не слышу, но догадаться несложно.

— Да, Владимир Дмитриевич. Какой объём? По телефону даже говорить боюсь. Четверть годового производства, причём на максималках…

Из телефона раздаётся что-то громкое, невразумительное и отчасти нецензурное. Затем рокочущий голос что-то долго втолковывает. В конце разговора Трифонов передаёт трубку мне. Здороваюсь, представляюсь.

— Мой Игорёк ничего там не путает? — спрашивает первым делом.

— Нет. Объёмы в процессе могут измениться, но немного и в сторону увеличения.

— Ёп-тыть, растудыть… — не удерживается высокое начальство. — Хорошо, — абонент переходит на гражданский язык. — Я Игорька предупредил. Если что, звоните мне, я ему ноги вырву и в уши вставлю.

Ржу:

— Зачем же так-то? У меня с ним прекрасные отношения.

— Вот такими пусть и останутся. До свидания. Заходите ещё, мы всегда вам рады.

Ещё бы им не радоваться! Сорок миллиардов на дороге не валяются. Кстати, надо запомнить насчёт ног в ушах. Вроде простенько, но раньше не слышал.

— Виктор Александрович, в ресторан не хотите сходить? Или в другое место? — предлагает Трифонов.

— Некогда мне, Игорь Сергеевич, да и супруги с собой нет.

— Кроме супруги, некого позвать? — в глазах Трифонова замечаю некую тоску.

Так-так! Кажется, начальство накрутило хвост и ему прямо надо меня как-то ублаготворить. Хорошо, мне нетрудно. Достаю телефон.

— Кирочка! В ресторан сходить не хочешь? Любой, по твоему выбору. Нас приглашают. И знаешь, что характерно? Платит приглашающая сторона.

— Не зря у меня вчера ладошка чесалась, — улыбается Трифонов на прощание.