Космопорт

Глава 10 Проза жизни

22 мая, четверг, время 13:30.

МГУ, ВШУИ, аудитория 203.

— Итак, дорогие друзья, — обвожу глазами собравшихся.

Сегодня все собрались и даже больше: биологиня Таня, круглолицая пышечка, которую только что представил остальным.

— Прошу не забывать, что я — главный, — ещё раз гордо и надменно оглядываю всех.

Кто-то из девчонок хихикает.

— А раз я — самый главный, то первое и последнее слово всегда за мной. Вследствие чего начинаю я. Сегодняшняя тема — наш общий проект на Байконуре.

Такова преамбула. Таня чуточку недоумевает, что это сейчас было. Не привыкла ещё к моим манерам. Мы с ней начали общаться на второй день моего возвращения в Москву и заодно во второй день недели, то есть во вторник. Надо было раньше, но попробуй вырвись из цепких рук Алисы и бабушки.

Общение с Татьяной приносит свои плоды, с которыми сейчас ознакомлю своих товарищей. Вывожу на доску схему Байконура. Сначала общую, затем крупно — наш сектор.

— Стартовую площадку делаем на северо-востоке, так чтобы жилой комплекс и большая часть остальной инфраструктуры попала в акустическую тень. Ракета будет стартовать в сверхзвуковом режиме, и вылетающие от ударной волны окна нам ни к чему. Так как ракета полетит в восточном направлении, именно это размещение альтернативы не имеет. Второе соображение касается расстояния. Чем оно меньше, тем лучше, с учётом предыдущего условия.

Возражений ни у кого нет, и вряд ли появятся.

— Далее я опишу дополнительную энергетическую систему. Дополнительная она потому, что космодром и город обеспечиваются электричеством Байконурской ТЭЦ. Эта система будет представлять единый комплекс с очистными сооружениями.

Такую схему мы обкатаем в реале этим летом в Синегорске. Завод «Ассемблер» запускается, основные работы уже выполнены. Денег туда ушло уже больше двух миллиардов. Деревянных, но полновесных рублей. А сейчас — весёлые подробности. Но сначала увертюра:

— Дело вот в чём. Климат там резко континентальный, количество осадков за год всего миллиметров сто — сто двадцать. Воздух сухой, триста ясных дней в году. Кстати, именно поэтому и выбрали это место в своё время. Для нас это ещё актуальнее. Если какой-нибудь «Протон» на небольшой скорости запросто пробьёт облака, то наша ракета на сверхзвуке воткнётся, словно в стену, — упрощаю, на самом деле, сложный процесс, но это неважно.

После паузы, во время которой вывожу карту осадков в центрально азиатском регионе, продолжаю:

— Вследствие особенностей климата с утилизацией канализационных стоков нет никаких проблем. Элементарно вылить просто в поле, где они очень быстро высыхают. Содержащийся в естественном солнечном свете ультрафиолет, который является лучшим обеззараживающим средством, быстренько оказывает своё благотворное бактерицидное воздействие. Замечу, что ультрафиолетовое облучение эффективно даже против самых живучих болезнетворных бактерий. Палочки Коха или споры сибирской язвы — самые устойчивые из всех — погибают в течение нескольких минут.

Овчинников бросает взгляд на Таню: ага, вот ты здесь зачем. Так можно расшифровать его безмолвное движение.

— Всё остальное делает природа, насекомые и растения. В местной культуре к навозу относятся, как к ценному ресурсу. Его применяют в строительстве, им отапливаются. Сами понимаете, лесов-то там нет. Степь да степь кругом. Но! — назидательно поднимаю палец. — Мы такой роскоши себе позволить не можем. Регион и без того страдает от дефицита воды. К тому же мы — космисты, которым в голову не может и не должна приходить мысль выбросить за борт космического корабля воду. Даже использованную и даже, пардон за интимные подробности, в виде мочи. В этом вопросе мы должны вести себя, как фримены из бессмертного произведения Френка Герберта.

Если кто-то не знает, что имею в виду роман «Дюна», то сами выяснят. Но судя по выражениям лиц, с темой знакомы.

— Первым делом стоки сливаются в ёмкость, дно которой густо усеяно маленькими отверстиями не больше миллиметра в диаметре. Вода немедленно просачивается и попадает в нижестоящую ёмкость. И вот там мы её берём в оборот. Кстати говоря, оставшуюся массу можно уже тупо вывозить наружу. Как уже упоминал, твёрдые отходы местная природа быстро утилизирует самостоятельно без вмешательства человека. Туда же можно скидывать птичье гуано, если мы обзаведёмся птицефабрикой, навоз от крупного и мелкого, рогатого и безрогого скота. Местные земли примут всё с огромным удовольствием.

Здесь надо остановиться подробнее. Эти тонкости не нужны вообще-то, но не могу от них отказаться в силу некоей всё-таки присущей моей натуре пакостливости.

— Вполне возможно смоделировать природные процессы, взять их, так сказать, под контроль. Чтобы диктовать природе свою железную волю. В сгущённые канализационные массы, — деликатно не употребляю слово «каловые», — запускаются мухи. Предварительно подкормленные и в фертильном плодотворном возрасте. Они немедленно откладывают яйца в своё мухонавозное эльдорадо.

Парни переглядываются и пересмеиваются. Девчонки пока недоумевают. В этом момент выкладываю на доску живую картинку копошащихся мушиных личинок. В каких-то отвратительно выглядящих кучах. У девочек слегка вытягиваются лица. У всех кроме Тани.

— Эти ужасно мерзкие опарыши совершают страшно полезную работу, — в этот момент лекторский тон меняю на интонации Николая Дроздова. — Они обеспечивают совершенно замечательной процесс трансформации противной субстанции в ценнейший гумус.

Личинки окукливаются, затем из них с бодрым жужжанием выбираются молодые задорные мухи. Позеленевшая лицом Люда — она оказалась самой уязвимой к таким картинкам — закрывает лицо руками. Таня хихикает.

— Кстати, урожай мух позже можно использовать для эффективного откорма домашней птицы.

Невозмутимо наблюдаю, как Люда, зажав руками рот, опрометью выскакивает из аудитории. Чуть погодя за ней уходит Вера, не бегом, но поспешно. Таня хихикает. Парни ржут.

Отослав за девочками Таню, снабдив её уверениями, что самое страшное кончилось, продолжаю:

— Проследим далее путь воды, выпаренной из стоков. Кстати, воздух закачивается сухой и горячий, а откуда он берётся — выяснится позже. Процесс циклический, откуда ни начни, вернёмся туда же.

Пока убираю омерзительные картинки и загружаю технологические, девчонки возвращаются.

— Горячий и влажный воздух резко остужается, вода выделяется в виде конденсата. Нулевой температуры или чуть ниже будет достаточно. Полученная вода всё ещё содержит некие летучие соединения, самым противным из которых является сероводород. От него избавляемся озонированием воды с дальнейшей фильтрацией. Сера при этом выпадает в осадок.

На этом этапе полученная вода уже пригодна для полива и технических нужд. Например, той же канализации. Но обдумав и посоветовавшись с Иннокентием, отказался от мысли делать отдельный водопровод для унитазов. Поясняю технологический цикл дальше:

— На этом мы не останавливаемся, на данной стадии подключается энергетический комплекс…

— Ты забыл рассказать о цикле выпаривания, — замечает педантичный Куваев.

— Ах да! Естественно, там работает холодильная установка, охлаждающая воздух, который проходит обратно через радиаторы холодильника, тем самым повышая его КПД. И нагреваясь. Надо считать и прикидывать, если отбор тепла от радиаторов будет недостаточен, то температуру воздуха можно дополнительно поднять.

— Можно и не поднимать, воздух всё равно сухой, — замечает Саня.

— Летом-то вообще проблем с подогревом не будет, — обращаю внимание на климат. — Пустить через чёрный радиатор на солнце под стеклом. Нагрев до семидесяти градусов гарантирован.

Немного обсуждаем тему, парни подкидывают идеи.

— Пойдём дальше. Как уже сказал, в дело вступает энергетический комплекс. Базой для него будут поля солнечных батарей. Думаю, надо не меньше квадратного километра полезной площади. Энергию от них пускаем на процесс электролиза очищенной воды. Полученные водород и кислород идут на электростанцию, которая обеспечивает энергией и цикл очистки, и весь наш комплекс. Заодно формирует запасы жидкого водорода. Всё-таки два месяца в году пасмурные. Ну и топливо для ракет.

Перехожу к финалу:

— Итак. Сгоревший водород тоже в виде пара в атмосферу не выбрасывается. Конденсируется в абсолютно чистую, дистиллированную воду, которая снова подаётся в водопровод.

— Я всё равно эту воду пить не буду, — мрачно заявляет Люда.

— И я не буду, — легко соглашаюсь. — Никто не будет. Питьевая вода будет подаваться на кухни в ваших квартирах по отдельной линии.

— Откуда ты её возьмёшь? — с подозрением вопрошает Людочка.

— А откуда она там сейчас? Там же есть система водоснабжения. Продолжим. Дистиллированная вода, в том числе горячая, будет поступать в санузлы жилых домов и других объектов.

— Как-то всё равно не очень, — морщится девушка. — Это что, я буду ванну принимать в ЭТОЙ воде?

— Такова се ля ви, Людочка, — замечаю философски. — Вся вода на Земле совершает кругооборот, в том числе через мочеполовые органы животных и людей. Мы лишь смоделировали этот процесс, причём даже в более жёстком варианте. В природе вода электролизу не подвергается.

На самом деле пить эту воду с электростанции можно. Многие так и будут делать. И если от отдельного водопровода для унитазов меня отговорили, то в этом вопросе ни за что не откажусь от двойного водоснабжения. Тройного, если учесть подачу горячей воды. Это елей на мою космическую душу, которая жить не может без дублированных систем.

— Я так понимаю, Людочка, ты заранее отказываешься в космос лететь? — девушку спрашивает Игорь.

— Это почему?

— Так там вся вода такая. Только с самого начала все пьют свежую воду, а потом из системы очистки.

Разве она этого не знает? Кто угодно может не знать, только не студент и выпускник космического факультета. Вот так и различаются чисто теоретические знания и опробованные на практике. Это се ля ви в чистом виде.

Мы немного отдохнули, а затем Таша начинает свой доклад.

— Хренассе, ты монстра сочинила! — глаза Овчинникова никак не могут сползти со лба.

Куваев издаёт смешок. Все с уважением глядят на видеодоску с эскизом проекта.

Таша идеально соблюла циклопический стиль сооружений Байконура. Та же купольная башня, что и в Синегорске, только намного больше. Габариты купола «Ассемблера» в своё время я обозвал «чертовщиной в кубе». Вряд ли Таша сделала так нарочно, но получилось забавно. Глубина башни, высота и диаметр — всё получилось по тринадцать метров. Тринадцать двадцать пять, тринадцать сорок (метры и сантиметры), как-то так. Заодно и поглядим, как пойдёт дело, и имеют ли право на жизнь всякие глупые суеверия.

Байконурский вариант имеет более внушительные параметры: глубина и высота — по двадцать метров с копейками, диаметр — двадцать шесть.

— Ты задумала ракеты целиком штамповать? Не получится, ракета по определению — сборная конструкция.

— Предусмотрена возможность параллельного изготовления до полутора дюжин изделий, — пожимает плечами Таша. — Правда, при мультиварианте печать упрощается. При максимальной загрузке печать снизу и сбоку под прямым углом невозможна.

У-ф-ф-ф! Прямо камень с души. А то эта девушка меня пугать начинает. Хоть и в хорошем смысле.

— Но если изделия мелкие и их не больше шести, то все возможности сохраняются, — невозмутимо продолжает Таша.

— Хватит нас запугивать, — протестую под общий смех. — Чувствую себя, как в научно-фантастическом романе. Того и гляди через неделю ты мне конструкцию репликатора притащишь.

И директивным запрещающим жестом затыкаю ей рот. Во избежание. Под дружное веселье, нарастающее от её невозмутимого вида.

— Следующие задачи таковы:

1. Связь. Внутренняя телефонная. Внешняя сотовая, но надо обдумать контроль или цензуру. Возможностей свободного общения с внешним миром быть не должно. Болтун — находка для шпиона. Корпоративная закрытая. Это строго для нас — руководства Агентства. Разумеется, космическая, для связи с экипажами космических кораблей. Такая у Роскосмоса есть, надо просто туда войти.

2. Кабельное или спутниковое телевидение. Для всех.

3. Интернет через сильный фильтр. И только для просмотра. Неограниченный доступ исключительно для людей из списка.

— Айфоны будут под запретом, — завершаю свои хотелки. — Это для тебя, Игорь, и кадровой службы. Надо и базу подрядчиков создавать, и специалистов подыскивать.

После обсуждения, когда все ушли, подсаживается Дерябин и подаёт пару листов:

— Список комплектующих для импортных Боингов. Тех, без которых никак.

Изучаю бумаги недолго.

— Это замечательно. Ты вышел на авиакомпании, вошёл в контакт с руководством, но твой список куцый. Не указан срок службы, требуемое количество на самолёт, потребность в расчёте на год и тип машины.

Паша прячет легкую досаду.

— Ещё кое-что нужно. Образцы выработавших свой ресурс деталей. Спецификация по возможности, то есть состав материалов или сплавов, назначение, короче, максимум информации.

— Ты же не собираешься изготавливать их у нас? — с подозрением вопрошает мой главный авиатор.

— О нет, Паша! Это ты, хитрец такой, планируешь открыть импортозамещающее производство. Поздравляю, замечательная идея! С огромными и манящими перспективами. Действуй!

Хлопаю рукой по списку, который он захотел утянуть с собой:

— Куда⁈ Оставь. Для начала мне этой информации хватит.

Вечером скину Юне, пусть предварительно мосты наводит. В Южной Корее полно авиакомпаний, в которых летают целые стаи Боингов.

— И не вздумай кому-то сказать, что собираешься доставать или делать сам все эти хитрые детальки, — спохватившись, кричу вслед ошеломлённому неожиданным поворотом дела глававиатору.

А что не так? Хочешь быть большим начальником — свершай великие дела.

4 июня, вторник, время 10:05.

Г. Байконур, мэрия, зал заседаний.

— Таким образом, комплекс под управлением Агентства не только не увеличит нагрузку на Байконурскую ТЭЦ, но и сократит до минимума водопотребление. Как вы понимаете, немаловажный фактор для местного засушливого климата.

Заканчиваю доклад, указку давно опустил. С интерактивными досками тут напряжёнка, пришлось распечатывать на бумаге. Хорошо, что в Москве легко найти цветной принтер формата А1. Вернее, фирму, которая рада будет за мзду малую или не очень малую распечатать любой плакат.

Довольно долго не мог привыкнуть к тому, что почти все проблемы в столице решаются включением браузера и заданием строки поиска. Само собой, наличие финансов, которые не поют романсы, подразумевается. Лет пять назад я бы искал цветной принтер в МГУ, затем печатал на листах А4 и склеивал. То бишь всё согласно пословице «дураков работа любит». Но те времена давно прошли.

— Скажите, Виктор Александрович, — микрофон берёт один из представителей казахской делегации, — а полностью отказаться от обычных газовых и мазутных котельных вы не можете?

— Нет, не можем. Никто не может, даже самые передовые страны. Давно уже ясно, что никакая «зелёная энергетика» не способна обеспечить потребности на сто процентов без подпорки в виде традиционной. Угольной, газовой и так далее. Есть ещё атомная энергетика, но строительство АЭС — дело очень долгое и затратное. Могу заверить только в одном: политику энергосбережения мы будем проводить постоянно. Мы снизим удельный расход энергии на каждый квадратный метр отапливаемой площади, это я вам твёрдо обещать.

Хвалю себя за предусмотрительность. Мы ещё не закончили формировать проект в целом, но я уже начал трясти МИД в лице Родионовича на предмет окончательного утрясания всех документов с казахами. Но всё равно две недели прошли, прежде чем мы вылетели на Байконур. Родионович утверждает, что это лихорадочный темп.

Обрисованные мной и подтверждённые красочным плакатом перспективы производят на казахскую делегацию впечатление. Что и подтверждает следующий вопрос:

— Скажите, где вы будете закупать солнечные панели?

— В Казахстане солнечные панели делает только лаборатория в Алматы под руководством великолепного учёного Кайрата Нусупова. Только дело в том, что они могут изготавливать панели лишь малыми сериями. Мы изучали возможность приобретения у него лицензии на изготовление панелей по технологии его центра, но российские заводы интереса не проявили.

Тут я малость вру, не говорил с потенциальными поставщиками на эту тему. А зачем? Я и так знаю, что они скажут.

— Дело в том, что характеристики его изделий дают преимущество всего в несколько процентов. Нет смысла в разворачивании новых производственных линий, что требует огромных вложений и удорожает продукцию. Однако у панелей Нусупова есть одно замечательное качество — повышенная стойкость к жёсткому космическому излучению. На Земле это ни к чему, а в космосе — очень актуально. Поэтому вы, пожалуйста, берегите профессора Нусупова. Он нам пригодится, когда мы начнём запускать космические корабли.

Казахские лица в зале сияют самым откровенным образом. Хм-м, для этого и говорилось. Скажи человеку бескомпромиссно и прямо в лицо что-то приятное, а затем с садистским наслаждением наблюдай, как он мучается, пытаясь сделать тебе какую-нибудь уже задуманную пакость. Пытается, но никак не может. А мне это ничего не стоит, я же не вру. Профессор Кайрат Нусупов действительно замечательный учёный, и его солнечные панели весьма хороши. Прямо иллюстрация к мему «хорошо, но мало».

— Заверяю вас со всей категоричностью, дорогие друзья, что Агентство будет действовать по незатейливому алгоритму. Когда нам что-то понадобится, мы ищем это здесь, в городе. Если находим и нас устраивает качество и цена, то берём. Если нет, ищем в Казахстане. И только после того, как не найдём поставщика в республике, начнём подбирать его в России. Только вынужден предупредить: попытки задрать цену не пройдут. А то хитрецы могут найтись всякие

После предыдущего упоминания известного казахского профессора последнее предупреждение находит понимание. Да оно и так бы прошло.

— Что прежде всего вы начнёте покупать?

— Не скажу, — хитренько улыбаюсь. — Моё слово очень много весит, поэтому объявление о закупках любого товара может привести к скачку цен. Это не нужно ни мне, ни вам. Не хочу становиться причиной даже незначительной инфляции. Кто-то решит, что надо готовиться к росту продаж продовольствия, и будет не прав. Да, в перспективе население Байконура и прилежащих посёлков увеличится на несколько тысяч или десятков тысяч жителей. Только происходить это будет постепенно, в течение нескольких лет. В этом году население города и космодрома увеличится не более чем на несколько десятков человек. И то за счёт командированных.

— Скажите, что будет представлять собой стартовая площадка? Почему вы не хотите использовать одну из существующих?

А это уже журналистка спрашивает, молодая и бойкая казашка. Облечённые хорошими костюмами и полномочиями мужчины глядят на неё снисходительно.

— Дело не в желании, а в возможностях. Почему для «Энергии-Буран» не использовали какой-либо из других стартовых комплексов? То же справедливо и для других систем. Площадка для «Протона» не подходит «Союзу» и наоборот. Разные параметры запуска, тип ракеты и многое прочее требуют индивидуального подхода.

— И всё-таки, есть принципиальные отличия вашей новой площадки от старых?

— Смотря что считать принципиальным отличием. Могу сказать одно: это будет традиционный ракетный запуск, не космический лифт, не что-то другое. Деталей, извините, не раскрою. Это коммерческая тайна.

Достала она меня, если честно. Теоретически знаю, что Казахстан кишит эмиссарами с Запада самого разного толка — вплоть до натуральных шпионов. И куда их манит сильнее всего? Естественно, к космодрому. Ладно, разберёмся.

Всё когда-нибудь заканчивается, моя презентация проекта тоже приходит к финалу. Важные казахские дяденьки чинно удаляются из зала. Следуем за ними. Я тоже со свитой, кроме Зины и Иннокентия со мной команда Марка в составе двух юристов и дюжего парня в штатском. Присутствуют товарищи из МИДа с Родионовичем. Дальше их работа и Марка со товарищи, а мы можем заняться своими делами. Хотя Марка пока берём с собой, нам надо в отделение Сбербанка зайти.

Время 13:30.

Отделение Сбербанка.

— У моей организации есть счёта в Сбербанке, хочу положить туда наличные, — пододвигаю бумагу с реквизитами Агентства, чуть погодя, скромно добавляю: — Некую сумму.

В комнате мы оказываемся вдвоём с Марком, остальным доступа нет. Помещение под охраной.

— Какую? — молодой человек, на бейджике которого написано «Илья Фокин», смотрит спокойно.

Спокойствие, впрочем, нарушается волной уважения и удивления, когда Марк открывает кейс после ввода кода.

— Сорок миллионов.

Перед поездкой сюда зашли в Сбер выяснить, удобно ли работать в Байконуре дистанционно и не предвидится ли проблем. Узнав, куда мы отправляемся, менеджеры, надо сказать, оперативно сориентировались и попросили нас забросить туда наличность. Дефицит у них там образовался. Дали сопровождающего и горячие заверения в том, что никаких проблем со Сбером в Байконуре не возникнет.

Уважения добавляется после моего пояснения:

— Ваше руководство в ответ на ваш запрос попросило нас сыграть роль инкассаторов.

Ждём и внимательно наблюдаем, как счётная машинка с лёгким шуршанием пересчитывает купюры. Там не только пятитысячные, более мелкие купюры тоже нужны.

После завершения процедуры Марк выходит на улицу с громаднейшим облегчением. Пустой кейс весит намного меньше. Бодрой походкой Марк отправляется по своим делам, а мы — по своим.

Через четверть часа озадаченно гляжу на вывеску, судя по которой фирма российского происхождения. Иннокентий усмехается. Заходим. Помещение заставлено стендами с рекламными плакатиками и образцами готовой продукции. Подлетает менеджер, ослепляет улыбкой. Ощущение, что я в Москве или просто большом российском городе, усиливается. Тем более паренёк вполне славянского вида.

— Приветствую вас, господа! Что вас интересует?

— Сначала цены, — тычу пальцем. — Это в рублях?

— Да, — подтверждает менеджер, — но принимаем и тенге по курсу.

— Японские йены или австралийские доллары не возьмёте? — спрашиваю только для того, чтобы увидеть моё любимое выражение лица собеседника — полное смятение и подвисание.

— А, — менеджер отмирает, — это вы так шутите?

Иннокентий меж тем знакомится с продукцией. Улыбаюсь приказчику: шучу, шучу.

— Что скажешь?

— Цены приемлемые, — судя по его чуточку расширенным глазам, слово «приемлемые» слабовато. — Я бы даже сказал: демократичные.

— Доступные почти любому, — охотно подтверждает менеджер.

Однако, несмотря на демократичную доступность, толкучки в магазине не наблюдается. Точнее сказать, мы тут одни. С ценами ясно, а что с остальным, нас интересующим?

— Производительность у вас какая? — сразу не доходит, приходится разжёвывать: — Сколько окон в день можете сделать? Нам надо знать, чтобы прикинуть, за какой срок наш заказ выполните.

— Ну, если нажать, то восемь-десять, — неуверенно мямлит менеджер. — А сколько вам надо?

— Пока не знаю. Мы завтра поедем, осмотрим домишко, снимем замеры, уточним количество и послезавтра завернём к вам. Скидки есть у вас?

— Э-э-э, если десять окон сразу, то да. Пять процентов можем скинуть. Монтаж тоже со скидкой.

— Монтаж нам не интересен, свои работники есть. А вот мне просто любопытно, а если мы у вас пятьдесят окон закажем? Или сто? Какая скидка будет?

Здесь я бью вхолостую, но проверить надо.

— Такая же, — менеджер мнётся и оправдывается: — Просто мы и так минимальную наценку закладываем.

Намекает на слабую платёжеспособность местного населения.

— Понятно. Так мы послезавтра зайдём, — мы уходим.

— Что-то мне его жалко стало, — говорю на улице улыбающемуся Иннокентию. — Пожалуй, скидки процента в три нам хватит. Пусть пошикует на свои два прОцента. Если качество будет хорошим.

— Технология такая, что накосорезить трудно.

— Накосорезить везде можно, если руки из задницы, а вместо головы — вторая жопа.

5 июня, среда, время 08:45.

Космодром Байконур, 113-ая площадка.

— Поставь машину в тенёк, — предлагаю водителю, любезно вместе с машиной, патриотичной «Ладой-Гранта», предоставленному мэром города.

— Вы долго тут будете? — любопытствует сорокалетний мужчина среднего телосложения.

— Часа два. Скорее всего, до обеда провозимся.

— Тогда я к гостинице подъеду, это в середине по этой стороне, — водитель машет рукой. — Там пересижу.

— Давай…

Мы высадились на юго-западном краю жилого комплекса. Немного пройдясь, оглядываемся.

— Нестандартные тут дома, — на вопросительный взгляд Иннокентия поясняю: — Обычно число подъездов чётное. Два, четыре. А тут пяти- и трёхподъездные.

— Ага. Мнение об однообразности хрущёвок не совсем верное. Проектов было много.

Мы не болтаем, за разговорами входим в ближайшую длинную пятиподъездную пятиэтажку. Проходимся по квартирам на первом этаже, Иннокентий снимает нужные ему замеры, прежде всего с пустых оконных проёмов и балконных дверей. Иногда фотографирует на смартфон. Мы с Зиной ему ассистируем.

— Состояние крыш бы оценить… — мечтаю вслух.

— Нет ничего проще, — пожимает плечами Иннокентий.

Действительно просто, только долго. Идея в том, что если крыша протекает, то снизу неизбежно появятся пятна потёков. А вот плесень здесь не появится — слишком сухо.

К третьему дому у нас вырабатывается тактика. Я аккуратно фотографирую здание с фасада и тыла, не забывая нумеровать снимки. Иннокентий с Зиной поднимаются на пятый этаж, ищут потёки. Замер снять достаточно один раз с каждого вида оконного или балконного проёма. И то, для очистки совести. Заводским изделиям шаблонность присуща по определению.

Жилую часть обследуем довольно быстро, как раз и выходим к гостинице и общежитиям.

— Удивительно, — Иннокентий делится впечатлениями. — Никаких потёков. То ли делали на совесть и умеючи, то ли климат благоприятствует. Нигде крыши не протекают.

— Но всё равно их обновить надо…

Мои слова беспардонно прерывает злобный лай.

Какая-то собаченция пыльного окраса и средних размеров остервенело нас обгавкивает и вроде примеривается кого-нибудь цапнуть. В мою руку заученным движением перемещается травмат, передёрнуть затвор и нажать крючок тоже недолго. Агрессивная псина с визгом улепётывает. Зина смотрит равнодушно, флегматично постукивая по ладони телескопической дубинкой.

— Промахнулся, — замечает Иннокентий.

— А зачем животину зря обижать? Она всего лишь поздоровалась.

На подходе к гостинице нас встречает полицейский в ранге сержанта.

— Кто такие? На каком основании находитесь в закрытой зоне? Предъявите документы!

— Здравствуйте, — первым же словом указываю на ошибку: сначала надо поздороваться, назваться и только затем что-то требовать. — Сначала сами представьтесь. Разве порядок не таков?

Кажется, бронзоветь начинаю, но стараюсь держать сей неблаговидный процесс под контролем. Рядовые исполнители, как замечаю с некоторых пор, а пуще люди в середине иерархической лестницы очень тонко, почти кожей, чувствуют высокое начальство. И даже мой возраст — бриться только полгода назад стал регулярно, и то через день, — не помеха. Незамедлительно усиливаю эффект:

— Как вы можете, сержант, смотреть за порядком, если сами его нарушаете?

Добиваюсь всего лишь небольшого смятения в смеси с недоверием и остатками подозрительности.

— Сержант Свиридов, — мой ожидающий взгляд дешифрует правильно, неохотно показывает удостоверение.

Ответно показываю свой паспорт, но в руки не даю. На возмущённый взгляд поясняю:

— Знаю эти фокусы. Паспорт в карман, а мне потом бегай за вами и доказывай, что не верблюд.

— Разрешение на въезд, — бурчит сержант.

— Наши верительные грамоты в машине… о! — На крыльцо выходит наш водитель, вытирая губы. — Фёдор Николаевич, покажите товарищу сержанту наш мандат. А вы, сержант Свиридов, подождите нас. Пообедаем и заглянем к вашему начальству. Мне по ходу дела со своими будущими подчинёнными тоже знакомиться надо.

Уходим в гостиницу, оставляя сержанта читать наши бумаги и пытаться вернуть глаза на место.

6 июня, четверг, время 08:50.

Г. Байконур, фирма «Космостар.ру».

— Счастлив вас видеть! — приветствует нас менеджер. — Определились с заказом?

По виду мы действительно сильно его радуем своим приходом. Кажется, фирма не избалована валом желающих остеклиться.

Вчера мы сидели с Иннокентием, прикидывая общий объём требуемого. Масштабы выходили циклопические.

— Так, — морщил лоб Иннокентий. — С этой стороны у нас в этом доме девяносто балконов и тридцать двустворчатых окон…

— Балконы одинаковые? Да, почему-то все односторонние.

— В смысле?

— В этом доме у всех балконов дверь слева.

Иннокентий хлопает себя по лбу, иллюстрируя поговорку «одна голова хорошо, а две –лучше». Хоть и не верю, что он без меня пропустил бы.

— С обратной стороны — пятьдесят балконов и тридцать тех же двухстворчатых окон… — бормотал Иннокентий.

Всего: сто сорок балконов и шестьдесят окон. Таких пятиэтажек в комплексе семь, вот и считайте. Это хорошо, если треть всей жилплощади. И то, за счёт размера, это самые вместительные дома. Пять подъездов по пятнадцать квартир, всего пятьсот двадцать пять. Улучшенной планировки сравнительно с типичными хрущёвками. Во многих квартирах по два балкона. Живи — не хочу. Вопросы с укрупнением, чтобы иметь четырёхкомнатные и пятикомнатные жилища, решим позже.

Радовать менеджера не спешим. Сначала даём размеры окон и балконных проёмов. Менеджер озвучивает цену и смотрит выжидательно.

— Вы обещали скидку в пять процентов, — в свою очередь выжидаю. — У нас будет больше десяти окон.

Получаю подтверждение и корректирую свои аппетиты:

— Нам хватит трёх, даже двух с половиной процентов.

Кое-что вспомнил из высказываний Марка. Тот как-то пояснял какой-то закон экономики, согласно которому при резком росте производства удельные издержки заметно увеличиваются. Временное явление, но тем не менее.

Менеджер не удерживает довольной улыбки. Погоди радоваться, дружок!

— Двухстворчатых окон вот таких размеров надо четыреста двадцать…

— Сколько-сколько⁈ — вскрикивает менеджер.

— Вы не ослышались, — терпеливо поясняет Иннокентий.

Отдаю ему инициативу, мне надо смех сдержать, уж больно лицо у менеджера забавное.

— Таких окон нам надо четыреста двадцать. И девятьсот восемьдесят балконных проёмов, левосторонних, — Иннокентий пододвигает лист бумаги с аккуратным чертежом и всеми размерами.

Впавший в прострацию менеджер не отвечает. Дав ему время, затем слегка толкаю в плечо:

— Давайте договор заключать!

— Э-э-э, а за какой срок?

— Это только первый заказ. У нас ещё есть, правда, намного меньше, — раскрываю наши потребности дальше. — Вы говорили, что можете делать до дюжины окон в сутки…

— До десяти… — безжизненным голосом поправляет менеджер Илья.

— Что мешает увеличить производительность? Поставки материалов?

— Нам привезут столько, сколько запросим…

Это он зря. Излишняя самонадеянность, поставщики тоже не резиновые.

— Уточните у своих снабженцев, могут ли обеспечить вас материалами на двадцать окон в сутки. Лучше двадцать пять или тридцать.

— У нас людей столько нет. Больше пятнадцати не сможем…

— С людьми поможем. Сколько вам надо?

— Человек пять-шесть. Хотя бы…

Это он уже на инстинктах поднимает планку.

— Дам четырёх. Остальных сам найдёшь. Байконур не такой уж маленький город.

Заторможенно кивает.

— Но мои люди прибудут не раньше чем через три-четыре недели. До той поры выполняешь наш заказ своими силами. По десять — пятнадцать окон в сутки.

Если сможет делать хотя бы по десять, то через три недели нас будут ждать двести окон. Хватит для начала работы.

— Делай в соотношении заказа, — вмешивается Иннокентий. — На одно окно — два балконных выхода. Так что минимальный объём до конца месяца — сто сорок балконов и шестьдесят окон.

— А монтаж? — слабым голосом интересуется Арсений. Между делом в прошлый раз познакомились.

— Наша забота. Ваша — выдать качественную продукцию.

— Учти, — усиливаю требование Иннокентия, — малейший брак — изделие не примем. Проверять будем поштучно и всё подряд.

— Оплата?

— Сколько сможете сделать без предоплаты?

— Штук двадцать.

— Да? — насмешливо усмехаюсь. — Мы думали, вы — серьёзная организация.

В итоге пришлось разговаривать напрямую с владельцем и директором фирмы, вернее, филиала. Сам прискакал, когда Арсений сообщил ему о сногсшибательном объёме.

Через час выходим на улицу. Запрошенную скидку нам сохранили, но аванс в сто тысяч — чисто в знак серьёзности намерений — придётся перегнать. Поэтому едем в Сбербанк. Для начала. У нас очень много других дел впереди.