Космопорт

Глава 19 Пришла пора отчета

28 мая, суббота, время 18:40.

Москва, ул. Смоленская, ресторан «Сахалин».

— Кирочка, отдаю тебе инициативу. Сегодня буду есть с твоих рук, вернее, по твоему выбору, — любезно передаю бразды спутнице, по всем правилам этикета усадив её за стол. — Только просьба экспериментировать с моим желудком умеренно.

— Доверься мне, — смеётся девушка, забирая меню в свои лапки.

— Кира — мой неутомимый гид по злачным местам, ой! По лучшим заведениям столицы и, вообще, светской жизни.

Кира грозит мне кулачком, Трифонов и Тома вполне искренне улыбаются.

— С морским уклоном? — предлагает Кира.

— Давай. Название ресторана обязывает.

Для начала приносят широкое стеклянное блюдо на высокой рамочной подставке с огромными крабовыми лапами. По краю выложены креветки и половинки лимона.

— Показывай, как с этим управляться.

Кира берётся за щипчики и умело расправляется с хитиновым покровом. Трифонов с Томой взяли тех же креветок, но очищенных. На столе появляется бутылка вина. Что-то французское, опять-таки по выбору Киры. Нравится ей роль распорядителя.

Ввожу её в курс дела:

— Ты должна знать, Кира, во что ввязалась. Мы отмечаем заключение контракта с «Ависмо», который и представляют Игорь Сергеевич и Тома. Контракт огромный, поэтому Игорь Сергеевич посчитал себя просто обязанным угостить меня ужином.

— И насколько огромный контракт?

Разве девчонки удержатся, чтобы не сунуть любопытный нос в щелочку?

На мой вопросительный взгляд Трифонов чуть пожал плечами, но сделал слегка настороженное лицо. Хорошо, понял.

— Точная сумма — коммерческая тайна, но счёт идёт на миллиарды рублей.

— Неплохо! Но, по меркам Москвы, это не так уж много.

«Не поймаешь, не поймаешь!» — хихикаю про себя. Знаем мы эти приколки. Щас я начну распускать перья, стараясь вызвать восхищённый взгляд, и вываливать конфиденциальную инфу. Ага, разбежался! Долго ждать придётся.

— Согласен. Это не контракт века. Но, по нашим масштабам, вполне заметная сделка. Ты уж поверь, и за эти несколько миллиардов очень многие из штанов выпрыгнут.

— Я точно выпрыгну, — одобряет мой выверт Трифонов.

Что характерно, у Томы вид непробиваемый. Хотя не верю, что она не знает. Девушка Трифонова начинает внушать мне уважение. И продолжает его укреплять:

— Виктор Александрович, вы в космонавтике непоследний человек. Расскажите что-нибудь интересное.

— О да! В нашей космической истории была масса интересного, забавного и даже комического. Трагического тоже хватало, но об этом не хочется.

Со мной немедленно соглашаются. О грустном пусть инженеры по технике безопасности думают.

— Например, вы знаете, что современные специалисты по надёжности, изучив все данные, дали вероятность благополучного завершения полёта Гагарина всего сорок шесть процентов?

Наслаждаюсь девичьими потрясёнными лицами. Трифонов тоже вздёргивает брови.

— Поэтому Главный Конструктор во время первого полёта кучу нервов себе сжёг, — сворачиваю на другую тему. — Надо заметить, что подчинённые очень боялись разносов от Королёва. До натуральной паники. И не зря. Сергей Павлович был весьма крут на расправу. На космодроме в те времена часто появлялся генерал Мрыкин, замначальника Главного управления ракетных вооружений. Тоже большой специалист по втыкам подчинённым.

Длинное вступление, каюсь. Но вроде пока внимательно слушают.

— Народ-то всё больше молодой, с образованием. Поэтому немедленно ввели единицу измерения взбучкам от начальства. Один мрык — согласно фамилии генерала. Головомойку, полученную от непосредственного начальства, измеряли в микромрыках. Втык от Королёва приравнивался к одному мегамрыку.

— Мегарыку? — под общий смех переспрашивает Тома.

— Можно и так сказать… — право разъяснять подробно оставляю Трифонову.

Перехожу к ещё более лёгким темам:

— Для испытаний использовался манекен. Он был мужского пола, — во время разговора окончательно приноровился вскрывать крабовые клешни, добиваю последнюю лапу, — звали его Иван Иваныч. Нашпиговывали датчиками — и вперёд. Сходство с человеком имел потрясающее. Персонал испытательного комплекса немедленно затеял шуточки. То ногу на ногу ему закинут, кто-то книжку развёрнутую на колено пристроит, а один папироску пожертвовал, сунул в рот. И вот…

Уделяю внимание креветкам. Их чистить быстрее, но какие же они страшноватые.

— Ну что, что, Вить? — первой не выдерживает Кира.

— И вот, — отправляю в рот последнюю креветку, меня ждёт обжаренный палтус, окружённый горками красной икры, — заходит Королёв и, увидев безобразие, выдаёт свой мегамрык: «Это что такое? Вашим работникам делать нечего, читают в рабочее время⁉ Да ещё и курит на рабочем месте!!!»

Компания хихикает. Кира искренне, а остальные — не знаю.

— Иван Иваныч ноль эмоций, вокруг хохот. К которому сам присоединился, когда понял, в чём дело.

— А вы манекены используете? — толковый вопрос почему-то задаёт Тома.

— Готовим. Но пока нет. Наш тоннельный запуск не предполагает наличия экипажа. Чисто беспилотный вариант, потому что перегрузки слишком велики. Человек не выдержит.

На самом деле, в следующий раз посадим. Пусть стартовые условия слишком жёсткие, но условия орбитального полёта надо исследовать. Теоретически мы всё знаем, но наши ракеты сильно отличаются от роскосмосовских. Наш манекен будет намного совершеннее. Прежде всего туда нейросеть всунем. На данный момент одна из групп Пескова этим занимается.

Проблемами и реальными достижениями не делюсь. Не всё решено с электроникой, а вот с водородным охрупчиванием мы научились бороться. Все поверхности конструкций, соприкасающихся с жидким водородом, покрываются микронным слоем спецсплава на основе лития. Тот ещё геморрой был подобрать состав основного материала, чтобы коэффициент расширения соответствовал покрытию. Иначе растрескается.

Проблема решена некардинально, но скорость просачивания водорода в металл сокращена на порядок. И то хлеб.

Технология держится в секрете. Мы даже запатентовали её с маскировкой, сплав идёт, как упрочняющий поверхность металлов. Состав основного материала проходит по другой категории. Сначала попробуй найди, а потом догадайся сопоставить. Так что этой технологии даже у Роскосмоса нет.

— Виктор Александрович, а вы не боитесь ограбления? — Тома задаёт ещё один вопрос, ценность которого до меня не сразу доходит.

— Какого ещё ограбления? Уличного гоп-стопа? На это у меня охрана есть.

— Нет. Вдруг вас похитят и выкуп потребуют?

— Если такая девушка, как вы, задумает злостно меня похитить, то с удовольствием похищусь, — на мои слова Тома миленько розовеет. — Если серьёзно говорить, то это просто невозможно. Сейчас запрет на такие действия стоит.

— Как можно запретить преступникам совершать преступления? — девушка не унимается.

— Очень просто. Запрещено платить выкуп похитителям. Так что нет смысла этим заниматься. Выкуп всё равно не дадут, придётся жертву убивать, но сделать это сразу намного проще. Удар ножом в гуще толпы, снайпер с крыши — и дело в шляпе. Не надо проводить сложную спецоперацию при участии множества тренированных и дорогостоящих людей.

В этот момент постигаю ценность вопроса. И тут же реализую:

— Знаешь, Кира, проведи-ка ты интервью на эту тему с компетентным лицом. А то вдруг ещё есть дураки, которые могут на это пойти.

— Всё-таки я не понимаю, почему — вздыхает Тома. — Вот приставят вам нож к горлу и скажут: «Давай переводи деньги на этот счёт».

— Сколько?

— Что «сколько»?

— Сколько денег надо будет перевести? Сто тысяч рублей — без проблем. Даже пару миллионов можно. Но не больше. И если кто-то может прихватить человека с охраной, то это ведь серьёзная организация, так? Будут они пачкаться за такую сумму? Не-а. Игра не стоит свеч.

— Могут и сто миллионов запросить.

— Рублей? Не, в мобильном варианте не прокатит. Большие переводы требуют сложного оформления. В переводе надо указать реальный договор или другое основание, к примеру, счёт-фактуру с печатью и моей подписью. Прилагается товарный чек, есть виза от главного бухгалтера. Всё это банк проверяет перед тем, как перегнать деньги. Счёт-получатель должен соответствовать реквизитам платёжки. Понимаешь?

Тома заторможенно — процедура передачи денег её сильно впечатлила — кивает.

— Ты сама должна знать, — вступает Трифонов. — Мы же с Виктором Александровичем так и делаем.

— Ой, я ж в финансовые дела не лезу…

— А документы мне на подпись кто носит? Они все через тебя проходят.

Тома смущённо умолкает. Возвращаюсь к Кире:

— Это тебе, если хочешь, заказ. Проведи беседу на этот счёт. Простой зритель должен отчётливо понять, что большие деньги таким способом не получишь. С меня грант в сотню тысяч.

— Двести, — Кира реагирует моментально.

— Сто авансом, сто по результату, — моя реакция тоже на высоте. — А то вдруг позовёшь кого-то совсем невнятного. И знаешь что, лучше просто нанять актёра. Только ему надо важное и убедительное место работы назначить. Вроде департамента финансового мониторинга Центробанка.

— Я могу реально пригласить из Центробанка, — слегка кривится от моего предложения.

— Не всякий может доступно и понятным языком лекцию прочесть. Короче, сама думай, как не пролететь мимо второй сотни тысяч.

Трифонов косится с уважением. Не всякий может так на ходу дела проворачивать.

14 июня, вторник, время 21:15.

Синегорск, квартира Глафиры Стрежневой.

Летом сидеть перед телевизором? Вот уж нет. Что там интересного? Лучше с соседками на лавочке посудачить. Дети как-то приезжали, подключили квартиру к этому дурному интернету. Зинка купила телик размером с окно. Чем бы родное дитя ни тешилось. А оно вон как! Какие интересные фильмы бывают. Только не для меня.

Соседки всё время трут про какую-то азиатскую деваху. Запали на какое-то басурманское кино.

— Как же жалко эту Сун Линь, — причитают. — И начальник-то её гнобит, и родители давят…

Тьфу ты! Зарядила бы в глаз начальнику, послала бы в канализационный колодец тупых родителей. Зинку бы мою туда, дала бы всем жару! По струночке бы ходили и по команде писались.

Приходится сидеть перед телевизором. Зинка вчера позвонила, сказала, чтобы в этот день как штык новости вечером смотрела. Что и где ты, дочка?

— По телевизору увидишь. Я с Витькой. Пока, мам.

Не любит Зинка долгих разговоров, ха-ха. Зато если прорвёт, то всех святых выноси. С детства это у неё. Сильно умные говорят, что я виновата, яблочко от яблони недалеко упало. Ага, как же! Недалеко, ага! Да она с детства меня переплюнула. Красавица моя!

«Сегодня в девять часов утра по местному времени или в три часа ночи по московскому, — вещает молодая красавица-брюнетка с экрана, — на космодроме „Восточный“ стартовала ракета „Ангара-А5“. Она выведет на геостационарную орбиту большой спутник „Альфа-Фокус“, принадлежащий космическому агентству „Селена-Вик“. Запуск ракеты осуществлён по заказу Агентства. Это яркий пример тесного сотрудничества двух российских космических корпораций».

Это что, Витька спутник запустил? Надо же! Ага, выходит, Зинка где-то рядом… вот они!!!

Камера оператора выделяет группу в каком-то фантастическом помещении со множеством компьютерных мониторов и огромными экранами площадью с жилую комнату. Виктор Колчин и Зина Стрежнева стоят с краю на самых скромных позициях. Еле в обзор камеры попадают.

— Сегодня самые недоверчивые поймут, что ракета «Ангара» заняла полагающееся ей почётное место среди российских ракет. Мы запустили её в самом тяжёлом варианте, который на данный момент обладает самой большой грузоподъёмностью в нашей стране. Все системы отработали штатно, спутник успешно выведен на геостационарную орбиту, — представительный дяденька заливается соловьём.

А Колчины-то в курсе⁈ Красивая шалава в телевизоре тарахтит уже о чём-то другом, резкое нажатие на пульт затыкает ей рот. Лучше ядрёной кочерыжки. Ноги в боты, руки в ноги — и вперёд, к Колчиным!

14 июня, вторник, время 21:25.

Синегорск, квартира Колчиных.

Александр Колчин относился к тётке Глафире с лёгкой настороженностью. Как к не слишком далёкому вулкану, который нет-нет да и плюнет в небо раскалёнными камнями и густым дымом. Лавой не затопит, просто не доползёт, камни вряд ли долетят, а вот удушливый дым ветер запросто донесёт.

Деваться от общения некуда, уж больно близкие друзья их дети. Поэтому удивился её появлению на пороге, детей-то давно рядом нет. Досаду от громкого барабанного стука в дверь смывает приветственный рык:

— Вечерка доброго, Саня, не спишь, эфиоптвоюмать⁈ Грёбаная ватрушка, вы в разрезе или нет? В телик зенками сёдня упирались, али как?

— Тише, Милену спать укладываем. Мля! — непроизвольно старший Колчин сам переходит на полуцензурный и непроизвольно оглядывается на появившуюся Вику. — Чего случилось-то?

— Так Витька с Зинкой в новостях щас нарисовались. Видели?

Пока Колчин озадаченно трёт лоб и переглядывается с супругой, Глафира внедряется в квартиру. Разувается и сразу в гостиную, но её вежливо отводят на кухню. В дверях появляется Кирилл, с любопытством выслушивающий рокот тётки Глафиры.

Кир, в силу своей неистребимой привычки не искать трудных путей и по заветам старшего брата, стал студентом лингвистического отделения местного университета. Успешно заканчивать первый год обучения помогло домашнее обучение имени Виктора. Английский и прочая филология сданы, остался французский, так что сессия в кармане. За французский не только он не волновался, преподаватель тоже не беспокоился. К ней лишь сходить, получить запись в зачётку и убыть. Опять же, по заветам брата он всегда говорил с ней по-французски, чем купил её с первого же занятия.

Новое извержение эмоций вызывает известие, что Колчины прохлопали ушами.

— Да Витька так-то никогда не хвастает… — разводит руками старший Колчин.

Вика, сделав непроницаемое лицо, — матушку Зины она недолюбливала, но побаивалась, — наливает гостье чай.

— Щас организуем, тёть Глаш, — весело берётся за решение проблемы Кир.

Зайти в интернет, скачать видео новостей, а дальше втыкай флешку в телевизор и любуйся. Чем взрослые и вылезшая на шум Милена и занимаются.

— Эт не всё, — весело предупреждает Кир и берётся за пульт.

На этот раз на экране главные люди для собравшейся компании возникают крупным планом прямо перед камерой. Под восторженные восклицания и на фоне стартового комплекса. Рядом с Зиной и Виктором ещё какой-то парень. А интервью берёт очень красивая и высокая шатенка. Сразу видно, столичная штучка.

— Сначала познакомь нас, Виктор, — камера берёт всех троих ещё ближе.

— Зина и Саша, — Колчин максимально лаконичен.

— А фамилии?

— Ку… — пытается высказаться парень по имени Саша, но стремительно мелькнувшая рука Колчина хлопает его по подбородку.

— Без фамилий, Кира, — Колчин любезно улыбается в камеру. — Работают в Агентстве. Считайте их безвестными героями российской космонавтики, чьими усилиями она двигается вперёд.

— Куда и как она движется, Виктор?

— Только что Роскосмос запустил наш спутник «Альфа-Фокус». Мы его выводим на геостационарную орбиту точно над Байконуром. Спутник — наши остряки уже нарекли его «Оком Саурона» — станет стержнем всей нашей спутниковой группировки. Далее повесим точно такой же с обратной стороны и раскидаем по орбите семь-восемь малых наблюдательных спутников. В результате обзаведёмся собственным контролем над нашими космическими аппаратами. Коротко говоря, у нас появятся глаза на орбите.

— Остальные спутники тоже будете «Ангарой» выводить?

— Нет, только геостационарный. Малые спутники будут висеть на низкой орбите, их вполне можно забросить ракетой «Союз». Стартовая площадка рядом с нами, на Байконуре. Это для «Ангары» там площадки нет. Для остальных ракет есть.

— Это всё, что вам нужно?

— Так я, наверное, никогда не скажу. Кроме спутниковой группировки свой ЦУП нужен. Он сейчас достраивается. Установим оборудование, наберём персонал и начнём работать.

— Пока ЦУПа не будет, запускать ничего не станете?

— Это почему же? Просто будем пользоваться возможностями, любезно предоставленными Роскосмосом.

— Вы тесно сотрудничаете?

— Теснее не бывает. Кира, ты в курсе, что только что улетевшая «Ангара» построена на наши деньги? По сути, это наша ракета. Мы — заказчик, Роскосмос — подрядчик.

— Во сколько вам это обошлось?

— Семь с половиной миллиардов. Рублей, разумеется.

— Немаленькая сумма. Скажите, а флотом Агентство не собирается обзаводиться?

— Зачем? — Колчин видимо удивляется.

— Ну как же! Раньше, ещё в советское время, существовал большой флот для космического слежения.

— Видишь ли, Кира, — Колчин широко улыбается, — во времена Гагарина и Титова околоземная орбита была абсолютно не заселена. Количество спутников можно было пересчитать по пальцам одной руки. Сейчас только у России их больше двухсот, а всего около семи тысяч. Не протолкнёшься. Но я отвлёкся. У России достаточное число спутников, чтобы держать связь с любым космическим объектом. И даже в пределах визуальной доступности. Флот просто не нужен, сейчас контроль и связь идёт через спутниковую группировку.

— Спасибо, Виктор, — оператор направляет камеру на девушку, она ещё раз сообщает, с кем разговаривала и прекращает съёмку.

— Очешуеть… — качает головой тётка Глафира. — Совсем наши детки выросли.

— Миллиардами ворочают… — бурчит Вика и относит уснувшую Милену в спальню.

15 июня, среда, время 12:15.

Хабаровск, отель «Онега».

Идём по короткому коридору. 14-ый номер. Это наш, вернее, Зины.

— Наш следующий, Сань, — хлопаю его по плечу. — Устраивайся, нам с Зиной надо посекретничать.

Куваев угукает и исчезает за следующей дверью.

Не сразу открываю дверь. Стучу. В ответ мелодичным женским голоском звучит: «comе in!». Голос узнаю, всё в порядке. Пропускаю вперёд Зину. Во-первых, дама, во-вторых, телохранитель. Хотя, наоборот, телохранитель она в первую очередь.

Сразу вешаю на дверную ручку табличку «Не беспокоить» и запираю дверь. Через прихожую входим в комнату, их тут две. Несильно роскошный номер, отель всего лишь трёхзвёздочный.

В кресле сидит Юна, рядом крепкий корейский мужчина, который немедленно сцепляется взглядом с Зиной. Чисто две бойцовые собаки.

— Моего мужа ты знаешь, — Юна говорит по-английски, понятно почему. Муженёк по-русски ни бельмеса, а инглишем худо-бедно владеет.

— Зина, — представляю спутницу. — Мой телохранитель.

Располагаемся на диванчике. Он не напротив кресла, но нам удобно. Близко же. По нашему примеру ДжуВон садится во второе кресло.

— О запущенном спутнике уже знаю. Как другие дела?

Беседа очень неформальная, но фактически это отчёт перед инвесторами. Не увильнёшь.

— Этот спутник первый. В ближайшее время доведём их число до десятка. Об этом тоже уже слышала? — утвердительный кивок означает наличие подписки на блог Киры. — Что тебя конкретно интересует?

— Витя-кун, что с вашей ракетой конкретно произошло? — тон у неё мягкий, отношения у нас особые, но смысл жёсткий. С меня спрашивают результат. Пусть и промежуточный.

— Всё отлично, нуна, — если ей можно корейские суффиксы, то отвечу тем же.

Юна в ответ улыбается и тут же замораживает улыбку. Да, знаю, это не ответ. Это ловушка. Вернее, маленькая провокация с моей стороны.

— Твоей девочке можно доверять? — спохватывается.

— Она английского не знает. Доверять можно больше, чем мне.

Юна впечатляется и возвращается к теме первого запуска.

— Самое главное, нуна, тоннель уцелел. Была обнаружена небольшая деформация, которая не помешала бы осуществить следующий старт, но мы сочли необходимым её устранить.

С меня потребовали подробностей.

— Труба по всей длине опирается по бокам на демпферы. Один из них продавил внешнюю стальную оболочку. В том месте вкрапление более мягкой породы, нехарактерной для шахты в целом. Бывает. Отремонтировали за неделю, дополнительно укрепив то место. Сейчас пересматриваем режим запуска. Сделаем его мягче.

— На скорости не скажется?

— Если только в лучшую сторону. Дело в том, что в самом начале давление развивается до двухсот атмосфер, в створе падает до пятидесяти. Мы выровняем его. Сделаем в самом начале сто пятьдесят и постараемся, чтобы в створе было семьдесят — восемьдесят.

— Понятно. Почему ракета взорвалась?

— Пришлось задействовать систему самоликвидации. С центра управления полётами, который контролируется Роскосмосом, на ракету стали подавать непредусмотренные регламентом команды. Мы сочли это опасным и взорвали ракету.

Лицо Юны вытягивается и застывает. Переглядывается с мужем. Его физиономия одновременно удивлённая и недоверчивая.

— Как такое могло произойти? — инглиш у мужа Юны несколько неуклюжий.

— Наши американские друзья постарались? — в свою очередь замораживаю свою улыбку. — Их позиции в Роскосмосе весьма сильны. За многие годы они успели «засорить» персонал довольно густой агентурой.

— Как-то это неожиданно, — Юна никак не может поверить.

— Можно по-другому объяснить тот факт, что ракету пытались развернуть назад и уронить нам на головы?

— Это точно?

— Ну, мы не стали дожидаться, когда нас взорвут собственной ракетой. Но факт недокументированных команд мы заметили и зафиксировали.

— К своему правительству обращались по этому поводу?

— Нет. Информацию пустили по каналам ФСБ. Пусть разбираются. Мне, нуна, шум ни к чему.

— Если не брать во внимание эти неприятности, есть что сказать?

— Тоннель уцелел, ракета стартовала, «гильза» отвалилась штатно. Гиперзвуковой режим придётся проверять на следующей ракете. Как раз к тому времени у нас спутники будут, и мы сможем без посредников ракетой управлять. Могут попытаться перехватить управление, но мы к этому готовы.

— И что дальше?

— Если наши расчёты оправдаются и мы сможем существенно поднять коэффициент грузоподъёмности, то дело будет сделано почти наполовину.

— Если нет?

— Тогда расходы возрастут, и я истрачу большую часть предоставленных мне инвестиций. Но орбитальная станция, тем не менее, будет построена. Фактически мы уже опережаем всех с тоннельным запуском. Если даже ничего больше не сработает, только за счёт тоннеля мы поднимем процент полезной нагрузки с трёх до четырёх процентов. То есть грузоподъёмность наших ракет будет на тридцать процентов выше.

— Не думаешь, как параллельно провернуть какой-нибудь бизнес?

— Как только на орбите закреплюсь. Иначе собьют на взлёте.

— Параноик ты, Витя-кун… — и осекается, вспомнив, о чём говорили только что.

— Зато живой, — ухмыляюсь во всю ширь. — Кстати, ты тоже на Боингах летаешь?

— Да, а что?

— Ничего, — продолжаю ухмыляться, — летай себе дальше. Хороший самолётик.

Напряглись оба. Сильно.

— Выкладывай, — Юна требует жёстко.

А мне что? Мне не жалко.

История началась примерно два года назад. Вдруг подумал, что не может такого быть, что в Боингах нет закладок. Значит, в «Миражах» во время операции «Буря в пустыне» почти за двадцать лет до моего рождения закладки были, в пейджерах и рациях в 2024 году были, какие-то случаи могу не знать, а в Боингах, которые собирают исключительно в штатах, нет? А с хрена ли?

Вызвал Сашу Александрова и поставил задачу. Саша встал на смену Дерябину, ибо, как оказалось, Паша серьёзно путается в иерархических отношениях. Такому перцу административная карьера противопоказана. Или сам себе башку свернёт, или ему свернут. Второе — более вероятно.

— Задача, Саша, такая. Надо обнаружить в Боингах возможность перехвата управления извне. Или возможность подачи снаружи команд, гарантированно ведущих к гибели самолёта. После этого изыскать и применить способ нейтрализации этих коварных мест. Да, возможно, их несколько. После того, как сделаете, получите премию в пять миллионов на группу. Одна пятая — твоя.

Сидящий рядом Песков отчётливо хмыкнул.

— Ты прав, Андрей. Без электронщиков они не разберутся. Направь в Сашину группу пару-тройку своих ребят. Разумеется, их, Саша, тоже премируешь.

И что вы думаете? Условно говоря, Боинг разобрали до последнего проводочка, составили виртуальный образ машины — и ничего. Ничего!

— Такого быть не может, — вынес вердикт, прочитав доклад.

— Должен быть управляющий блок, — объяснял своими словами Саша. — Причём хитренький. Так чтобы при его замене на нейтральный, без скрытых функций, система управления переставала работать. В ранних версиях компьютеров в параллельных портах такая хитрость была прошита. Изготавливаешь изделие в соответствии с опубликованным протоколом сигналов, а оно не работает. Позже выяснили, конечно, в чём дело. Хотя те, кто выяснил, не спешили делиться с остальными…

— Не отвлекайся, — сам слабо представлял, что такое параллельные порты, но неважно. — То есть защита от удаления.

— Да. Не обнаружено, — Саня твёрдо смотрел в глаза. — Все сколько-нибудь сложные блоки заменялись. Вернее, мы организовывали имитацию рабочих сигналов. Ничего.

— Выведение чего-нибудь из строя по сигналу снаружи?

— Сигналы снаружи идут исключительно на систему связи и сигнальные цепи. Например, от аэропортовских радиомаяков. Пересечения с цепями управления отсутствуют. В одном месте слишком близко идут, можно предположить возможность индукционного наведения. Ну, мы развели чуть подальше и экранировали.

— Хорошо. Отрицательный результат тоже результат. Утрясите методику и проверьте по своей схеме все наши самолёты. Вполне может быть так, что не все снабжаются закладками, а только некоторые. Маловероятно, но. Как проделаете всю работу, приходите за обещанной премией.

Когда Саша ушёл, у Пескова возник вопрос:

— Ты ему веришь?

— Сам везде всё равно не поспеешь. Приходится верить. Но есть ещё одно соображение. Фирма «Боинг» не может на такое пойти. Огромный бизнес, почти полтысячи самолётов в год, сборочный цех работает круглые сутки. Подвергать корпорацию такому риску её руководство не станет. Ведь достаточно кому-то одному крикнуть о подозрительном месте на весь мир, как всемирно известная компания рухнет. Самолёт по индивидуальному заказу могут зарядить, хотя и это трудно представить.

Так что посмеялся я, да и рассказал Юне эту историю.

— Так что летайте смело. Всё от лётчиков зависит.

16 июня, четверг, местное время 16:10.

Аэропорт Хабаровска, грузовой терминал.

— Проверить бы груз надо, — охранник на воротах смотрит строго.

— Зачем? — а что, нельзя не приколоться?

— На предмет запрещённого к провозу. Вдруг у вас там бомба, и она в самолёте взорвётся?

— Груз — мой, самолёт — мой, и сам на нём лечу.

— Положено, — упирается.

Не всегда так происходит, некоторые пропускают без церемоний. Показываю бумагу, давно ей обзавёлся, иначе замучают.

— Не положено. Спецгруз. Засекречен.

Когда уже усаживались, как и положено моему превосходительству, в бизнес-классе, обращаются растерянные стюардессы. Пассажир перебрал, теперь сидит, весело всех материт и задирает. Пришлось отвлечься, вернее, развлечься. Мне и Зине. Куваев стоял в проходе и ржал.

Само собой, выходить оно, здоровый мужик, не желает. Быстрый удар в солнечное сплетение, мужика сгибает, тут мы его с Зиной под крепкие белые руки и подхватываем. Мужичара очухивается только внизу. По пути проблевался, поэтому Куваев и ржал.

— Вашу за ногу вертел на суку! — прорезается густой голос.

Зина прислушивается, но, не обнаружив ничего интересного, быстро и коротко бьёт дубинкой. В нужное место на шее. Мужик сначала замирает, затем со скрипом поворачивает голову туда-сюда. Охренеть! Добавляю ему несильным, но чётко выверенным боковым ударом в подбородок. Мужик падает на четвереньки. Опрокидывать назад нельзя, может затылок о бетон разбить.

Стюардессы тем временем выносят его вещи и заполненный протокол о снятии с рейса за нетрезвое поведение в хулиганском виде. Или наоборот. Сдаём съехавшего с катушек аэродромной службе. Соответствующей. Ибо нефиг.