Космопорт

Глава 1 Разговор с лидером

28 сентября 2029 года, пятница, время 10:40.

МГУ, 2-ой корпус — ВШУИ.

По идее надо бы послать, но я догадываюсь, кто меня выдёргивает из аудитории в разгар лекции. По ошалелому виду Виктории Владимировны и ещё до того, как она мне горячо шепчет в ухо: «САМ!».

Озадачив студентов разбирать лекцию самостоятельно, ссылка на видео прилагается, мчусь галопом в другой корпус. Не стесняясь обогнать деканшу ВШУИ. Всё равно не обидится.

— Виктор, вот не выключали бы вы телефон… — кричит деканша вслед.

Голос звучит низко, так быстро я несусь. Эффект Доплера срабатывает.

Выключал и буду выключать. Ибо нефиг! Учебный процесс священен и сакрален.

Легко взлетаю по лестнице и практически телепортируюсь к заветной аудитории под номером 203. Студенты там давно редкие гости. Секретарша уже ждёт у открытой двери. Так они, значит, обязанности распределили: начальница галопом по нашему кампусу скачет, а подчинённая… Ага, вижу, почему так. Нога у щиколотки забинтована.

— Вам велено… — секретарша доводит до меня обстановку настолько сбивчиво, что больше догадываюсь, чем понимаю.

Согласно невнятному, но всё-таки инструктажу, забираю у неё ключ и запираюсь изнутри. Включаю главный комп, надеваю наушники с микрофоном и кликаю невинный с виду ярлычок.

— Наконец-то! — на экране знакомое лицо. Антон, тот самый парень, что в прошлом году и поставил мне на компьютер коннект-программу.

Потрясающее у него умение говорить. По громкости и дежурной интонации он возмущён моим не мгновенным появлением, но одновременно чувствуется полнейшее равнодушие. Ему глубоко по барабану, насколько я опоздал, явился ли вообще или меня в живых нет. Доложит кому надо, что вызываемый абонент в означенное время не прибыл, и хоть трава не расти.

— Привет, Антоша! — копирую его равнодушный тон, не забыв упаковать в приветливую форму.

Вроде получилось, но Антон даже глазом не ведёт. Супермен, ёпта! Интересно, таких где-то специально дрессируют?

Зачем меня вызвал глава всем и всему, догадываюсь. Ждал, но всё равно неожиданно. Закидушку бросил с месяц назад, вот она и сработала…

Фрагмент беседы-интервью в видеоблоге Киры Хижняк. Выпуск от 2 сентября.

— Я слышала, ваше Агентство будет на Байконуре работать? — Кира красиво держит атласные коленки чуть набок.

Всё-таки у неё есть вкус и чувство меры. Будь кожаная юбка на пару сантиметров короче, наряд принял бы вульгарный оттенок. А так ничего. И ножки можно оценить (высоко положительно), и ничего сверх обычного не разглядишь.

— Ты слышала правильно, но нет, на Байконуре мы работать не будем.

— Как так? Я слышала ваш Совет принял решение использовать Байконур как место для запуска ваших ракет?

— Ты всё верно говоришь, — мы на ты общаемся, чтобы доверительную атмосферу создать. — Только это Совет Ассоциации. В Агентстве командую я и мой заместитель. И Агентство на Байконур не пойдёт.

— Причины?

— Обстановка там очень мутная, чувствую, что плодотворную работу будет организовать сложно или совсем невозможно. Со своими родными властями, бывает, договориться трудно, поставщики иногда подводят. Добавьте к этому казахские заморочки…

— Что-то имеешь против казахов? Казахстана, как государства?

Мы на берегу договорились о допустимости и даже желательности умеренно провокационных вопросов. Они внимание публики привлекают, а я в себе уверен, выкручусь. Не смогу — вырежем. Обычно выпуски идут в записи.

— Не могу иметь ничего за и ничего против казахов и Казахстана в целом. Никогда не имел с ними никаких дел. Так уж получилось, что среди моих… хотя нет, в университете есть пара малознакомых ребят, но это всё. Даже не уверен, казахи эти парни или киргизы. А может, калмыки или буряты.

— Так в чём же дело?

— В обычной рутине. Чтобы провезти груз, надо пройти таможню, вероятно, заплатить пошлину, договориться с казахстанской железной дорогой, оплатить провоз местной валютой. Заморочек полным-полно.

— И что здесь сложного? Всё правильно, это рутина, которой занимаются многие.

— Наши грузы частично будут носить стратегический характер. Допустим, есть ракетный двигатель новой конструкции. На него даже смотреть посторонним нельзя. А кто такой для нас таможенник? Хоть российский, хоть казахстанский? Он именно посторонний. У меня внутри всё переворачивается при одной мысли, что в нашу ракету или двигатель полезет кто-то чужой, начнёт там всё осматривать, щупать, фотографировать. А что, скажет, вдруг вы там наркотики прячете где-нибудь в сопле?

Кира задумывается:

— Но Роскосмос же как-то работал?

— Я не хочу как-то. Роскосмос с чего вдруг другие космодромы строил, если Байконур хорош? И работал он там только со старыми системами. «Ангару» небось подальше от Байконура держат. Тот же «Протон» вряд ли был настолько засекречен, он с 1965-го года запускается. По нынешним временам древняя ракета. Нашу же работу можно сравнить с последними разработками. Хоть теми же гиперзвуковыми ракетами. Вот ты, например, знаешь, на каком заводе выпускают «Цирконы»? Или «Кинжалы»? Как называются и где находятся КБ, которые их сконструировали? Нет? Вот и я не знаю. Одно точно скажу: их собирают не в Казахстане и не в Молдавии. Исключительно на российской территории…

28 сентября 2029 года, пятница, время 11:00.

МГУ, 2-ой корпус — ВШУИ.

Короче, по зрелому размышлению я пришёл к выводу, что предложение зайти на Байконур абсолютно гнилое. Не иначе козни Роскосмоса против конкурента, пока он из чайника не стал паровозом. Поэтому спустя время меня призывают к ответу. Что за дела и всё такое.

Появляется. Улыбается фирменной улыбкой, хорошо известной всему миру:

— Здравствуй, Виктор!

Не успеваю себя удержать, вскакиваю, кланяюсь чуть ли не в типично азиатском стиле. Наклон головы успеваю притормозить, так что в низкопоклонстве меня можно обвинить только с натяжкой.

— Здравствуйте, Владимир Владимирович!

— Как у тебя дела? Всё хорошо?

— Дела идут. Больших проблем нет, с мелкими справляемся. У меня сразу пожелание, Владимир Владимирович. Скажите своим помощникам, чтобы в следующий раз они заранее предупреждали. А то меня с лекции сорвали.

— Ты разве не закончил учиться? — слегка удивляется.

— Закончил, теперь сам учу. У меня там семь десятков студентов без присмотра остались.

— Признаться, моя вина, Виктор. Я попросил встречу организовать быстро и срочно. Импровизация, извини, что так вышло.

Конечно, извиняю, куда деваться. У меня несколько десятков студентов, а от него несколько сотен миллионов зависят. Не только наших сограждан.

— Догадываешься, о чём спросить хочу?

— Байконур?

Кивает:

— Дошли до меня слухи, что ты не хочешь туда идти.

— Всё правильно, — президент человек занятой, сразу берёт быка за рога, ну и я время тянуть не буду. — Изучил положение дел и пришёл к твёрдому выводу, что мы там ничего толком сделать не сможем.

— Почему? — президент переходит к максимально кратким вербальным формам.

— Поговорку знаете: Иван кивает на Петра, а Пётр — на Ивана? Будь я руководителем госкорпорации, мог бы не отказываться. Ведь на случай неудачи есть железное оправдание: казахи помешали. Тот самый казахский Пётр. Они натурально палки в колёса вставляют.

— С чего ты взял? Реальные факты есть? Если дела не движутся, то, наверное, всё-таки Роскосмос мышей не ловит.

На ты со мной общается, и пока не понял, как это расценивать. Как свидетельство дистанции огромного размера или, наоборот, включение в круг особо доверенных лиц.

— Даже навскидку ясно, что работать на Байконуре крайне неудобно. Я сейчас не о географии и климате. Всё дело в двоевластии. С одной стороны, там всем заправляет Роскосмос, с другой — их строго контролируют казахские комиссары.

Президент чуть улыбается. Водится за ним такое, иногда любит проехаться нелестно по советскому прошлому и его приметам. Так что использование слова «комиссар» в неприглядном контексте, полагаю, ему нравится.

— Грубо говоря, они всюду суют свой нос. А мы, извините, будем строить стратегические объекты, космические аппараты, начинку которых не собираюсь показывать чужим и любопытным.

— Витя, конкретика есть? Ты сказал, что они палки в колёса вставляют. Есть доказательства?

Хм-м, он не в курсе? Вряд ли. Просто ему наверняка подали под нейтральным соусом, а казахи в той истории повели себя натурально, как вражеская агентура. Как вредители и саботажники точно.

— Вы же мою биографию знаете? Наверное, я не самый авторитетный специалист, но всё-таки космонавтика — моя профессия. Как эксперт средней руки вполне могу выступить. Но даже профессиональные знания особо не нужны, чтобы один случай оценить.

Привожу ему одну неприятную и мутную историю: https://dzen.ru/a/ZBR87FGTnwcBVD14. Знаю из открытых источников, постарался накопать максимум инфы, даже Договор об аренде внимательно почитал и дал на экспертизу юристам.

Если кратко, суть дела такова. Сначала планировали фейерверки, затем войну, позже попытались совместить. По соглашению с Украиной стартовую площадку № 45 решили использовать для запуска украинской ракеты «Зенит». Проект резко ушёл в тину в 2014 году (очуметь, как давно это было!) после известных событий, и вместо «Зенита» решили запускать российскую ракету «Союз-5» (среднего класса, выводит на НОО 17 тонн).

Всего не рассказываю, время дорого.

— И вот тут начинаются неожиданные неприятности. СП «Байтерек» (кстати, с какого фера оно совместное, если контролируется Астаной?) вдруг требует от ЦЭНКИ (Центр эксплуатации наземной космической инфраструктуры, дочка Роскосмоса) дополнительную экспертизу оценки воздействия на окружающую среду.

— Да-да, — кивает президент, — что-то такое было.

— Чистой воды провокация и подножка, — сначала выдаю резюме и затем приступаю к объяснениям: — Дополнительная экологическая оценка для «Союза-5» не требовалась. Там есть тонкий момент, за который зацепились казахи. Украинский «Зенит» использовал в качестве горючего керосин. В экологическом смысле абсолютно безопасный продукт. Наш «Союз-5» заправляется нафтилом. Тонкость в том, что нафтил — это тот же самый керосин. Поэтому я и говорю, что специальная экспертиза ни к чему. Нафтил от авиационного керосина отличается только присадками для адаптации к ракетным движкам. Особо отмечу, все присадки — углеводородные, абсолютно не токсичные.

— Та-а-а-к, — коротким словом президент поощряет мои выкладки. Задумывается и сам.

— До всей сути мне докопаться трудно, но, вероятно, дело обстояло так. ЦЭНКИ дал документ, обосновывающий безопасность ракетного топлива, как сорта обычного керосина. Известно, что «Байтерек» объяснения не устроили и предположительно они затребовали полный химический состав топлива. А это, извините, относится к разряду государственных тайн. Роскосмос оказался в безвыходном положении. Раскрыть полностью состав топлива он не мог, и казахи получили формальный повод вчинить иск ЦЭНКИ. Который, как это ни удивительно, самый гуманный в мире казахстанский суд удовлетворил в полном объёме. Сумму выставили неплохую — два с четвертью миллиарда рублей. Как говорится, не догоню, так заработаю.

— И чем там дело кончилось? — президент и сам может узнать, но зачем, если перед ним человек уже в теме.

— Роскосмос замотал дело. Деньги казахи так и не получили, арест имущества чисто технически произвести очень сложно. Затем подали на апелляцию, по итогу дело спустили на тормозах. Точной формулировки не знаю.

Президент хмыкает. Надеюсь, одобрительно.

— И вот скажите, Владимир Владимирович, мне зачем все эти приключения? На Байконуре придётся устраивать увлекательные склоки с казахами вместо того, чтобы делом заниматься.

— А что тебе нужно для эффективной работы? — Задумываюсь. Отказ не хочет принимать, что подтверждает мягко, но непреклонно: — Понимаешь, там наши люди живут. И даже не это главная проблема. Сам ведь знаешь, что Байконур — это символ, истоки всей нашей космонавтики. Гагарин впервые именно оттуда полетел. Нельзя Байконур просто так на свалку истории выбрасывать.

— Тогда надо казахов оттуда выбросить. Или поставить на место, — перехожу к плану «Б».

Если нельзя отказать прямо, надо выставить невыполнимые условия, а затем руками развести: «Ах, мы бы со всей душой, но сами видите…».

— Дуумвират — самая неэффективная форма управления. Без всяких оговорок, как про демократию. На Байконуре сейчас именно, по-русски говоря, двоевластие. От этого надо избавиться и сделать так, чтобы казахская администрация с нами согласовывала все свои действия, а не мы у них разрешения спрашивали. Мне вот нравится, как американцы ставят дело. Если они арендуют Гуантанамо у кубинцев, то хрен их оттуда сковырнёшь. И ни одного кубинца они туда не пускают. И как зарядили арендную плату в двенадцать тысяч долларов (правда, серебром) сто лет назад, так и платят эту жалкую подачку.

— И как это сделать?

На этот вопрос не отвечаю, даже плечами не пожимаю. Вижу, что не мне он задаётся, а самому себе. И мне не нравится, что президент с места не сдвигается. Не хочет, чтобы Россия уходила оттуда. Да разве я против? Только давайте без меня, а?

— Хорошо, Витя, мы подумаем, как дальше быть, — президент не спешит рубить сплеча. — Но ты тоже подумай. Может, и не так всё плохо, как ты считаешь.

Конечно, не так, всё намного хуже — но вслух, понятное дело, ничего такого. Только прощаюсь. Кидаю взгляд на время в углу экрана. Я, наивный, рассчитывал поспеть хотя бы к концу лекции. Однако вдобавок к лекции чуть весь обеденный перерыв не ухлопал. Тяжёл оказался разговор с вождём.

29 сентября, суббота, время 13:30.

МГУ, ВШУИ, кабинет Колчина.

— Надо срочно переделывать «Ассемблер»! — с порога заявляет Таша и хлопает перед моим носом папкой.

— О как! — принимаюсь развязывать тесёмки.

Удивительно, до чего живучи некоторые архаичные технологии. Давно придуманы всякие-разные зажимы, файлы, но привычные даже нашим бабушкам папки из толстой ворсистой бумаги до сих пор в работе.

— Это следующий технологический уровень! — с удивлением наблюдаю за обычно тихой и спокойной девушкой.

Кажется, её даже потряхивает.

— Мы не простим себе, если немедленно не внедрим всё это!

— Таша! Посиди немного, мне надо вникнуть. Я не могу разговаривать по теме, о которой представления не имею!

Таша вскакивает со стула и, пометавшись по кабинету, останавливается у окна. Глядя, как её колотит, включаю бодренькую мелодию и советую:

— Потанцуй немного, я пока с твоими бумагами ознакомлюсь…

Сначала глядит удивлённо, вроде делает попытку повертеть пальцем у виска. Усмехаюсь. Движение попадает в такт музыке и тут же подчиняется ему.

— Давай-давай! Ты юна и красива, танец — один из лучших способов самовыражения, — поощряю и ныряю в бумаги.

Таша не сможет уклониться от предложения, у неё весь организм кипит энергией.

Через четверть часа мы оба готовы к спокойному разговору. Излишек энергии сброшен. Немного затягиваю просмотр бумаг, чтобы дать ей отдышаться.

— Ты задействовала ещё одну степень свободы? — продолжаю перебирать наброски и схемы

— Да. Мы теперь сможем…

— Спокойно-спокойно! Я вижу!

Натурально, почти революция. Теперь накидывать слой за слоем можно не только сверху под углом, но и сбоку и даже снизу.

Однако даже шапочный разбор выявляет, нет, не промахи, а высокую вероятность появления в будущем многих проблемных мест. Откуда знаю? От верблюда! Я — выкормыш индустриальной и даже постиндустриальной эпохи. Многое — масса информации — заходит как бы само собой, прямиком в подсознание.

«Купол», так мы называем основной цех «Ассемблера», уже построен. Работа сейчас идёт внутри. Хотя по форме он не купол, не полусфера. Полусфера венчает двадцатиметровый в высоту цилиндр. Купольная башня, если совсем правильно именовать. Отсюда и сокращение.

По замыслам Таши «купол» должен стать настоящим куполом, то есть идеальной полусферой. Ввод третьей степени свободы требует. Хмыкаю. Размахнулась девушка.

— Что? — дёргается, но слегка.

— Сама переделка нам встанет в полмиллиарда, не меньше, — начинаю объяснять. — Не считая тех денег, которые мы уже затратили, и выходит, зря. Значит, полные потери можно смело удваивать. Компетентный руководитель не имеет права игнорировать такие чудовищные издержки.

Девушка куксится.

— Вопрос не только в деньгах. Ввод завода в строй отложится не меньше чем на два года. Значит, два года персонал не будет получать зарплату, а мы — продукцию и прибыль. Такова цена твоего управленческого решения.

Мрачнеет. Но молчит.

— Давай так сделаем. Тебе надо учиться руководить. Поэтому сейчас уходишь, всё обдумываешь и приносишь мне здравое предложение, а не вот это вот…

Таша вздыхает и собирает бумаги обратно в папку.

— Я знаю, как надо поступить, но тебе надо всё самой обмозговать, — напутствую уходящую энтузиастку.

Таша предложила абсолютную ересь, но из честного и жгучего желания сделать как можно лучше. Очень мне нравится такая страстная увлечённость делом.

4 октября, четверг, время 13:15.

МГУ, ВШУИ, кабинет Колчина.

— Честно скажу, не знаю, что делать, — Таша разводит руками. — Кое-какие мелочи можно на ходу внедрить, но это даже не половинчатое решение, а так, слабенькое утешение. Чего ты улыбаешься?

Улыбаюсь неопытности и горячности. И принимаюсь за объяснения:

— Человечество давно нащупало оптимальное решение в таких случаях. У нас вообще идеальная ситуация. Ты просто забыла, что «Ассемблер» — не первый завод подобного назначения. Будет второй, рядом со стартовой площадкой, где бы она ни находилась, — невольно мрачнею, но быстро справляюсь. — Собираешь все свои находки в кучу, часть из них обкатаешь на строящемся заводе. Но не в ущерб производству, сразу предупреждаю! — грожу пальцем. — Можно на полигоне обкатать всю кинематику на опытном изделии. По мере реальной работы на «Ассемблере» наверняка появится опыт, который позволит усовершенствовать твои задумки, а, возможно, какие-то отменить. Как говорится, практика — критерий истины.

Понимание в глазах девушки начинает проявляться ещё при упоминании о втором заводе. Теперь она полностью спокойна. Перед ней путь реального исполнения всех её страстных хотелок. В добрый, как говорится, путь.

— Что за девушка у тебя в приёмной сидит? — собирая бумаги в папку, Таша спрашивает не о секретарствующей Вере.

— Моя телохранительница. Сама понимаешь, по статусу положено.

Да, Зина легко согласилась перевестись на заочную форму и переехала в Москву. Пока гостиницу ей оплачиваю, но эти бытовые проблемы надо как-то решать. Знаю, что если нажму нужные кнопки, заселю в общежитие кого угодно, но наглеть не хочу. Общежития в МГУ только для студентов, аспирантов и преподавателей. Пусть так и остаётся.

7 октября, воскресенье, время 18:05.

Москва, ул. Тверская, р-н «Турандот».

— Андрей Львович, что же вы не сказали, что можно с супругой приходить? — встречу с Костюшиным начинаю с несерьёзного, но наезда.

Шеф ВТБ-банка уже в кабинете с умеренно шикарной дамой, которая на мои слова реагирует дежурной улыбкой.

— Римма Карловна, мой помощник, — представляет спутницу мой самый влиятельный инвестор. Вежливо склоняюсь к ухоженной изящной кисти, представляюсь сам.

— Взял на себя бремя заказа блюд, — Костюшин кивает на стол.

— Преогромная за это благодарность, — и поясняю единственной за столом даме: — Постоянно угнетает необходимость выбора из огромного списка. Поэтому и попросил вашего шефа взять на себя эту тягостную для меня обязанность.

Женщина улыбается сочувственно.

— Виктор, как ты предпочитаешь? Не будем тянуть и начнём говорить сразу или сначала уделим внимание творениям местных поваров?

— Лучше сразу, не торопясь и основательно, — сейчас выбор делаю легко, два варианта — это не несколько десятков. — А блюда дадут возможность делать естественные паузы.

— Не очень хорошо с точки зрения гигиены питания, — подаёт голос женщина.

— Тогда расправимся с первым блюдом, а далее совместим.

Моё компромиссное предложение проходит. Так что за серьёзную тему, ради которой встретились, берёмся, когда моё жаркое из телятины и морепродукты моих визави почти уничтожены.

— Тема беседы та, о которой я догадываюсь? — я моложе, мне и начинать.

— Да. Речь о Байконуре, — Костюшин подхватывает, не озабочиваясь излишней витиеватостью. — Мы не хотим, чтобы Россия уходила оттуда. Видишь ли, Витя, время собирать камни, а не разбрасывать.

Немного думаю, как расценивать слово «мы». Впрочем, не важно.

— И меня выбрали, как таран, как главную ударную силу? Даже не знаю, смеяться или плакать.

— Просто больше некому, — Костюшин пожимает плечами, его спутница Римма прячет интерес ко мне и к теме за маскирующей пеленой равнодушия.

Ей лет тридцать пять на вид, не больше. Возраст полного расцвета для женщин, ведущих правильный образ жизни и не убивающих себя тяжёлой работой.

— Роскосмос, — тон намеренно выбрал такой, что не понятно, спрашиваю или утверждаю.

— Облажался, — прямо и грубо продолжает Костюшин.

— Вы не можете послать меня в бой, ничем не вооружив, — я тоже умею говорить прямо. — Это всё равно, что послать генерала на войну, не дав ему армию и всё, что к ней прилагается. Чего вы от меня ждёте? Ну, хотите, организую там маленькую революцию и объявлю Байконур суверенным государством? Российское правительство признает независимость Байконурской республики?

Рядом раздаётся мелодичный звон. Не сразу распознаю, что это смеётся Римма.

— Ну, не так резко, — Костюшин серьёзен и выдаёт открытым текстом: — Президент согласен, что казахов надо ставить на место. История с ЦЭНКИ и «Байтереком» ему сильно не понравилась.

Любопытненько! Такое впечатление, что он присутствовал при разговоре. Запись смотрел?

— С чего вы взяли, что я смогу?

— Сможешь, — уверенность в голосе непробиваемая. — Познакомься, Римма!

— Мы же познакомились, — женщина удивляется.

— Познакомься ещё раз. Перед тобой самый юный в России долларовый миллиардер. Сколько у тебя их, Виктор? Миллиардов-то?

Отвечаю молчаливой усмешкой. Ожидаемо женщина смотрит на меня совершенно другими глазами.

— В топ-пятьдесят, Римма, богатейших людей страны он точно входит. Это только по капиталам, о которых я знаю. Но под мраком тайны, так сказать, в форме тёмной материи у него ещё больше.

— К чему вы это, Андрей Львович? Римма производит впечатление умной дамы, сама понимает, что с кем попало вы лично встречаться не будете.

— Это, Витя, к вопросу о ресурсах, которые тебе нужно дать. Они у тебя уже есть и совсем не слабые.

— Деньги на хлеб не намажешь и в пушку не зарядишь.

— Кто-то из великих сказал, что для войны нужны три вещи, — Костюшин пытается отмахнуться от моих доводов. — Знаешь какие?

— Деньги, деньги и ещё раз деньги, — поддерживает его Римма.

— Слова приписывают Наполеону, а у него к этим трём вещам было ещё кое-что, о чём он скромно умолчал, — ага, разводите меня, разводите! — Абсолютная императорская власть! Поставьте меня королём на Байконуре — и даже без денег. Через год у меня будут деньги, через два — большие деньги, а через три — очень большие.

Костюшин откидывается на спинку стула и озадаченно замолкает. В глазах Риммы скрытое восхищение пополам с досадой от того, как ловко срезал её шефа. Использую полученную паузу в свою пользу:

— Я сопоставляю Байконур с местом, которое мы выбрали сами. Юго-запад Омской области. Равнинная местность — та же казахская степь, — загибаю первый палец. — Скудное количество осадков в течение года, фактически такой же засушливый климат, как на Байконуре и в остальном Казахстане. При этом полноводный Иртыш в шаговой доступности, бросить трубопровод — пара пустяков. Опять же, рядом город-миллионник, региональный университетский центр, то есть с квалифицированными и любыми другими кадрами проблем не будет. Есть авиазавод, который на данный момент сопрягают с Роскосмосом. Для нас тоже интересно. Отсутствие грунтовых вод, как на Байконуре, тоже имеет значение.

Пальцы на руке заканчиваются.

— Одного там не будет. Сказать чего? — согласия не жду, вопрос риторический. — Постоянных козней и подножек со стороны казахских властей. Их там просто нет. Некому висеть на руках и ногах неподъёмными кандалами.

— Вынужден с тобой согласиться. Подобный вариант для тебя лучше, — однако под слышимыми словами прячется что-то ещё. Да, вот оно! — Но пойми меня правильно. Президент воспримет сдачу Байконура как личное поражение. Он на это не пойдёт!

— Пусть не сдаёт, — пожимаю плечами. — Я разве против? Кто ему мешает выкрутить руки казахам и заставить их подписать новый Договор о Байконуре? У него для этого все возможности есть. Лучше всего оформить, как анклав России.

— Ого! — непонятно чем восхищается Римма. То ли дерзостью, то ли размахом предложения.

— И тогда я со спокойной душой приду со своими деньгами на Байконур и свершу свои великие дела.

— Тебе надо было у казахов тоже деньги взять… — вдруг задумчиво произносит Костюшин.

Хорошая идея, но дорога ложка к обеду. К тому же…

— У меня нет там никаких завязок. К тому же сильно сомневаюсь, что кто-то в Казахстане может раскошелиться на миллиард долларов.

— Зато у них личная заинтересованность в твоём успехе была бы.

Резонно. Могло бы сработать. Однако лучше по-другому.

— Вам кто мешает так сделать? В смысле — нашему правительству? Выпустить какие-нибудь сверхприбыльные бонды или другие ценные бумаги, предложить Астане…

— Под твои условия? — Костюшин глядит неожиданно остро. Говорит, не конкретизируя, спутница из доверенных людей, но лишние знания — лишние печали.

— Лучше мягче. Правительство ведь посредником выступит, а деньги мне отдаст. Уже под мои условия. Но больше миллиарда не возьму. Объелся этими миллиардами…

Опять раздаётся мелодичный смех Риммы, глядящей на меня искрящимися глазами.

— Мужчины, давайте десерт разнообразим. Витя, вам кофе?

— Можно…

7 октября, воскресенье, время 20:15.

МГУ, ГЗ, сектор В, 16 этаж, комната Колчина.

— Ты в ресторане был⁈ — где-то в районе лица Светины глаза пытаются просверлить во мне дырку. — Без меня⁈ О-о-о-чень интересно…

— Ничего интересного, ай! — пытаюсь погладить стройную ножку, её хозяйка бьёт по руке.

— Выходит, развлекаться без меня ходишь, — начинаются скоропалительные выводы. — Бабы там были?

— Не было, — и уточняю: — Одна баба была. Раза в полтора или два старше тебя. Меня точно в два раза.

Намёков на свой старший возраст Света не любит. Исключительно по покладистости характера. Так-то сказал бы, что не выносит.

— Меня хоть бы раз сводил, хоть бы раз! — продолжает нагнетать.

О, это что — типичная женская истерика? Счастливая семейная жизнь набирает обороты и приобретает новые яркие краски? К концу дня мой организм на излёте сил, а то бы я с удовольствием поддержал, плеснул бы керосинчик в костёр… обожаю движуху.

— Вроде как-то раз тебя водил, — и водил, кстати, не заметив особого восторга. Так, умеренно радостное любопытство. — И вообще, ты же знаешь, в средствах мы пока стеснены…

— Но на ресторан с чужой бабой хватило⁈ — глаза любимой жены сверкают огнём. Аж любуюсь, никогда её такой не видел.

— Не, не хватило. На халяву угостился, приглашающая сторона платила. Так что я даже семейный бюджет сэкономил.

— Ах, ты сэкономил!

Нисколько не удивляет, что логика в её претензиях отсутствует напрочь. И серьёзно воспринимать глупые придирки не собираюсь. Есть у меня уникальные знания о женщинах, которых нет ни у одного из мужчин. Ей сейчас это надо, поистерить, выплеснуть пар, повод не так уж важен. Один проницательный семейный психолог сказал (а я услышал и восхитился): если женщина устраивает вам истерики, значит, она вам доверяет. Вот так, чужая баба вам истерить не будет, это не просто так, это привилегия. Поэтому и:

— Да! Сэкономил! — дерзко говорю ей прямо в лицо. Заманчиво раскрасневшееся, кстати.

— В следующий раз к проституткам в бордель иди! Там тоже сэкономишь!

— Зачем мне бордельные шлюхи? — искренне удивляюсь. — Ты же лучше. К тому же бесплатно, а я, как исконно русский, обожаю халяву.

Пока Светка думает, как воспринять сравнение её с проститутками — комплиментом или оскорблением, времени даром не теряю. За время разговора набрался сил и теперь одним рывком набрасываюсь на жену. С грозным рычанием. Светка взвизгивает, пытается удрать, но комнатка-то маленькая — некуда.

После моего гнусного надругательства над прекрасным телом супруги, лежим рядом — отдыхаем. Почти каждая вершина нашей близости подобна удару молнии по нам обоим. И в теле звенящая пустота.

Светка водит ноготком по груди.

— Всё-таки ты должен меня в ресторан сводить…

— Свет, понимаешь, ты ищешь вчерашний день, — объясняю на пальцах расклад. — Это незамужней девушке в радость с приятным поклонником бесплатно насладиться изысканной кухней и всё такое. А у нас общий семейный бюджет. Вытащим из него десять тысяч — а в лучших заведениях дешевле не выйдет — ты сразу на общем кошельке почувствуешь. Вот так неприятно жизнь устроена. Мужчина не может собственную жену бесплатно угостить. Только из общего бюджета или каких-то случайных денег.

— У тебя не предвидится случайных денег?

— Случайные на то и случайные, что предвидеть невозможно. Но вот думаю, с Нового года поднять ставку оплаты в Агентстве, можно отметить…

— И всё-таки, почему ты без меня в ресторан пошёл?

— Ещё не хватало мне тебя по работе с собой таскать. По делу с важным человеком встречался. Если он свою помощницу привёл, то это его проблемы, проболтается она или нет. Обсуждали такие вещи, за которые тебе надо кучу подписок о неразглашении давать. И вообще, Свет! — вознаграждаю её долгим взглядом: — Прекрасно понимаю, что девушке для здоровья надо периодически своему парню мозг полоскать. Но давай меру знать, хорошо?