Космопорт

Глава 9 Точка опоры — Березняки

12 мая, понедельник, время 14:30.

Березняки, у дома бабушки Серафимы.

Как и в прошлый раз, подъехал на конном дилижансе, но зайти во двор не успеваю. Тётки, завалившие меня вопросами во время поездки, зычными криками вызывают Басиму и всех остальных на улицу.

Все дружно сбегаются к калитке. Басима с огорода, Алиска с Мишанькой из дома. Вхожу. Троица тёток-попутчиц жадно наблюдают из-за ограды. Ставлю чемоданчик и сумку, присаживаюсь и смотрю на серьёзно подросшего сына.

— Кам то ми, Майкл, — по глазам вижу, что понимает, но движется нерешительно. И то только из-за подталкивания сияющей Алиски.

— Опять по-басурмански шпарит! — всплёскивает руками Басима. — Витька, ты совсем по-русски говорить разучился?

— Это он фасонит, — объясняют ей односельчанки из-за ограды. — С нами всю дорогу по-русски балакал…

Вдруг Мишанька срывается, когда я уже приготовился заключить в объятия Алису, и опережает матушку. Ну, слава небесам, признаёт всё-таки.

Басима тем временем выводит маленькую. Девочка смотрит на меня хмуро и недоверчиво. Вздыхаю с облегчением — Кира не напоминает, как Миша. Зато явное сходство с Алиской. На подталкивания бабушки девчушка не поддаётся — прячется за неё. Все взрослые ухахатываются, особенно публика за забором. Чую, пойдут разговоры по селу, все косточки мне перемоют.

— Пошли в дом, хватит уже этого цирка, — шепчу в ухо добравшейся до меня Алиски.

— Почему так долго не приезжал? — сильно дёргает меня за волосы.

И что сказать? После Нового года вырваться было невозможно? Ну, на пару-тройку дней мог бы. Наверное.

Подарки всем легко купить, кроме бабушки. Алиске — косметику, Мишке — игрушки, Алёнке — куклу. Всем сразу — конфеты, друзьям — коньяк и виски. По итогу и Басиме сообразил что взять — набор полотенец. Такое добро в хозяйстве всегда сгодится. Что Басима демонстрирует незамедлительно, вывешивая новые и переводя остальные в разряд половых тряпок или второразрядной ветоши. Например, на огороде руки после ополаскивания вытирать.

— Деньги выдам кэшем, — выкладываю на стол пачку тысячерублёвок в банковской упаковке под аханье бабушки. Так солиднее выглядит, чем пятитысячными.

Говорю по-английски, потому что Миша рядом. Но когда он убегает опробовать игрушки, перехожу на русский к облегчению Басимы. Алиска худо-бедно через слово научилась понимать, а она — полный ноль в басурманских наречиях. Мне сложно, но гну свою линию. Мои дети будут билингвами как минимум. На Кира не очень надеюсь, его бабушка быстро продавит на русский, так что французский мимо.

— Да я уже от преподавания отказываюсь, а времени всё меньше и меньше, — оправдываюсь на продолжающиеся упрёки.

Нахожу, как отбиться:

— Бабушка, чего ты от меня хочешь? Ну, давай я Алису и детей на Байконур заберу, мы сейчас туда перебираемся. Всё время будем вместе.

В глазах Басимы появляется откровенный страх, Алиса загадочно улыбается, но упрёки как ножом отрезает.

— Ох и большой ты человек стал, Вить, — вздыхает наш матриарх и любопытствует: — А с самим-то виделся?

— Да как сказать… президент сейчас взял в привычку через экран общаться. Так что вживую не виделся, но беседовал пару раз. Он мне Байконур и сосватал.

Басима долго не могла понять, как можно разговаривать не вживую. Алиса находит, как объяснить, сам не сообразил.

— Ну, через большой телевизор, бабушка! Помнишь мы «Открытую линию» смотрели?

Спохватываюсь:

— Только ты никому об этом не говори! Не хватало ещё…

Басима железно уверяет, что никому ни гу-гу. Алиска отворачивается и хихикает. И без её реакции понимаю, что всё: слово — не воробей, вылетело, теперь разлетится по всему селу. А уж там все быстро придут к заключению, что Витька Колчин чуть ли не первый друг президенту. Блять! И разубеждать бесполезно.

Спустя пару часов после чаепития, разговоров и лёгкого обеда с наслаждением ковыряюсь в огороде. Вдвоём моим женщинам перекопать всю площадь тяжеловато. А мне в кайф, засиделся в дороге, тело просит нагрузки. Так что наточенная только что лопата порхает в моих руках. Тоненькая полоска взрыхлённого чернозёма превращается сначала в широкую полосу, затем в прямоугольник. Когда до формирования полного квадрата остаётся пара проходов, меня отвлекают. Ненадолго.

— Что, Вить, не успел приехать, как заставили работать? — только после ехидного замечания тётка за штакетником здоровается: — С приездом, Витя.

— Здрасть, тёть Нюр! — салютую лопатой. — Что вы такое говорите? Да разве это работа? Очешуительный отдых! Вы тут вообще как в санатории живёте! Чистый воздух, натуральные продукты, плёвая работа, с которой даже ребёнок справится. Не жизнь у вас тут, а полная лафа!

Тётка натурально обалдевает. Настолько кардинально сельских ещё никто не опускал. Кроме меня. Несколько лет назад был один случай, но в узких кругах. Надо заметить, что это типичное мнение деревенских жителей о себе — охренительных тружениках и о горожанах — никчёмных бездельниках. Пока я в результате многолетних поездок в Березняки не научился ловко косить, на меня свысока глядели самые последние сельские обсосы. Не, ничо не говорю, навык не такой простой, как кажется, но всё-таки работа токаря, фрезеровщика или электрика на порядок сложнее. А уж пытаться что-то говорить о сложности работы преподавателю высшей математики в МГУ — да кому? Селянину, с трудом закончившему на тройки девять классов и с огромным облегчением поступившему в ПТУ? Я вас умоляю! Давайте без этого!

Случился этот эпизод в гостях у Егора. Сидим, болтаем, пьём чай перед телевизором. Там родная до боли в горячем сердце селянина картина. Едет трактор с тележкой, за ним толпа народа прочёсывает картофельное поле, собирает урожай. Бойкий тележурналист выдаёт:

— Сбор картофеля — тяжёлая работа, поэтому каждые полчаса надо отдыхать…

На экране разнокалиберный народ этим и занимается. Люди отдыхают, сидя на перевёрнутых вёдрах, переговариваются между собой, смеются. Затем встают и снова принимаются наполнять вёдра.

Начинаю ржать, тыча пальцем в глупого журналюгу:

— Тяжёлая работа, гы-гы-гы!

Отец Егора напрягается, косится на меня недовольно:

— Вить, а разве нет? Ты сам когда-нибудь картошку руками на поле собирал? Хоть раз в жизни?

— Нет, дядь Коль, — поначалу безмятежно отвечал я, — это не тяжёлая работа. Нудная и скучная, но не тяжёлая…

— Сам когда-нибудь собирал⁉ — голос мужик слегка грозовеет, Егор смотрит чуть опасливо.

— Да, собирал, что тут такого?

— И что? Нисколько не устал?

— Нет. Если только чуть-чуть. Позже, помню, с пацанами на рыбалку рванули.

Мужик смотрит тяжёлым взглядом, только через минуту придумывает, что сказать:

— Небось полчаса этим делом занимался на полсотке в огороде…

— В огороде бабушка Серафима между делом выкапывает. Ну, Алиска помогает. Мне только мешки стаскать. Не, это мы помогали разок. Витальке вроде…

Смотрю на Егора, тот кивает — точно, Виталику. Они тогда много сажали.

— Дядь Коль, — следующим аргументом добиваю мужчину в ноль: — Да вы сами посмотрите! Кто там на поле? Подростки и бабки, женщины есть. Хоть одного здорового мужика видите? Какая же это тяжёлая работа, если ей дети и старухи занимаются?

Мужик тяжело задумывается, сдаваться ему не хочется, а возразить нечем. Егор отворачивает лицо в сторону.

— Вот отбойным молотком или киркой в шахте на глубине в километр уголь рубить это да, тяжёлая работа, и детей там не найдёшь. Даже здоровые мужики там больше шести часов в смену не работают.

Дядя Коля мрачно молчит.

— Вы в селе по-настоящему пашете только во время уборочной. Пару месяцев. Ещё месяц хвосты убираете. Всё остальное время особо не напрягаетесь.

— А давай, Вить, поменяемся, — вдруг предлагает он. — Ты станешь жить в селе и особо не напрягаться, а я поеду в твою благоустроенную городскую квартиру и буду иметь два законных выходных в неделю и восьмичасовой рабочий день.

— У меня нет благоустроенной квартиры и выходной у меня только один, — начинаю веселиться. — И ваш дом намного просторнее квартиры моего отца. Сам-то я в общежитии живу. Поменяться со мной хотите? Не получится. Меня-то пред на работу возьмёт, хоть пастухом, а там, глядишь, и на механизатора выучусь. А вот вас на моё место преподавателя теории функций комплексного переменного даже близко не подпустят. Высшего-то образования у вас нет…

Досадливо машет рукой, замолкает, но явно признавать поражение не хочет. Делаю контрольный выстрел:

— Я здесь часто бываю и прекрасно вижу, как вы живёте. Поэтому имею право сравнивать. А вот вы на моём месте не были и сравнивать не можете, — о том, что никогда и не будет, не упоминаю, только намекаю: — По моим наблюдениям, самый тяжкий труд — это учёба на естественнонаучных университетских факультетах, медицинское образование ещё труднее получить. По сравнению с этим даже труд шахтёра не выглядит запредельным. Там опасно, да, но не тяжелее. И что, вы думаете, зря балерины уходят на пенсию в тридцать пять лет? Вроде даже сталевары так рано не могут пенсию получить.

— Любой труд тяжёлый, — выносит лукавый вердикт мужчина, — и хватит об этом.

Вот и сейчас обалдевшая от моих слов тётка Нюра молча отваливает от забора. И то, полагаю, со стороны хорошо видна вся лёгкость моих движений. Никакой натуги. Развлекаюсь я так.

На исходе дня становится прохладно, но промокшую от пота рубашку не снимаю. Хоть я и закалённый, но простудиться в это коварное время года — пара пустяков. Оглядываюсь на призыв Алиски.

— Хватит, пошли в баню!

Как раз то, что нужно! Как оказалось внутри, Алисе нужно ещё больше. Не дожидается она даже момента, когда хотя бы разок ополоснусь. Утыкаюсь уже на полу в парной в качнувшиеся перед глазами тяжёлые груди, и мы вместе уходим в астрал. В такие моменты собой не управляю. Первая женщина в жизни у любого мужчины обладает правом беспарольного входа в систему.

— Алиска, только не вздумай опять забеременеть, — едва успеваю высказать пожелание.

— Что, боишься?

— Нет. Просто возьми паузу, а то штампуешь детей без перерыва…

Хихикает, буквально вдавливаясь в меня:

— А бабушка Серафима радуется каждому.

— Пусть радуется, но надо и организму дать отдохнуть.

— Ладно, не бойся, у меня безопасный период…

Может, и врёт, только нет сил не верить…

— Все твои командиры в декрет ушли, — хихикает Алиса за ужином и начинает перечислять.

Поражённо слушаю, высчитываю. От «Всадников» начинает поступать пополнение: два ребёнка родились ещё в прошлом году, в этом пятеро уже появились или на подходе. Это начало действовать старшее поколение «Всадников». Помимо того, что остальное население тоже не спит.

— В школу точно через шесть лет в первый класс человек двенадцать придёт, — Басима знает больше, она у нас диспетчер справочного бюро с технологией сарафанного радио. — Давно такого не было. В позапрошлом году пятеро было, в прошлом — семерых кое-как наскребли.

Чешу репу. «Всадники» ринулись в направлении, указанном их славным командующим? Подавшим личный пример?

— У кого-то двое уже есть?

— Нет, — Алиска понимает с полуслова. — Только у Валеры второй вроде намечается, но пока не заметно.

— А Виталий что, отстаёт?

— Отстаёт, — Алиса хихикает. — Он глаз на молоденькую училку положил, обхаживает её. Она первый год работает, чуточку старше его. Математичка. Директор волнуется, боится, что замуж выйдет, в декрет уйдёт.

— Не о том он волнуется, — поразительно, до чего люди бывают не дальновидны. — Лучше пусть пальцы скрестит, чтоб Виталик её не упустил. Если она замуж выйдет, то точно не уедет, как у них обычно бывает. Отработают свои три года и хвостом машут на прощание.

— А то и раньше, — Басима пододвигает мне маринованные грибочки.

— Дашке вроде нравится у нас, — замечает Алиса. — Виталик её на лошади уже катал.

— Надо завтра на базу сходить…

«Завтра» вечером на базе «Талая».

Мишанька увязался за мной. Провокация от Алиски, которая тоже подклеилась. Волевой запрет не прокатит, слишком маленький, слово «дисциплина» ему не знакомо, и база — место не запретное. Так сказать, метка уровня 0+.

Моё неудобство. Наверное, придётся нарушить правило: в присутствии сына говорить только по-английски. Очень сложно сделать так, чтобы он слышал от меня только английскую речь. Пока идём — хитрый ребёнок удобно устроился на моей шее, — подвергаю Алису изощрённой мести. Разговариваю с Мишей и с ней по-английски. Какими-то неведомыми путями Алиска понимает не меньше половины, хотя никогда английский не учила.

Топать километра полтора, так что через двадцать минут мы на месте. Некоторое время стоим на краю у лестничного спуска. Часовой меня признаёт, вытягиваясь по стойке смирно, а я — нет. Кто-то из младшего поколения всадников, их не так хорошо знаю.

Архитектурно почти ничего не изменилось, только шатёр вроде стал больше, ровнее и красивее. Кусты и деревья выросли. Теплолюбивые груша и орешник на южном склоне слева от нас. Так-то географически он на северной стороне, но смотрит в сторону юга, поэтому южный, самый тёплый. Справа под нами — почти весь склон клубничный.

За речушкой пасётся пара стреноженных лошадей. Пейзаж оживлён множеством юного народа. Взрослым здесь не климат. Во-первых, сухой закон. Во-вторых, нормальный человек в возрасте не может долго терпеть высокой концентрации молодёжи вокруг. Выслугу для выхода на пенсию учителям не зря дают. В-третьих, невыносимо подчиняться младшим, а тут командуем только мы. Это наша суверенная зона.

Меня встречает приветственный рёв такой силы, что Мишанька судорожно сжимается, затем слышится подозрительное журчание и тёплая струйка омывает мою шею и спину. Ох ты ж мачеху мою растудыть! Ржу.

— Алиса, сними с меня этого обоссанца! — вот и заговорил по-русски, нарушил правило.

Освобождённого кое-как от закостеневших от испуга детских ручек меня хлопают по плечам, трясут руку. Гомонят и гомонят вокруг мои друзья.

— Погодите, парни, — продолжаю смеяться и от радости встречи, и из-за пометившего меня сына.

От меня не отстают, сидят на берегу и в то время, пока плещусь в воде и ополаскиваю рубашку. После водных процедур ведут к лавочкам с выложенным по кругу камнями кострищем. Тут же накидывают туда сухих веток и прочего горючего материала. Наперебой делятся новостями. Выясняется, что новости Басимы уже устарели. Жену Пети увезли в роддом буквально час назад. Сам Пётр — один из той пары мальчишек, с которыми я познакомился здесь первыми, — стоит, рдея от гордости и смущения.

— Безнадёжно меня обогнал, — говорит его друг Вася. — Я только-только собрался жениться.

— Я гляжу, вы время зря не теряете, — улыбаюсь.

Честно говоря, не ожидал, что они так быстро ринутся выполнять мои заветы.

Друзья требуют от меня новостей. Рассказываю. Всё, о чём можно, разумеется.

— Говорят, что ты с самим президентом вась-вась? — осторожно интересуется Борис, взводный-3.

Уже рассказал, что из армии вернулся осенью. Там ещё четверо парней из наших служат, но уже следующего поколения, тех, кто моложе меня.

Мне вот интересно, когда Басима успела по всему селу растрезвонить? Хотя сутки прошли, вполне могла.

— Положим, это моя бабушка очень сильно преувеличила. С президентом вживую я не встречался, — главное, не врать, но подставить Басиму за её длинный язык не помешает. — Хотя кое с кем знаком, конечно.

Естественно, сразу вопрос: с кем?

— Генеральный директор Роскосмоса вам подойдёт? Не скажу, что мы прямо вот-вот, но разок встречались, обо мне он знает. Я больше с его заместителями дело имел. Министры и те, кто выше, пока со мной корешиться не спешат.

— Сами будут виноваты! — провозглашает незаметно подошедший сбоку Виталий. Рядом с ним хорошенькая стройная брюнетка.

— Привет, Виталий! — хлопаемся ладонями.

— Даша, — представляет спутницу. — Моя девушка…

Под насмешливым взглядом девицы слегка сдаёт назад:

— … вроде как…

— Дарья Михайловна, — протягивает узкую ладошку брюнетка.

— Виктор Александрович, но можно по имени, — осторожно пожимаю девичью руку.

Костёр разгорается, все размещаются, встреча наконец-то переходит в спокойное русло.

— Дарья, вам как, нравится в Березняках? — обращаюсь всё-таки без отчества, но на «вы» и полным именем.

Девушка пожимает плечами. «Ничего, — думаю про себя, — я тебя дожму».

— Березняки, — начинаю наставительно, — это лучшее место на Земле.

— Но сами вы в Москве живёте, — Дарья за словом в карман не лезет, немедленно втыкает шпильку.

— Нет, я там не живу, я там работаю.

Виталик в это время что-то нашёптывает ей в ушко.

Даю ему время. Отмечаю, что девушка не отстраняется, а глаза слегка расширяются.

— Но это ненадолго. Я там учился, теперь надо работать. И где должен работать специалист в области космонавтики? Ясное дело, где-то рядом с космодромом или хотя бы заводом, который космические корабли строит. Вот как Королёв. Он же не в Москве жил, хотя и рядом. Жил в городе, где создавал предприятие, которое сейчас называется ракетно-космической корпорацией «Энергия».

— Что за город? — это кто-то из парней спрашивает.

— К стыду своему, не знаю, как он раньше назывался, но сейчас это город Королёв. А я последний год в Москве обретаюсь. Мы перебираемся на Байконур. Ну, если ничего не изменится.

— А если изменится? — Дарья становится въедливой.

— Тогда другую площадку найдём. Где-нибудь в Сибири. Там места много, можно выбрать, — обращаюсь к народу: — Парни, клянусь, что не из-за этого приехал, но раз я здесь, то у меня к вам предложение. Мне нужна бригада надёжных работников. Таких, которым я абсолютно доверяю. Хотя бы человек пять. Работа на Байконуре…

Слушают внимательно, а после того, как пообещал, что заработают никак не меньше ста тысяч в месяц, даже напряжённо.

— Там стоят пустые пятиэтажные коробки. Надо вставить окна, повесить двери, развести коммуникации: электросеть, связь, кабельный интернет и прочее; отремонтировать и модернизировать водоснабжение и отопление.

— Сколько домов? — осторожно, будто боясь спугнуть, спрашивает Борис.

— В том посёлке, который вы будете приводить в порядок, десятка полтора. Плохо то, что работать надо летом, а в это время и здесь рабочие руки нужны.

— Лошади там есть? — это Виталий интересуется.

— Нет. Там с кормами совсем плохо. Полупустыня, одни колючки и перекати-поле растут.

— А зимой там можно будет работать? — опять Борис.

И, между прочим, толковый вопрос задаёт.

Меня озаряет. Точно!

— А что? Борис, ты прав! Если вставить в домах окна и двери, подключить отопление, хотя бы на половину мощности, то вполне можно и зимой ковыряться. Штукатурить, красить, стелить полы, ещё что-то.

— Это мы все тогда поедем, — довольно ухмыляется Борис.

— Всем не получится. Кому-то и на хозяйстве оставаться надо. А вот меняться — запросто! Учтите, что я там буду жить и работать со своими людьми. Поэтому делать надо лучше, чем для себя. Если есть специалисты — сварщики, электрики, строители, сантехники — тащите всех.

Вот и ликвидировал проблему с рабочими кадрами. Их на всё не хватит, но для начала — за глаза.

15 мая, четверг, время 17:20.

Березняки, улица, выходящая в поля.

Въезжаем в село, гоня впереди стадо, с помпой. Я не пою, дую в трубу. Вроде весело выходит. Лошадка моя уже не дёргается, как поначалу. Восстанавливаю свои навыки конной езды. Вчера обновлял боевые навыки, на лице отметина, не удалось чисто уйти от кулака Витальки. Чисто в отместку изловчился и чиркнул ему по рёбрам. Ибо нефиг!

Ребята стали совсем резкие, вроде и меня норовят обогнать. Когда-нибудь обгонят, у них тупо времени больше. Лекций в МГУ не читают, космическими агентствами не руководят.

Благоденствую здесь. Гоню корову Марту, собственность Басимы, к дому. Меня там уже встречают. Алиска подаёт Алёнку, сегодня её очередь кататься на коняшке. Мишанька от такой «несправедливости» хмурится, но протестовать уже не пробует. С детьми тоже учусь обращаться. Просто надо выносить свой вердикт абсолютно безапелляционно, не обращая внимания на детские попытки повыделываться.

До конюшни Алёнка, которая перестала от меня прятаться на второй день, едет на лошади. Оттуда — на мне. Вызывая улыбки у всех встречных.

Вечером на базе «Талая».

Освежаю навыки стрельбы из лука. Класс изделий заметно повысился. Егор бубнит потихоньку рядом, рассказывая о технологии изготовления.

— Ш-ш-шух, ту-м-м! — говорит стрела, воткнувшаяся в мишень где-то в районе семёрки.

— Долго клей подбирали, пока на обыкновенном БФ не остановились, — делится Егор технологическими секретами.

— А ещё надо мазать тоненьким слоем, — говорю, накладывая следующую стрелу.

— Ты-то откуда знаешь? — удивляется Егор.

— Ш-шух, тум-м! — о, уже ближе к центру. — Я — физик, Егор. Для меня очевидно, что более тонкое более гибко.

Парень с уважением качает головой. Настрелявшись, отдаю лук и ухожу к костерку. ДарьМихайловна сегодня снова с нами.

— Ты вот нас нацеливаешь больше детей иметь, — заводит разговор о главном Валера, — но сразу встаёт вопрос их образования и обучения. А у нас в школе только половину учителей можно назвать профессионалами. Кое-как дыры закрываются. Учителя начальных классов русский язык ведут…

Он ещё умалчивает или не в курсе, что с русским языком у тех самих проблемы. Например, одна из них на каком-то плакатике в классе написала «бутиброт». Как-то заходил к друзьям в школу, когда они летом отрабатывали. Долго смеялся. Не сразу и догадаешься, что имелся в виду бутерброд.

— Учителя иностранных языков кое-как нашли, а то вели, кто попало… — продолжает ныть Валера. — Физкультурник старый, скоро на пенсию уйдёт.

— Хотите, я вам людей из МГУ подгоню? — хлопаю его по литому плечу. — С самых разных факультетов — физиков, химиков, математиков. С географического могут прийти, биологического. Поговорю со студентами, разрекламирую Березняки. Из нескольких сотен, думаю, найдётся несколько человек. Только вот со спортсменами туго. Пошлите кого-нибудь на физкультурное отделение целевым направлением. А то сами ведите — вы все спортсмены очень неплохие.

Можно для привязки и знакомства ещё стройотряд организовать. Работа найдётся. Студенты познакомятся с местной молодёжью, девчонки с обеих сторон глазками постреляют. Всадники никаких эксцессов не допустят, а там глядишь, что-то вытанцуется. Могу и поспособствовать, выкупить у МГУ его выпускников. Чересчур умные-то, нацеленные на науку, селу ни к чему.

— Моего брательника захомутайте. Он, между нами говоря, бестолочь изрядная, но французский язык уже знает. Я его сейчас толкаю на лингвистический, если он и английский выучит, то будет у вас ещё один учитель иностранного языка.

— Два, это, пожалуй, перебор, — задумывается Валера, на лице которого пляшут отблески пламени костра.

— Ничего не перебор. В школе будет два языка на выбор, чем плохо? И учеников станет намного больше, если тормозить не будете. Тогда и школу можно сделать средней. Параллельно организовать в качестве трудового обучения изучение трактора и автодела, с выпуском давать корочку — и готово. Закончил школу, одновременно получил профессию, можно работать. Когда-то давным-давно так и делали.

Показать перспективу развития — большое дело. Задумывается не только взводный-2 — все.

И Дашка. Начинает понимать, что свет на ней клином не сошёлся, а впереди реальный шанс сильного обновления и омоложения педколлектива. Причём за счёт столицы. Если приедут хотя бы трое, они смогут всю школу сильно приблизить по уровню к элитному лицею.

— И ты будешь время от времени лекции читать! — с другой стороны откликается Виталик. — У нас будет единственная школа в стране, куда захаживает начальник космического агентства!

Все оживляются. Но приходится поправлять:

— На Байконуре тоже школы есть. Думаешь, меня туда приглашать не будут? Опять же, родной Синегорск, от них не отвертишься, не поймут.