Космопорт

Глава 24 Что там у пиндосов?

14 июля, среда, время 13:20.

Байконур, комплекс Агентства, обитель Оккама.

Первое впечатление — ошеломляющее. Нереальная красотка сидит в кресле. В тёмном комбезе, ботинках, что-то за спиной вроде ранца. Не вплотную к спинке кресла сидит, лямки подтверждают наличие груза за спиной.

Кидаю вопросительный взгляд на Андрея: это она? Кивает.

— Здравствуйте, Андрей, — красотка размыкает сахарные уста и продолжает бархатным волнующим кровь голосом: — Кто это с вами?

— Г-х-р-м, — сначала Андрею приходится прочищать горло, однако речь держит в замечательно светской манере: — Это Колчин Виктор Александрович, руководитель всего нашего комплекса.

— Здравствуйте, Виктор Александрович, — милашка делает скупой жест рукой и снова укладывает её на подлокотник.

Замечаю, что все присутствующие ведут себя странно. Похоже, не работают, а имитируют. Интересно им, видите ли. Присматриваюсь к девушке, идеальная кожа, пожалуй, даже чересчур идеальная. Фокусы дорогостоящего макияжа? С волосами что-то не то, сильно на парик смахивает.

Подхожу, но не по прямой, приходится какие-то кабели на полу обходить. Девушка чуть ведёт головой, следя за моим движением, только смотрит неестественно. Присматриваюсь. Взгляд, как у слепой, несфокусированный. Она смотрит не на меня, а в мою сторону.

— Позвольте вашу руку, мадемуазель.

Красотка поднимает навстречу чуть опущенную кисть. Берусь за неё обеими руками, слегка сжимаю, кладу на место. Затем бесцеремонно разглядываю её со всех сторон. Кое-что замечаю.

— Вот мерзавцы! Надо же, как развели… — остаётся только головой покачать, а меня накрывает валом всеобщего хохота.

К затылку прекрасной девушки тянется кабель, сквозь волосы виден увенчивающий его разъём. Мои шутники «Матрицу» скосплеили. Если не считать этого момента и ранца, в котором наверняка тоже находится что-то важное, то сделали круче, чем самые лучшие производители секс-кукол. Не считая проработки интимных мест. Ну, я надеюсь, что до этого не дошло.

Когда шутники успокоились, понуждаю их выкладывать достижения и проблемы. Да уж, со времён «Иван Иваныча» много воды утекло. Передо мной уже не манекен, правда, и не полноценный андроид, но, несомненно, шаг в эту сторону.

— В ранце мозг Ал… кстати, какое ей имя дадим?

— Что-то простое надо и желательно не русское. Пусть будет Анжела.

— Анжела так Анжела, — Андрей поворачивается к одному из парней за компьютером: — Олег.

Парень поднимает раскрытую ладонь. Я так понимаю, в этой банде жест означает — «Будет сделано, шеф!»

— Итак. Сам знаешь, Вить, сколько энергии жрут современные компьютеры. Как ни старайся, меньше семидесяти ватт мощность опустить не выходит. А когда монтируем в голове видеосистему и синтезатор речи, всё равно выходим на сотню ватт. Поэтому обучение обычно ведём при подключении к сети. Встроенного аккумулятора хватает едва на пять минут. Это если активно не двигается.

— Может передвигаться?

— С ходьбой справляется кое-как. Но рычаг сдвинуть или кнопку нажать — легко. Кстати, я чуточку соврал. Алиса, то есть Анжела, выдерживает перегрузку до сорока «же».

— Сватаешь её на космический полёт? — о, пошло актуальное!

— Да. Анжела напичкана датчиками, скелет и наполнитель тела по физическим показателям максимально приближены к человеческим тканям. То есть если у неё кости выдержат, то и у тренированного молодого человека тоже.

— Ладно, пошли к тебе. Пусть ребята работают.

По пути раздумываю. Анжела по сути — компьютерный манипулятор. Процессоры из мира виртуального выходят в реальный. Компьютер получает возможность взаимодействовать с материальными объектами. Здорово! И страшновато. Кто знает, куда это может завести.

— Так понимаю, что мощный накопитель энергии — главная проблема? — мы сидим уже у Андрея.

— Пожалуй. Хотя и других хватает.

— Особенно придуманных, да, Андрюш? — усмехаюсь.

— Это каких же?

— Стремление к максимальному сходству с человеком всё-таки излишнее, — начинаю резать по живому. — Технические проблемы нарастают по крутой экспоненте всего лишь ради эстетического удовольствия.

«Отчасти сексуального», — ухмыляюсь про себя. Хорошо, что хоть визуально сексуального. Надеюсь, нет среди его банды извращенцев, которые могут Анжелу не по делу употребить.

— Не последнее дело…

— Последнее! — режу правду-матку. — Крестьянская телега конструктивно и по назначению не отличается от королевской кареты, однако стоит в сотни раз дешевле. Нам сейчас как раз телега нужна.

Мой друг и заместитель задумывается. Я тоже. Если его группа совершит серьёзный прорыв в сторону создания андроидов, то больше всех обрадуются изготовители секс-кукол. Нам андроиды просто не нужны. Выкладываю свои соображения. Получаю контраргумент:

— Они вакуума не боятся, Вить.

А вот это козырь! Или нет?

— Анжела для работ в открытом космосе не нужна. Намного эффективнее будет дрон. Скажем, в виде паука или краба. Движения примитивны, смоделировать легче лёгкого. Добавь к паре манипуляторов дрель, кусачки, лазерную сварку — и получим счастье в чистом виде. Без ненужных проблем в виде имитации скелета и мышечной системы.

— Энергообеспечение? Автономность?

— В задницу автономность! Цепляешь к нему кабель — и всё. Аккумулятор можно установить на всякий случай, вдруг кабель повредится. Он тогда хотя бы вернуться сможет.

— Но для испытаний…

— Для испытаний Анжела уже доведена до кондиции. Сам сказал, что датчиками напичкана.

После паузы выношу вердикт:

— Короче так. Приступайте к разработке дронов. Назначение: диагностика, монтаж и ремонт оборудования на станциях и других объектах. На развитие модели «Анжела» больших денег не дам. Если ребята что-то изобретут, то за счёт интеллектуальных прорывов, а не финансовых вливаний.

Но поторговаться за «Анжелу» приходится. Торг прекращаю директивно:

— Четверть миллиона рублей в месяц. Больше не дам. И группу по созданию ремонтного дрона от основной отдели. А то знаю я эти игры с бюджетами на разные проекты.

15 июля, четверг, время 10:40.

Москва, Американский медцентр.

— Привет, Майки, — в палату входит Гроувс в накинутом белом халате, водружает на столик пакет с фруктами.

— Хай, Боб! — забинтованный и загипсованный Веклер вяло машет рукой.

— Извини, сразу не смог. Сначала к тебе не пускали, потом дела… — Гроувс садится на стул рядом с лежбищем приятеля.

— Всё хорошо, Боб. Самому не хотелось в кошмарном виде красоваться, — отмахивается травмированный.

Следы крепких кулаков на его лице почти сошли, оставив еле видимые желтоватые намёки.

— Сильно досталось? — сочувственно любопытствует Гроувс.

— Тогда казалось, что ничего хуже быть не может, — Веклер пожимает плечами. — Сейчас понимаю, что по сути ничего страшного не произошло. Травмы средней тяжести, кажется, так говорят в полицейских протоколах, неопасные для жизни.

— Кто это был?

— Какие-то крепкие парни с железными кулаками. Они не представились, как ты понимаешь, — через паузу Веклер добавляет: — Но мы же с тобой догадываемся, кто это сделал, не так ли, Боб?

Гроувс криво улыбается:

— Наш шустрый космический мальчик?

— Офф кос, Боб. Те бандиты первым делом спросили о том, кого я нанял на Байконуре. И сколько я им заплатил.

Веклер вспомнил ещё о том, что следователю никаких намёков не давал. Опасно. В этом смысле космический мальчик мог ничего не опасаться. Не мог же Майкл сказать полицейскому чиновнику, в чём его может подозревать Колчин. Немедленно вцепится и начнёт раскручивать дело совершенно в другую сторону. При этом теоретически возможно доказать наличие мотива, а вот со всем остальным не так просто. Особенно если желания такого нет.

Полицейские в эту сторону копать не будут, а вот обнаруженный мотив ударит по нему бумерангом. Нельзя сбрасывать со счетов принцип свои/чужие. Родные американские пинкертоны тоже не обрадуются версии, которая поставит под подозрение уважаемые национальные институты. Госдеп, к примеру, или то же НАСА. Проамериканская прослойка в российском обществе заметно ослабела по сравнению с девяностыми или даже нулевыми годами.

— Всё-таки я прав был тогда, Майк. Проблему надо было решать года три назад.

— Появился бы другой, — Веклер пожимает плечами. — Последствия для нас тоже могли быть ещё хуже, Боб. Мы же говорили об этом.

— Куда хуже-то, Майк? Вас закрыли. Того и гляди дипломатические отношения разорвут. Поеду вслед за тобой в Америку.

— Не преувеличивай, Боб. К тому же плюсы тоже есть. Перевесят ли они минусы, не знаю, но они есть.

Боб задумывается, но ничего положительного не находит.

— Тоннель же, Боб! Кто нам мешает сделать такой же тоннельный запуск, только эффективнее? И тогда мы обгоним русских и в этом! Есть ещё один тонкий момент, но о нём, извини, не буду.

Веклер имел время неторопливо подумать. Услышанные в разных местах обрывки фраз, собственные смутные догадки — всё сложились в идеальную картину, когда чисто случайно на глаза попалось одно примечательное слово. Гиперзвук. Вот ещё один козырь космического мальчика. По-другому просто быть не может. Догадка засияла в голове утренним ясным солнцем.

Русские имеют технологию гиперзвука, значит, у Колчина она тоже есть. Всё за это говорит, включая прикрытие спецслужб. Гиперзвуковой прямоточный двигатель использует для сжигания топлива воздух. Из атмосферы берёт! Факинг хиз мазе! Вот он — главный секрет Колчина! За счёт этой технологии он сделает рывок в достижении большего процента полезного груза, ведь его ракетам уже не нужно тащить с собой огромные баки с кислородом.

Открытие гигантского масштаба, но исключительно личного характера, совершённое им буквально вчера. Поэтому Гроувсу он ничего не скажет. Ему надо о своей карьере заботиться. Если же покажет руководству НАСА, что не зря он тут сидел, есть огромная польза, то и за борт его не выбросят. Америка умеет ценить людей, способных выдавать важные идеи.

Подсмотренная у Колчина идея прилунять или приземлять аппараты с большим моментом движения тоже его заслуга. Само по себе не сработает, давно было, и его за это уже поощряли. Но если напомнить в довесок, то плюс к репутации обеспечен.

Ему могут вменить в вину изгнание НАСА из-за попытки помешать русским, но тут можно поспорить. Официальным основанием для закрытия представительств НАСА является неосторожное высказывание президента. Пусть его критикуют. А он сделал то, что должен был. Задумано же неплохо было? К тому же если НАСА выдворяют из-за акции, то какая разница, удачная она или проваленная? Санкцию же он сверху получил. С любой стороны претензии лично к нему невелики. Взятки гладки, как говорят русские.

— Что за момент? — настораживается Гроувс. — Почему не будешь?

Не деликатно, Боб, совсем не деликатно. Веклер усмехается:

— Извини, Боб. Тебе всё равно ни к чему, а мне шефу НАСА что-то в клювике принести надо.

— Ты случайно не знаешь, почему хулиганы обстреляли именно то окно, Майк? — Гроувс меняет тему на нейтральную, хотя кто его разберёт…

— Случайно знаю, — Веклер опять грустно усмехается. — Они потребовали показать окна посла, я ткнул пальцем наугад. Кстати, а что там находится?

— Архив, — Гроувс погружается в раздумья и отвечает на автомате. — Окна посла на другую сторону выходят.

Зависшая пауза заканчивается прощанием. Гроувс уходит.

17 июля, суббота, время 10:40.

Байконур, комплекс Агентства, каб. Колчина.

— Новости слышали? — оглядываю величественным взором инженерную верхушку Агентства.

Кроме незаменимого Андрея, Таши и Ольховского вытащил Куваева. Есть относительно новый товарищ, естественным образом отпочковавшийся от банды Пескова. Володя Сафонов забрёл к нам из МИФИ. Овчинников здесь для того, чтобы находиться в курсе самых важных дел.

Сегодня сократил, а вернее, видоизменил традиционный способ загрузки искина. Часть времени отдаю на совместные посиделки. Есть причина, которую незамедлительно излагаю:

— НАСА отставило в сторону, возможно, на время, систему SLSс кораблём «Орион» и дало карт-бланш SpaceX. И надо сказать, Илон наш Маск не подкачал. Довёл-таки до ума Starship HLS, хотя с оговорками. О них позже.

— Ты об их достижениях две недели назад? — уточняет Андрей.

Там на самом деле история далеко не двухнедельной давности. На случай, если забыли или не обратили внимания, напоминаю всю последовательность американской космической работы.

Началось всё позавчера. Не работа НАСА, разумеется, внимание я на них обратил серьёзное только пару дней назад. Потихоньку приучаю свою кралю-секретаршу к вдумчивой работе, поэтому поручил ей собрать для меня все данные о развитии американской астронавтики за последние десятилетия. Потому как корни некоторых программ тянутся ещё из прошлого века. С начала 21-го века точно.

Придержал её, когда попыталась ринуться в самостоятельное плавание. Овчинников подобрал ей пару помощников для сбора и сортировки информации. Света много нового узнала, ха-ха-ха! Например, о возвращаемой ступени SuperHeavy и сопряжённой с ней ракете Starship. Это первым делом меня интересует.

Насторожившие меня события начались с полгода назад. Американцы снова прыгнули в сторону Луны. Нет, они пока осторожничают и не рискуют высаживать на неё астронавтов вживую. Подогнали танкер на лунную орбиту. Затем следующий. Второй танкер успешно состыковался, перекачал оставшееся топливо, перебросил часть оборудования. Дальше стало ещё веселее. Поступили по-умному, надо признать. Второй танкер разделили, часть осталась с первым, вторую отправили обратно на Землю. Дальнейшие планы даже читать нет смысла, хотя я прочёл. Далее прибудет пилотируемый корабль, насосётся топливом и прилунится. Он будет достаточно велик, чтобы уберечь экипаж от радиации. Топлива тоже хватит для взлёта и возвращения на Землю.

Что насторожило больше всего? Второй танкер летал с экипажем в пять человек. Они всё это и провернули. Если принять за истину, что высадка американцев на Луну — голимая афера, то налицо крупное достижение. Первое появление человека на лунной орбите. Тут они сами себе немножко подгадили. Не могут объявить это победой, потому что — по их же версии — это повторение давно пройденного.

Но когда они реально высадятся на Луну, луносрач потеряет всякий смысл. Какая разница, когда они высадились, в 1969 году, в 2032-м или любом другом, если они всё равно первые? А когда высадятся, то первым делом фальсифицируют «старые следы». Никто тогда вообще ничего не докажет.

Две недели назад это случилось. Пиндосы, как водится, потрещали на весь мир в стиле «Мы возвращаемся!», но масштабной сенсации не организовывали. Подозреваю, намеренно. По-настоящему шуметь будут, когда американская нога астронавта реально ступит на поверхность эксклюзивного спутника Земли.

— Надо зрить в корень, — назидательно поднимаю палец вверх после краткой, но ёмкой справки.

Куваев издаёт смешок в своём стиле.

— Что-то хочешь сказать?

Они все смотрят в планшеты. Перед совещанием бросил им флешку с упорядоченными данными из сети. Кабинет у меня в усиленной комплектации. Посередине ряда столов змеится толстый белый кабель, на котором посажены розетки. Присоединяй ноут или планшет и работай. Выхода в интернет, разумеется, нет. Все компьютеры, подключенные к глобальной сети, под строжайшим контролем.

— Ха-х-г-р-хы! — Куваев начинает ответ со своего фирменного и неизменно веселящего окружающих смешка. — Только тридцатый прототип, га-га-га, прошёл испытания нормально! А дальше снова фигня началась…

Надо бы с ним поработать. Саня слишком примитивно свои мысли излагает. Обычно речь как раз качество мыслительных процессов отражает. Если смысл сказанного понять невозможно, значит, в голове у человека каша. Яркий исторический персонаж, иллюстрирующий этот факт, — Горбачёв. Мне даже в детстве не понадобилось много времени, чтобы понять тривиальную истину. Всего пару раз по телевизору и ролик в сети. Он просто тупой, как пробка, поэтому и речи его понять невозможно.

— Аварий у них много, — пожимаю плечами. — Меня несколько моментов настораживают. Первое: неудачи их не обескураживают, значит, намерения у них очень серьёзные. Второе: они всё-таки додумались стыковать аппараты на орбите. Используют танкеры с горючим. Огромный шаг вперёд. Если бы американцы так сделали в 1969 году, им не было бы нужды строить монструозный «Сатурн-5», и до Луны добрались бы легче и надёжнее.

— И на самом деле… — едва слышно бурчит Куваев.

— Задачу, давным-давно поставленную Маском — достижение грузоподъёмности в пятьсот тонн на НОО, они даже близко не решили, — презрительно отзывается Овчинников, оторвавшись от таблиц и сводной информации.

— Сто восемьдесят тонн тоже неплохо, Игорь, — одаряю его скептическим взором. — Когда до них дойдёт, что разовая супергрузоподъёмность не нужна, то целый ряд их проблем решится сам собой. Зачем выводить полтысячи тонн разом, когда можно вывести по частям, на орбите собрать в кучу, заправить топливом и… — обращаю взор на Андрея.

— Дело в шляпе? — догадывается Песков почти мгновенно.

— Да. Больше всего меня беспокоит появление у них танкеров-топливозаправщиков. Серьёзный шаг. До идеи космического дока до сих пор не допетрили, но не станут же они тупить вечно. Как только они узнают, что мы занимаемся именно этим…

— То дело в шляпе, — заканчивает Песков под общие смешки.

Как-то несерьёзно у нас совещание проходит. А ведь мы — высшие сферы. Впрочем, смешки обрываются после моих слов. И да, я не смеюсь.

— Для них — в шляпе. Они почти официально закрепят своё доминирующее положение в космонавтике. Если мы не успеем. Помешать им не можем. Нам остаётся только напряжённая работа на опережение.

— Виктор Александрович, а что вы имеете в виду под словом «помешать»? — встревает Сафонов.

— Да что угодно! Подкинуть дезинформацию, организовать диверсию, втихушку сбить спутник…

— А разве так можно?

От наивности нашего нового товарища шалею не только я. Все остальные смотрят на него по-разному, но одобрения нет ни у кого.

— Нехорошо же, — Сафонова затапливает неуверенность.

— На определённом уровне понятия хорошо и плохо могут сильно меняться, Володя, — объясняю мягко. — К тому же любой субъект, хоть человек, хоть государство, хоть Агентство имеет право на самозащиту, разве нет? Ты в курсе диверсии, что провели американцы через свою агентуру в Роскосмосе?

— Слышал. Подробностей не знаю.

— Подробности неважны. Это предложение, которое мы имеем право принять. Нам игру такую предложили — вредить друг другу любыми способами. Понимаешь, я совершенно всерьёз воспринимаю угрозу покушения лично на меня. Мои родственники тоже под прицелом. Решал недавно эту проблему. Кстати, мой первый заместитель Андрей Песков в списке американских целей — второй. Вы все, и ты тоже, находитесь в этом списке. Любого из вас они рады будут убить, а лучше похитить, чтобы вытрясти известные вам секреты.

Сафонов обводит всех недоумённым взглядом. Наверное, рассчитывает уловить какой-то сигнал о том, что его разыгрывают. Все серьёзны, только на лице Куваева слегка брезгливая усмешка: «Эх, и наивный же ты, братец». Так что приходится ему замолкнуть.

Наконец-то переходим к конкретным планам. Но приходится отвлекаться на обед. Проболтали полтора часа практически ни о чём…

Время 13:05. Там же и те же в кабинете Колчина.

— Давайте так… — быстренько раскидываю кого куда.

Куваева и Сафонова отправляю по рабочим местам с напутствием:

— Хорошенько подумайте, как можно уменьшить вес всех подконтрольных вам устройств, но чтобы надёжность и эффективность не страдала. Либо поднять эти важные параметры без увеличения массы. Вперёд! И без победы не возвращайтесь!

Парни уходят.

— У тебя своя задача. Иди и решай с максимальной скоростью и качеством.

Овчинников кроме кадровых задач занимается в первую очередь энергокомплексом. Он ещё не развёрнут на полную проектную мощность.

— Таша, самый важный участок на тебе. Какая у тебя сейчас производительность?

— Один «Симаргл» в неделю. Это без испытаний, заправки и прочей подготовки, — Таша докладывает чётко и без лишних комментариев. Прирождённый математик.

— Выходные не считаем, рабочий день с восьми до пяти?

— Да. Только часто бывает, что задерживаемся на часок-другой. Но только руководящий ответственный состав.

— Выходит, если перевести работу твоего цеха в режим 24/7, то можно удвоить или даже утроить производительность?

— Вряд ли, — огорчает меня Таша прямо на взлёте моих безудержных ожиданий. — То есть теоретически уплотнить работу можно. Только не забывай, что есть регламентные профилактические работы по обслуживанию оборудования. Два раза в месяц, занимают всю смену или больше. Это первое.

Делаю разочарованно грустное лицо ребёнка, узнавшего, что тортика ему не оставили. Таша охотно улыбается и продолжает:

— Лишних людей тоже нет. Когда нужно, сможем вытянуть полуторную смену, но сам понимаешь, ненадолго.

— Так-так. А выпуск дипломников мы прохлопали…

— Нет, — Таша не подтверждает. — Трёх человек я жду. Из Бауманки и университета. Но они только вакантные дыры закроют. Волна практикантов — да, закончилась. Но пара дюжин, я так слышала, к нам пришла. Есть и на моём первом заводе.

— Оттуда нельзя позаимствовать?

Мой вопрос вводит её в раздумья.

— Если только пару человек. Тех же практикантов. Прореживать основной состав нельзя, они же двигатели делают для «Симаргла».

— Хм-м, ну, так и наскребём хотя бы на вторую смену. Озадачим кадровую службу, пусть пошуршат.

Посчитал свои возможности. Про себя. Предположительно, полезная нагрузка (ПН) ожидается не меньше десяти процентов. При стартовой массе ракеты без «гильзы» в 550 тонн получается 55. Возможно, будет шестьдесят… голову молнией простреливает неожиданная мысль. А ведь сухая масса «Симаргла» даже до сорока тонн не дотягивает! То есть он может целиком на орбиту выйти и ещё что-то притащить в клювике! Ладно, это позже обдумаю, в этом кроются огромные перспективы и не только технического характера.

Ташу отпускаю. Пусть думает. Настаёт очередь Пескова.

— Увеличить стартовую массу «Симаргла» можем?

— Не рекомендую. Чуть сложнее разгонять, заметно увеличится давление… Вить, я просто рисковать не хочу. И тебе не советую. Не дай боже, где-то тоннель треснет.

— Даже на пару десятков тонн?

— На пару десятков — это ни о чём.

«Ну да, ну да», — задумчиво киваю. Это он и без меня организовать может. Но я не додумал.

Если масса ПН будет, пусть пятьдесят тонн, то каждые двадцать рейсов мы доставим на орбиту тысячу тонн. Куваев выгрыз у меня сухую массу лунного модуля почти в триста пятьдесят тонн. Плюс полсотни: вода, припасы и оборудование, экипаж. Выходит, с земной орбиты отправляем две тысячи тонн. Значит, для строительства и заправки модуля нужно сорок рейсов. Плюс на первую очередь орбитальной станции. Примем навскидку десяток рейсов. Хотя бы для одной вращающейся секции, где будет жить персонал станции.

Пятьдесят рейсов при нынешней производительности «Ассемблера-2» — это год работы, не считая всего остального. Кажется, есть риск цейтнота. Илон Маск и НАСА разогнались не по-детски. Чувствую себя в роли отцов-основателей, которые лихорадочно конкурировали с американцами.

Вспоминаю одну фамилию, лезу в кадровую базу данных. Тэк-с, и где она у нас? Ох ты ж ни фига себе! Искин услужливо подсунул имя Оли Самохиной, которую я когда-то обещал забрать в Агентство. Конечно, внёс её в базу данных и мои девочки-кадровички не подвели, подхватили Олю. Забрали её по распределению в Синегорск на завод «Ассемблер-1». Работает ИО начальника отдела матобеспечения. Фактически замещает Ташу.

Неплохо, неплохо, одно нехорошо: хотел вытащить её сюда, на сборку «Симарглов». Но с такой должности человека, который справляется, снимать нельзя.