Космопорт

Глава 20 Разборки на всех этажах

18 июня, суббота, время 07:20.

Березняки.

Утром, пропустив мычащее и шаркающее копытами стадо, рванул к базе. Спустившись вниз, прыгнул в речку с воплем вышедшего на тропу войны бабуина. Всплеск энергии такой, что при выныривании выскакиваю над поверхностью воды чуть не по колено. Натешившись водными процедурами, на берегу встряхиваюсь как собака, выжимаю трусы и одеваюсь. Обратно бегу лёгкой трусцой, разминаясь на ходу.

Пошли все нафиг! Так я сказал, затем отдал все нужные распоряжения и метнулся сюда. Положен мне отпуск или нет? Я младшего сына Гришку вижу второй раз в жизни. Зину тоже в отпуск отправил. Ей ещё и сессию сдавать. В Ярославле пробежался по магазинам, накупил всего. Рейсовым общественным транспортом пользоваться не стал, за конскую цену нанял такси до самых Березняков. Но это для простого народа конские деньги, а для меня время дороже.

Вчера вечером мне выложили последние новости. Моя приманка на огромную премию самой многодетной семье сработала. Возможно, не одна она, но если в прошлом году в селе появилось восемнадцать младенцев, то в этом уже пятнадцать, а ведь не прошло и полгода. Как со смехом рассказала Басима, она насчитала шесть женщин с видимыми животами. Можно уже делать прогноз: лет через восемь-десять понадобится школа мест на двести. В настоящий момент там восемь десятков учеников. И она несредняя, основная, то есть девятилетка. Кстати, Виталик всё-таки захомутал Дашку, и она тоже наращивает живот. Кто-то вскоре родится.

Прибегаю к дому и на турник. Заставлять себя не надо, тело само просится. Через пятнадцать минут высох от речной воды и снова промок от пота. Пришлось ополаскиваться перед завтраком. О небеса, как же здесь хорошо!

Детишки ещё дрыхнут, а накрытый стол и две мои женщины меня уже ждут. Алиса и бабушка своим сиянием затмевают утреннее солнце.

— Детей не пора будить?

— Ой, нет! — бабушка со смехом машет рукой. — Мы ещё по ним не соскучились. Подожди, вот встанут, зададут жару.

— Мне зададут, — уточняю мужественно и стоически. — Освобождаю вас от них сегодня. Вы их только накормите. Вроде пора им вставать, нет?

Женщины подтверждают и принимают на ура мою концепцию. Детишки что, им уже плешь проедают? Вообще-то могут. Но сейчас посмотрим, кто кого.

Заняться, однако, пришлось в первую очередь не воспитанием детей, а воспитанием взрослых. Всё-таки бабушка, не имевшая собственных детей, не имеет и представления, как их растить. Баловать может, а целенаправленно приучать к чему-то полезному… разве только в штаны не какать. Тоже нужно, спору нет, однако маловато будет.

Будить детей, не подвергая их стрессу, элементарно. Зайти в детскую — они все там, в куче. Не надо кричать: «Рота, подъём!», провоцируя заикание. Достаточно отдёрнуть занавески, впуская давно и упорно пробивающийся солнечный свет. Нежно светлое утро мгновенно превращается в безжалостно яркий день. Сказать негромко всем: «Гуд монин, май диэс». Подойти к старшему, ущипнуть за щёчку, дунуть в ухо Алёнке так, чтобы волосики защекотали ей ухо. Влипнуть лицом в младшего и поводить носом, вдыхая нежный младенческий запах.

Дверь открыта, оттуда голоса, детишки один за другим начинают возиться, шевелиться и продирать глаза. Первым делом что? Первым делом туалет. Весело бежит Мишкина струйка в подставленный горшок, Алиса налаживает на второй сонно трущую глаза Алёнку. Гришка не нуждается, ха-ха-ха! Он уже успел в кроватку напрудить. Ну, он маленький ещё, только-только ходить научился.

С грехом пополам со смехом передислоцируем детишек сначала в общепроходную комнату. Предназначение коридора она успешно выполняет, но настолько велика, что называть её словом, означающим нечто узкое, язык не поворачивается.

— Объявляется распорядок дня! — распоряжаюсь, разумеется, на английском. — Зарядка, умывание, завтрак. Затем весёлые игры!

Детишечки таращатся, Алиса хихикает, но вмешивается бабушка:

— Витя, давай их за стол.

— Басим, сначала зарядка, умывание и только потом… — приходится переходить на русский в присутствии детей, что уже плохо.

— Не выдумывай! — отмахивается бабушка.

А чего ей? Это для всей страны я — генеральный директор мощной корпорации, а для неё — всего лишь внук. Которого и полотенцем по случаю можно огреть.

— Алиса, веди их за стол!

Гришка и так на руках, но и старшие дети шлёпают за мамой. Как-то это не то… иду за ними:

— Вы чего? Даже не умоете их? Они только что на горшок ходили, с немытыми руками за стол сажаете? Хотите, чтобы дизентерию подцепили?

Аргумент срабатывает. Мыть руки перед едой — общепринятое правило. Заодно и мордашку. Объявленный мной распорядок уже нарушен, сначала зарядка, потом умывание.

— Майкл, ты — мужчина? Тогда пошли делать зарядку! Маленькие дети могут не ходить, но ты уже большой.

Майкл раздумывает, но его берут за руку и отводят к столу.

— Ну, раз в этом доме я — один мужчина, то один на зарядку и пойду, — объявляю уже по-русски и сваливаю.

Пробежаться до мастерской всадников и конюшни не проблема, а удовольствие. Заодно и досаду с раздражением сбросить. Приехал-то только вчера, всего несколько парней случайно видел. Они деликатно не беспокоят, дают время пообщаться со своими.

Взрыв восторга на время блокирует беспокоящие мысли. Аж рука заболела от хлопков ладонями.

— Пошли, чё покажем!

Меня тащат на каретную площадку. Егор садится на место возничего, снабжённое несколькими рычагами. Сначала дёргает и тут же отпускает один — не запряженная карета толчком дёргается вперёд. Плавным движением задействуется другой рычаг — будто подтолкнутая карета начинает катиться вперёд всё быстрее. Егор поворачивает штурвал, карета послушно бежит по кругу.

Останавливается. Уже без начального толчка медленно едет задом и встаёт на место.

— Видел? — Егор, как и остальные парни вокруг, светится счастьем.

Всей компанией идём в мастерскую, где он раскрывает механику. Пружина, очень мощная, толкает карету в первый момент. Можно и без неё, но только если дорога ровная.

— В гору выше градусов пяти маховик уже не вытаскивает, — объясняет Егор.

Как я понял, Юра Ольховский не спит. Конструкция маховика, механического аккумулятора, изменена заметно. По всему видать, ёмкость тоже увеличена. Кажись, Юра честно заработал хорошую премию. На полмиллиона точно. Интересно, почему он грант не просит?

— Слушай, Вить, — подсаживается Виталик, — ты ведь отряд космонавтов набираешь?

— Да, а что?

— Почему нас не зовёшь?

— Что значит «не зовёшь»? На сайте всё открыто, пиши и подавай заявку.

— Да мы писали… — кручинится взводный-1, хотя нет, давно ротный. — Нас заворачивают.

— Вас? Ты не один, что ли?

— Есть ещё пара человек, из молодых. Ты их почти не знаешь.

Останавливаю разговор жестом. Мне надо подумать.

Свои люди, с уровнем почти (или без почти) абсолютного доверия нужны везде. И чем дальше от меня, тем нужнее. Дисциплина у космонавтов и без того высока просто по умолчанию, иначе они не космонавты. Только хорошего много не бывает.

Почему их завернули на сайте, ежу понятно. У них высшего или хотя бы лётного образования нет. Кавалеристы в космосе ещё долго котироваться не будут. Так что решение только одно…

— Вот он где! — в воротах возникает Алиска, вид воинственный, руки в бока. — Где ж ему ещё быть!

Парни вокруг слегка улыбаются и как-то потихоньку начинают рассасываться. Виталик делает движение встать. Кладу ему руку на плечо, притормаживаю. Алиске небрежно машу рукой.

— Иди домой, я к обеду вернусь, — как она набирает воздух для громогласных претензий, не гляжу. — Виталий, тогда вам всем придётся куда-то поступить учиться…

— Я без тебя никуда не пойду! — непреклонная Алиса уже рядом.

— Ну, тогда вон там в уголочке посиди… — показываю рукой «уголочек». — Только тихо.

Аура, та самая, начальственная, уже витает вокруг меня. Мне не надо строить из себя начальника, я такой и есть. Давно привык, что все вокруг без слов и возражений принимают мои распоряжения, как глас свыше. Поэтому и Алиска, неожиданно для себя самой, отходит и присаживается на скамейку поодаль. Парни вокруг прячут улыбки.

— Надо подобрать институт. В МВТУ имени Баумана есть космический факультет. Но необязательно туда. Подойдёт любой, связанный с металлообработкой. Сваркой, плавкой, резкой и так далее. Например, институт стали и сплавов, МИСиС. Компьютерные технологии на ура пойдут. Что ещё… биология, геология, медицина, но вам лучше именно металлообработка.

— Почему?

— Ну как «почему»? Если геолог, то жить дома придётся урывками. По всей стране, а то и миру станешь мотаться. Если медицина, то работать только в районной больнице, ближе мест нет. Короче, ты меня услышал. Нужна базовая профессия. Выбирайте вуз, специальность, не забудьте возможность заочного обучения. По-другому никак. И когда вы станете хотя бы студентами, я смогу вас взять в отряд космонавтов.

Виталик долго думает, парни к нам возвращаются, о чём-то негромко переговариваются.

— Если решите, то готовьтесь к учёбе. Математика, физика, химия — всё штудируйте.

— У него Дашка — математик, поможет, — слегка ехидно подаёт голос кто-то сбоку.

Пока всё это обсуждаем, время и проходит. И устаканивается в голове происшедшее утром. Когда эмоции ушли под тину, легче понять, что произошло и как поступать дальше. Один тонкий момент надо учесть.

Диспозиция такова: мы говорим, Алиса скучает в сторонке. Надо всё обштопать быстро, так и поступаю. Встаю и тут же говорю:

— Ладно, пока, парни. Алиска — домой! — и не глядя на неё, выхожу.

Догоняет меня на улице, цепляется за руку.

— Что ты меня, как собачку? — голос обиженный.

— То есть меня можно, как собачку, домой гнать, а тебя — нельзя? — недоговорённых слов «а не уху ли ты ела?» не слышно, но лёд голосу придают именно они.

И да, целенаправленно так поступил. Мои парни тоже должны видеть образец поведения. У подкаблучников социально полноценных детей не бывает.

Замолкает. И ни слова до самого дома.

— Ты чего пропал-то? Обещал с детьми посидеть, а сам хвостом махнул и был таков, — Басима ворчит добродушно, но с претензией.

Это Алиса притихла, а бабушка пока беды не чует. Внутри всё-таки что-то поднимает голову, и понимаю — кусок в горло не полезет. Ну и ладно. Раньше начнётся, раньше закончится.

— Алис, собери меня в дорогу, я уезжаю.

Мирные и спокойные слова, однако производят впечатление ударившей рядом молнии. На долгие две секунды зависает такая давящая тишина, что весело галдящие детки испуганно замирают. Затаились, как мышата.

— Вить, ты что, с ума сошёл? — голосок Алисы подрагивает.

— Ты ж на неделю обещал! — Басима приходит в себя.

— Кончилась неделя… — ухожу в комнату, Алису не дождёшься, сам соберусь.

Дожидаться не пришлось, заходит и подпирает плотно закрытую дверь. Лицо темнее тучи, даже глядеть на неё тяжело.

— Что случилось-то, Вить?

— Погоди, щас упакуюсь, расскажу. Что, я вам каждой отдельно буду объяснять?

Объяснить надо, нечужие же. Это кого-то можно тупо послать, сопроводив пинком или зуботычиной. Со своими так нельзя.

Сталкивался с подобным много раз, так что рефлекс, слава небесам, есть. Вот хотя бы случай с Дерябиным, когда он от ума великого, не иначе, попробовал меня задвинуть под плинтус перед Амиром. Получил мгновенный и адекватный ответ на глазах пресловутого Амира, который теперь и мысли не допускает хвост поднять. Знает, что моментально отсеку.

Исходить надо из того, что муж и отец — глава семьи и слово его непререкаемо. Авторитет руководителя, отца, учителя должен стоять непосредственно рядом с божественным. Так сказать, глас отца/учителя/командира — глас божий. В принципе, неподчинение допустимо в особых случаях. Например, в случае ошибочного приказа, который физически выполнить невозможно. Но и тогда неисполнение родительской воли пусть по объективным причинам должно вызывать чувство внутреннего дискомфорта.

— Я утром что сказал? — сижу уже в гостиной, самые важные разговоры нужно вести здесь, а не на кухне. — Дети — на зарядку, умываться, потом за стол. Так?

Басима глядит скептически, Алиска смотрит в сторону, дети тихо жмутся к ней на диванчике.

— А ты, бабушка, что сделала? Мимоходом отменила мой приказ и даже Мишке со мной не позволила уйти.

— Ой, ну и что? Подумаешь, цаца какой великий… — Басима небрежно отмахивается.

— Заметь, бабушка, ты это при детях говоришь, — стараюсь быть спокойным, но голос наполнен арктической стужей. — Я тебе сейчас объясню. Ты только что сказала детям, что их отец — невеликая цаца. Утром отменила мои слова.

От моего голоса воздух в комнате промораживается так, что все ёжатся.

— Я тебе объясню, дорогая бабушка, что ты сделала. Ты взяла мой отцовский авторитет и вытерла об него ноги. На глазах у детей. Теперь я им не отец, а дальний родственник. Добрый двоюродный дядюшка, с которым можно пообщаться, поиграть, но слушать которого необязательно.

Слова окончательно превращаются в колючие ледяные глыбы. Детки таращат испуганные глазёнки.

— Я командую сотнями людей, мне скоро федеральные министры кланяться начнут, а в этом доме на меня все хрен кладут. Даже те, у кого его нет.

— Это мой дом, — поджимает губы бабушка, — и я в нём хозяйка.

— Ну и хозяйничай себе на здоровье. Я разве против? Алиса, собирай детей, я вас на Байконур отвезу. Как раз детский садик надо организовывать, там и будешь работать.

— Что… — Басима хватается за сердце.

Нечасто можно видеть, как быстро обычное живое лицо делается алебастровым. Сужаю глаза. Э, нет! Ей, конечно, становится нехорошо, но на сердце она никогда не жаловалась. Есть, есть доля притворства. Встаю.

— Всё. Решайте сами. Я уезжаю и больше сюда ни ногой. Для детей будет лучше, если их папа будет где-то в небе сиять, как далёкая звезда. Воспитывать их вживую не смогу, вы только что меня отцовского авторитета лишили. А это главный инструмент воспитания — хоть учителя, хоть родителей. Это теперь не мои дети, а ваши. Мамкины, бабушкины. С дочкой ещё, может, обойдётся, а вот парни вырастут бестолковыми пустоцветами. И отца признавать не будут. На хрена мне такие сыновья?

Хватаю полупустой рюкзак и саквояж. Алиса вскакивает и встаёт в дверях. Невеликое препятствие. Отволакиваю её свободной рукой и почти швыряю на диванчик. Шипит от боли, дети начинают хныкать.

Настолько торопливо выскакиваю из дома, что переобуваюсь во дворе. Иду не на выход из села, а к конюшням. Парни отвезут до райцентра, а там разберёмся. Не оглядываюсь. Карету попросил пустить в объезд дома.

21 июня, вторник, время 13:05.

МГУ, ВШУИ, кабинет представительства Агентства.

Пришлось унизить Людочку, согнать с насиженного места, бывшего моего. Хотя она почему-то не унизилась, хлопочет вокруг радушной хозяйкой. Но телефон сдвигаю на край стола, отвечать всё равно ей.

Первым делом открыл в сейфе ящичек под кодовым замком, сверяю кое-какие данные с хранящимися в памяти. И снова под замок. Некоторые бумаги всегда надо держать в заточении.

Теперь требуется сделать целую серию звонков.

— Дмитрий Родионович? Здравствуйте. Это Колчин. — Гамов, старший советник МИДа.

…

— Олег Вячеславович, приветствую… — Генерал-полковник Скоробогатов, замминистра обороны.

…

— Алексей Андреевич, здравствуйте… — Хованский, генеральный директор «ВТБ Капитал».

…

— Олег Владиславович… — Ганин, первый заместитель Председателя Правления Сбербанка.

…

Дёргаю за все ниточки, которые только могу. Припекло.

— Людочка, я ухожу, а вам надо сделать вот что. Ещё провентилирую этот вопрос, но на сайте надо выстроить ещё страничку. «Запуски». С вкладкой на главной странице. Самая главная функция — объявление предстоящих стартов наших ракет. Скажем, за пять дней. Обвязать нужно списком проведённых запусков с данными по результативности и с видеороликами по каждому старту.

После уточняющих разъяснений убегаю. Осознаю одну вещь: требуется свой человек в Москве, который поддерживал бы все связи в рабочем состоянии. Одного дяди Фёдора мало, да он ещё на Байконуре частый гость.

Иду в гостиницу. Как раз там меня дядя Фёдор и ждёт. Ещё на вокзале нырнул в интернет, воспользовавшись бесплатным вайфаем. Между прочим, огромный плюс нашей стране, проявление заботы о населении, которую почему-то многие не ценят.

Новость меня напрягла страшно. Настолько, что окончательно перестал жалеть о ссоре с самыми близкими людьми.

'Президент США Джей ди Вэнс заявил в процессе предвыборной кампании, что России следует забыть о своих космических амбициях. Его конкурент, Уильям Барнс, согласился, что бывает совсем нечасто, и добавил от себя:

— Россия исторически первая космическая держава, но это время ушло давно и безвозвратно…'

Если кто не понял — подозреваю, таких много, если не все, — то это объявление войны. Наверное, не моей стране, но моему Агентству точно. Хотя и за всю страну не уверен. Космонавтика — стратегическая отрасль № 1. Первые лица до сих пор мощного и влиятельного государства такими словами зря разбрасываться не будут. Тем более увенчивающие попытку диверсии, частично удавшейся.

В Березняках за мировыми новостями не слежу, но как только до меня бы дошло, немедленно сорвался бы. Так что нет худа без добра. Интересно, Песков обратил на это внимание? Если нет, то до места самого главного он не дорос. Может, и не надо. Сам на столько отвлекаюсь на административные и организационные дела, что как бы научную квалификацию не потерять. Давно задумал одну научную статейку накропать, вот с завтрашнего дня и займусь.

Время 15:00.

Москва, гостиница «Университетская», блок Агентства.

— Что там ФСБ говорит? — трясу дядю Фёдора.

— Два чудилы сразу после старта быстренько исчезли. Упилили в сторону Узбекистана. Прихватить их не успели или не захотели. В смысле, сами роскосмосовцы не захотели. А то мало ли какие подробности вылезут. Возможно, их уже в живых нет.

— Контора Роскосмос трясёт или нет?

Дядя Фёдор пожимает плечами. Понятно. Концы в воду и взятки гладки. Всегда у них так, стоимость разоблачения каждого паразита измеряется в миллиардах рублей. Это сколько ракет надо угробить, чтобы весь Роскосмос от гельминтов избавить?

— Есть ещё зацепка. Сразу после старта они попытались наш чёрный ящик прихватизировать. То есть это уже слаженность действий. Одна команда роняет ракету, вторая заметает следы.

— Это не зацепка. Скажут, что пытались помочь.

— Вот пусть и скажут, — чувствую, что глаза леденеют. — На въедливых и перекрёстных допросах. И лучше бы твоим коллегам заняться этим как следует, иначе я сам займусь.

— Хорошо, хорошо, — дядя Фёдор поднимает успокаивающе руки. — Только, Вить, давай без самодеятельности?

— Если профессионалы будут работать, а не балду пинать, то и дилетантам не придётся дёргаться. Предупреди их, что если они душу из них не вынут, то я свои меры приму.

— Вить, у тебя таких возможностей нет, — увещевает дядя Фёдор.

— Как это нет? Да я в открытую скажу о диверсии Роскосмоса и о том, что ФСБ мышей не ловит. Диверсанты тучами в стратегической отрасли пасутся.

Дошло, мля! Дядя Фёдор отчётливо зеленеет лицом. Тоже мне, «возможностей нет». Есть! Ржавый якорь им в каменные задницы!

— Вить, только без этого…

— Можно и без этого. Если твои коллеги честно свои зарплаты отработают. Ладно, действуй. Я к себе.

Помимо всего прочего, официальной реакции на провокационные высказывания настоящего и будущего президента США (кто бы им ни стал) Кремля и руководства Роскосмоса до сих пор нет. С-цуко, нету! — захлопываю планшет после бесполезных поисков. А ведь дорога ложка к обеду!

Так что если профессионалы молчат, то придётся простым людям ухнуть по-крестьянски. Хотя почему «простым»? Я ж вроде непоследний человек в российской космонавтике. Первый или не первый, это как посмотреть. Но не ниже второго. Так что снова берусь за телефон.

— Привет, Кирочка! Хочешь популярности, славы и всеобщего признания?

21 июня, вторник, время 19:35.

Спецвыпуск видеоблога Киры Хижняк.

Меня приветствуют и сама красавица-ведущая, и её круглые коленки. Наверняка вся мужская часть аудитории, не только я, на них засматривается. А женская глядит с плохо скрываемой завистью.

— Ради чего ты, Вить, так зачастил? То месяцами не показываешься, то прямо моим завсегдатаем становишься?

— События густо идут, куда деваться?

— Излагай. Что произошло?

— Недавно старт ракеты производства моего Агентства был, — начинаю с увертюры, бить в лоб с первой секунды нельзя.

Зрители настроены на шоу и могут испытать серьёзное разочарование, как при нокауте в самом начале схватки. Они, значит, расселись в предвкушении, запаслись попкорном, а тут –бац! И шоу кончилось!

— Да, мы уже говорили об этом. Правда, без тебя.

— Напрасно, — делаю укоряющее лицо. — Свадьба без жениха, Кирочка, это не совсем свадьба.

— Ну вот, наконец-то жених прибыл! — Кира одаряет кокетливым смешком.

— Дело вот в чём. Несмотря на кажущуюся неубедительность первого запуска, есть парочка важных обстоятельств. Обыватель их не замечает, специалисты видят сразу.

— Мы просто в нетерпении! — Кира делает движение всем телом, сдвинутые вправо ножки передвигает влево.

— Во-первых, тоннельный запуск показал свою работоспособность. Всем стало ясно, что вполне можно запускать ракеты таким способом. Это первое важное обстоятельство.

Кира молча ёрзает, показывая нетерпение.

— Во-вторых, стартовая скорость. Имею в виду, на уровне поверхности. Она равна трём Махам. Скептики утверждали, что ракете может помешать или даже привести её к перегреву и разрушению раскалённый воздушный барьер перед ней. Нет, ничему он не мешает. Конечно, носовой обтекатель сделан из тугоплавких материалов, но ничего в этом страшного нет. Обычное техническое решение, нейтрализующее мелкую проблему.

— И что в этом такого? — Кира не справляется с выводом, который легко могут сделать специалисты.

Прямо ей об этом и говорю.

— Так я и не специалист.

— Сравним это с традиционным запуском… хотя нет, давай сразу скажу, — дожидаюсь согласия и продолжаю: — Два перечисленных мной обстоятельства уже гарантируют увеличение коэффициента полезной нагрузки на тридцать процентов.

Мой торжествующий тон наталкивается на непонимание. И-э-х…

— Подожди-подожди… это что значит? Что при таком же…

В терминах путается, поэтому помогаю:

— Да, при одинаковой стартовой массе моя ракета выведет грузов на треть больше, чем соответствующая ракета Роскосмоса. У них процент равен трём и двум десятым, у меня он будет больше четырёх.

Кира задумчиво хмыкает.

— Неспециалисту трудно оценить значение этого факта. А ведь он почти революционный. Российские и советские ракеты так и не перепрыгнули ПН в три с половиной процента. Были какие-то разработки, обещавшие даже семь процентов, но их до ума не довели. И там планировали применить особые материалы, вроде углепластика, который существенно снижает массу. Тоже подход. Но никто и нам не помешает использовать подобные технологии.

— И другим не помешает использовать ваш тоннельный метод, — срезает меня Кира.

— И что получаем в итоге? — ага, срежь меня, попробуй ещё раз. — В итоге имеем развитие космонавтики и обмен идеями. Чем плохо?

На самом деле поди попробуй тоннель на несколько километров построить. Не так-то это просто. И не всякое место сгодится. В каком-то смысле и мы рискуем. От сейсмически опасных зон хорошо бы подальше разместиться.

— Легко могу доказать справедливость своих суждений, — расслабленно и вальяжно изрекаю.

Обычный способ усыпить бдительность противника. А далее — взрывная атака.

— Лучшее доказательство успеха — признание врага. Если враг начинает опасаться или даже бояться — вы на пути к победе.

Кира не только лицом, но и всей фигурой выражает нетерпеливый вопрос. И время для удара приходит:

— Недавние слова президента США ясно показывают страх американцев. Слышала? Я напомню. Он сказал, что русским следует забыть о давно потерянном космическом лидерстве. Он же не зря это сказал сразу после запуска моей ракеты.

— Ты так думаешь? — в голосе неуверенное сомнение.

— Полагаешь, случайное совпадение? Лет тридцать или сорок американцам даже в голову не приходило ничего подобного. Почему? А потому, что были уверены в своём космическом доминировании. А что бы и не быть уверенными, когда Роскосмос им всё время угодливо подмахивает? И держит НАСА за старшего партнёра.

— Как-то ты неласково о Роскосмосе… — укоряет Кира.

— До Роскосмоса ещё доберёмся, а пока мне надо дать ответ на американскую дерзость.

Слова сами по себе наглые, но усиливаю их тоном свысока, голосом учителя на расшалившегося ученика. Не простого учителя, а средневекового, которому ничего не стоит высечь нерадивого или настучать линейкой по голове.

— США никогда не были реальным космическим лидером. Они всегда занимали уверенное второе место, которое на настоящий момент у них успешно отбирают китайцы. Они, бедные, уже не знают, на кого бросаться, чтобы не дать себя окончательно в аутсайдеры сбросить.

— Погоди-погоди, Вить, а как же высадка на Луну?

— А что «высадка на Луну»? Во-первых, не доказано, что они там были. Во-вторых, если и были, то что? Вот наш Гагарин облетел планету. За ним полетели Титов, Николаев, Попович, Быковский и несть им числа. Кое-как подтянулись американцы. В полёты стали брать иностранных космонавтов. Сейчас человека на орбиту могут вывести три страны. То есть что произошло? Гагарин открыл эпоху орбитальных полётов. После него на орбите побывало под тысячу человек.

— Причём здесь высадка на Луну?

— При том, что она, была или не была, но никакую эпоху лунных полётов не открыла. Даже пилотируемый облёт Луны без прилунения никто не делает.

— НАСА в 2027 году запускала «Артемиду-2», корабль с экипажем. Они успешно выходили на лунную орбиту.

— Ты просто не в курсе, — отмахиваюсь. — Они вышли на орбиту, напоролись на маскон, и их выбросило на сильно вытянутую эллиптическую. В итоге вернулись не солоно хлебавши. Горючего на коррекцию не хватило.

— Этой осенью повторно запустят.

— Вот осенью всех цыплят и посчитаем, — хмыкаю. Есть у меня кое-какие подлые идеи на этот счёт. — Так или иначе, но за вычетом сомнительного успеха высадки на Луну, в активе НАСА по-хорошему ничего нет.

— А Шаттлы?

— А что «Шаттлы»? Какую задачу они решали, которую невозможно было решить другим способом? Тупиковая ветвь развития космонавтики.

— Многократное использование космических кораблей.

— Это не достижение. Это красивое альтернативное решение уже решённой задачи. Как никому, кроме математических коллекционеров, ненужное двадцать пятое доказательство теоремы Пифагора.

— Хватит тебе уже американцев хаять! — протестует Кира.

— Ты права. Что с них возьмёшь? Они наши враги и конкуренты, поэтому просто обязаны ставить нам палки в колёса. Что нам, больше некого ругать?

— Я вижу, ты сегодня разошёлся, — Кира слегка ёжится.

— Да чтоб два раза не ходить… помнишь, как наш зонд «Луна-25» разбился? Сколько шумели по этому поводу.

— Что-то такое было…

— Затем тишина. Молчок. А знаешь, в чём дело? Один тихонький айтишник перед запуском внёс в управляющую программу несколько строчек. Это зонд разбился, а парень достиг успеха, срубил сто тысяч долларов.

Кира округляет глаза и раскрывает ротик. Но своей эротичностью серьёзность темы перебить не может.

— Как думаешь, кто ему бонус подкинул? Не о посредниках речь, как ты понимаешь. Кто адресат-отправитель? И что сделал Роскосмос? Парнишку даже не посадили, а руководство нашей славной космической корпорации утёрлось. Понимаешь?

— Ты думаешь, это сделали американцы?

— А кто? Эскимосы? Никому, кроме американцев, не было смысла это делать.

— Китайцы.

— Не вижу мотивов. Они нашими технологиями пользуются. Китайцы в положении сильного бегуна, который до поры до времени прячется за спиной лидера, экономя силы. Придёт время, он прыгнет вперёд ослабевшего чемпиона. Но до того момента ему нет резона ставить подножку.

— Американцам есть?

— Да. Они рядом. Конкурируют за лидерские позиции. У них есть мотив. В конце концов, это не первый раз происходит.

Далее напоминаю несколько странных аварий ещё в десятые годы. Там тоже был мотив. Более приземлённый — конкурентная борьба.

— И что происходит каждый раз?

— Что? — кажется, Кира немного жалеет, что согласилась на спецвыпуск.

Терпи, блогерша, популярность просто так не даётся.

— Каждый раз отчётливо виден американский, если не след, то интерес. И как себя ведёт Роскосмос? Он просто утирается и делает вид, что ничего особенного не произошло. Аварии бывают, куда деваться.

Вот и настало время для самого жёсткого финала. И Кира уже не знает, что сказать и как возразить.

— Ты абсолютно права, когда говоришь, что не стоит обижаться на американцев. Всё правильно. Глупо обижаться на врага за то, что он тебе враг. Мне стократно больше не нравится позиция Роскосмоса. Он ведёт себя, как дешёвая шлюха с мазохистскими наклонностями. НАСА время от времени отвешивает Роскосмосу пощёчины, а его руководство только кокетливо ойкает и улыбается.

Кира буквально замерзает. И лицом, и всем телом. Вот теперь можно заканчивать. Встаю, но ухожу не сразу. Перекидываю заснятое на флешку. Пусть только попробует вырезать важные моменты.

Кира не догадалась спросить, откуда я знаю о парне-айтишнике, подгадившем с программой. Ответ у меня есть. Российская космонавтика — деревня, в которой я живу. Умею фильтровать слухи. Про сотню тысяч долларов я придумал, это так. Прикинул, что десять — это мало, а пятьсот — много. А пусть Роскосмос опровергнет! Каким образом? Скажет, что было восемьдесят тысяч или сто тридцать? И тут же выдаст свою осведомлённость по этому поводу? Не, они будут молчать, тем самым подтверждая мои слова. Голословное опровержение тоже не прокатит, публика ещё больше мне поверит. Обожаю загонять противника в цугцванг. Им элементарно обсуждать эту тему невозможно. Тут же посыплется куча неприятных вопросов.