Кошмар на улице Зелёных драконов

Свиток 8 — Разрушенный храм — 5

За что мне это все?!

Все, что ни делал я — я все делал для нее! И все, что я делал ради нее — оканчивалось ничем. Почти двадцать лет уже прошло в этой безумной погоне за драконами. Полжизни уже прошло на глупую эту охоту за тенью. Молодость моя прошла уже.

Устало растер лицо.

— Осталось шесть месяцев! — устало напомнил себе. — Целых шесть месяцев!

Но как же я устал!

Сгорбился, пряча лицо в ладонях.

За водами Желтой реки как я буду в глаза матушки смотреть, если внезапно вспомню ее? Она перед смертью хранить сестру просила. Я не сумел…

Лениво перекатывалась волнами древняя, вечная Хуанхэ. Лениво уносились мимо меня сотни капель. Тысячи капель.

Я — такая же капля в потоке. Такая же капля и моя Ну О.

Река времени всех уносит.

Тысячи сотен людей подохли уже до нас. И теперь забыты. Тысячи сотен людей погибнут после меня. И также будут забыты, как я и жалкие мои попытки.

Для чего я боролся?..

Зябко поежился, растер плечи.

А, может, с самого начала, шансов не было никаких?

Я улыбнулся уныло.

Может, просто посмеялся надо мною демон? Забавлялся смотреть, как я буду суетиться двадцать лет, а потом — ничего и не сумев — мне придется отдать ему душу. Самому, может, себя прежде убить?

Яростно волосы растер, перепутывая. Чувства запутались.

Нет! Я не для того пытался выжить в эти двадцать проклятых лет.

— Ты не для того пытался родиться и вырасти во дворце, Ян Лин, чтобы просто так отступать! — сердито напомнил себе.

И, дернувшись, отшатнулся от полупрозрачного тела, вдруг появившегося передо мною.

— Послушай, принц Ян Лин… — тихо начал убитый мною чиновник.

Я криво усмехнулся, смотря на него.

— Какой я еще тебе принц?

— Я долго думал, — он смущенно переплетал и разъединял пальцы, вновь и вновь. — Тебя зовут Ян Лин. В нескольких днях ходьбы была усадьба ссыльного принца, тоже Ян Лина…

— Ах, оставь! — отмахнулся. — Кому сдался принц без всего?

— Но ты помог мне узнать, что мой сын все—таки выжил, — он присел возле меня на бревно.

Точнее, попытался. И провалился сквозь него. Сквозь земли мои дух меча и ножен проваливаться и проходить почему—то не умели.

— Отвали! — проворчал я. — Дай мне побыть одному. Хоть немного! Тебе трудно, что ли, хотя бы на час притвориться, будто тебя нет?! — сорвался я на крик.

— Я тут… свиток один вспомнил, — призрак присел уже передо мной на землю, ноги скрестив.

— Иди ты! — отвернулся.

Волны уходили по широкому руслу далеко. Снова напомнив мне о множестве капель, вошедших в поток. Капли давно уже унесенные мимо меня. И меня рекою времени унесет…

— И ушел б, — чиновник убитый лоб ладонью подпер. — Только ты, как ты справедливо заметил, подарил мне радостное известие о моем сыне.

— Ну и свали, раз так благодарен! — я на бревне растянулся уже вдоль, руки под голову закинув, ногу одну согнув, другую свесив на землю. — Я хочу побыть один. Мне надо обдумать новый план.

— Я видел весьма любопытный свиток…

— Мне неохота вспоминаться гниющие летописи или слушать издержки опыта мудрецов!

— Но в том свитке говорилось, что возможно призвать бога и заключить с ним выгодный для обоих договор!

Я таки с бревна свалился. Торопливо сел, ухватив его за ворот. Точнее, лишь попытался,

— Никак не привыкнуть, верно? — грустно улыбнулся призрак.

— Что там с богом? — мрачно спросил я. — И почему я это слышу только теперь?

— Ну, во—первых, я и сам на много лет про него забыл, — он растер тонкую полупрозрачную бороду с сединой кой—где. — В молодости это было, месяца три как только я появился в архиве, радостно перебирал все. — А, во— вторых, мне не хотелось что—либо объяснять своему убийце.

— Ну и молчал бы! — отвернулся от него.

— И молчал бы, но ты подарил мне недавно встречу сыном. Сын мой оказался живой.

— Из благодарности, значит? — я ухмыльнулся.

— А есть ли еще какой—то смысл? — в тон мне ответил и так же ухмыльнулся он.

— Ну… — лицо устало растер. — Призраку—то уже нету нужды во всяких сомнительных свитках. Ты хоть помнишь его?

— Я нарочно заклинание выучил, — он ухмыльнулся, но сразу же погрустнел. — Только вызвать кого—нибудь не посмел. Не решился.

— Кого—нибудь? — насмешливо вскинул брови.

Бредовее беготни за издохшими драконами могла быть только идея вызвать кого—нибудь из богов. Как будто мало мне хлопот, надо точно добавить еще чуток! Или не чуток, в зависимости от гнева потревоженного бога.

— Заклинание призыва кого—то из ближайших богов. Чтобы договориться о чем—то.

— О чем именно? — руки скрестил на груди. — Ты уж, если так благодарен, будь любезен изъясняться яснее. Я из—за действий необдуманных уже достаточно всего наворотил.

— Это надо будет объяснить при встрече, — Бо Хай смущенно улыбнулся. — Ну, как бы богу ближайшему уже понятно будет, что ты хочешь взаимовыгодного сотрудничества. А вот что он попросит взамен… то мне неведомо. Не ведомо никому. Если вообще согласится. Но, как гласил тот свиток, почти иссохшийся, написанный неясно кем, некое божество на зов того точно придет. Просто слова надо повторить. Начертить квадрат, встать в него. Круг начертить вокруг, чтоб краями соприкасался с краями квадрата. По бокам от сторон квадрата и между кусками круга надо начертить имена великих существ. И сказать…

— Великих существ?.. — растрепал волосы. — Каких еще?

— Там совсем развалилась уже дощечка.

— Значит, неведомо каких? — криво усмехнулся.

— Но заклинание призыва я точно помню! Его хоть разглядел.

Зарычав, разлохматил волосы.

— Бредовая идея, знаю, — согласился торопливо призрак. — Но другой у нас пока нет. Если те двое юношей умерших и правда были драконами, то других не осталось уже.

— А они точно умерли?

Хотя странно задавать этот вопрос призраку.

— Их души стояли уже в стороне, — возле нас, за спиною отца появилась Чун Тао. — Я видела их.

— Но я не видел их! — растерянно повернулся к девочке Бо Хай.

— Ничего, — она смущенно сжала его плечи. — Зато я видела. И к душам в городе присматривалась, покуда бежал Ян Лин. Души мертвых ходили уже далеко от мест, где лежали тела их под завалами не разобранными.

— Но они еще не ушли?

— Они еще были в смятении. Не привыкли еще, — полупрозрачная девочка вздохнула. Попыталась по привычке вздохнуть.

Я долго думал, согнувшись и обхватив голову.

Духи меча и ножен молчали, сидя на земле где—то позади от бревна, чтобы не отвлекать. Просто… исчезли оба вдруг. Но я уверен был: отец и дочь где—то близко.

Вызвать бога и договориться… вызвать неизвестно кого… написать сначала имена четырех великих существ… как это возможно? Жаль, что дощечка с именами тех великих четырех истлела! Или Бо Хай соврал о назначении заклятья, желая меня обмануть? Но сам—то вряд ли он может от меня так освободиться? Мог бы — попробовал бы давно.

Круг вокруг квадрата… о, а не это ли символизирует вселенную и по центру ее мир людей?

Я вскочил.

А четыре великих существа…

— Бо Хай, может, то духи четырех стихий и четырех сторон света? — радостно вскричал я. — Тигр, феникс, черепаха и дракон?

— А может быть, — серьезно заявил дух меча, тут же возникнув передо мной.

— Заклятье говори! — потребовал я, сжав кулаки.

— Начерти сначала, — усмехнулся он. — Порядок такой.

На седьмой попытке получилось вроде почти идеально ровно.

— А этот ряд дела не испортит? — Чун Тао озадаченно посмотрела на испещренный кругами и квадратами берег.

— Так я ж в стороне! — вздохнул. — Ну, ладно, ты права. Я еще подальше пройду.

На восьмом круге рука проклятая дрогнула. Пришлось отходить подальше. Девятый не удался квадрат — палкою запнулся о какую—то ракушку.

Зато на десятой попытке мы трое единодушно решили, что так и должно он выглядеть примерно.

Я серьезно начертил на песке между гранями квадрата и боками круга иероглифы «Дракон», «Тигр», «Феникс» и «Черепаха» — предварительно, разумеется, вдалеке потренировавшись на песке. И проклятая волна едва не слизнула моих фигур!

— Нет. Хватит! — не выдержал я, добегая и вставая между ошалевшей волною и моим заветным рисунком. — Бо Хай, я начинаю! Заклинание говори!

— А вдруг бога вызовет он?

— Но я—то в центре квадрата стою! — рявкнул я на полупрозрачную девочку.

Дух ножен сжалась и притихла в стороне.

Бо Хай, встав на некотором отдалении, стал четко и громко слова объявлять, я повторял…

Ни грома, ни землетрясения. Ничего.

Парня на плоском камне у воды я не сразу и заметил.

— Ну, это…это… — и смятенье Чун Тао я тоже не сразу правильно истолковал.

Парень сидел на камне, закинув ногу на ногу и с усмешкою смотрел на метущегося туда—сюда Бо Хоя.

Стоп.

Он его видел.

Видел его.

Я осторожно пытался повернуться. Нога запнулась о какой—то камень или ракушку в песке.

— А если сдохнешь от неверного движения? — парень ухмыльнулся.

На бога он не походил. Хотя другому взяться на берегу вроде было не откуда. Я б заметил приближение другого.

Да и… к нему не вело следов по песку. Словно он из вод Хуанхэ вылез. Или по воздуху прилетел.

— Или просто возник? — с усмешкою добавил незнакомец.

Мысли, что ли, мои ему известны?

— Так че ты хотел—то? — не выдержал он, сплюнув травинку, которую жевал.

Нет, вроде хвоинку разжеванную.

Нет, не парень. Мужчина молодой. Высокий, похоже. Широкоплечий, мускулистый. Волосы волнами легкими, как у степняков, спускаются ниже плеч, распущенные, только тонкие пряди у висков в косички заплетены, придерживаются металлическими заколками. Ханьфу серое до колен, из— под него проглядывает черное, вроде до щиколоток: покуда сидит, точно и не разберешь. Простая ткань. Пояс широкий, крепятся ножны с мечом. Из украшений разве что странный серебряный ободок, держащийся на ухе — словно птица, обнимающая пышный хвост, сходятся концы почти над отверстием ушным. Нет, не птица. Вроде феникс. Безбородый. Красивое, в общем—то, лицо, но взгляд какой—то… хищный. Нет, насмешливый.

— А вы… кто? — не выдержал я наконец.

— А ты звал—то кого? — он поковырялся в зубах ногтем.

Ногти у него чистые. Но для бога как—то простовато выглядит.

— Да не знаю, — признался смущенно. — Бога какого—то.

— Ну, я приперся, — выудив из—за пояса ветку сосновую, он еще хвои откусил, прожевал, сплюнул.

— Так, может, ты это… спросишь его…

— Да отстань! — возмущенно рявкнул я на духа меча.

— У меня, вообще—то, свои дела есть, — напомнил явившийся.

Я, вздохнув, положил ладонь на кулак, низко согнулся.

— О, почтенный бог…

— Эн Лэй! — проворчал он, спрыгнув с камня. — Эн Лэем звать. Так что ты хотел у меня попросить и что предложить мне взамен, о смертный?

— Это… — смущенно растер бороду. — Я искал драконью кровь, чтоб спасти сестру, но не нашел…

— Вот беда! — ухмыльнулся он. — Мой знакомый дракон любил бродить по миру людей, но недавно сдох!

— И мои драконы подохли! — вздохнул.

— Ну, а дальше то что? — поморщился он. — Нет, погоди, что с сестрой?

— Ее сварили в кипятке. Почти.

— Э, да она уже умерла от боли, — устало растер он лицо.

— Вот… — вздохнул. — А кто подставил ее, мне неведомо.

— Так от меня—то что ты хочешь? — нахмурился Эн Лэй.

— Это… — смущенно растер подбородок. — Я предполагаю лишь, что враг мой находится в столице.

— В столице Поднебесной—то? — прищурился он.

— Ага. Это как раз…

— Поднебесная, я знаю, — снова он откусил хвои, прожевал, сплюнул. — Слушай, все, что я могу в твоем случае — это помочь в столице пошуметь и кому—то погрозить. Если повезет наткнуться на знающих — они расскажут. Но возиться дольше, чем до сумерек, я не намерен.

— Этого хватит, — я ухмыльнулся.

— Тогда пойдем крушить столицу, — он заправил ветку за пояс, отряхнул ладони, грубо ударяя одною о другой.

— Но что вы попросите от меня, о почтенный?

Он скривился.

— Я, конечно, мало на что способен, особенно, в сравнении с великим богом…

— Вот эти витиеватости мыслеизъявления отставь, — бог поморщился. — Просто Эн Лэй. Просто феникс Эн Лэй.

— Феникс?! — я подался вперед.

— Моя кровь не лечебная, как драконья, — остудил он меня с усмешкою.

— Нет, просто первый раз…

— Так, — он заткнул большие пальцы за пояс, — мое условие: ты станешь моим верующим. Сделаешь в честь меня храм. Каждый день будешь мне молиться.

— Но я бродяга, Эн Лэй.

Он сердито растер со спины шею. Проворчал:

— Ладно, будешь молиться там, где ночуешь. Статую… ах да, неудобно ж так… короче, будешь ложить маленький камень, сверху большой — падешь ниц и вознесешь твое уважение великому фениксу Эн Лэю. Так каждую ночь. Семь поклонов. Это будет наш тайный ритуал. Уж камней—то днем насобираешь.

— А вам—то с такой малости что?

— Ци буду питаться твоей. — зловещая улыбка.

— Простите, но я уже отдал душу одному…

— Если еще живой, значит, душа твоя еще при тебе. Даже демоны не могут жить без души.

— Но это ненадолго…

— Мне плевать, — отрезал он. — Или договор, или я пошел.

— Разве что покуда я живой…

— Именно, покуда ты живой, — он прищурился, — ты будешь молиться только мне и никогда больше не войдешь в храм какого—то другого бога!

— А если меня затащат туда связанным? — не удержался я. — Или подохшим?

— Тогда уже разговаривать с тамошними богами и жрецами буду я сам, — пальцы крепкие многозначительно сжались на рукояти меча.

Как—то это… просто слишком все. Даже не верится, что фениксу этого хватит.

— Все зависит от того, как сильно ты будешь в меня верить, — Эн Лэй внезапно возник прямо передо мной — и я невольно отшатнулся. Упал б, напоровшись на камень, но он меня вовремя за пояс подхватил. — Я понимаю, что ты мне пока не веришь, э—э—э…

— Ян Лин, — представился я смущенно.

— Но я сделаю так, чтобы оправдать твое доверие, — внезапно ответил он серьезно. — Мы нападем на дома подозреваемых в столице. Ты увидишь мою мощь и помощь. Тогда ты будешь совершать этот ритуал каждый день из благодарности или из страха передо мной. Мне все равно. Но твои чувства будут питать меня.

Я запоздало встал уже ровно на своих.

Он… рванул из рукава метательный нож. Я попятился.

Но он…только хватанул себя лезвием по ладони. Руку, истекающую кровью, протянул ко мне.

— Повтори. И свое имя, — дунул на рану, выпрямился, вновь протягивая ко мне руку. — И наш договор. Я, феникс Эн Лэй, обещаю человеку Ян Лину, что сегодня до полуночи я буду помогать ему в нападении на столицу царства людей и в поисках тех, кто подставил его сестру.

— И, возможно, отравил мать. То есть…

— Я, феникс Эн Лэй, буду помогать человеку Ян Лину в поисках того, кто подставил его сестру и, возможно отравил его мать, до сегодняшней полуночи, — повторил он.

Что—то блеснуло в его глазах. Странное. Пугающее. Затягивающее в бездонный омут.

Но он вроде был бог. И он вроде обещал.

Достав свой кинжал, хватанул себя по ладони левой щедро.

Руку окровавленную протянув к последней моей надежде, торопливо сказал, пока он не передумал заключать договор с жалким бродягой:

— Я — человек Ян Лин, обещаю каждую ночь совершать ритуал в честь моего бога, Феникса Эн Лэя, который обещал…

— Который тебе поможет, — твердо возразил он.

Я повторил:

— Я — человек Ян Лин, обещаю каждую ночь совершать ритуал в честь моего бога, Феникса Эн Лэя, — и добавил: — Который мне сегодня до полуночи будет помогать найти убийц моих сестры и матери в столице Поднебесной.

Он ступил ко мне — я с трудом удержался на месте, вспомнив то странное, волнующее и пугающее чувство, когда я стоял перед огромным водопадом, могущем меня снести с обрыва и утянуть в пучину мощным древним своим потоком — и внезапно сжал своею раненной рукой мою.

В воздухе между нас прошли, словно выписываемые невидимой кистью, мерцающие, кровавые иероглифы.

Я от боли вскрикнул, но руку он не дал мне вырвать мою.

На тыльной стороне моей руки и его, под рукава наши убегали столбцы кроваво—красных иероглифов, будто высекаемых на наших телах изнутри. Больно было… первое время.

А потом — словно и не было ничего.

И когда он мою руку выпустил, то ни крови, ни раны на моей и его ладони уже не было!

— Мы теперь как одно, — криво усмехнулся феникс. — Здравствуй, мой первый и главный верующий, Ян Лин!

— И ты здравствуй, — смущенно улыбнулся, — мой бог, Эн Лэй!