Кошмар на улице Зелёных драконов

Свиток 4 — Разорванная книга — 6

Ян Лин

Запах скота и какого—то гнусного варева из старых овощей, подтухлых, меня разбудил. Поморщившись, приподнялся на постели. Неожиданно жесткой и колючей. Что, я вне усадьбы где—то уснул? О, только бы успеть до зари! Только бы слуги и мои тюремщики не заметили моего исчезновения! Я потеряю укрытие…

Сел. Увидел у соломенной лежанки около меня мой меч, в мой плащ завернутый. В плащ, опаленный слегка. Местами закаменевший от просохшей крови. Чужой крови. Мои руки и тело мое как будто миновала кровавая участь. Или, все же?.. До чего ж я ослаб!

Стянул с себя рубаху, затвердевшую от больших пятен крови. Нет, на теле повязок нет. Все то же тело.

Ахнула женщина в стороне, что—то упало и разбилось.

Молодая селянка в ужасе смотрела на мою шею, плечо и часть груди, покрытые бугристыми ожогами. Память о коже, которая вскипела, когда на меня плеснуло волною кипятка из чана, где сварили Ну О. Ох, Ну О!

— П—простите, господин! — девушка торопливо отвернулась. — Я не хотела смотреть! Я совсем не хотела смотреть!

— Где мы? — строго спросил я, рубаху запахнув. — Какой сегодня день? Долго я… без сознания провел?

— Совсем нет, господин. Всего лишь две ночи и дня два, господин. Всего ничего, — и девушка внезапно всхлипнула.

— Что… такой страшный? — спросил я грустно.

Не такое лицо мне хотелось видеть у женщины, увидевшей меня обнаженным. Да, впрочем, все девки пугались. Все в борделе норовили поскорее избавиться от меня. Свечу поскорее задуть. Лишь бы не видеть. Лишь бы не щупать это обезображенное тело.

— Просто… — она всхлипнула. — Просто брата моего скоро убьют, господин. Я должна бы волноваться за вас — вас, похоже, пытали страшно, раз так измучили ваше бедное тело — но, как я вспомню о бедном братце моем, то ни о чем другом думать уже не могу. Ни о чем! — и разревелась. Позабыв о кувшине разбитом. И совсем не глядя на незнакомого мужчину, что оказался в сарае этом с нею наедине.

А я застыл. Я не знал, как ее утешить. Девки с борделей утешались быстро, увидев слиток или звонкую монету. Но этой, нищей девчонке, из людей простых, да, кажется, подобравших и приютивших меня, неподвижного, чужого человека им совсем… разве стоило отдавать ей слиток или монеты? Если тем уже не помогли испариться внутри. А что? И меня приютили, помогли, и я столько мог там пролежать, неподвижный, что только небу и знать, где, когда и куда деньги мои испарились!

To есть, я помнил, как я утешал Ну О. За руку брал, тонкие белые пальцы сжимал. Мог слегка приобнять. Но девчонка эта была мне чужой. Из простых. Тьфу, гордость твою и корове под хвост, Ян Лин!

— А что? — я к ней ступил. — Что нового творится вокруг, о дева? И, кстати, что за место тут?

Но она, серьезно на меня посмотрев, оживилась, всполошилась:

— Ох, верно, вы хотите поесть? Я принесу! Мать как раз приготовила… — смущенно потупилась. — Если вы согласитесь поесть нашу стряпню, господин. А если… если нет…

— Почему «если нет»?

— Одежда ваша не из тканей простых, — робкий взгляд почти на меня.

Ах, ну да.

Она бы сбежала, но я за волосы ее осторожно ухватил.

— Да, может…

— Что… может? — задрожав, она испуганно посмотрела на меня.

— Может, я поесть смогу вместе со своими спасителями? Надо же мне по— человечески вас поблагодарить!

— Ах, да! — смутилась она. — Хорошо, я матушке скажу!

Робко волосы, край длинных волос, перевязанных, выхватила с моей руки. И была такова.

Странно, нищая девка. Видела дорогие мои одежды. Но даже не попыталась меня соблазнить. Не набивалась в возлюбленные или наложницы. Не корыстная. А деньги… кстати, деньги мои…

— Они в сене, под вашим изголовьем! — заглянула в сарай девчонка. — Мы не брали ничего! Мы не воры! Тридцать медных монет, три серебряных слитка и два золотых, мой господин. Что с вами было, то и осталось! — и скрылась, взметнулись волосы, пахнущие травами и приправами.

Я, признаться, не помнил, сколько было богатств у меня. Но решил ей поверить.

Завязал рубаху. Плащ накинул. Опоясался поясом, ощутив родную тяжесть ножен и верного оружия. Но, как ни старался, я не ощущал больше ни ауры своей, ни течения в теле ци! Да что за напасть?! Неужели, я израсходовал весь запас, что мне отдарил мастер Хэ У? А он сказал, что более ни капли силы своей мне не отдаст!

— Пожалуйте к обеду, господин! — в сарай робко заглянула та же девушка. Заглянула, глядя себе под ноги. — Ой, осторожнее, тут битый кувшин!

— Я его не боюсь, — улыбнулся невольно.

Но она все равно на колени кинулась, торопливо собирать осколки в подол. Когда я осторожно мимо проходил — шарахнулась в сторону — и вскрикнула. По юбке тускло—голубой поползло кровавое пятно.

Я подошел, на руки ее подхватил — осколки выпали по моим ногам — и вынес на дневной свет.

Дом, как и ожидал, совсем маленький. Двор небольшой. Куры, козы траву щиплют за скромным забором. Но опрятно на удивление.

— Отпустите, господин! — раненная взмолилась, отчаянно прикрывая кровавый подол. — Родители не то подумают! Соседи не то…

— А вам дело есть до меня?! — рявкнул я на старуху за забором, выглядывающую из—за другого, куда более дурно пахнущего дома.

Та торопливо отвернулась. К дому покосившемуся своему захромала. Я в сторону ступил. Вляпался в коровье дерьмо. Кажется, заметно напрягся, раз она сказала:

— Простите, господин! — и чуть тише добавила. — Отпустите, я травы вам принесу, сапоги протереть.

И пришлось отпустить.

А эта глупая не только нащипала большой ком травы — из—под носа у обидевшихся на ее прыть животин, но и сама присела, руками оттерла мои сапоги. Как когда—то во дворце… тьфу, да я сам, что ли, разучился?! Но не успел проворчать, придумать ничего — и спасателей дочь, и страшно меня взбесила — как она уже все закончила и убежала к ведру полоскать руки. Вздохнув, сам поднял ей тяжелое ведро, прежде чем дотянулась:

— Постой, я полью.

Так вроде согласилась.

В дом вошли вдвоем. Я впереди, она — робко жалась за мной.

— Я привела его, отец.

Седеющий уже мужчина, с палкой у ног, рукою меня пригласил к крохотному старому столу, из простого дерева. Смущенно потупилась хозяйка, взгляд опустив на скромные глиняные чаши и тарелки, на траву и овощи, корни и… и в центре стола по—императорски гордо возлежала сваренная курица. Почему—то это невольное сравнение с императором меня рассмешило. А они смутились от моей улыбки.

— Ну же, поухаживай за гостем, Ки Ю! — окрикнул хозяин.

— Простите меня, отец! — упала на колени та. — Простите меня, господин! — На коленях поползла к столу. Но, надо признать, что за кувшином с водой потянулась вполне грациозно. Чашу наполнила для меня.

— Чаю—то у нас… — отец вздохнул. — Признаться, чаю—то у нас нет. Господин.

— Мы прода… — начала было мать, но под строгим взором своего господина заткнулась.

Дочка продолжила накладывать мне лучшие куски мяса и пожирнее куски овощей, корней.

Я тем временем сел почти у стола, опустился на колени и поклонился хозяину маленького дома до земли.

— Благодарю вас за заботу обо мне, почтенный!

— Да что уж там? — смутился мужчина. — Просто по—человечески… — но улыбку прятал в усах довольную.

— А, кстати… — я снял с пояса кошель.

— Не стоит, — отрезал он.

— А вдруг? — жена его оживилась, глаза заблестели.

— Нет! — отрезал селянин.

Дочь, в тоске смотревшая на них, губу закусила. Но под гневным взором отца потупила очи. Продолжила еду накладывать. Отцу уже.

Я невозмутимо съел пару кусков мяса и полоску моркови. Простая еда, но чего только не случалось в жизни! Хозяин уже ел неторопливо. Давилась едою его жена. Ки Ю вообще на нас не смотрела, сжимая подол. Я видел: она сидела сбоку от меня.

Со стуком поставил на стол мою тарелку. Опустил руку с палочками. Серьезно спросил:

— Так что случилось с вашим сыном?

Мать сжалась ее. Отец напрягся. Ки Ю с надеждой, с мольбой подняла глаза.

— Зачем ты?.. — отец окрикнул на нее.

— Нет уж, скажите.

Что—то мне удалось вложить в этот короткий набор слов. Сгорбившись, хозяин поведал о своей беде.

Жили они скромно. Старшую дочь выдали второю женою за купца, но далеко. А потом скотина стала болеть. Был прошлый неурожайный год. Словом, хотели уже отдать кому—то Ки Ю, младшую дочь. Третья—то еще пару лет как ушла к праотцам. Но внешности Ки Ю была не самой особой, да и кто из нищих соседей хотел лишний рот в свой дом в голодный год? В общем, отец, сердце скрепя, думал отдать ее в бордель. Пусть уж хоть там поносит шелка, да хорошо поест. Ки Ю жутко плакала. Да брат, единственный сын, заупрямился. «Нет уж, — сказал, — не позволю вам осрамить мою дорогую сестру! Если вам так уж приспичило — продавайте меня».

Но как отдать единственного сына и наследника в рабы? Как лишиться престарелому отцу главного своего помощника? Но парень уперся. Парень настоял на своем. Ушел в город, в поисках лучшей работы. А в тот год как раз продали драконий храм под театр. To есть, под бордель. Вот сын и устроился туда охранником. Тамошний хозяин много обещал, но почти никто не хотел: боялись драконьего проклятия. А вот Лэй пошел.

Ничего так получал, в выходной раз в месяц домой приносил исправно свою выручку. Они вот купили курей и скот. Немного подарили соседям. Нельзя же спокойно жить, когда рядом кто—то умирает с голоду. Копили меньшой на приданное. Отец, правда, на поле надорвавшись один, покалечил ногу. Как—то скрывал, потом сын прознал, отругал. На Ки Ю вот начали парни посматривать, сватов подсылать. Но родители, ослепнув от счастья, не торопились. Не торопились, увы. Посматривали жениха получше. А вот дня два назад кто—то обокрал тот бордель. Два дня двух тамошних стражников — и там же несчастного Лэя — пытали. Казнят сегодня вечером или завтра утром.

— Так что же вы не взяли мои деньги? — от удивления сказал это вслух.

— Да мы свои пробовали, — хозяин смутился. — Выкупили свиданье на немножко. Но тюремщики сказали, что рассердился на нашего бедного сына сам господин Син. А это…

— Уж не глава ли стражи Шоу Шана? — я дернулся.

— Он, господин, — мужчина вздохнул.

Мы помолчали смущенно.

— Словом, господин, не спасут дурня моего ни боги и ни деньги.

— Разве что продать душу демонам, — сказала Ки Ю.

Отец огрел ее по затылку чашею из—под воды. Платье замочил. Она торопливо закрыла рукою грудь, тканью промокшей облепленную. Выскочила из—за стола.

— У—у, дрянь! — отец проворчал. — Демонам?!

А я, стало быть, около Шоу Шана. Где, по слухам, видение то было о драконе! Хм, дракон… дракон, видимо, совсем близко! Вот и старый тот шаман растолковал недавнее гадание…

Но думать о драконе было как—то совестно, когда смотрел, как уныло хозяева давятся едою. Вроде почти беззвучно всхлипывала за домом Ки Ю, а все равно звуки те ножами резали по сердцу.

— Слышали новости? — вломился в дом просто одетый человек. — Над Хуанхэ видели дракона!

— Где?! — я вскочил.

— Да тут… — селянин смутился, чужого человека увидев. — Невдалеке. Дракон обвивал девочку, играющую на гуцине. Там сотни сложились светлячков…

— Иди ты! — хозяин отмахнулся.

— Ох, прости, — смутился незваный гость, помолчав и потоптавшись смущенно, взгляд поднял: — Может, сходим, помолимся?

— А где мы еще не были? — криво улыбнулся несчастный отец.

— Да это… туда… — его приятель рукою указал, да мне пояснил уже: — К Хуанхэ.

— Скажешь тоже! — возмутился мой спаситель. — Драконы позволили замарать свой храм, а я должен им молиться? Да разве будь они живы, будь в силе, вытерпели бы такое?!

Будь они в силе?.. А нашто мне полудохлый дракон? Разве его кровь поможет Ну О?

Сердито бороду растер.

Хотя… полудохлый дракон всяко лучше, чем никакой. Тем более, что—то случилось с колдовскими моими способностями. Решено! Пойду в Шоу Шан!

Тихо всхлипнула за домом Ки Ю. И снова ножом по сердцу. Тьфу!

— Хозяин! — строго сказал я, заставив их замереть. — Можно мне поговорить с тобою наедине?

Хозяйка и гость тут же ушли. Притихла за домом Ки Ю. Покуда мать ее не оттащила. Судя по воплям несчастной, за волосы.

— Не помогут нам ваши деньги, господин, — тихо сказал вдруг этот умный человек. — Оставьте себе. Вам, кажется, они нужнее. А мой сын уже не жилец.

— Но вы меня спасли! — вскричал я.

Его благородство и тупизна меня вывели из себя. У него сын на грани смерти! Единственный сын! Будь у меня сын, тем более, один, я бы и не задумывался! Я бы… я бы сам богатея, свалившегося внезапно, обобрал, да прикопал, прирезав. А он… тьфу, ну что за человек!

— Вы не знаете господина Сина! — отец сгорбился и заплакал. — Деньги тут не помогут. Я бы и душу отдал свою, но, увы… простые люди не надобны ни демонам, ни здешнему богу.

Я не был ни богом, ни демоном. Но судьба бросала мне вызов. Долг благодарности обжигал изнутри как кипяток, в котором сварили Ну О, сжег мою плоть.

— Я могу его выкрасть из тюрьмы, если не удастся стражу подкупить.

— Вы?! — селянин поднял на меня испуганные глаза.

— Я — воин, — сжал рукоять верного меча.

— Но… — несчастный отец запнулся. — Но, кажется, сами вы прячетесь, мой господин?

Тут смутился уже я.

— Откуда?..

— Кажется, из горелой усадьбы вы, — тихо сказал, покосившись на обгорелый мой плащ.

Неужели, новости о пожаре и о смерти евнуха так быстро обежали окрестности?! Это значит, что вскоре гонец из местных достигнет императорского отца — и отец, возможно, за выяснением обстоятельств толпу воинов пришлет! Столичные воины могли еще видеть мое лицо. Не отпустят. А я, похоже, как и прежде против воинства целого выступить не смогу! Кажется, всего—то у меня и осталось, что верный меч и мускулы. Ах да, память еще. Я как воин еще немного продержусь. Или сгорела не только усадьба, где я жил в ссылке? Но разумнее будет приготовиться к самому худшему. Тем более, я покуда не знаю точно, временно ли иссяк мой запас сил или насовсем.

Тихо спросил, строго глядя селянину в глаза:

— Вы поэтому поспешили меня укрыть, когда нашли?

— Просто по—человечески, — он вздохнул. — Я уже не верю никому. Ни императору, которому плевать на народ, ни богам, ни демонам.

Помолчав, твердо сказал:

— Я украду вашего сына!

За драконом буду гоняться потом, да, может, он еще больше за это время проявится. Знаки же были в окрестностях Шоу Шана, так что и драконья морда может появится где—то здесь. Я этого поганца убью!

Да и просто… драка с драконом — основное. Но к нашей битве надобно подготовиться. Спереть парня, на которого въелся глава стражи Шоу Шана — это сложное дело, но оно, если мне повезет, будет достаточно сложным, чтобы силы мои нынешние проверить. Надобно узнать, что я еще могу, узнать слабые свои стороны до встречи с драконом.

— Но куда ж он пойдет? — отец снова вздохнул.

— Уйдет далеко. Я денег дам ему в дорогу. Но беглый Лэй всяко лучше мертвого, разве нет?

Вспыхнувшая в его глазах надежда, вспыхнувшая и погасшая — вот его ответ. Мне стало досадно, что мой спаситель совсем не верит в мои силы.

— Я возьму с собой Ки Ю — она укажет на него. Там, кажется, ок был не единственный страж…

— Ах, Ки Ю… — селянин приподнялся. — Благословляю вас! Да хранят вас боги!

— Да что вы?! — возмутился. — Я вовсе не собирался ее похищать! Я только предложил спасти вашего сына!

Он долго смотрел на меня. Не веря, смотрел. Потом сказал, поставив меня в тупик:

— А жаль.

— Честно, и в мыслях не было такого!

— Вы, кажется, хороший человек, — мужчина отвернулся.

Я вспомнил десятки, если не сотни людей, которых недавно убил и заживо сжег, и смутился.

— Если вы не верите мне, пусть со мной ваша жена пойдет, укажет на него. Или вы.

— Я уже почти не хожу, — он грустно похлопал по крепкой палке рядом с собой.

— Что ж, ваша жена…

— Ки Ю! — отрезал внезапно он. С Кряхтением поднялся. — Если вы хоть наложницей надумаете забрать ее…

— Нет!

— Да хоть в благодарность за спасение сына. Вы же спасете его, — внезапно улыбнулся он, — я уверен.

— Но это… не по—человечески.

— А! — отмахнулся он, закричал: — Ки Ю! Где же ты, Ки Ю? Поди сюда!

И я поклялся мысленно, предками своими, что и сына его спасу, и к дочери его не притронусь! Человека, который так мне верил, как не верил мне никто. Братья—то из отряда Хэ У прибились ко мне, желая эликсира бессмертия. Даже если сдружились потом. Если сдружились: меня не искал ни один из них. Или… я всех их сам сжег заживо в бамбуковом лесу, отбиваясь? Но я попозже выясню наверняка. И того, кто устроил засаду в бамбуковом лесу, я найду непременно! Столько воинов притащил, зараза, что, наверняка, задницу свою трусливую предпочел беречь вдалеке!

Вбежала заплаканная и встрепанная Ки Ю.

— Оденься получше и поспеши с этим благородным господином в Шоу Шан, — велел ей отец. — Он обещал помочь убежать Лэю.

Девушка, расплакавшись опять, упала передо мной на колени. Сердито выдохнув, заставил подняться, нарочно болезненно сжав плечи. Она даже не дрогнула. Смотрела на меня с восхищением. Кажется, самой большей проблемою будет отвязаться потом от нее, когда мы отправим вперед Лэя. Да, может, сам пусть брат ее заберет? Но это потом.

— У кого—нибудь можно купить лошадь?

— Так—то получше, — кивнул ее отец. — Да только приличные лошади часах в двух…

— А Шоу Шан?

— Еще дольше, если идти, — он вздохнул.

— Вперед, за лошадью! — скомандовал я и первым вышел на дневной свет.

Невольно поморщился: я обычно днем отсыпался и прятался в усадьбе, куда меня сослали по приказу отца. Но тут судьба выдала шанс походить как обычные люди: днем. Усадьба уже сгорела. Назад пути нет. А впереди маячил где—то появившийся дракон. Или первые знаки его скорейшего появления.

Да и от усадьбы моей Шоу Шан в стороне. Поиски воины императорские начнут именно у пепелища. До этого мелкого городка не сразу доберутся. Тем более, Лэя казнить собираются нынче вечером или завтра с утра: и я попытку выхватить его из лап злого Сина совершить успею.

— Спасибо, господин! — вслед за мною выбежала Ки Ю. — Я..

— Оставь! — отмахнулся — и она напугано попятилась. — Где тут ближайший путь к самой приличной лошади?

— Господин! — хозяин, на палку корявую опираясь, на двор вышел. — Одежда ваша… — запнулся. — В грязи, господин. Ежели не побрезгуете, я вам дам чистой. Мне сын купил. Я не носил. Простая, но… — на кровь присохшую на мне взглянул многозначительно.

Никак, напоминает о моей одежде. Точно, меня ж в ней видели! Хотя и по ночам. Но след от высохшей крови способен привлечь внимание, да и обгорелый плащ.

— Хорошо, о почтенный, — вежливо улыбнулся. — Тащи сюда одежду.

Наскоро переоделся в сарае — ткань и правда оказалась чистой и новой, старик не обманул — да, прихватив его дочь, отправился коня добывать. А потом в Шоу Шан.