Кошмар на улице Зелёных драконов

Свиток 6 — Смех учителя — 2

Вэй Мин сидел на траве у колодца, гуцинь прижимая к себе.

Но, стоило послышаться легким шагам Яо Чуана — парнишке удавалось ходить как—то по—особому, не так мощно касаясь земли, как другие юноши его возраста — как хвостатой зверюгой рванулся обратно, унеся с собою гуцинь. Иллюзией поспешно стену прикрыл, будто целая. Я едва успел хвостом сметнуть все щепки настоящей стены разрушенной и снова обернуться обратно в человека. Надеюсь, из—за забора никто не увидел?

Яо Чуан, бледный, лохматый, весь в пыли, как будто из метели вышел, нес чан с грязною водою и тряпку. Говорить ему или не говорить, что нездоровится старшему господину? Эх, так просто и не объяснить…

— Что поесть? — спросил у него.

Голос получился резким. Яо Чуан неожиданно выронил таз. Пришлось убавить тон. Брату нездоровится, слуга здоровый мог бы ему помочь. Да и вообще, не нравится мне запугивать людей, которые ничего храму не сделали.

За братом проследил до завтрака, он хоть толком не спал, но смотрел уже осмысленно и спину держал ровно, расправив плечи. Как будто император этой земли. Что ж, если гордость наследника снова при нем, то он уж как—нибудь без меня до вечера дотянет. Или я смогу довершить дела до полудня. Расследование не может подождать.

Чиновничью управу найти было не сложно. Сложнее было прорваться сквозь заслон оборванных, обожженных, покрытых копотью горожан, что сидели и лежали у ворот, умоляя о снисхождении местных чиновников и помощи. Они так вцепились в мои ноги, когда я к воротам пошел, словно хотели меня на куски порвать. Бледные, усталые. Ну да, ночь у многих была тяжелая.

Я прогулялся в ближайшую лавку, обменяв слиток серебряный и слиток из золота на большой мешок мелочи. С трудом его донес до ворот. Там, когда люди голодными тиграми опять ко мне обернулись, руками разорвал мешок и дождем монеты темные посыпались к моим ногам. Люди замерли потрясенно. Стражи у ворот тоже ко мне повернулись.

— Мне надо пройти в чиновничью управу, — сказал я твердо.

— А это? — спросил старик с рукою обожженной аж до локтя.

— А это… — я улыбнулся. — Это вам.

Едва отскочить успел, когда они все с воплями на горку монет кинулись. Так бы и меня самого растащили на куски! Даже этот, с рукою с горелою почти до кости, рукою этой загребущей рвался вперед, бил по лбу влезшего впереди, тянулся к монетам… ох, люди!

На меня стражники серьезно посмотрели, когда поравнялся с ними.

— Ну, извините, больше мелочи нету.

Тогда, забыв обо мне, да покидав копья, они рванулись хищными птицами на толпу.

А я спокойно прошел.

Чиновники не работали. Собрались на две группки — в приемной и позади двора — и живо обсуждали новости и сплетни. Стоило потрудиться, вспомнив все известные мне слова вежливые, что могли бы подойти для местных и не выдать, откуда я родом, чтоб узнать хоть кое—что.

Но когда узнал — мне поплохело.

Да, покупку земли и построек здесь кто—то регистрировал. В основном, по сделкам с землею возился хранитель архива Бо Хай. Второй помогал ему, но тот умер пять лет назад. А Бо Хай хорошо управлялся и сам. Только этой ночью его убили. А к хранилищу свитков меня, незнакомого и местного, чиновники пускать отказались.

— Разве что притащите нам убийцу этого несчастного, — ухмыльнулся высокий и полный, к которому все здешние рабы и служащие обращались как «господин Чжан». — Тогда подумаем.

— Но мне очень надо…

— Послушайте, юноша! — он нетерпеливо сложил веер. — Здесь вам не мамкин двор, никто с вами нянькаться не будет!

— Вы видели, сколько народу снаружи ожидает нашей милости и участия? — поддержал его другой, молодой и худой, чином явно пониже.

— Я уж не решаюсь спросить, как вы вообще сюда прошли, покуда приемный час еще не начался! — сердито погладил тощую бороду седой как снег старик.

Упс!

— Так уж и быть, на первый раз мы вам милостиво простим ваше нахальство, но впредь попросим вас не беспокоить нас без повода! — проворчал чиновник Чжан.

— Но у меня есть повод! — возмутился я.

— И у людей снаружи есть повод! Сотня и два новых повода! И все важные! — вскричал Чжан. — Так почему мы должны первым делом угождать вам?!

— Совсем обнаглели! — проворчал толстый старик. — To общипанную курицу повесили над воротами господина Сина, то застрелили Бо Хая и заставили зарезаться его дочь, то средь бела дня вваливаются к занятым людям с требованиями! Ага, мы обязаны просто бежать и исполнять!

— Да просто она его игрушка! — проворчал Чжан, сердито обмахнувшись веером. — Ты все еще тут?!

— А не скажите ли вы, любезный господин…

Под взглядом его мрачным смиренно очи опустил.

— Не скажете ли мне, не нашел ли уже глава стражи каких—либо зацепок о господине Бо Хай?

— Ты, что ли, его убил? — прищурился чиновник.

— Мне—то зачем?! — сердито на него посмотрел.

— А шляешься тут с вопросами подозрительными!

— Мне просто надо узнать…

— Вот сам Сина и разыщи! А мы не рабы на побегушках, чтоб послания доносить до тебя и сведенья!

Чжан хотел огреть меня сложенным веером, но я успел уклониться. Торопливо ушел.

Как некстати убили хранителя городского архива! И, думаю, пока назначат нового, покуда тот разберется, что к чему, пройдет время. Несколько дней точно. Мне, конечно, лезть с излишними расспросами про убитого ни к чему, но у здешней стражи и без того хватает забот: куда—то погорельцев пристроить, что—то родственникам погибших объяснить, поджигателей найти, издевавшихся над Сином с общипанной курицей найти, найти убийцу Бо Хая… словом, до архива мне не дойти.

Разве что поспрашивать у семьи и рабов убитого, не было ли чего подозрительного и, то ли самому побегать за убийцей, то ли к господину Сину сведенья добытые принести, может, у него в суматохе добытых меньше моего будет, а я напрошусь, чтоб поскорее меня пустили в архив. Ну, или ночью в архив пролезть самому. Только я не знаю, где что у них лежит. И нельзя попадаться.

Еще можно поспрашивать людей на улице, походить, послушать. Люди многое будут говорить в эти дни. Главное только слоняться в людных местах и слушать.

Зашел в военную управу. Господина Сина на месте не было. По крайней мере, так мне рявкнула стража у ворот. Зашел домой к господину Сину. Там рабы сказали, что господин должен быть в военной управе, а домой он с прошлой ночи не заходил. Ну, или в чиновничьей управе. Ага, там я был, а они о нем вообще ничего не слышали. Что за день?! Попадись мне только убийца Бо Хая, который все запутал — своими руками задушу! Покуда люди тут разбираются, да чинят расследования, мой род может умереть!

Побродил еще немного. У рынка приостановился. Странное такое было чувство… будто с городом что—то не то. Страх такой закрался в душу… как перед грозой. Люди ползали медленно, переговаривались то громко, то тихо. Не было такого оживления, как в дни предыдущие. Как затишье перед бурей. Или будто лес замирает перед появлением крупного хищника. Когда все твари мелкие, все насекомые и птицы слышат поступь тигра и обмирают, мертвыми прикидываясь. Нехорошая, зловещая тишина.

Сел в придорожной корчме поесть да послушать. Люди многое говорили. Да об убитом Бо Хае не говорил никто. Что ж, я поем, послушаю. Ночью сам пролезу в архив, чтобы сохранить побольше времени. Должно ж в каком—то из свитков числиться имя того, кто продавал наш храм, кто свидетелем в сделке той гнусной выступил!

Долго слушал, долго ждал, когда стряпухи приготовят новую порцию еды: много обездоленных да любопытных нынче ели вне своих жилищ. Люди могли только молиться и говорить.

Вдруг что—то случилось. Что—то проползло по дальней улице. Что—то… темное.

Едва удержался, чтобы не вскочить.

Аурой демонической повеяло! Я видел только одного демона, прорвавшегося в Небесную столицу, но этот запах ауры, эту ци с привкусом гнили, глаза жуткие эти запомнил.

Напрягся, ладонь положил на рукоять.

Зло приближалось. Зло было все ближе и ближе.

Но странно, день был ясный, солнечный, людей по улицам сновало множество. Но никто не орал, завидев демона. Люди были на этой улице и ближайших. А зло приближалось. Все ближе и ближе, ближе и ближе…

Я выжидал, вглядываясь в лица крестьян, волочивших мешки, из которых стекала тонкая полоска риса в дорожную пыль.

Вот, два стражника прошли, с копотью на лицах, вспотевшие, полурастрепанные, у одного обгорел снизу и поверху плащ, у другого вмятина на доспехах. Прошли, переговариваясь. Старуха прошла с двумя девочками—рабынями, опрятно одетыми и державшими ее под руки, у одной, постарше на год, корзина большая была на локте. Вот, пробежал юноша—посыльный. Вот бродяга проковылял с обгорелою клюкой. Неужели, люди совсем не видят демона? Люди совсем не беспокоятся?!

Вот, наконец из—за угла лавки шелка показался он. Я еще не увидел лица его, но уже внутри все обмерло.

Молодой воин в простых черных одеждах. Верхнее одеяние, перехваченное широким поясом с деревянными темными подвесками на причудливых синих узлах, в руке ножны с простым мечом. Волосы, собранные в косу на четыре пряди, перевязанные черною лентою с серебряными подвесками, выходят из—под большой остроконечной широкополой шляпы.

Демон просто шел по улице. Он не нападал ни на кого, не бранился ни с кем. Просто шел! Невозмутимо. Люди как будто вообще не замечали его. Только его аура… эта аура…

Невольно принюхался.

Странно, гнилью не веяло, но его кровавая аура с черными разводами… кровавая? Это еще что?! А еще к солоноватому запаху крови примешался… тусклый аромат лотосов?! Что за иллюзия?!

Демон внезапно остановился. Когда уже поравнялся со мной. Толкнул его случайно пробегавший мальчишка—разносчик. Толкнул сердито его в спину, развернувшись, свободною рукою воин. Вскрикнув, мальчишка упал, рассыпались в пыли пирожки. Их тут же подхватил несколько старик в обгорелой одежде, торопливо прочь заковылял. Мальчишка расплакался, не зная, хватать оставшиеся, уже грязные, или бежать за ним. А этот мужчина…

Он вдруг снял с пояса одну из подвесок, мальчишке на колени кинул.

— Что это, господин? — возмутился тот. — Мне на что?!

— Ни у кого не найдешь таких узлов. Продай его. Но… если еще хоть раз ты меня заденешь — то получишь по шее, — мужчина ножны меча к горлу разносчика прижал, заставляя отшатнуться.

По дороге проезжал на лошади стражник. Люди вскрикивали, разбегались. Он несся на этого, укрывшего лицо. Лошадь неслась прямо на него. Демон… вдруг побежал на лошадь, подпрыгнул… перекувыркнулся над нею и спокойно приземлился уже за ней. Лошадь от испуга встала на дыбы, стражник не сразу успокоил ее. А я… я застыл, любуясь подвесками на косе: серебряный феникс и два серебряных дракона. Дракона?!

Я потрясенно поднялся, локтем кувшин соседа зацепив.

На грохот демон обернулся. Голову приподнял, чтоб разглядеть меня. На миг. Молодое лицо. Глаза как будто человечьи. Но эта аура…