Хозяйка Его Виноградников-2

Глава 34

Глава 34

Опасаясь скрипа, как он подозревал, давно несмазанных петель, Михеле лишь немного приоткрыл дверь, ровно настолько, чтобы он мог в неё проскользнуть. Расчет оказался верным и, если не считать звуков трения его одежды о камень с одной стороны и дерево – с другой, преодолеть дверь ему удалось почти бесшумно.

Именно почти, потому как Нино всё же уловил шорох, который заставил его напрячься и прислушаться.

Как только глаза Михеле привыкли к полумраку, он сориентировался и, прислушиваясь к каждому шороху, медленно двинулся вглубь подвала, стараясь придерживаться стен, чтобы оставаться в тени. Михеле довольно неплохо знал расположение залов и стеллажей с бочками, поэтому двигался он, хотя и медленно, но уверенно.

Какое-то время, то самое пока Нино прислушивался, он не слышал ни звука и потому, пройдя несколько метров и достигнув поворота, в растерянности остановился.

Куда идти дальше? Прямо или направо?

И тут справа раздался шорох. Михеле прислушался. Снова шорох и таки точно справа!

Стараясь идти максимально бесшумно, он двинулся на звук, перенося вес тела с пятки на носок. Камень под ногами был сухой и чистый, а потому и не скользил, и не скрипел.

Всё, казалось, складывалось в его пользу.

Кроме подозрительности Нино…

Который, спрятавшись в нише между стеллажами с бочками, напряжённо ждал, кто же это к нему непрошенный пожаловал.

Сначала он слышал лишь осторожные, практически беззвучные шаги, кто-то двигался, явно, стараясь не шуметь.

Затем он увидел мелькнувшую на стене тень и, как только непрошенный «гость» прошел мимо него, молниеносно рванул вперёд и напал на него сзади!

Грубая, жилистая рука схватила Михеле за ворот рубашки, резко дёрнув назад.

Мальчик взвизгнул от неожиданности, инстинктивно рванувшись вперёд, но крепкие пальцы не отпускали. Воротник больно впился в шею, перекрывая доступ воздуха. Михеле закашлялся, судорожно цепляясь пальцами за чужую руку…

– Так вот ты кто, поганый крысеныш! – прошипел Нино сквозь зубы и с силой швырнул своего пленника в стеллаж с бочками.

Михеле врезался спиной в одну из бочек, воздух с глухим стоном вырвался из лёгких. Боль пронзила затылок, но ему было не до неё. Свернувшись в три погибели, он резко упал на пол и, приземлившись на ладони, нырнул под стеллаж, вслед за чем, энергично работая руками и ногами пополз вглубь

– Ах ты, сраный говнюк! – взревел Нино и бросился следом.

Как ни юрок и быстр был Михеле, но уползти от злодея ему всё же не удалось. Нино всё же успел схватить его за ноги, прежде чем Михеле углубился под стеллаж настолько, чтобы взрослый, коренастый мужчина уже не смог бы его достать.

Михеле брыкался, извивался как угорь, цеплялся пальцами в деревянный настил, но силы были не равны, пальцы Нино вцепились в лодыжку его левой ноги железной хваткой.

Опираясь на правую руку, Нино тянул его к себе, дёргая рывками.

– Иди сюда, мелкий засранец!

Михеле понимал, что, если Нино достанет его из-под стеллажа, ему не жить.

«Нет, нельзя! Нельзя позволить ему вытащить меня наружу! – в панике думал он. И вдруг сообразил. – Он же тянет меня лишь за одну ногу!»

Сделав вид, что сдался, Михеле собрал все свои силы и, вложив в движение всё своё отчаяние, резко согнул ногу и выпрямил, со всего маху засадив пяткой в лицо преследователю.

Хлюп.

Глухой хруст.

Нино завыл.

– Ах ты, гнида!!! – завопил он, отшатнувшись назад и хватаясь за нос.

Кровь хлынула между пальцами.

Вот он, момент!

Михеле не упустил шанс – резко выдернул ногу и рванул вперёд, но…

И в этот раз он тоже оказался недостаточно быстр.

В слепой ярости Нино протянул окровавленную руку и вслепую вцепился в край его штанины. Швы жалобно затрещали, но, к несчастью, выдержали.

– Попался, гадёныш! – прохрипел Нино, на сей раз ухватившись за обе ноги и крепко их удерживая по-пластунски отползая назад.

Деревянный настил безжалостно царапал ладони, когда Михеле отчаянно пытался зацепиться хоть за что-то. Но бесполезно. Нино был сильнее.

Выдернув наконец мальчика из-под стеллажа, он всей своей массивной тушей навалился на него сверху, прижав к каменному полу.

Грубые пальцы сомкнулись на горле Михеле с чудовищной силой.

Он забился, вцепился в чужие руки, но они даже не дрогнули. Лицо убийцы нависало над ним, злое, перекошенное, с каплями крови, стекающими из разбитого носа.

– Добегался, сопляк! – победоносно процедил Нино сквозь зубы, сильнее сдавливая шею своей жертвы.

Михеле дернулся, вытаращив глаза, судорожно хватая ртом воздух… которого не было.

Перед глазами заплясали пятна. Он забился в отчаянной судороге, ногти вспороли кожу на руках убийцы, но тот даже не заметил.

Гул в ушах. Тьма подступает.

Вот и всё… Сейчас я умру. Перед его глазами, словно наяву появилось заплаканное лицо Розалинды. Всхлипы матери.

Перед глазами вспыхнула картина – заплаканное лицо Розалинды, всхлипы матери. Голос отца, срывающийся на глухой стон.

Серое, затянутое тяжёлыми облаками небо. Дождь. Моросит тонко и печально. Сама природа скорбит о смерти героя.

В воздухе звучит печальная мелодия, и люди в чёрном, укутанные в длинные плащи, стоят молча, склонив головы.

Он лежит на помосте, накрытый бархатным покровом, а вокруг него – венки, охапки белых лилий, в знак чистоты его души. Его прекрасное лицо спокойно, а губы словно шепчут: «Я сделал, что мог…»

И вот, медленно, торжественно, его гроб поднимают на плечи братья и Рэй и несут сквозь толпу. Рыдающие навзрыд женщины вытирают беспрестанно льющиеся из глаз слезы, мужчины преклоняют колени, старики качают головами, горестно шепча:

– Он был таким юным… Но храбрым, как лев.

Провожая героя в последний путь, трубят медные трубы, гремят барабаны.

А у самой могилы стоит Розалинда, сжимая в руках его любимый платок. Глаза её покраснели от слёз, губы дрожат, но в них – гордость.

– Он отдал свою жизнь, чтобы остановить злодея… Он не испугался! Он сражался! – слышится голос в толпе.

Люди кивают, скорбно склоняя головы. В толпе кто-то шепчет:

– Говорят, старый патрон распорядился высечь его образ в камне – статуя будет в три, нет, в четыре человеческих роста!

Ему вторит другой голос:

– И установят её на главной площади. И под памятником герою выбьют слова:

«Он встал на пути зла. Он не сдался.»

…Сквозь звон в ушах доносится яростное дыхание Нино и вдруг…

Резкий, глухой удар.

Влажный хруст стекла.

Пальцы Нино ослабли.

Что-то холодное и липкое брызнуло на лицо Михеле.

Злобное, перекошенное лицо его «убийцы» застыло на миг в удивлении, затем глаза его закатились, и он грузно завалился на бок, словно мешок с мукой.

– Это ты и добегался, ублюдок! – констатировал звонкий, детский голос.

Голова гудела, в ушах звенело, мир плыл перед глазами, лёгкие болезненно сжимались, требуя воздуха, которого так долго не хватало. Шея болела.

Михеле моргнул, не веря в чудесное спасение. Алессия?.. Что?.. Как?..

Впрочем, волновало это его лишь мимолетное мгновение, поскольку едва только он судорожно втянул воздух, столь необходимый ему воздух, его сотряс раздирающий горло кашель.

Его спасительница тем временем, разумно рассудив, что она маленькая и ручки у неё слабенькие, а злодеи – хитрые, отбросила в сторону горлышко первой бутылки и, вооружись второй, на всякий случай разбила и её тоже о голову обидчика своего брата. А то, мало ли, вдруг он только притворяется бесчувственным.

Нино, на их с Михеле счастье, не притворялся. Им повезло – первый удар Алессии пришёлся точно в основание черепа, туда, где из-за тонкости костей мозг было особенно уязвим.

Пришелся бы удар чуть выше, и Нино бы заработал лишь легкое сотрясение мозга, чуть ниже – и отделался бы синяком.

Но Алессия этого не знала. И потому была уверена, что добил злодея именно второй её удар.

Смерив удовлетворенным взглядом распростёртое тело, она, потерев ладонь о ладонь, победно резюмировала:

– Теперь точно готов.

– Ттто..очно? – скинув с себя бесчувственное тело Нино, с сомнением уточнил держащийся за горло и надрывно кашляющий Михеле.

Сестра смерила его уничижительно-оскорбленным взглядом, мол, как ты смеешь, во мне сомневаться! Забыл уже, что ли, кто тебе жизнь спас?! Алессия уже даже рот открыла, чтобы озвучить это вслух, но в последний момент решила, что она выше этого, и потому, величественно вскинув голову и уперев руки в боки, надменно-снисходительно не предложила или попросила, но ВЕЛЕЛА.

– Просто скажи спасибо!

– Сп..а..сибо! – выдохнул Михеле и испуганно подпрыгнул. И откуда только силы взялись?

Первой его мыслью было, что снова началось землетрясение, но это был всего лишь топот ног бежавшей его спасать толпы.

– Михеле?! Алессия?! Где вы? Вы здесь?! – наперебой допытывались сначала далекие, затем и близкие голоса.

– Да, здесь мы, здесь! – закатив глаза, сжалившись над взрослыми, отозвалась Алессия.

«Хмм! Прибежали! Спасатели! Нужны вы нам теперь! Мы и сами с усами! Сейчас начнутся слезы да причитания! Только это и умеют, ох уж эти взрослые! Ни в чем на них положиться нельзя! Всё сама! Всё сама!»

И как в воду глядела.