Хозяйка Его Виноградников-2

Глава 17

Глава 17

Виктория и Рэй работали с полной отдачей и сосредоточенностью. Они снова и снова смешивали вина, экспериментируя с вариантами, вновь, и вновь поднося бокалы к губам в надежде уловить нужный вкус. Но…

Несмотря на их боевой настрой и полную сосредоточенность все их усилия опять и снова оказывались в бочонке, в который они сливали неудавшиеся купажи.

Каждый новый глоток приносил им лишь горькое разочарование. Они методично подбирали состав, выверяли пропорции до мельчайших деталей, пытаясь отыскать то, что они искали, но каждый раз что-то было не так.

Рэй внимательно всматривался в цвет и прозрачность, крутил бокалы и так, и эдак, пытаясь понять, что же именно от них ускользает. Виктория подносила бокалы к носу не по одному разу, а по несколько, надеясь на то же самое, но…

Вино с каждым разом неумолимо становилось всё более далеким от совершенства, которого они добивались.

Наконец Рэй отставил бокал и потер виски, пытаясь унять вызванную напряжением, усталостью и прежде всего, отчаянием, головную боль. Он посмотрел на Викторию, в глазах которой читалась полная обескураженность и растерянность…

– Думаю, пришло время признать поражение, – с тяжелым вздохом сказал он то, о чем думал последние полчаса, но все никак не решался произнести вслух. – Два шедевра за четыре дня, – усмехнулся он, – боюсь мы себя переоценили.

– Нет! Мы не можем сдаться! – возразила ему Виктория. – Мы совсем близко!

– Близко?! – почти прорычал Рэй. – Мы дальше, чем были в первый день! – Он стиснул зубы с трудом удержавшись от того, чтобы не скинуть со стола бокал с последним неудачным купажом.

– Вот, – протянула ему бокал Виктория. – Попробуй это.

Но Рэй лишь отмахнулся, еще сильнее стиснув зубы.

– Не могу! Мои вкусовые рецепторы просто не перенесут ещё одного глотка той бурды, которая у нас с тобой сегодня получается! Всё! Баста! – Он с такой яростью хлопнул ладонью по столу, что некоторые из со звоном подпрыгнувших пробирок и бокалов, перевернулись. – Я прямо сейчас иду к Дэвиду и ВСЁ ему расскажу!

– И что же ты ему расскажешь? – мягко поинтересовался у него хорошо знакомый с детства голос.

– Дэвид! – от неожиданности Рэй настолько резко развернулся, что, потеряв равновесие, грохнулся вместе с ним на пол. – Что б тебя! – тут же вскочив на ноги, раздраженно пнул он стул. Чем возмутил его обычно молчаливого и очень-очень-очень терпеливого до глубины души. И потому стул не просто оскорбленно загрохотал, но и сбежал от обидчика на другую сторону стола.

Улыбнувшись уголками губ, старый винодел скрестил руки на груди и приподнял бровь.

– Да сынок, это я, – усмехнулся он. – Так что «ВСЁ» ты хотел мне рассказать?

Рэй, как делал это в детстве, вытянулся по струночке и опустил голову.

– Ого! – оценив позу, насмешливо изрек отец взрослого сына. – То есть, дела совсем плохи?..

Рэй вздохнул и рассказал…

– И ты мне это говоришь только сейчас?! – Дэвид всё же не сдержался, заорал. Лицо его побагровело, а руки сжались в кулаки. В глазах его зажегся столь непривычный для него гнев. – Презентация завтра! А ты скрывал, что мы не только не в состоянии принимать новые заказы, но и закрыть старые?!

– Папа, – вступилась за Рэя Виктория. – Сангедор-Луссильон это не только «Туманный Рассвет Кьянти»! У нас есть и другое вино! Например, то, которое мы уже создали с Рэем! Ты ведь сам сказал, что оно лучшее из того, что ты пробовал! – напомнила она.

Дэвид с силой ударил кулаком по столу, и стоявшие на нём пробирки и бокалы с пронзительным звоном подпрыгнули. Его лицо побагровело. Он, не веря своим ушам, уставился на дочь.

– Сангедор-Луссильон – это не только «Туманный Рассвет Кьянти», говоришь?! –практически прошипел он сквозь зубы. – «Туманный Рассвет Кьянти», чтобы ты хотела знать, – продолжал он с нажимом, почти буквораздельно проговаривая каждое слово, чтобы смысл сказанного им дошел до дочери, которая, по его мнению, совершенно не понимала, что такое премиальное вино и как работает индустрия элитных вин. – Выиграл целую демонову прорву наград! Вот почему его все хотят!!! – рявкнул он, на сей раз заставив подпрыгнуть уже Викторию и Рэя. – И выиграл он их после многих, очень многих лет доведения его до совершенства! А ты думаешь, что наши клиенты… клиенты, повторяю, премиум класса, согласятся закупить для своих ресторанов, эксклюзивных винных клубов или даже личных коллекций купаж, который вы двое создали всего за несколько дней?!

«Вообще-то за один день» – мысленно поправила его Виктория. Однако благоразумно не озвучила это вслух.

– Ага! Сейчас! – саркастически фыркнул он. – Это там, где ты раньше была, можно было что-то сварганить наспех и впихнуть, а…

Виктория стиснула зубы, чувствуя, как внутри у неё всё кипит от обиды. От её лица отхлынули все краски. Ноги подогнулись. И она схватилась за край стола, чтобы не упасть.

Заметив это, хорошо знающий вспыльчивость своего наставника Рэй поспешил вмешаться. Поскольку понимал: сейчас в пылу гнева Дэвид наговорит много лишнего, а потом будет казнить себя со страшной силой, что, с огромной долей вероятности, негативно отразиться на его больном сердце.

– Отец! Прости меня! – переключил он внимание на себя. – Я виноват, а не Тори. Она хотела как лучше. Ты прав, я должен был сразу же тебе сказать… Я, а не она. Я струсил. Я купил эти бочки. Я проявил недальновидность и даже халатность, положившись на результаты лабораторных анализов древесины. Я не учел, что разное дерево может по-разному отдавать танины. Я подставил под удар наш бизнес. А Тори всего лишь хотела помочь. Поэтому, если хочешь на кого-то орать, и кого-то в чем-то обвинять, то ори и обвиняй меня! А не на Тори. На ту, которая создала великолепное премиальное вино! Да всего за один день! Но это не делает его менее совершенным! – с нажимом повторил он. – Все, кто его дегустировал, сходятся в этом. А не только ты или я или она! Я протестировал её купаж на всех наших дегустаторах и в винном клубе, и отзывы не просто положительные, они превзошли самые смелые мои ожидания!

Резоны приемного сына были более чем справедливы. Если на ком, и следовало, отрываться, то на том, кто допустил порчу вина. Того, кто недосмотрел. Того, кто проявил недальновидность и даже халатность, решив, что знания и опыт, переданные им приемному сына за тридцать лет, заменят знания и опыт, которые он накопил за шестьдесят пять лет. Того, кто последние несколько лет совершенно пренебрегал своими обязанностям, пользуясь тем, что всё прекрасно работает и без него. И этот кто-то не стоящий перед ним с опущенной головой приемный сын, а он, Дэвид, мать его, Сангедор-Луссильон.

– Прости, родная, – виноватым голосом выдохнул Дэвид, подняв на дочь умоляющий, исполненный искреннего раскаяния и горечи взгляд. – Прости за всё, что я наговорил. Ты этого не помнишь, но порой меня буквально захлестывает гнев, и я сам не знаю, что несу…

Он устало опустил плечи, как если б на него вдруг обрушилась тяжесть всех тех сказанных в его жизни слов, о которых он потом, когда утихал гнев, жалел.

– И боюсь, что с годами… Я понимаю, что это не оправдание, но... если можешь, прости! Прости старого маразматика…

Под воздействием порыва Виктория подбежала к пожилому мужчине.

– Ничего ты не маразматик! – убежденно воскликнула она. – И ничего такого ты мне не сказал! – совершенно искренне добавила она, поскольку и сама не понимала, что на неё вдруг нашло. Почему она так болезненно отреагировала на фразу: «Это там, где ты раньше была, можно было что-то сварганить наспех и впихнуть». Знала только, что эта фраза задела её за живое, что она почувствовала себя оскорбленной. Несправедливо оскорбленной. Причем с большой буквы. Слова старого винодела прозвучали для неё как пощечина. Как пощечина человеку, который всю свою жизнь посвятил созданию чего-то особенного, такого, что оставило бы после себя след. Человеку, для которого словосочетание «достичь совершенства» было мантрой и основной целью жизни. Что, понимала она, было странно, учитывая то, чем она ранее занималась по словам Рэя и Фаба Корди.

– Я согласен с Тори, – кивнул Рэй. – Никакой ты не маразматик! Любой бы на твоем месте впал в бешенство и сорвался на первом, кто попал ему под руку! Я должен был тебе сказать… – нервно провел он рукой по волосам. – Но пятьдесят четыре бочки не просто элитного вина, но наиболее востребованного и дорогого – это очень много! Слишком много, чтобы суметь договориться с партнерами и не лишиться их доверия, да и их самих тоже… А у тебя больное сердце. Поэтому я… – молодой человек махнул рукой.

– Да, понял я уже, – тяжело вздохнул старый винодел. – Да и толку было идти ко мне… Чем бы я помог… – махнул он рукой. – Тем, что поорал на тебя на четыре дня раньше, – усмехнулся он. – Хорошо, – кивнул он. – Это самый удачный из ваших купажей на основе забарренного «Туманного Рассвета», – кивнул он на бокал, который Виктория по-прежнему держала в руках.

Виктория отвела взгляд в сторону, её пальцы инстинктивно чуть сильнее сжали ножку бокала.

– Я не... – начала она, но голос предательски дрогнул. – Я не знаю, – наконец выдохнула она.

– Понимаю, – кивнул старый винодел. – Но можно я всё-таки попробую? – протягивая руку к бокалу, с мягкой, по-отечески успокаивающей улыбкой спросил он.

Виктория кивнула и протянула бокал.

Наблюдая, за тем, как отец подносит бокал к губам, она неосознанно выпрямила спину и вжала в плечи шею. Слегка прикусив нижнюю губу, она неотрывно следила за каждым движением старого винодела: как он поднёс бокал к носу, слегка покачал вино, вдохнул его аромат и с задумчивым видом закрыл глаза. Как он, сделав небольшой глоток, задержал вино во рту, дабы прочувствовать его вкус. Как он медленно поднял глаза и задумчиво посмотрел на неё.

Не выдержав ожидания, она предупредила:

– Я знаю, что оно не идеально.

Патриарх виноделия меж тем опустил бокал на стол, кивнул каким-то своим мыслям, но ничего не сказал. Снова взял бокал со стола, снова поднес к носу, вдохнул аромат вина, глубже, чем в первый раз, и сделал ещё один глоток, на этот раз чуть больше. Его лицо оставалось непроницаемым, и это только усиливало напряжение Виктории и Рэя.

Рэй от волнения закусил большой палец правой руки.

Виктория еще сильнее закусила губу.

Наконец, Дэвид тяжело вздохнул, провёл рукой по седым волосам и посмотрел прямо в глаза дочери.

– Ты права оно... не идеально, – сказал он.

Виктория и Рэй одновременно тяжело вздохнули. Плечи их поникли. Колени подогнулись.

– Но… – улыбнувшись хитроватой улыбкой, поднял патриарх палец вверх, – это очень-очень близко к этому.

– Мы уже четыре дня очень-очень близко к этому, – проворчал Рэй, уперевшись ладонями в стол. Взгляд его был мрачным, а голос звучал устало и тускло.

– Да, – в свою очередь оперевшись ладонями о стол, подтверждая его слова, тяжело вздохнула Виктория.

Казалось бы, причин для радости не было от слова «совсем». И тем не менее… глаза патриарха семейства вдруг загорелись веселым, лукавым блеском, а губы расплылись в широкой, озорной улыбке.

– Я, кажется, знаю, что нам нужно! И сейчас как раз сезон! – потирая руку об руку, сообщил он, явно предвкушающе смотря на приёмного сына.

– Нет, – замотал головой Рэй, мгновенно напрягшись. На его лице отразилась смесь благоговейного ужаса и обреченности. – Только не это! Ты же знаешь, как я это не люблю!

– Угум, знаю, – еще шире и еще проказливее улыбнувшись, энергично закивал патриарх семейства. – Еще как знаю! Да, мой мальчик, за всё нужно платить! – подтвердил он опасения Рэя. – Ты ведь не думал, что я тебя оставлю без наказания?

– Пап, что угодно! Только не это! Лучше выпори! – взмолился Рэй, выставив вперед себя ладони и отступив не несколько шагов назад.

– О чем вы? – Виктория удивленно перевела взгляд с одного на другого. – Мне тоже бояться?

– Скоро узнаешь, – подмигнул ей отец.

– Еще как бояться! – усмехнулся сводный брат. – Ты это дела еще больше меня терпеть ненавидела!