Хозяйка Его Виноградников-2

Глава 25

Глава 25

Тайно наблюдал за красавицей и Михеле. Правда, в отличие от наблюдателя, упомянутого в прошлой главе, Михеле делал это не с галереи, а из кустов. И красавицей, которая пленила его воображение и приковала к себе его взор, была не Джулия, а юная прелестница Розалина.

Сегодня она была в платье из тончайшего муслина нежного кремового оттенка. Узкие рукава с легкими кружевными манжетами подчёркивали изящество её рук, а высокий пояс цвета шампанского – тонкую талию. Подол ниспадающей мягкими складками юбки украшала вышивка в виде виноградных листьев и крошечных ягод. На руках – кружевные перчатки. На ногах – атласные туфельки.

Как же она была прекрасна! Михеле просто глаз оторвать не мог. А он, поверьте, пытался. И не один раз. Но снова и снова уговаривал себя, что ещё немножко, еще чуть-чуть, еще хоть одним глазком, и он вернется на винодельню, помогать братьям и отцу. Да и то, что прятаться в кустах и подсматривать – не самое достойное поведение, он тоже понимал. И к тому же весьма рискованное. А что, если его заметят? На смех же поднимут! И, конечно же, Розалина тоже будет смеяться. Или того хуже, решат, что он извращенец какой-то!

Михеле даже в жар бросило от этой мысли.

Это ж ведь и Розалина решит, что он извращенец! Хорошее же он на неё произведет первое впечатление!

«Тот еще героический поступок!» – мысленно хохотнул Михеле и нашел в себе таки силы отвести взгляд от звезды своих очей. И он даже уже начал разворачиваться, чтобы выбраться из кустов, как вдруг заметил направляющегося к возглавляемой Розалиной стайке сеньорит одного из богатеньких бездельников. Правой рукой этот типчик нервно поправлял галстук, а левой – прижимал к груди маленького котёнка с пушистой белоснежной шёрсткой.

– Сеньориты, – начал он с нарочито галантного поклона, – моё почтение!

Те тут же оживились. Засияли полные кокетства и лукавства глаза. Запорхали веера. Захлопали ресницы. Замелькали скользнувшие поправить локоны кружевные перчатки. Зашелестели и заискрились жемчужные нити, потревоженные якобы нервно потянувшимися к шее и груди тоненькими пальчиками. Засмеялись тихим, жеманным смехом. Защебетали нежными голосками, наперебой выражая своё почтение.

Всё это выглядело настолько наигранно-театрально, что Михеле не выдержал и, спрятавшись за кустами, начал строить рожицы и кривляться, пытаясь повторить их жеманные жесты и манеры.

– Лина, позволь тебе представить моего кузена Фабио, – обращаясь к Розалине настолько сладко улыбнулась ей одна из девиц, что у Михеле даже зубы свело. В её голосе при этом звучала такая гордость и подобострастие, словно она представляла герцога особе королевской крови. – Я рассказывала тебе о нем.

Розалина, слегка склонив голову набок, ответила лёгкой улыбкой. Её взгляд скользнул по кузену подруги – от идеально завязанного галстука до котёнка, которого он нежно прижимал к груди.

– Сеньор Фабио, – присела она в легком реверансе, – для меня истинное удовольствие наконец встретиться с вами. Я столько о вас слышала от Клариссы, – протягивая руку для поцелуя, прощебетала.

Руку, разумеется, приняли и поцеловали.

– Надеюсь только хорошее? – поинтересовались у неё и «вдруг вспомнили». – Это вам! – протянули ей маленький белоснежный комочек.

Широкая, искренняя улыбка осветила прелестное личико девочки. Глаза её загорелись неподдельным восторгом. Веер, до этого изящно скользивший в её руке, упал на землю, но она даже не заметила этого.

– Мне?! – счастливо взвизгнула девочка, в то же мгновение растеряв всю свою светскость.

Она протянула руки к котенку и в нетерпении сделала шаг вперёд.

– Святая Эржина, какой он крошечный! Какой хорошенький! – прижимая котенка к груди и гладя по шелковистой шерстке, засюсюкала она, едва не подпрыгивая на месте. Её голос, до этого звучавший ровно и с достоинством, как и положено юной сеньорите, теперь звенел как колокольчик.

Михеле не мог поверить своим глазам.

Котёнок?.. Котёнок?.. Ко-отё-онок?!!

«Еге ж, котенок!» – тяжко вздохнул он.

Какой же он болван! Ну вот где? Где, спрашивается, были его мозги?! Ведь, котенок, это так элементарно! Намного более элементарно, чем придумать, как произвести впечатление, сделав что-то героически-смелое, что вызовет восхищение и уважение любимой!

«Котенок! – в очередной раз мысленно простонал он. Ибо понимал, что второго котенка, конечно, подарить можно, но не нужно. – Может, тогда, если не котенка, то щенка?.. – на мгновение задумался он, которого, впрочем, хватило на то, чтобы вспомнить, как любит их сенбернар гонять кошку Селесту. И это при этом, что их Ауро – добрейший из псов. – Не, собаку нельзя, – вздохнул он. Хотя…

Идея, конечно, была так себе. В том смысле, что она была из тех идей, при реализации которых очень многое, если не все, может пойти не так. Не говоря уже о том, что даже если все пройдет, как он задумал, ему в этому случае тоже, не миновать ремня!

Но разве настоящая любовь не достойна риска? Что ж он за рыцарь такой, если не способен на подвиг ради той, которой принадлежат все его душа и сердце?! Что ж он вообще за мужчина такой, если вместо того, чтобы действовать, будет сидеть в кустах и жалеть себя?!

Он решительно сжал кулаки, и, стараясь не шуметь, направился на кухню. План созрел в ту же секунду, как только он вспомнил о Диди и её щенках. И с этой же первой секунды он знал, что хозяйка Диди, Анджела (жена его старшего брата) никогда не позволит ему вынести корзину с десятидневными щенками из дому. И что, если он сделает или хотя бы попытается сделать это без спроса, то выгребет по полной, причем от всех, начиная с Диди…

Но мысль о том, как засияют глаза Розалины при виде еще полуслепых, неуклюжих щенков, затмила все страхи.

«Маленькие, пушистые, такие милые. И целых пять штук! Если один котёнок произвёл такое впечатление, то пять! Да они просто настоящий фурор произведут!

Пусть его ждёт кара небесная! Пусть его покусает Диди! Пусть ему достанется от мамы, папы и старшего брата! Улыбка его любимой того стоит.

План Михеле, как и все гениальное, был прост: отвлечь Диди, заманив её на кухню её любимыми лакомствами: копченой колбасой и сыром, и пока она будет наслаждаться угощением, умыкнуть корзину с её малышами.

Дальше он тоже собирался действовать по-умному. Он же ж не повторуха-муха какая-то!

Ни говоря уже о том, что в отличие от Фабио он не из сеньоров и его никто Розалине не представлял.

Михеле просто собирался отправиться с щенками на прогулку в сад! А почему бы и нет?

Младенцев же в корзинах выгуливают, а чем щенки хуже?! Они тоже, между прочим, нуждаются в свежем воздухе!

Вначале всё шло по плану.

Поскольку все члены семейства Бенедетти были задействованы на презентации дома никого не было.

Уши Диди дёрнулись, как только запах лакомства достиг её носа, и, как Михеле и ожидал, она тут же вскочила и доверчиво посеменила следом за ним на кухню. И как только та увлеклась угощением, он осторожно прикрыл за собой дверь и со всех ног понесся обратно к корзине.

Предусмотрительно прикрыв малышей покрывалом, чтобы защитить от солнца, никем незамеченный (как он думал), Михеле снова прокрался в сад. Корзину он нес, бережно прижимая её к груди. Не подозревающие, что их похитили щенки мерно посапывали.

Как уже упоминалось выше, подойти к стайке девочек с корзиной щенков и объявить: «А смотрите, что у меня есть, сеньориты!», Михеле не мог. Будь он сыном одного из гостей и тогда это было бы неприлично, для сына же работников поместья подобное поведение было бы верхом дерзости и, без сомнения, вызвало бы негодование как у самих девочек, так и у их родителей. Не говоря уже о Фабио и его друзьях.

А потому он решил действовать хитростью.

«Засмотрелся, споткнулся, упал, но спас щенков, – мысленно повторял он свой план. –Никакого неуважения, лишь поклонение перед красотой».

Заметив Розалину, он слегка замедлил шаг и нарочно устремил на неё восхищенный взгляд. Что было совсем сложно: ему даже и притворяться не нужно было, что он забыл обо всем на свете, кроме её сияющей улыбки и… корзины, которую прижимает к груди.

Ну и какая девушка устоит, когда стройный, высокий, голубоглазый красавец не сводит с неё глаз? К слову, в честь праздника одет Михеле был весьма представительно и совсем не походил на сына прислуги.

Вот и Розалина не устояла.

Её щёки порозовели, и она опустила глаза, притворяясь, что её внезапно заинтересовал рисунок на платье. Но через мгновение её взгляд снова скользнул вверх, ловя глазами взгляд прекрасного кабальеро… Правой рукой она неосознанно раскрыла веер, а левая столь же неосознанно скользнула вверх, поправляя якобы выбившийся из идеально уложенной причёски локон.

Их взгляды встретились, и время для Михеле остановилось. Он видел лишь её глаза… Слегка расширенные от удивления, слегка лукавые и очень-очень заинтересованные. Настолько заинтересованные, что уже через мгновение он не слышал ничего, кроме стука собственного сердца, не чувствовал ничего, кроме восторга, разливающегося по телу. А, если добавить к этому, что он еще ничего и не видел, то нет ничего удивительного в том, что он до самого последнего момента, не понял, что это не душа его влетела на крыльях любви, а он летит, споткнувшись о бортик тропинки…

Корзина опасно накренилась, и потревоженные щенки издали тонкий писк.

Михеле напряг каждую мышцу и не раздумывая ни секунды, подался назад, теряя равновесие, но не отпуская корзину из рук.

Согнув и широко расставив ноги, он рухнул на колени…

Его тело было щитом, грудная клетка – бастионом, а руки прижимали к сердцу и держали корзину так крепко, будто это была самая драгоценная вещь в мире. Впрочем, в это мгновение для него именно так это и было.

Вспышка боли обожгла колени, но Михеле это не заботило. Главное, что чуть было не перевернувшаяся корзина теперь была надежно и ровно зафиксирована, как если бы её водрузили на пьедестал.

Подняв глаза, он встретился взглядом с Розалиной. Девочка стояла перед ним, прикрыв в испуге нос и рот ладошками.

– Ох! – только и позволил себе выдохнуть он. Ибо настоящий мужчина, он должен быть сильным и уметь терпеть боль. Тем более, в присутствии и так уже обеспокоенной за его состояние возлюбленной.

Тем временем в корзине…

Потрясенные, в прямом и переносном смысле, щенки, сначала настолько испугались, что пять или даже шесть секунд сидели, не издавая ни звука и боясь пошевелиться, но затем любознательность всё же взяла верх и их крошечные, неуклюжие лапки начали активное движение по головам друг друга в том же направлении, что и любознательность. Настолько активно, что уже на десятой секунде – два врожденных юных альпиниста высунули свои любопытные носы из-под покрывала.

– Уииииии! Уииииии! Уииииии! – щуря подслеповатые глазки, запищал первый, задрав мордочку. Явно призывая окружающих восхититься тем, какой он молодец.

– Фр-фр! Пи-и-и! – ответил второй, обнюхивая край корзины и размышляя над тем, что делать дальше.

Оставшуюся позади троицу менее талантливых «альпинистов» отведенная им роль «пьедесталов», мягко говоря, не устраивала.

– Пи-пи-пи-и-и! Фью-фью! Кхи-кхи! – возмущенно запищали и зачихали они, требуя убрать лапы с их голов, спин и мордочек. Сначала «словами», а затем и действиями.

Один из «пьедесталов» с обиженным «Ииии! Фр-фр-фр!», мол, «ну я тя щас!», резко перевернулся на живот.

– И-иииии! – потеряв опору испуганно заголосил опиравшийся на него задними лапами альпинист и… зараза такая (по мнению «пьедестала», не автора) так и не свалился! Второй и третий извернулись и попытались цапнуть свой «памятник» за лапы. Точнее, только хотели цапнуть «памятник» за лапы, как он взял, зараза такая и взлетел!

Несколькими мгновениями ранее.

– Святая Эржина! Вам очень больно? – ахнула Розалина, забыв и о Фабио, и о подругах, и даже о котенке, хотя последнего она и продолжала бережно прижимать к груди. Её глаза широко распахнулись, а щёки покрылись лёгким румянцем. Она выглядела искренне обеспокоенной.

Михеле, склонив голову, поднял на девочку смущённый взгляд.

– Ох, не беспокойтесь обо мне, сеньорита! Главное, что малыши целы… – переведя взгляд на корзину и неосознанно прижав её ещё крепче к груди, ответил он.

Розалина тоже перевела взгляд на корзину и…

Вы правильно догадались: первый из альпинистов выбрал именно этот момент, чтобы высунуть свой крошечный, блестящий, чуть подрагивающий носик и победоносно провозгласить о своём появлении:

– Уииииии! Уииииии! Уииииии! – «Смотрите какой я молодец!»

А еще он был очаровашкой. Его округлая голова с висящими мягкими ушками, которые были непропорционально большими для его маленького тела, выглядела настолько трогательно, что Розалина не смогла сдержать восторженного:

– Святая Эржина! Какой он… милый и крошечный!

Она тут же отдала сунула одной из подруг котенка и попросила: – Можно я его поглажу?

– Конечно! – любезно заверили её.

Девочка присела на корточки перед корзиной и… именно этот момент выбрал, дабы явить себя миру, второй очаровашка.

– Фр-фр! Пи-и-и!

– Святая Эржина! Ещё один! И такой же хорошенький!

– Ииии-хрр?! – «Что значит, такой же хорошенький? – оскорбился щенок. – Я самый хорошенький!»

– Хрю-фью! Уииииии! Уииииии! Уииииии! – ответил ему первый. – «Ха! Размечтался одноглазый! Всем известно, что я у нас самый хорошенький! И вообще самый-самый!

– И это еще не все, – «скромно» поведал Розалине меж тем Михеле. – Там еще трое, – добавил он и, жестом профессионального фокусника, сдернул покрывало.

– Фью-фью! Кхи-кхи! Уииииии! Уииииии! Уииииии! Фр-фр! Фр-фр! – заголосили щенки, споря, кто из них самый-самый.

– Ах! Ох! Какие крошечные! Ах! Ох! Просто прелесть! Ах! Ох! Какие хорошенькие, так бы и съела! Ах! Ох! Какие лапочки! Такие смешные! Ах! Ох! А можно взять на руки? Ну, пожалуйста!

– И мне можно? И мне? И мне? И мне? И мне? И мне? И мне?

Короче, как Михеле и предполагал, щенки произвели триумф!

Правда, наслаждался он им недолго, секунд так двадцать, от силы тридцать. После чего пришла расплата…

В лице очень злой многодетной матери, у которой он подло и коварно похитил детей.