Жизнь во имя любви

Глава 9

Напрасно я страдала, что день с ночью перепутаю. Спать урывками теперь приходилось всей семье. И не по выверенному графику, а когда возможность была.

Взрыв в ханском дворце разметал не только балкон, но и наше тщательно распланированное дневное расписание. Порой мне казалось, что портальный проход из кабинета наместника к нам в гостиную сделали стабильным. То и дело через него сновали чиновники безопасности, служащие министерства иностранных дел, в котором прежде служил граф, и дворцовые слуги.

Совещания проходили по нескольку раз в день, вернее в сутки. Кажется, все, кто был причастен к руководству полуострова, не думали, который сейчас час или день недели. Им было всё равно, день сейчас или ночь, главное – дело. В гостиную поставили несколько дополнительных диванов, и часто на них, укрывшись с головой пледом, кто-то спал – значит, выдалось у человека несколько свободных часов. Сейчас поспит немного и побежит дальше восстанавливать закон и порядок.

В столовой постоянно был накрыт стол. Горячий самовар, супница с ухой или борщом, свежая выпечка, нарезка сыра, ветчины, горшочки с паштетом. Никто никого не обслуживал, каждый проголодавшийся мог подойти положить себе что-то по вкусу и поесть. Торопливо или спокойно – это опять же зависело от того, сколько было свободного времени у человека.

Весь первый этаж виллы превратили в штаб. На второй или третий день такой жизни я, стоя на лестнице и глядя сверху на раздражающую суету, пробормотала:

– Милость Триединого, как на войне…

– Почему «как»? – остановился рядом дед. Они с Глафирой переехали в спальню на втором этаже, освободив свои покои для проведения совещаний. – Это и есть война, Роксаночка. И от того, как быстро мы выстроим оборону, организуем контрразведку и, главное, сформируем эффективное руководство, будет зависеть наша победа.

– Не получается пока? – сочувственно разглядывая уставшее лицо Николая Ивановича, спросила я.

– Получается, но плохо. – Граф вздохнул. – Традиционная местная неторопливость. Понимаешь, у них с рождения понятие заложено – спешащий человек не может быть солидным и успешным. Вот и соревнуются меж собой, кто медленнее дело сделает. Плюс каждый чей-то родич. Тронь одного – бойкот от всего клана прилетит. У меня порой ощущение, что детской лопаткой для песка гранитную скалу срыть пытаемся.

– Я могу чем-то помочь? – выскочила из глубин сознания Роксана Петровна, бывшая в далёкие годы не только красивой девушкой, но и активисткой, и комсомолкой.

– Для начала определи своих псов на эту лестничную площадку. Нечего чужим на жилом этаже и в твоей лаборатории делать, – я кивнула, соглашаясь, и одновременно досадуя на себя, что сама до этого не додумалась. Николай Иванович продолжил: – Хорошо было бы, если ты на совещания ходить начала. Во-первых, у тебя интересный, свежий взгляд на ситуации и неординарный подход к делу. Советы твои могут оказаться толковыми. Во-вторых, через год тебе вместе с Таиром править придётся. А это дело такое, знаешь ли, одним днём не научишься.

И ещё один кивок согласия. Прав дед. Во всём прав. Можно посетовать на внезапный раскардаш в доме и закрыться в своём привычном мирке, отыгрывая роль ошеломлённой княжны, но правильнее принять активное участие в восстановлении прежней жизни.

– Прежней уже не будет, девочка моя. Всё течёт, всё меняется, а после таких резких встрясок – ещё и со скоростью взбесившихся коней, – граф притянул мою голову и чмокнул в макушку.

Упс! Кажется, последнюю фразу я сказала вслух.

Встречают по одёжке, утверждает народная мудрость. Значит, мне нужно срочно пересмотреть гардероб и подобрать себе соответствующие моему нынешнему статусу наряды.

– Ба? – я смотрела на платья, разложенные по креслам, дивану и кровати.

Мои покои стали похожи на модный магазин во время распродажи. Но самое ужасное, что ничего из имеющегося в наличии для моей задумки не подходило. Здесь были зимние и летние амазонки, платья для работы в лаборатории, наряды для прогулок и тренировок с собаками, нечто воздушное для посещения светских мероприятий и расслабленного отдыха. Но не было ничего подходящего, в чём я могла бы предстать перед серьёзными мужами и не вызвать у них снисходительную усмешку.

– Понимаешь, в чём проблема – ты чужая. – Глафира потёрла пальчиком висок. Она всегда так делала в минуты размышлений и принятия решений. – Думаю, не только в Гиримском ханстве нашлось бы немало желающих отдать свою дочь или сестру замуж за Таира. И это было ещё до трагедии. А теперь породниться с наместником и вовсе честь великая. Вдруг ты. С другой верой, другим языком, с другими взглядами на жизнь. Ещё и одежда у тебя другая. Оденься ты сейчас как местная женщина, решат, что хочешь сойти за свою, заигрываешь. Но и в европейском платье невесте хана нельзя на люди показаться. Открытые руки и декольте – моветон для гиримцев. Трудность ещё в том, что вряд ли ты потом сможешь стиль поменять. Жена правителя выше моды. Понимаешь?

Я понимала, потому лихорадочно прокручивала в голове примеры, варианты, стили из прежней жизни. И вдруг вспомнила удивительную женщину, жену – не первую и не единственную – правителя одной из арабских стран. Катара, кажется. Шейха Моза восхищала весь мир. Сколько раз я рассматривала в интернете её наряды. С одной стороны, сдержанно и стильно, с другой – невероятно притягательно, но при этом с соблюдением традиционных требований к одежде мусульманской женщины.

Почему бы мне не взять за образец её стиль?

Я схватила с конторки лист бумаги и карандаш. Первое – это силуэт. Никакой пышности и вычурности. Длинные узкие рукава. Скромный вырез под горло. Играем на цвете, деталях и качестве ткани. На такое платье можно надеть кружевной или меховой жилет; любые украшения смотреться будут на нём как на витрине. Ну и орденская лента тоже не потеряется в воланах, складках и прочих рюшах.

Глафира взглянула на эскиз. А я дополняла его, быстрыми штрихами рисуя чалму.

– Вот как-то так, – рассматривала я рисунок. – Что скажете, Ваша Светлость?

– Знаешь, мне нравится. Если будет желание соответствовать каким-то веяниям, сможешь дополнять наряд аксессуарами, – одобрила княгиня и задумчиво приложила пальчик к губам. Помолчала немного и продолжила размышлять вслух: – Национальные мотивы можно подчеркнуть вышивкой или отделкой. Если захочешь, конечно.

– Я вот только думаю, кто мне эти наряды шить будет. Мадам Полли вряд ли бросит свой проект.

Новое слово, несколько раз слетевшее у меня с языка, у нас прижилось, пользовались им и в деревне, и в Рыбачьем, и, конечно же, в усадьбе. Было оно намного легче, понятнее и проще, чем принятое в этом мире и в это время слово «прожект». Разница в одну букву, а поди ж ты…

– И всё же я ей напишу. Может, присоветует кого-нибудь, – поднялась с дивана бабушка. Осмотрела разгром и предложила: – Выбери себе самое необходимое, остальное дамам-благотворительницам отправим.