Жизнь во имя любви

Часть 3 Глава 1

– Ваше Великолепное Высочество…

– Милость Триединого, сколько раз я просила по имени ко мне обращаться, учитель? – встала я навстречу Аристарху Завойскому – руководителю производства переговорщиков, автору лучшего трактата по артефакторике и самому ехидному в мире преподавателю.

– Время бежит, люди меняются… Вдруг ты уже не хочешь, чтобы старый учитель тебя по-простому называл? – с притворным смирением проговорил артефактор, устраиваясь в удобном кресле напротив меня. Но, видя, что я быстро взглянула на часы, Аристарх перестал кокетничать и объявил причину визита. – Роксана, мы более двадцати лет выпускаем переговорщики. Ещё никому в мире не удалось не то что лучше придумать, но даже скопировать сей артефакт. Он пользуется постоянным спросом и приносит немалый доход всем нам. Но! – господин Завойский энергично тряхнул поднятым вверх указательным пальцем, акцентируя внимание на том, что он намерен сейчас сказать. – Роксана, не пора ли придумать и предложить публике нечто этакое?

Артефактор пальцами изобразил движение, будто вкручивает лампочку в цоколь. А я, слушая учителя, незаметно рассматривала его.

Да… знакомы мы больше двадцати лет. Сейчас ему должно быть сильно за семьдесят. Хорошо, что маг, – до дряхлости мужчине пока далеко. Но видно, немолод уже: давно нестриженые, растрепавшиеся волосы почти полностью поседели, старые морщины углубились и новых немало прибавилось, ещё и пятна пигментные появились на лице и руках, губы форму потеряли и щёки набухли венками.

– Учитель, – перебила я Аристарха. – Давайте я вас на месяц-полтора в пансионат к Прасковье отправлю? Отдохнёте, отвлечётесь от работы. Процедуры восстанавливающие примите. Вернётесь как новенький. А там и о работе поговорим.

Поместье, которым дед Таира наградил отца тётушки Жэ́ни, после её смерти осталось бесхозным. Племянница, ставшая наследницей, не справлялась со сложным хозяйством. Одно дело помогать вести учётные книги и присматривать за персоналом, а другое – управлять самостоятельно. Не было в девушке должной самоотверженности, необходимой в таком бизнесе. Обо всём этом, едва сдерживая слёзы, рассказывала она нам с подругой, когда мы заехали в пансионат с инспекторской проверкой.

Нас с Прасковьей сильно удивило состояние парка, неухоженность особняка, отсутствие отдыхающих.

– Не знаю, как это у тётушки получалось? Кажется, я так же делаю, но слуги не слушаются, клиенты не идут… Придётся продать наследство.

Переглянулись мы тогда и только хмыкнули – буквально за два дня до случившегося главный целитель полуострова жаловалась на гиримское законодательство, не позволяющее совершать куплю-продажу земельных участков. В наследство получить – пожалуйста, а продать можно только хану. Купить же – и вовсе из области фантастики.

– Я разработала действенную омолаживающую программу. Опробовала на добровольцах. Результаты получила уникальные. Осталось место найти, куда приглашать аристократов пожилых. Представляешь, сколько бы пользы могло быть: богатеи бы жизнь продлевали, я часть дохода на больницы для бедных пустила бы да на дальнейшие исследования и развитие целительства в ханстве. Но этот чёртов закон не даёт возможности развернуться. Может, поговоришь с Таиром?

Только о чём говорить? Наместник – это гарант соблюдения законов. Создай прецедент, и мгновенно найдутся желающие землю распродать невесть кому, ничего не оставив от Гиримского ханства.

Услышав отчаянные жалобы владелицы поместья, Прасковья мгновенно сориентировалась. Правда, купить пансионат не получится, но взять в долгосрочную аренду запросто. Вроде как и закон не нарушается, и интересы сторон соблюдаются.

– Пополам? – только и спросила подруга.

Я коротко кивнула. Деньги свободные есть, почему бы не вложить в новое дело. Метод, созданный Прасковьей, был великолепен. Глядя на клиентов, прошедших процедуры, я сожалела об одном – что не было этой чудодейственной программы раньше. Глядишь, Глафира с Николаем Ивановичем прожили бы лет на пятнадцать-двадцать больше.

– Не жалей о том, что не случилось, – обняла меня подруга, почувствовав моё настроение. – Всему своё время, всему свой срок.

И вот теперь я, желая улучшить здоровье и продлить годы моего учителя, предлагаю ему пройти омолаживающую программу.

– Всему своё время, всему свой срок, – отмахивается от меня Аристарх словами Прасковьи, только, похоже, вкладывает он в эту фразу другой смысл. – Ты меня, Роксана, с мысли не сбивай. Я тебя об артефактах спрашиваю. Ты когда соберёшься обновить модель?

Вот же прицепился! Не знает, что ли, что лучшее враг хорошего. И так немало обновлений внесли. Динамик громкий встроили, теперь можно разговаривать, не прикладывая пластину к уху, а положив её, к примеру, на стол. Благодаря присвоению индивидуальных номеров каждому устройству, есть возможность связываться с бесчисленным количеством людей, а не с десятью, как раньше. Вот только увеличение числа переговорщиков ухудшило качество связи. И думать нам не о модернизации устройства надо, а о магических усилителях, передающих сигнал между артефактами.

С Феденькой я уже об этом говорила, но тот только затылок почесал:

– Вам, Роксана Петровна, желательно других помощников искать, тех, что мыслят иначе. Мы с Аристархом такое уже не потянем. Вот сделать то, что уже придумано – это да, мы сможем. А усилитель… я даже представить не могу, как магическую волну усилить. Нет, Роксана Петровна, не ко мне с этим вопросом. И Аристарха не слушайте. Он пыжится, хочет ещё кому-то что-то доказать, но выше головы не прыгнешь. Мы старое поколение, а вам молодая кровь нужна.

Тогда-то я и задумалась о том, что большинство людей, которые жили рядом и служили мне, уже немолоды. И надо бы искать им замену.

Трудно было признать, что я и сама уже далеко не девочка. Через год сорок будет.

Тридцать пять лет живу в этом мире, помня прошлую жизнь. Сколько разных событий произошло за всё время. Сколько интересных людей повлияли на мою судьбу. Да и сама я воздействовала на историю Тверди – пусть не в целом, а всего лишь на небольшой участок суши, именуемый Гиримским полуостровом. Место, ставшее мне родным не только потому, что здесь расположено моё поместье, родились мои дети, а сама я жена наместника и делю с ним ответственность за благополучие ханства, но ещё и потому, что проросла я в эти земли всей душой ведуньи.

Духи земли, воды и воздуха, обитающие в этих краях, считают меня хозяйкой, откликаются на призыв, отвечают на вопросы. Правда, я, памятуя о том, что часто тревожить духов нельзя, – могут обозлиться и вредничать начать – по мелочам их не дёргаю. Как и пространство лишний раз магией не тревожу. Равновесие сил в природе слишком хрупко и зыбко, чтобы сотрясать его по незначительному поводу.

Осознала я это не так давно. С месяц назад поздним вечером меня призвали жрецы храма Всевышнего. Запыхавшийся юный служитель умолял об одном:

– Срочно, госпожа. Поторопитесь!

Таир, не согласившись отпустить меня одну, пусть и с охраной, мигом собрался, вскочил на коня и поскакал рядом. Под вопли жреца мы гнали во весь опор – и успели.

Оказалось, призвал меня тот самый старик, что связывал наши судьбы. Именно так назывался обряд венчания. Жрец умирал. Казалось, жизнь в нём держится только на упрямстве и желании передать мне нечто важное.

Проводив меня в келью, адепты Всевышнего ушли, оставив нас втроём: едва дышащий старик, я и кот, показавшийся мне ровесником жреца.

– Дитя… – чуть слышно прошелестел умирающий. – Настал мой последний час, и я должен передать тебе свои обязанности.

Пока бедняга набирался сил для следующей фразы, я пыталась прийти в себя от внезапного шока. Какие обязанности? Стать жрицей храма?

– Долгие годы, почти сто лет, служил я Хранителем земли гиримской. Настал твой черёд. Руку дай! – последние слова были сказаны с такой силой, что я невольно, даже не подумав сопротивляться, протянула деду левую руку. Но тот прорычал: – Другую!

И тут я заупрямилась.

– Почему я? Не желаю жить в пещерном монастыре, отрешившись от мира. У меня муж, дети и куча общественных обязанностей. Не говоря уже о том, что на меня завязаны производства и несколько сотен человек, работающих на них.

– Я сказал: дай руку! – от жреца, минуту назад едва дышавшего, такой силой шарахнуло, что воздух в келье сгустился и завибрировал. – Жить будешь, как жила прежде. И не я тебя избрал, а сама земля гиримская. Потому не смей противиться.

«Куда уж тут противиться? Живой бы остаться», – подумала я, протягивая руку для принятия обязанности служения.

И вновь боль принятия новой силы и слёзы жалости оттого, как одновременно отошли в мир иной старый, как библейский Мафусаил, жрец и его худой, облезлый и беззубый питомец. Так вместе и предали их огню погребальному.

С тех пор словно весы во мне заработали. Любое действие своё или чужое невольно оценивалось в пользу или вред для полуострова. Причём не обязательно сиюминутной. Учитывалась и дальняя перспектива. Потому-то иной раз на заседании Совета я с яростью дикого зверя билась за продвижение никчёмного, на первый взгляд, проекта или заваливала кажущийся перспективным план.

Вот только как поступить с разработкой и установкой на полуострове магических усилителей для переговорщиков, я пока не знала. Стрелки внутренних весов оставались в равновесии. Да и специалистов нужных пока нет.