Жизнь во имя любви

Глава 11

– Леди Роксана, я дж-ж-жентельмен, – с нажимом напомнил мне офицер.

Был он в эту минуту безумно похож на жука из мультика «Дюймовочка»: колесом развёрнутая грудь, челюсть вперёд, глаза навыкате. Куда делся обаятельный милашка «принц Гарри»? Отчего он превратился в этого гротескного жука?

– Я помню, сэр Уалес, вы уже говорили, – отстранённо ответила я.

Передо мной лежал чистый лист бумаги и стояла, сияя гранями, хрустальная чернильница, с пока ещё не откинутой крышкой. Рядом на выбор самописный стилус, традиционное гусиное перо и новинка сезона – ручка со стальным пёрышком. Любой каприз, лишь бы я написала письмо Его Высочеству наместнику гиримскому хану – моему мужу и отцу наших детей, запертых сейчас в каюте.

– Хорошо, что вы помните, леди. Вот только не знаете, должно быть, что есть у меня недостаток, – герцог Сакский сделал паузу, ожидая проявления моей заинтересованности, но я всё так же безучастно смотрела в окно каюты капитана того самого корабля, на котором однажды мне уже довелось путешествовать и где сейчас я была пленницей. – Мне недостаёт терпения, леди Роксана.

Я в нарочитом удивлении приподняла брови и едва удержалась, чтобы не процитировать фразу из прошлой жизни:

– Бить будете, папаша? – но вовремя прикусила язык и вслух сказала другое: – Зачем вам всё это, сэр?

– Леди! – голос командора лязгнул металлом. – Какое вам – женщине – дело до мужских игр? Ваше дело исполнять то, что велят.

– При этом ещё и хвостиком вилять… – буркнула я себе под нос по-русски.

– Что? – нахмурился собеседник.

– Всё хорошо, – я поочерёдно потёрла запястья, перечёркнутые антимагическими браслетами.

Тонкие полоски металла не просто холодили кожу, они словно вытягивали из меня жизнь. Моё движение не осталось без внимания командора.

– Леди, эти артефакты – суровая необходимость. Знаю, что магам они приносят страдания. Но… – он катнул ко мне стилус и добавил, глядя прямо в глаза. – Вы же не захотите, чтобы запястья ваших очаровательных крошек украсили такие же браслеты?

Зря он это сказал. Ох, зря! Я никогда и никому не позволю причинить вред моим детям. И за каждую слезинку любого из них сцежу из врага кровь по капле. Эмоциональный ураган бушевал у меня в душе, но внешне благодаря науке Николая Ивановича я оставалась спокойной. Почти спокойной, чтобы не переиграть. Дрожащей рукой взяла предложенный стилус и тихо спросила:

– Что писать?

– Всё что угодно, леди. Описывайте свое безрадостное состояние, душевную тревогу, детские слёзы… Ну, я не знаю, как вы влияете на мужа, когда хотите получить желаемое. Пишите всё что хотите, главное, чтобы он, прочитав ваше послание, отрёкся от наместничества в пользу старшего сына.

После этих слов я уже не могла сдерживаться.

– Вы хотите превратить Кирима в политическую марионетку? – поднялась я из кресла.

От гнева, переполнявшего меня, окружающее пространство начало меняться. Воздух в каюте словно сгустился и замерцал. Испуганно дзинькнула хрустальная чернильница и рассыпалась на осколки, выплеснув лужицу чернил, что залили приготовленный для письма лист бумаги и богатую ткань скатерти.

Волосы, разметав шпильки, самопроизвольно распустились, и пряди взвились вокруг головы, как змеи Медузы Горгоны. Ногти на руках удлинились, загнулись острыми когтями и закостенели. Жаль, не могла я видеть я себя со стороны, но ужас на лице командора порадовал.

– Что же вы молчите, с-с-сэр-р? – спросила я. Голос тоже изменился. Стал низким и раскатистым. – Хотите прибрать к рукам полуостров через моего сына?

Герцог хватал ртом воздух, но из груди его раздавался только сип.

Вдруг судно ощутимо тряхнуло. Кажется, сильный, никем нежданный шквал ударил корабль в борт, как драчун-забияка бьёт противника в скулу. Тут же переполошенными птицами засвистели боцманские дудки, вразнобой, рассыпанным сухим горохом, по палубе затопали грубые подошвы моряков.

– Ле-е-еди, – проблеял собеседник, – вы меня неправильно поняли…

Милость Триединого, что я в нём тогда прекрасного увидела, что ночь не спала, пялясь на луну? Бледный, ручонки трясутся, рот перекошен. Того и гляди, удар хватит. А всего-то ведьму увидел во всей красе и гневе.

Антимагические браслеты, блокирующие дар, никак не влияют на ведовство, имеющее другую природу. По большому счёту, я могла, призвав на помощь духов моря, притопить бритов ещё на подходе к «Чайке». Но, связавшись по переговорщику с Таиром, дабы предупредить об инциденте, получила приказ тянуть время.

– Ты что, использовал нас как приманку? – зашипела я, услышав распоряжение мужа.

– Не я. Имперским флотом на этот бритский корабль такая охота ведётся, что грех не воспользоваться. Поверь, вам ничто не угрожает, – сказал муж и отключился.

Тогда-то и начал закипать мой праведный гнев. С каждым новым противоправным действием – ворвались в каюту, перепугали детей и слуг, застегнули на моих запястьях браслеты, перевезли на своё судно – лёгкая и светлая ведовская сила всё гуще окрашивалась в тёмные цвета. А мне не хотелось её сдерживать.

Говорите, нет места в мужских играх женщине? Хорошо. Вот только ведьме никто не указ. Ни Великорусские Императоры, ни Бритские короли, а тем более какие-то там командоры, притворяющиеся милашкой принцем Гарри.

Я рыкнула и тряхнула руками, избавляясь от браслетов. Освободившаяся сила магического дара, вырвавшись на свободу, сплелась с ведовством и рвалась наказать всех, кто испортил отдых моим детям.

Отвлек меня от свершения мести резкий звук выстрела, не очень продолжительный вой и шумный всплеск.

– Обстрел! – ахнул сэр Уалес и бросился было на выход из каюты.

– Стоять! – сжала перед собой руку, как бы хватая его за шкирку. – Я вас ещё не отпускала. Берите бумагу, стилус и пишите.

– Что писать? – повторил он вопрос, заданный мною ранее.

– Всё, что касается пиратского нападения на судно «Чайка» и захвата семьи наместника. С какой целью, по чьему приказу, что планировалось сделать после того, как я напишу письмо. – Чтобы командор не очень сильно сомневался, быть ему искренним или нет, я бросила на него заклятие правды.

Пока герцог Сакский исповедовался на бумаге, выписывая слова со скоростью стенографиста, я мысленно потянулась к Кириму.

Ментально общаться с сыном я не могла, но почувствовать его состояние умела. Мальчик был слегка взволнован, но в целом собран и не излучал страха. Значит, у детей всё нормально. Уходя из каюты, я по очереди поцеловала каждого, а Кириму ещё и шепнула, чтобы накрепко заблокировал дверь от посторонних. Теперь я уверена, что никто не сможет прикрыться моими детьми как заложниками.