Эльфицид: Сердце Зла

شاه مات IV

— Ну? — спросил Андрея лично генерал–губернатор Риаберры, когда Андрей вышел из хаты.

— Назвали меня беспредельщиком, отморозком и отрицаловом, — пояснил Андрей по понятиям, и тут же раскрыл свою мысль ничего не понявшим эльфам, — Они не будут нам помогать.

— Хм, возможно имперская виселица заставит их передумать, — предположил генерал–губернатор Принцепс Фортиус, — Я пойду в камеру и скажу ворам, что всех их перевешаю, как только мы восстановим закон и порядок в Риаберре.

— Они вряд ли поверят вашей угрозе, сир, — не согласился секретарь Нобилис, — Если вы помните, Королева Джамезия в свое время трижды приносила вам на подпись приказ об отправке всех воров в законе из столицы на рудники. И вы трижды накладывали на него свое вето. И уголовники об этом знают. Боюсь, что в мире профессиональных преступников вы прослыли большим либералом, сир. Они даже называют места заключения вроде этого, где не нужно работать, «блат–хатами бати Фортиуса», насколько мне известно. Так что ваша угроза не подействует, при всем моем уважении, сир.

— Мда… — призадумался генерал–губернатор, — Пожалуй, ты прав. Но я всегда полагал, что с организованной преступностью следует сотрудничать, а не искоренять ее. Знаете ли, если отрубить голову гидре — на ее месте тут же вырастут три новые. Так что лучше иметь свою ручную и прикормленную гидру с одной головой, чем многоголовое неподконтрольное чудовище. Нет, я пойду к ним лично. Я обещаю им всем помилование, если они помогут, вот что.

— Когда пойдете туда, не забудьте обязательно подобрать полотенце, которое лежит на полу при входе в камеру, и вытереться им. Это сразу повысит ваш авторитет, — посоветовал Андрей, пребывавший после правилки в крайне скверном расположении духа и не веривший в успех переговоров, которые собирался провести генерал–губернатор. Андрей все больше убеждался, что Джамезия не такая уж и плохая Королева.

— Полотенце? Но зачем, орк меня побери? — удивился генерал–губернатор.

— Забудьте, — вздохнул Андрей, — Если вы туда пойдете, они вас объявят вертухаем и откажутся даже говорить с вами. В лучшем случае.

— А п-почему бы нам их не п-перебить, а? — спросил заикавшийся и дергавшийся всем телом боевой маг, — Ост–тавим одного. Чт–тобы дверь открыл. Н-нас же четверо. А их т-там сколько?

— Их тоже четверо, Лексус, — произнес за спиной Андрея появившийся Кормак Голдсмит, и Андрей чуть не подпрыгнул от неожиданности, — Но среди них есть ассасин тридцатого уровня, прирезавший больше двухсот представителей самых разнообразных разумных рас. Он вас порешает за один гномий вздох. Насколько я понял, Гроза Нубов не смог добазариться?

— Я бы добазарился, если бы ты не висел у меня за спиной, Голдсмит, — разозлился Андрей, — А теперь они считают меня твоей шестеркой и сукой. А еще беспредельщиком.

— Но они ведь правы, — заметил Голдсмит, затягиваясь вейпом, — Ты реально беспредельщик, так что по масти тебя определили верно.

Голдсмит сейчас парил вейп с истинным наслаждением, Андрей, уже хорошо изучивший своего призрачного наставника, знал, что такое бывает, когда глава Tellurium Games задумал очередную многоходовую подлость.

— Окей, — сказал Голдсмит, выпустив облако пара, — На нет и суда нет. Сейчас ты вернешься к ним в хату, со всеми попрощаешься и пожмешь им всем руки.

— Чего? Нахрена? — не въехал Андрей.

— Иди, говорю. И руки пожми обязательно. Им всем.

Андрей так ничего и не понял, но выбора у него не было, как и других вариантов. Голдсмит исчез, а Андрей нехотя поплелся обратно в блат–хату бати Фортиуса. Воры все еще чифирили в полном молчании, судя по всему, новых вопросов, требовавших разрешения по понятиям у них на данный момент не было.

— Пришел попрощаться, братва, — сообщил Андрей, лениво вытерев ноги о полотенце.

— А куда рвешься? — поинтересовался Тууг Эазимский, — Наверх тебе хода нет, а внизу крытка, откуда ты и свалился. Куда двинешь–то?

— На тот свет, — ответил Андрей первое, что пришло ему в голову, — Вскрываюсь я. Устал от беспредела.

Воры обеспокоено переглянулись, но Гшап Рептилиумский прошипел:

— Обычный финал беспредельщика. Такая его судьба неприкаянная. Пусть кроется. Личное дело. Жизнь — тюрьма, и каждый имеет право с нее сорваться. Только ты прежде чем вскрываться, маляву–признанку напиши, что это ты стражников завалил, в порыве беспредела. А мы тут не при делах. Нам твои косяки на себя брать без понта.

— Маляву сделаю, — пообещал Андрей, — Ладно, прощайте, законники. Откидываюсь с этой кичи по имени судьба.

Андрей подошел к Балагасу Бугровщику и протянул ему руку, орк руку пожал. Тууг Эазимский и Акио Мокруха тоже пожали Андрею руку, а вот Гшап Рептилиумский вдруг забеспокоился:

— Недоброе чую. Носом чую. Грядет в этой хате беспредел подлый, небывалый.

Протянутая рука Андрея так и осталась висеть в воздухе.

— Ты чего, Гшап? — затревожился теперь уже Тууг Эазимский, — Ты давай поручкайся с ним на прощание. Если не поручкаешься — это все равно, что ты его опущенным назвал.

— Все так, — поддакнул Андрей, — Если не поручкаешься — это все равно, что ты мне в рожу плюнул.

— Яблоко яблоню понятиям не учит, — зашипел Гшап Рептилиумский на Тууга Эазимского, проигнорировав и слова Андрея, и его протянутую руку, — Только чую беду, а чутье вора не подводит. Не буду ручкаться. Чую я, что собираются в этой хате силы темные, гибель они несут укладу воровскому, хаос, доселе не бывший…

Андрей пожал плечами и убрал руку от Гшапа, тем более что он уже устал ее держать. В следующее мгновение за спиной Андрея заговорил Голдсмит, настолько неожиданно, что Андрей дернулся и опрокинул стоявшую на ковре пиалу чифиря.

— Честные воры! — провозгласил Голдсмит, — Мужик Кормак Голдсмит просит вас разрешить вопрос. По всем понятиям. Самому опыта тюремного не хватает. Уж не обессудьте.

— Ну кто так в хату входит? — вознегодовал выронивший от внезапного появления Голдсмита папиросу Тууг Эазимский, — В хате вот так вот, не пройдя порога, не появляются. И вообще, ты когда успел в мужики записаться, Голдсмит? Гномий вздох — не миг, язь — не сиг, а вертухай — не мужик.

— Так я больше не вертухай, сами рассудите, — сказал Голдсмит, выпуская облако нецветного белесого пара, — Сервер у меня отобрала Лига Защиты Эльфов. А меня тут заперла с вами, в форме духа. Выходит, что я арестант теперь. Как и вы.

Слова Голдсмита немедленно вызвали ажиотаж, кошкомальчик Акио, как и всегда, промолчал, зато остальные воры заговорили все разом:

— В чуханы его определить, как бывшего вертухая, — вскричал Тууг Эазимский.

— Бывшие сероперые на отдельных кичах чалятся, туда и греби, — прорычал орк Балагас Бугровщик.

— Тихо, братва. Не мельтешите, — прошипел Гшап Рептилиумский, — Тут покумекать надо. Наскоком не решишь.

Все замолчали, а рептилоид некоторое время раздумывал, прихлебывая чифирь и почесывая чешую. Наконец он изрек:

— Дело сложное. Интересное, подхода творческого требует. Вижу, что дым Голдсмит теперь белый пускает, арестантский. Да и вещи базарит здравые. А вдруг и правда ровным мужиком стал? А что вертухаем был — так то палка о двух концах. С одной стороны, как есть вертухай. А с другой, тюрбана не носил, уклад не притеснял. Мы в этой хате по–людски живем не только по воле Бати Фортиуса, но и по воле Голдсмита. Он же игру создал. И весь наш грев его программисты заслали, получается. Нет, тюрьма–мать каждому шанс дает. Чем Голдсмит хуже? Пробейте его, братва.

— Гладко раскладываешь, Гшап, в натуре, — зарычал Балагас Бугровщик, — Слышь, Голдсмит, если пробивон наш выдержишь — быть тебе мужиком. А не выдержишь — висеть тебе на пике волшебной, которую мы у паладина подрезали. Она и духов калечит, мы проверяли.

— Здравый базар, — кивнул Голдсмит, выпуская облако бесцветного пара.

— Пробивайте, чего уж, — разрешил Гшап Рептилиумский, прихлебывая чифирь.

Про Андрея все уже забыли, увлеченные определением по масти Голдсмита.

Балагас Бугровщик прокашлялся, а потом указал Голдсмиту на стену, где был намалеван стражник в тюрбане:

— Сероперого видишь? Если честный арестант — выпиши ему пиздюлей.

— Когда нападет — выпишу, — ответил Голдсмит, не замешкавшись ни на мгновение.

— Шарит, зараза, — восхищенно заметил Тууг Эазимский, — А вот разреши загадку, Голдсмит. Летит по данжу левитатор c просевшим запасом сил. Слева — высокоуровневая нежить, справа — призыватель–пидор, призывающий хуи. Куда на месте левитатора приземлишься?

— Нежить не тролли, призыватель — не лич, на всех кастую паралич, — снова не растерялся Голдсмит.

— Что съешь, Голдсмит? — промяукал кошкомальчик Акио Мокруха, — Дерьмо орка со стола или вяленую акулу с волшебной параши?

— Орочье дерьмо — не термитный сыр, а акулу всосал волшебный сортир, — лениво ответил Голдсмит.

— А Голдсмит — человек шарящий, хоть и первоход, — вынужден был констатировать Тууг Эазимский, закуривая очередную папиросу от гревшего самовар волшебного огонька, — Предлагаю поднять в мужики.

— Шшшш… — прошипел Гшап Рептилиумский, — Он знает все, потому что он — создатель этой игры, в натуре. А ты хлеборезку не напрягай, я пока еще ничего не решил.

Повисло молчание, Голдсмит парил, Гшап почесывался и прихлебывал чифирь.

— Я загадаю загадку, — наконец сказал рептилоид.

— Угу, — хмыкнул Голдсмит, — Базарь.

— Есть два стула… — зашипел Гшап с видом философа, вопрошающего о первичности материи или сознания, но Голдсмит перебил его, не дослушав:

— Ага. Возьму мана–термита ебучего, скормлю хизану злючему.

— Нет, — неожиданно ответил Гшап, — Не та загадка…

— А, понял, — поправился Голдсмит, — Королеву Джамезию на хуи, батю Фортиуса — на пики.

— Нет.

— Неужели Фортиуса на хуи, а Королеву — на пики? — удивился Голдсмит, — Нет? Ну, тогда Королеву себе на колени, сам — на пики, а Фортиуса — все еще на хуи…

— Болтало расслабь, хлеборезчик, — посоветовал Гшап Рептилиумский, — И дослушай, прежде чем отвечать. Тот много базарит, кто в укладе не шарит. Утихомирился? Готов?

— Я весь во внимании, — кивнул Голдсмит, теперь уже напрягшись и жадно паря вейп.

Гшап отхлебнул еще чифиря, а потом продекламировал:

— Есть два стула в черной круговерти,

На первом стуле Лига — защитники смерти,

На втором стуле Голдсмит и вечное рабство,

Цифровая тюрьма, сильных мира богатство.

Оба стула ужасны, и выбрать мне сложно,

Правильный стул здесь найти невозможно,

Но что если я вас утешу ответом,

Что есть третий стул, хотя его нету.

Но я вам про этот стул не расскажу,

Замечу лишь то, что на нем сам сижу,

Но это и будет моя к вам загадка,

Ответ на нее для вас будет не сладким,

Скажи же мне, Кормак, поведай, в натуре,

А что помещается на третьем стуле?

Что каждый отдаст мне, чтобы сесть на него?

Ответ очевиден…

Гшап Рептилиумский закончил декламировать и замолчал. Голдсмит парил вейп и хмуро смотрел на рептилоида.

— Гшап, но это не воровская загадка, — первым нарушил тишину рычанием Балагас Бугровщик, — Такое не по понятиям загадывать, хоть ты и коронованный положенец…

— Ты это не сам придумал, Гшап, — перебил орка Голдсмит, все больше мрачневший прямо на глазах, — И в игре у меня такой воровской загадки не было. Ты не мог… Откуда этот стишок?

— По этому поводу у меня телега есть, — прошипел Гшап, почесав чешую, — Только вот не смекаю, задвинуть ее что ли, или нет…

— Задвигай, — потребовал Тууг Эазимский, — Заинтриговал. Я такой загадки не знаю, и телег про нее не слыхал.

— А, ладно, слушайте, арестанты, — решился рептилоид и прихлебнул еще чифиря, — Телега без чифиря — слова, потраченные зря, как говорится. В общем, залез я два месяца назад, когда меня Батя Фортиус амнистировал, подрезать золотишко у богатого вождя темных эльфов. В Эльфарике дело было, в Магааладе. Золотишко в подвале хранилось. Короче, залез я, золотишко подобрал, да не рассчитал вес, жадный я. Ну и провалился я со всем золотом под гнилой пол подвала, как есть говорю. А наверх — уже никак. Рун полета–то у меня не было, дорогие они, и редкие очень.

А под подвалом — натуральный данж, старая гробница темноэльфийская. Ну и пошел я по ней, а от нежити хоронился. Только наверх там хода не было, все вниз, да вниз. Ну и прошел я гробницу целиком, а под ней — вещи страшные. Воздух ядовитый, устройства какие–то, ящики железные и камень черный повсюду. Но я и там не растерялся, воровская смекалка помогла. И спустился я на самый низ — а там… Не сочтите фуфлогоном, но там ничего нет. Вообще ничего. Пустота черная.

Ну, я расстроился, да поделать нечего. Понял я, что стал пожизненным арестантом этого данжа, и до конца дней моих мне теперь в нем чалиться. Наверх–то хода нет. Ну я от горя обшабился концентратом Дароогады, да и лег спать. Дароогады я много сожрал, думал, уже не проснусь. Закончилась жизнь моя чешуйчатая.

Только вот не умер я. Сон увидел. И пришел ко мне во сне мужик. Ну, как мужик, фраер какой–то. Сам весь в черном, а лица–то и нету совсем. Только казалось мне все, что я этого фраера где–то уже видел, а на какой киче его встречал — никак не припомню. Трудно припомнить, когда лица нет. И говорит мне этот фраер, что он мол Пожиратель Миров, а еще Старшая Сестра. Ну я, конечно, давай шуметь — ты чего мол, какой мужик себя женским именем назовет? И говорю ему, что если ты Старшая Сестра — пустота–то то вокруг и сон мой, выходят, петушиные. Ну я и предъявляю ему, выпускай меня из этого сна обиженного, а то вскроюсь, как честный вор. А он все посмеивается, и говорит — выпущу, без базара. Только я тебя загадке научу. И ты, говорит, когда Голдсмита встретишь — эту загадку ему загадай. Если сделаешь так — отпущу на волю с золотишком, будет тебе амнистия Бати Фортиуса из этого данжа.

Ну я и согласился. Понял я тогда, что не фраер это вовсе был, а кум местный. Он меня загадке научил, а потом натурально просыпаюсь — рядом волшебный портал висит. С этого портала я в другой данж попал, а там уже и ход на поверхность нашелся. Так и спасся, и золотишко при мне осталось. Только вот не знал я тогда, кто такой Голдсмит. А сейчас встретил Голдсмита — и дай, думаю, исполню обещанное и загадку загадаю, тем более, и повод подвернулся. Я же не фуфлогон, слово свое держу.

— Телега мощная, да, — протянул Тууг Эазимский, когда рептилоид замолчал, — Только что ты нам раньше–то ее не загонял?

— Мне подземный кум сказал, болтало зря не разевать, — ответил Гшап, — Только, говорит, загадку Голдсмиту загадай, а без нужды байки не трави. Сказал, что не надо никому знать, что я на подземной киче видел. А еще сказал, что если расскажу кому — не проживу после этого и гномьего удара сердца.

— Так ты же сейчас ради своей телеги под вышку подставился! — перепугался Балагас Бугровщик, — Ох, зря болтало раскрыл, зря. Боюсь я за тебя, брат.

— А, ну его, — махнул лапой Гшап Рептилиумский, — Давно это было уже. Думаю, от толковой телеги вреда никому не будет, ни мне, ни корешам. Да и что со мной тут случится, в хате Бати Фортиуса?

— А все же зря ты телегу задвинул, брат, зря, — не унимался Балагас.

— Вор кума бояться не должен, — нравоучительно заметил рептилоид, — Ну что, Голдсмит, дашь ответ–то на загадку?

— Не дам, — раздраженно и несколько растерянно ответил Голдсмит, и Андрей впервые за все время знакомства с ним, понял, что Кормак Голдсмит испуган.

Но Голдсмит довольно быстро пришел в себя, выпустил облако пара и заявил:

— Я не дам ответа, поскольку ответ на эту загадку был бы против понятий. Это не воровская загадка. И, кроме того, в этой игре нет никакой Старшей Сестры! Нет! И Пожирателя Миров нет, и описанного тобой данжа под Магааладом тоже нет. И вообще во всей Эльфарике ничего подобного не существует, ящер.

— Ты назвал меня фуфлогоном, Голдсмит? — прошипел Гшап Рептилиумский, — Ну, тогда мы с тобой каши не сварим. Канай отсюда.

— Нет, я тебе верю, — тут же поправился Голдсмит, — Ты реально шаришь в этой игре, даже лучше меня, ее создателя, положенец.

Гшап Рептилиумский слабо зашипел от удовольствия, как проткнутый воздушный шарик. Хотя ему самому это метафора вряд ли понравилась бы.

— И я ответил на все воровские загадки, а последняя — ни разу не воровская, — продолжил Голдсмит, — Так что полагаю, что у меня теперь есть право вынести на правилку вопрос.

Повисло молчание. Правовая задача о том, может ли Голдсмит выносить вопросы на воровскую правилку, была столь важной и трудной, что никто из трех менее авторитетных сидельцев не рискнул ничего сказать, все только ждали решения Гшапа.

— Давай, — наконец кивнул Гшап Рептилиумский, почесав чешуйчатую голову, — Вынести вопрос можешь. Решать не можешь. С кого спрашиваешь?

— Спрашиваю с Бессмертного по имени Била–Аднин, — выдвинул обвинение Голдсмит, — Но спрашиваю теоретически, поскольку его самого здесь нет.

— Не по понятиям, — тут же прорычал Балагас Бугровщик, — За глаза не спрашивают.

— Это понятно, — согласился Голдсмит, затягиваясь вейпом, — Но этот Била–Аднин сделал куннилингус Королеве. И не один раз. А это, как вы помните, государственное преступление. Оскорбление Королевской крови…

— Параграф четырнадцатый, строка восьмая Глиняных табличек Королевы Альдалии, — тут же подсказал разбирающийся в законах Тууг Эазимский, — Кастрация и пожизненная кича на подземной крытке.

— Именно так, — подтвердил Голдсмит, — То есть этот Била–Аднин скоро поедет зону топать. Не следует ли нам заранее определить его по масти, чтобы избежать неприятных неожиданностей? Я считаю этот вопрос достаточно важным, чтобы обсуждать его даже без личного присутствия Била–Аднина.

— Так я не понял, а чего он сделал–то? — спросил Балагас Бугровщик, — Куни… Чего? В чем косяк–то?

— Он термита Королеве с языка маной покормил, — объяснил Тууг Эазимский, но Балагас от такого ответа растерялся еще больше.

— Ну, попробовал ее сладкий колки, — повторил попытку объяснить Тууг, — Посмаковал ее термитный сырок, задал ее мохнатому хизану корма ртом, ублажал ее языком, короче. Ох и тугой ты, Балагас, в натуре.

— А, теперь понял! — наконец въехал орк, — Так бы сразу и сказал. Ну, тут обсуждать нечего. Это серьезный косяк. Зашквар, однозначно. Надо подземные крытки срочно предупредить, чтобы никто об этого любителя Королевского вареника не запомоился.

Балагас Бугровщик тут же выхватил из инвентаря руну призрачного гонца, но Гшап Рептилиумский остановил его:

— Не мельтеши, торопыга. Тут покумекать надо. Зашквар — это понятно. Но ведь он не просто бабу языком ублажал. Саму Королеву. Выходит, что и зашквар здесь не простой, а Королевский.

— Это как? — снова растерялся Балагас Бугровщик, — О таком уклад ничего не говорит.

— Уклад на ворах стоит, — назидательно прошипел Гшап, — А потому нам и предстоит решение вынести. Я вот что думаю. Обычный зашквар — вещь страшная, лютая. А Королевский зашквар — в сто раз мощнее. Так что полагаю, что этого Била–Аднина нужно стократно зашкваренным объявить. Обычного зашкваренного трогать нельзя, а со стократно зашкваренным — даже одним воздухом дышать. Так что шли призрачную маляву Йасу Непокорному и Друпу Бесхвостому на крытые рудники. Скажи, что как прибудет к ним этот арестант, его нужно заклинанием сжечь. Только обязательно кровяной руной, а не магией со своей руки. Если со своей руки в него кастовать — зашквариться можно, зашквар–то не простой, Королевский. Ох, и беда пришла на зоны, злая беда. Но ничего. Мы старые воры, не такое видали.

Балагас Бугровщик тут же разбил руны призрачных гонцов и надиктовал в большем волнении две малявы на рудники о том, что к ним идет новая страшная напасть — Королевский зашквар. Голдсмит терпеливо дождался, пока призрачные малявы ускачут, а потом поинтересовался:

— Еще вопрос есть. Вот предположим, что этому Била–Аднину кто–то руку пожал. По незнанке. Зашкварен такой арестант или нет? И если зашкварен — то обычным зашкваром или Королевским?

— По незнанке — вопрос сложный, — задумался Гшап, — Индивидуального подхода требует. Так с обычным зашкваром было. Но тут–то дело особое, зашквар Королевский. Так что здесь двух мнений быть не может. Не канает незнанка. Если кто с запомоенным Королевским зашкваром арестантом поручкался — сам тем же зашкваром и запомоился. Без вариантов. Ох, и страшные ты вещи говоришь, Голдсмит. Так ведь и всю зону можно за один удар гномьего сердца перешкварить. Чую беду, чую.

— Спасибо за расклад, положенец, — вежливо поблагодарил Голдсмит, — А теперь у меня последний вопрос. Если первый арестант с Била–Адниным поручкался, а потом второму арестанту руку пожал — зашкварился этот второй или нет?

— Так, — зашипел Гшап Рептилиумский, — Все так. Запомоился этот второй тем же Королевским зашкваром по–любому. Зашквар Королевский, и в силе не теряет. Жуткая вещь, ужасная. Если такой в зоны допустить — будет арестантов сотнями шкварить.

— Замечательно. Спасибо, — кивнул Голдсмит, — Думаю, что правилка окончена. Положняк определен.

— Такая уж судьба моя, положняк ставить, — довольно резюмировал рептилоид.

Голдсмит тем временем отщелкнул бак своего вейпа, и тут же поставил на его место новый — выдававший цветной ярко–зеленый пар.

— Ты руку Била–Аднину жал? — спросил Голдсмит Андрея.

— Жал, — не стал отрицать Андрей, на всякий случай отступая к двери из хаты.

— А ворам?

— И ворам жал, — вздохнул Андрей, — Всем, кроме Гшапа.

Авторитеты переглянулись, потом глаза у них округлились от ужаса. Тууг Эазимский выронил из руки папиросу.

— Плюнь на ковер, — приказал Голдсмит Андрею.

— Да зачем?

— Плюй, говорю.

Андрей харкнул на ковер.

— Гшап, а хата–то у тебя зафоршмачена, — заявил Голдсмит.

Воры повскакивали на ноги, Тууг Эазимский метнул в Андрея заточку. Но Андрей пригнулся и заточка, пролетев сквозь голограмму Голдсмита и открытую дверь, ударилась в стену коридора.

— Беспредельщик! — оглушительно рычал Балагас Бугровщик, — Всех перешкварил, падла! Прокрутил нас по колесу беспредела!

В камеру ворвались эльфы. Увидев жирного генерал–губернатора, который вбежал последним, Гшап в панике зашипел:

— Батя Фортиус! Выручай честного арестанта. Ты меня в петушиную хату сунул, сука. Давай другую, а то вскроюсь. Не буду с опущенными чалиться.

— Ты чего несешь? — повернулся к Гшапу Тууг Эазимский, — Это мы что ли, опущенные?

— Как есть опущенные, — заорал Гшап, выхватывая мерцавшую магией волшебную заточку, — Вы поручкались с запомоенным. С запомоенным Королевским зашкваром! И сами теперь эту тьму в себе несете. Не буду с петухами сидеть! Давай другую хату, Фортиус!

— Я тебе сейчас башку разнесу, ящер, — взрычал Балагас Бугровщик, призывая табуретку из другого мира.

— Голдсмит хочет нашей ссоры, авторитеты, — сообразил кошкомальчик Акио Мокруха, пока что так и не присоединившийся к потасовке, — Предлагаю ему понт обломать. А Королевский зашквар признать несуществующим. Или не действующим по незнанке.

— Петух рассуждает о понятиях! — с негодованием закричал Гшап, — Ты куда лезешь, зашкваренный? Решения правилки не отменяются, и малява на зоны уже ушла. Я авторитетный вор, за базар отвечаю. А ты об укладе не кукарекай, грязь.

Тууг Эазимский бросился на Гшапа Рептилиумского, но Гшап зарезал темного эльфа одним ударом волшебной заточки. Акио Мокруха растворился в воздухе с тихим хлопком. Балагас Бугровщик попытался вырубить рептилоида призванной табуреткой, но Гшап увернулся.

Акио вдруг вывалился прямо из воздуха за спиной Гшапа и набросил ему на чешуйчатую шею удавку. Рептилоид дернул ногой, пытаясь ударить Акио Мокруху, но только опрокинул самовар с чифирем, который разбился, разлив по ковру ярко–красную заварку. Балагас снова пошел в атаку на Гшапа с табуреткой, но наступил в кипятивший чифирь волшебный огонек и, обжегшись, оглушительно зарычал, а потом упал на ковер и выпустил из рук табурет. Акио и удушаемый им Гшап все ближе продвигались к волшебной параше в углу камеры.

— Запомоить хочешь, падла, — прохрипел Гшап, — Сука. Фортиус, помоги! Петухи взбунтовались!

— Надо помочь, — спохватился генерал–губернатор Фортиус, — Он нам нужен. Чтобы дверь открыть.

— Не нужен, — отрезал Голдсмит, выпуская облако зеленого пара, — Нам орка хватит. Лексус, кастани на Балагаса гравитационный пузырь. От греха подальше.

Боевой маг скастовал прозрачный пузырь вокруг Балагаса, который все еще лежал на ковре в луже чифиря, смешавшегося с кровью убитого Тууга. Орк рычал и пытался лечить заклинанием обожженную ногу.

Акио и Гшап тем временем оказались уже возле самой волшебной параши, представлявшей собой висящую в воздухе черную дыру. Украшенная шелковыми панелями ширма, закрывавшая отхожее место от взоров, полетела на ковер, когда Гшап начал еще пуще метаться, пытаясь освободиться от удавки кошкомальчика.

— Умру, но не запомоюсь, — хрипел Гшап, безуспешно пытаясь достать Акио волшебной заточкой.

— Умрешь и запомоишься, сука, — поправил его ассасин–кошкомальчик и сунул Гшапа головой в черную дыру волшебной параши.

Параша, зачарованная на немедленную аннигиляцию любого вошедшего в нее объекта, тут же с громким уханьем поглотила голову рептилоида без остатка. Чешуйчатое обезглавленное тело Гшапа обмякло и упало на ковер, заточка выпала из лапы ящера, из обрубка шеи захлестала синяя рептильная кровь.

Акио растворился в воздухе вместе со своей удавкой, но тут же появился прямо перед Андреем, так что Андрей дернулся назад, но наткнулся на необъятное пузо генерал–губернатора, заблокировавшее ход из хаты.

— Я дух, меня не убьешь, Акио, — как раз вовремя заметил Голдсмит, поскольку кошкомальчик уже собирался заколоть его какой–то черной иглой, — А если не угомонишься — отправлю маляву на все зоны, что ты по–королевски зашкварен.

Акио раздумал колоть иглой и сделал шаг назад.

— Если вы поможете мне открыть дверь, о вашем зашкваре никто не узнает, — пообещал Голдсмит, — И вообще, я, как создатель игры, официально постановлю положняк, что по незнанке Королевский зашквар не помоит. Я пропишу это в игромехе, официальном лоре игры и даже опубликую официальный же пост на нашем сайте. И буду банить любого тролля, кто посмеет написать в комментариях обратное. Слово Голдсмита. Но только если вы вскроете дверь.

— Я тебе не верю, — промяукал Акио, — И двери вскрывать не умею.

— Я умею, — закряхтел Балагас Бугровщик, вылезая из гравитационного пузыря, — И открою. Там делов–то на два гномьих вздоха. Простейший орочий замок. Я его уже три раза вскрывал, от нечего делать. Голдсмит нас беспределом задавил, ничего не поделаешь, Акио. Придется ссучиться. Как говорится, лучше ссучиться, чем у параши мучиться. А ты, Голдсмит мог бы и просто попросить по–людски. Мы бы не отказали. Честные арестанты же, не звери.

— Иди открывай, — распорядился Голдсмит

Голдсмит отправил Балагаса Бугровщика и эльфов вверх по лестнице открывать последнюю дверь темниц, ведущую уже во дворец. Акио Мокруху заперли в камере, предварительно вытащив оттуда трупы Тууга Эазимского и лишившегося головы на параше Гшапа Рептилиумского. Использовать ассасина для своей миссии Голдсмит и Андрей не могли, так как авторитет–кошкомальчик дорожил своей репутацией и убивать Королеву не стал бы даже под угрозой распространения сведений о его Королевском зашкваре.

Андрей спросил у Акио, нет ли у него айрана, но ассасин–мокрушник лишь поморщился и напомнил, что айран хранят в сушеных мочевых пузырях хизанов. Дальше Акио объяснять не стал, но Андрей и так все понял. Употребление айрана для воров было однозначным зашкваром, так что целительного напитка у них не было, как и у мертвых стражников. А значит, Андрею предстояло убить Королеву с одним хитпойнтом.

Андрей залутал кое–какие вещи с мертвых воров, но ничего полезного для него лично в луте не нашлось, кроме двух пакетов колки, принадлежавших Туугу Эазимскому. Из блат–хаты Андрей ничего лутать не стал, чтобы не злить Акио, который в любой момент мог выйти из себя и убить эльфов–имперцев и Андрея, несмотря даже на угрозы Голдсмита публично объявить кошкомальчика запомоенным. Караулку стражников Андрей наспех обыскал, но ничего полезного там не нашлось.

Голдсмит и Андрей сейчас остались одни в коридоре темницы воров, и, по словам Голдсмита, у них было еще минут десять до того, как Балагас вскроет замок. Голдсмит показал Андрею запутанный план огромного дворца на экране смартфона, и объяснил:

— Фокусника, чтобы скопировать этот план, у нас нет, а зарисовывать или заучивать его тебе некогда. Просто смотри и постарайся запомнить основные моменты. Королева Джамезия может находиться в любом месте дворца. Но вероятнее всего она во Внутренней Цитадели, туда и беги, так быстро, как только сможешь. Сам дворец построили риа, но Внутренняя Цитадель, огромная башня из черного камня, сохранилась со времен расы из прошлой эры.

Во дворце шесть этажей, во Внутренней Цитадели их восемь. Закрытые двери просто игнорируй, они ведут наружу дворца или в помещения для прислуги, где Королевы нет. Все остальные двери там открыты, поскольку дворец хорошо защищен и пускают туда только доверенных лиц, так что Джамезия никого не боится. По дворцу бродят Бессмертные, всего их восемьдесят один, семь из них всегда находятся при Королеве. Так что если увидишь толпу в черно–золотом — значит, Джамезия где–то рядом. Конкретного распорядка дня у Джамезии нет, она такое не любит, так что, повторюсь, Королева может находиться где угодно.

Я уже дал всем своим сотрудникам задачу следить за телеметрией, так что, как только ты убьешь Королеву, и ее сердце перестанет биться — с очень большой вероятностью сервер перейдет под мой контроль немедленно. Поэтому не бросай свою миссию, даже если ты не успеешь найти Королеву за десять минут, и с тебя спадет невидимость. Шанс все еще есть, даже в такой ситуации. После смерти Королевы зарубить тебя Бессмертные уже не успеют. Взяв под контроль сервер, я вырублю всех NPC во дворце, скрипт уже готов. Я уверен в успехе, Андрей. Я знаю, ты сможешь. Я всегда верил в тебя, иначе не оставил бы тебе Лунный камень, когда посылал ваш отряд в данж…

— Бла–бла–бла, — перебил Голдсмита Андрей, — Ты и игрокам, посланным штурмовать Эазиму, затирал то же самое. А потом выяснилось, что ты их всех отправил на смерть. Избавь меня от пафосных речей, Голдсмит. Скажи лучше, что будет с эльфами и Балагасом, когда они вскроют эту дверь. Их же убьют? Ими ты тоже решил пожертвовать, Голдсмит?

— Именно так, — не стал отрицать Голдсмит, — Там за дверью двое Бессмертных. Балагас привык, что тюремная стража его уважает, но Бессмертные — другое дело. Они его, разумеется, прикончат за пару секунд, как и генерал–губернатора с эльфами. А ты тем временем под невидимостью проскочишь в дверь. А за NPC не переживай, я их всех верну к жизни, как только сервер вернется под мой контроль. Даже Гшапа Рептилиумского. Подумай лучше о погибших игроках, которые отдали свои жизни, чтобы ты оказался здесь. Если ты справишься — значит, их смерть была ненапрасной. А еще подумай о сотнях перепуганных игроков, которые сейчас в плену или где–то прячутся. Их спасение — в твоих руках.

— Высокоморальные речи в твоем исполнении меня не интересуют, Голдсмит, я тебе только что сказал, — ответил Андрей, — А Гшапу Рептилиумскому не забудь почистить память перед возрождением. Иначе он сразу вскроется, как только вспомнит, что его зашкварили о волшебную парашу. И помни, что ты мне обещал. Я не испытываю никакой ненависти к Джамезии, он должна остаться Королевой и после возвращения сервера под твой контроль. И должна помнить, что я ее убил. Так будет честно. И Высшей Жрице Дахме ты тоже мстить не должен. А еще достань Дентза из дерьма.

— Черт возьми, а может тебя сразу назначить старшим администратором этой игры, а? — разозлился Голдсмит, но тут же примирительно произнес, — Ладно, как скажешь. Я все сделаю.

— Слово Голдсмита? — мрачно спросил Андрей.

— Ага. Оно, — заржал Голдсмит, — А если серьезно, ты многому научился, общаясь со мной. Ты один из самых толковых парней, с кем мне приходилось вести дела. Ты быстро учишься, да и врать мастер. Вот сейчас я говорю все это совершенно искренне, хотя ты мне, конечно, не поверишь.

— Верю, — вздохнул Андрей, — Вот только это все для меня совсем не похвала, а наоборот. Я не хочу быть таким, как ты, Голдсмит. Ты — кусок дерьма, вот что. А теперь покажи мне еще раз Джамезию.

Голдсмит продемонстрировал Андрею экран смартфона с изображением красивой черноглазой женщины с черной косой до пола.

— Да, — кивнул Андрей, — Да. Я справлюсь.

— Тогда пошли, — скомандовал Голдсмит, — Орк скоро вскроет замок. Само собой, демаскировать тебя своим присутствием я не могу. Поэтому, как только ты выпьешь невидимость — я исчезну.

— Еще кое–что… — не слишком уверенно сказал Андрей то, что хотел сказать уже давно, — Еще минута у нас есть? Дело в том, что тут в игре есть мой двойник. Он тоже психирург, только очень мощный. И он лезет в мои сны, а иногда проникает в мою голову и наяву. Точнее, проникал. Потом он куда–то пропал. Ты знаешь, что это, Голдсмит?

— Не имею ни малейшего понятия, — пожал плечами Голдсмит, — И вообще, вы меня заманали. Я не узнаю свой сервер. Один каких–то двойников видит, другой лазает в несуществующие данжи, где несуществующие твари придумывают для меня воровские загадки про стулья. Я разберусь со всем этим дерьмом, которое тут наворотила Лига, когда верну себе сервер. А сейчас — пора.

— Пора, — глухо повторил Андрей.

Они поднялись по длинной лестнице, наверху у двери возился с замком Балагас Бугровщик, разложив на полу какие–то инструменты.

— Какие указания, Создатель? — спросил генерал–губернатор, поднявшийся по лестнице еще десять минут назад, но все еще тяжело дышавший.

— За этой дверью двое Бессмертных, — сообщил Голдсмит, — Вы броситесь на них и отдадите свои жизни. За Императора, само собой. Но где–то через четверть удара гномьего сердца я верну себе контроль над сервером, тогда вы возродитесь и будете награждены.

— Мне не нужно наград, — пропыхтел генерал–губернатор, — Служить Императору — вот лучшая награда.

— А я п-подыхать не хочу, — злобно сказал боевой маг Лексус, дергавшийся всем телом даже больше, чем раньше, — Д-даже если п-потом вернусь к жизни. Я сам уб–бью этих Б-бессмертных.

— Попробуй, — милостиво разрешил Голдсмит.

— А я сейчас свалю, граждане начальники, — озвучил собственные планы Балагас Бугровщик, проворачивая в замочной скважине двери какой–то длинный бур.

Дверь неожиданно громко щелкнула.

— Готово, граждане начальники. Милости прошу к Королевскому шалашу, — доложил орк.

— Ладно, Андрей… — вздохнул Голдсмит, чуть ли не грызя свой вейп от волнения. Но закончить фразу он не успел. Дверь открыли с другой стороны, и на пороге возник высокий Бессмертный в черно–золотом тюрбане и золотой броне с изображением мана–термита.

— Побег, — спокойно доложил Бессмертный и ударом кулака отправил Балагаса Бугровщика в полет вниз по лестнице.

Лексус метнул в Бессмертного гравитационное заклинание, но оно отскочило и ударило самого боевого мага, который с громким воплем полетел вслед за Балагасом. Андрей торопливо влил в себя зелье невидимости, выданное Пожирателем Миров.

Голограмма Голдсмита исчезла в яркой вспышке. Бессмертный одним ударом меча разрубил пополам секретаря Нобилиса.

Вы выпили:

Дар Пожирателя: Ультимативный антиофтальмологический раствор

Ультимативная невидимость на 10 минут

Ультимативная неслышимость на 10 минут

Да! Давай. Сделай это. Привет от Пожирателя.

Генерал–губернатор Фортиус трусливо бросился бежать вниз по лестнице, визжа и задыхаясь.

— Гонца Альнабилю, — приказал Бессмертный, обращаясь к своему товарищу в караулке за дверью, — Уголовник и двое политических убиты при попытке побега. Фортиус добровольно возвращается в темницы. Я сейчас его угомоню. Еще здесь двое невидимок — темный эльф и Голдсмит. Сейчас буду зачищать, когда Фортиус отбежит.

Но в планы Андрея не входило, чтобы его зачистили. Поэтому он оттолкнул Бессмертного, которого система подписала, как Хариса Альзинзану, пролез в дверь и бросился бежать через караулку.

Новая локация: Королевский дворец Каср–Милькин

Покои Бессмертных

— Он внутри! — закричал Харис Альзинзана.

Его сослуживец в черно–золотом тюрбане залил всю караулку каким–то мощным огненным заклинанием, но Андрей уже выбежал в коридор. Сзади раздалась ругань Альзинзаны, попавшего под заклинание своего товарища.

Андрей понимал, что все пошло не так. Его прибытие во дворец не осталось незамеченным. Но отступать было некуда, и он бежал.

Коридор дальше расширялся, поэтому Андрей без труда обогнул еще двух Бессмертных. Следующие двое, которых он встретил в коридоре, были заняты тем, что перегораживали проход какой–то магической завесой. Но Андрей проскочил за мгновение до того, как магия перекрыла коридор.

Сердце в груди бешено колотилось, запас сил начинал проседать, Андрей шумно дышал и громко топал сапогами. Спасало его только то, что он был еще и неслышим, будь Андрей просто невидим — его давно бы уже порубили, обнаружив по звукам. Андрей свернул налево, и коридор закончился. Перед Андреем была широкая лестница из белого мрамора, украшенная изящными скульптурами, явно не риаберрийского происхождения. Андрей побежал вверх по лестнице.

Мраморные галереи

Поднявшись по лестнице, он повернул налево и сбил с ног какую–то служанку с ведром по имени Альбитла. Альбитла завизжала, ситуация ухудшалась с каждой секундой. У Андрея перехватило дыхание, а запас сил просел ниже десяти.

Но он, задыхаясь, все же взбежал, не снижая темпа, по следующей лестнице и оказался в зале, отделанном золотом и уставленном столами с яствами.

Парадная приемная

Андрей пробежал мимо трех Бессмертных, а потом вынужден был перейти на шаг, чтобы не вырубиться от обнуления запаса сил. Бодрым шагом он преодолел еще одну лестницу и вышел на открытую галерею из черного камня.

Внутренняя Цитадель

Галерея архитектурно напоминала постройки средневековой Венеции, которые Андрей видел в фильмах. Андрей никогда и подумать не мог, что из черного камня можно построить столь изящное сооружение. Галерея представляла собой длинный коридор, одна сторона которого состояла из витых арок без стекол, открывавших вид на внутренний садик. Садик был весь засажен цветами, а за ним возвышалась циклопическая стена из черного камня, внутренняя неприступная стена Эазимы, защищавшая столицу от любого вторжения извне.

Но главным было не это, самым ярким впечатлением для Андрея здесь было то, что он впервые за много дней оказался на свежем воздухе. По пути сюда Андрей не встретил во дворце ни одного окна, так что только теперь он впервые осознал, что сейчас глубокая ночь.

Над садиком, дворцом и черной стеной раскинулось небо, усеянное бесчисленными звездами. Откуда–то из–за стены, где, судя по всему, был расположен океан, дул теплый соленый ветер. А еще Андрей услышал шум волн, накатывавших на невидимый отсюда, но определенно близкий берег. И все это навалилось на Андрея сразу одним потоком впечатлений и образов — яркие цветы и подсвеченные магией фонтаны в саду, звезды на небе, соленый ветер с океана, украшенные изящной резьбой арки из черного камня.

Андрей чуть не разрыдался, он уже забыл этот мир на поверхности, забыл, что звезды и цветы вообще бывают на свете. Он не соврал Саджану на нижнем уровне темниц, Андрей и правда ощущал себя древним личном, проведшим тысячелетия в темном данже.

Ветер обдувал лицо Андрея, донося до него ароматы цветов в саду, и по щекам Андрея бежали слезы. Мир был прекрасен, как никогда раньше. Даже украшенные золотом черные тюрбаны торчавших в саду Бессмертных казались ему волшебной и неотъемлемой частью общей картины. Очарование ночи перемололо Андрея и лишило его оставшихся сил. Из мрачных темниц он попал прямиком в восточную сказку. А еще здесь было тепло, невыносимо тепло, наслаждение от ощущения теплоты было таким сильным, что едва не сводило с ума.

И Андрей понимал, что ему повезло. Будь сейчас день — солнечный свет просто ослепил бы его, надолго лишив способности действовать.

Перед глазами Андрея всплыло системное сообщение:

Ультимативный антиофтальмологический раствор: 3 минуты до конца действия

Ты еще не сделал? Поторопись. Привет от Пожирателя.

Андрей осмотрелся, но вокруг было пусто, а бежать он больше не мог. За три минуты он только пересечет шагом эту галерею. Он проиграл. Но, по крайней мере, он умрет в красивой галерее, в Королевском дворце. Его друг Мелкая Буква мечтал умереть в страшном и загадочном месте и действительно погиб под самым Сердцем Зла. Но Андрей не хотел себе такой судьбы, Мелкая Буква все–таки был больным на голову, хоть и лучшим другом. Нет, сам Андрей хотел бы умереть вот в таком прекрасном саду, под звездами. И милосердная судьба услышала его желания. Он умрет здесь, причем быстро и без мучений. Уж что, а убивать быстро Бессмертные умеют.

Слева вдруг распахнулась какая–то дверь, которой Андрей раньше не замечал, и послышались голоса, говорившие на литературном риа.

— Все в порядке, Альнабиль.

— Нет. По дворцу бродят невидимки, Ваше Величество.

— Дурак. Зелья невидимости не действуют дольше четырех гномьих вздохов. Этот невидимка все равно не добежал бы сюда из темниц.

— Но с ним Голдсмит…

В галерею вошли восемь Бессмертных, все высокие красавцы в золотой броне. Джамезия на их фоне казалась маленькой девочкой. Волосы Королевы были распущены и скреплены костяным обручем, они были такими длинными, что едва не касались пола. Королева была в мягких тапках, украшенных бисером и блестящем шелковом халате, судя по всему, наброшенном прямо на голое тело. Вживую она была еще красивее, чем на экране смартфона Голдсмита. Двигалась Королева как–то странно медленно, слишком неспешно. В руке Джамезия держала черную зубастую корону.

— На четверть гномьего удара сердца, — сказала Джамезия Бессмертным, голос у Королевы был грудным и бархатным, — Альнабиль, со мной. Потом спать.

Джамезия говорила также медленно, как и двигалась, во всех ее движениях и словах была какая–то грация сытой и ленивой кошки.

— Не стоит, — ответил Альнабиль, который, как помнил Андрей, был начальником Бессмертных.

Альнабиль был старше своих сослуживцев, в его аккуратно подстриженной бороде уже серебрилась седина, но он все равно был красив, как и все Бессмертные, и напоминал арабского принца.

Джамезия коснулась черной стены галереи, и та бесшумно отъехала, открыв широкий проход в какое–то тайное помещение. Андрей, не раздумывая, бросился вперед. Его запас сил восстановился до шести пунктов, потому что он немного постоял на месте здесь в галерее.

Андрей добежал до прохода в стене, когда Королева и Альнабиль уже вошли. Остальные семеро Бессмертных остались в коридоре. Андрей умудрился пролезть через них, никого не задев. Как только он вошел в тайную комнату, стена за его спиной бесшумно сомкнулась.

Ультимативный антиофтальмологический раствор: 2 минуты до конца действия

Все. Пора. Время пришло.

К удивлению Андрея, небольшое помещение оказалось совсем не сокровищницей, не комнатой заседаний тайного совета и даже не пыточной. Комнатка была уборной, во всех смыслах этого слова. Под невысоким потолком здесь клубился оранжевый волшебный огонек, а еще в комнатке стояли шкаф с духами и косметикой, трюмо с зеркалом, серебряная ванна и даже имелся волшебный нужник–аннигилятор за ширмой. Андрей сначала подумал, что Королева даже нужду справляет в присутствии Бессмертного, но вскоре выяснилось, что он ошибся. Джамезия и Альнабиль пришли сюда отнюдь не срать.

— Не стоит. Не сейчас, — сказал Альнабиль.

— Я не знаю таких слов, — ответила Джамезия, сбрасывая на пол свой халат, под которым она оказалась совершенно голой, только на шее висел акулий зуб на шнурке. Вроде бы такой амулет назывался айзм, и его носили все риа. Андрей уже видел подобные амулеты, даже снимал их с мертвецов, еще в Восточной Четверти.

Альнабиль грязно выругался и стал было снимать собственную броню, но Джамезия остановила его:

— Нет. Я хочу Бессмертного. В тюрбане и форме.

— А я хочу Королеву, — взревел Альнабиль и сдернул с волос Джамезии костяной обруч. Королева улыбнулась и надела на голову черную корону. Альнабиль бросился на Королеву и повалил ее на столешницу трюмо, одновременно спуская с себя брюки.

Андрею было не по себе. Одно дело — убивать Королев, это еще куда не шло. Но стоять в невидимости, когда люди рядом предаются любви — это уже какое–то извращение.

Королева застонала, Бессмертный зарычал.

Ультимативный антиофтальмологический раствор: 1 минута до конца действия

Андрей достал подбырина, подаренного ему Пожирателем Миров. Вот и все. Конец приключений.

Головы Джамезии и Альнабиля были сейчас на одном уровне. Все–таки хорошо, что Королева сейчас с Альнабилем, а не с Била–Адниным. Будь Джамезия с последним — голова любовника была бы гораздо ниже, так что Андрей не смог бы убить обоих одним выстрелом.

Ультимативный антиофтальмологический раствор: 30 секунд до конца действия

Андрей подошел почти вплотную и выстрелил в затылок Альнабилю. Грянул оглушительно громкий выстрел. Пуля прошла насквозь через головы любовника и его Королевы. Зеркало трюмо за спиной Джамезии обагрилось кровью и разлетелось вдребезги. Альнабиль тяжело обмяк и упал на пол, из простреленного затылка хлестала кровь. Джамезия с превращенным в кровавое месиво лицом повалилась на Альнабиля, корона упала с ее головы и покатилась по полу.

Воцарилась тишина. Никто на разрубал Андрея на части, вероятно, даже выстрела никто не слышал, потому что это помещение было звукоизолировано магией, или просто черный камень не пропускал никаких звуков. Андрей не так себе все это представлял. А потом на него вывалили целый ворох системных сообщений:

Вы убили Бессмертного стража Альнабиля

Именно то, что написано на упаковке! Вы и правда убили Бессмертного.

Не знаю, как вы это сделали (на самом деле, конечно, знаю), но аплодирую стоя. Немногие игроки способны на такое.

Получено достижение: Бунтовщик

+ 1 уровень!

Получен новый уровень!

Уровень 10: Режущий лезвием

+ 10 очков характеристик.

Очки распределены автоматически!

Мана, здоровье и запас сил не повышены, но восстановлены

(дебафф, зависимость от колки III cт.)

Ваше здоровье: 60 из 60 хп (дебафф, зависимость от колки III cт.)

Ваша мана: 70 из 70 (дебафф, зависимость от колки III cт.)

Ваш запас сил: 60 из 60 (дебафф, зависимость от колки III cт.)

Ваши навыки прокачаны!

Отмороженность: +72

Харизма: + 43

Хладнокровие:+ 38

Бег: +34

Командное взаимодействие: + 29

Ходьба: + 28

Самоконтроль: +25

Красноречие: + 22

Стрельба из подбырина: Служба

Ложь: + 19

Устойчивость к радиации: + 18

Воровской понт: + 17

Психирургия: + 12

Обыск помещений: + 11

Живучесть на низких хитпойнтах: + 9

Антигравитационный полет: +8

Поэзия: + 7

Уворачивание: +7

Скорость сбора лута: + 7

Скрытность: +5

Эрудиция: +5

Скорость чтения: +4

Болевой порог: + 4

Мистицизм: + 4

Кинжалы: + 4

Ночное зрение: + 4

Падение: +4

Лазание: +4

Разгадывание загадок: +3

Колдовство: + 3

Устойчивость к холоду: + 3

Пищеварение: + 3

Восстановление: +3

Ползок: +2

Начертание рун: +2

Мышца: + 1

Слух: +1

Вы убили Королеву Риаберры Джамезию II из рода Куа

— 10 000 общей репутации

Ваша общая репутация в Риаберре: — 13 190

Конченый отморозок

Ни один персонаж в Риаберре не будет вести с вами дел.

Любой персонаж в Риаберре атакует вас немедленно, как только заметит.

Да, я понимаю, что вы убили Королеву без свидетелей.

Но мне плевать, честно. Это была Королева. Вы не торговца вяленой акулой на базаре ножом пырнули, понимать надо.

Монарх мертв. Страна погружается в хаос.

Получено достижение: Убийца Королей

+ 1000 ко всем навыкам холодного оружия, перманентное

Поздравляю. Я в тебе не сомневался. Но, как я и говорил, мы с тобой не друзья, Андрей. Я Пожиратель Миров, а ты песик Голдсмита. Так что ты прошел в дамки, но теперь тебя пора убрать с доски. Ты — отыгранная фигура.

Ах, да. Я отправил Бессмертным волшебный пергамент. В случае убийства Королевы он сообщает о произошедшем и показывает местоположение убийцы в течение суток. Так что я бы на твоем месте сейчас бежал подальше и побыстрее. Впрочем, это бесполезно.

Привет от Пожирателя.

Ультимативный антиофтальмологический раствор:

действие закончилось

Дар Пожирателя: Волшебный пистолет системы Подбырина, дамский однозарядный, калибра 12,5 мм:

предмет изъят

Подбырин в руке Андрея обратился в темный пар и исчез. Разбитое зеркало, перепачканное кровью и мозгами Королевы, вдруг зашаталось, стена за ним была из обычного бурого камня, а не из черного камня расы из прошлой эры, и сейчас в эту стену кто–то долбился. На пол полетело каменное крошево, вскоре стена пошла трещинами.

— Голдсмит? — спросил Андрей, глядя в потолок, — Голдсмит, ты вернул сервер? Выручай меня.

Но никто не ответил. Зеркало отвалилось от трюмо и упало на трупы Королевы и Альнабиля. Стена продолжала трескаться, с той стороны ее ломали каким–то мощным тараном, а вероятнее даже магией.

Андрей только сейчас заметил, что над упавшим зеркалом, накрывшим трупы, висят два прозрачных едва заметных призрака убитых любовников. Скорее машинально, чем сознательно, Андрей рубанул их ритуальным кинжалом психирурга. Призраки свернулись в дымчатые шарики, и Андрей подобрал их.

Получен аспект сознания: Жалость

Получен аспект сознания: Алчность

Получен аспект сознания: Благородство

Странно, что шарика было только три. Новый ритуальный кинжал Андрея, залутанный в усыпальнице психирургов, должен был выдавать по два аспекта сознания с каждого убитого. Андрей осмотрел пол, но аспектов сознания больше не было. Судя по всему, из Королевы в любом случае выпадал только один подсвеченный системой аспект — Благородство.

Стена за трюмо тряслась от ударов и ходила ходуном.

— Голдсмит, да где ты, мразь? — заорал Андрей потолку, но ему опять никто не ответил, — Активировать Лунный камень!

Камень сверкал и вибрировал, но Голдсмит не появлялся.

Андрей осознал, что все его слили и бросили. Он больше никому не нужен. Андрей метнулся к стене из черного камня, через проход в которой он пробрался в уборную вслед за любовниками, и стал наугад тыкать в стену рукой, но ничего не происходило. Никакой волшебной метки здесь не было. Стена, видимо, открывалась только Джамезии, или Андрей просто не знал, куда жать.

Другая стена за трюмо тем временем пошла широкой трещиной, на пол теперь летело не каменное крошево, а крупные булыжники. Один из них упал на трюмо и переломил его пополам.

Не зная, что еще предпринять, Андрей стал пожирать залутанные аспекты сознания. Он съел разом два аспекта сознания Альнабиля, Благородство Королевы и даже все еще лежавшее у Андрея в инвентаре Сомнение, залутанное еще из самки белого карада в данже. Сожрав целых четыре аспекта сознания, Андрей взвыл от заполнивших его голову видений, которые должны были показывать важнейшие моменты из жизни убитых им Бессмертного, Королевы и карада.

Но Андрей, как это часто с ним бывало, схавал слишком много и сразу. Видения слились в один поток цветов и звуков, в которых было ничего не разобрать. Андрей чуть не вырубился от пронзившей голову острой боли, но она сразу же прошла.

— Активировать Лунный камень! — жалобно простонал Андрей, но снова никто не пришел.

Андрей вскрыл себе печень ритуальным кинжалом психирурга и смешал все четыре аспекта. Новое заклинание, ему нужно новое заклинание. Такое, которое спасет его.

Провал. Эти аспекты сознания не составляют заклинания.

Потрачены впустую:

СОМНЕНИЕ

ЖАЛОСТЬ

АЛЧНОСТЬ

БЛАГОРОДСТВО

В вашей печени нет аспектов сознания.

Придя в себя после вскрытия печени, Андрей осознал, что трещина в стене стала еще больше, теперь он мог даже расслышать крики штурмующих Королевскую уборную Бессмертных.

— Быстрее!

— Он там!

— Еще руну!

Вот и все.

Андрей впустую потратил уникальный аспект сознания Королевы, но это его сейчас мало волновало. Интересно, его сразу убьют или будут пытать? Жаль, нет розданмоксора.

Андрей все еще держал в руке Лунный камень, ставший теперь бесполезным. Повинуясь безумному порыву, он затолкал камень себе в рот и проглотил. Не чтобы удушиться застрявшим в глотке камнем, а чтобы в любом случае сохранить хоть какую–то связь с Голдсмитом. Андрей и сам не понимал до конца, зачем ему это, ведь Голдсмит его бросил. Но Лунный камень был сейчас для Андрея последней связью с реальностью и последней надеждой, Андрей не мог позволить, чтобы эту надежду у него отобрали. Камень оцарапал глотку, но в пищевод прошел.

Вы проглотили: Лунный камень

Это несъедобный предмет.

Он слишком велик, чтобы выйти из организма естественным путем.

Проверка навыка пищеварения на заворот кишок…

Поздравляем, ваш навык пищеварения достаточен, чтобы избежать мучительной смерти от заворота кишок.

Время переваривания Лунного камня: 1486 лет

Приятного аппетита!

Потом Андрей набил рот колки, и желчь обожгла ему глотку. Достойное завершение обеда, начатого Лунным камнем. Андрей проглотил колки, едва удержавшись от проблева. Он напился воды из серебряной фляги, сунул в рот пасту наэнаэ. По крайней мере, он умрет со свежим дыханием.

От стены отвалился огромный кусок, добивший остатки трюмо.

Андрей им не дастся, он умрет в бою. У него теперь навык кинжалов больше тысячи, благодаря ачивке, полученной за убийство Королевы. Впрочем, Андрей был уверен, что Бессмертные даже не дадут ему занести кинжал для удара, его убьют раньше.

Щель в стене стала еще шире, Андрей разглядел в ней черно–золотой тюрбан.

— Все, не надо рун!

— Ломайте мечами!

— Но Королева…

— Она мертва! Ломай!

Андрей вынул из инвентаря гномий кинжал, подарок Мелкой Буквы. Ему вдруг вспомнилась песня, под которую умер его друг. Песня, исполненная самим Сердцем Зла. И Андрей запел, пытаясь перекричать орущих Бессмертных и стук их мечей о крошащийся камень:

— Мама, забери меня домой из Риаберры,

Здесь красны от крови скалы, а небеса теперь серы,

Мама, все умерли, я один остался,

Мама, забери меня домой, я наигрался!

Стена наконец обрушилась, завалив камнем половину уборной, но Андрей не пострадал во время обвала. В помещение ворвались Бессмертные.

Конец второго тома.

Напоминаю, что если книга вам понравилась — непременно подписывайтесь и ставьте лойс. Если автор не будет удовлетворен количеством лойсов и подписок — эта история так и закончится на полуслове. Так что вы можете приблизить публикацию третьего тома своими собственными руками, а можете наоборот предотвратить его появление на свет бездействием. Решать вам.

А еще можете написать рецензию, за это автор будет вам прям очень сильно благодарен. Даже если в рецензии вы съедите книгу с говном, само собой.

А теперь предлагаю ознакомиться с картой путешествия протагониста и двумя таинственными документами…