Доктор Акомуто Херовато к вашим услугам! Том 2

Глава 23

Я смотрел на Акико, на ее сияющее лицо, на робкую, но такую счастливую улыбку. Она здесь. В Токио. В этой же больнице. Это казалось таким невероятным, таким невозможным, что я на секунду подумал, что снова сплю, и все это — лишь очередной причудливый сон, порожденный моим травмированным мозгом.

— Это… это потрясающе, Йосано-сан, — наконец выговорил я, и мой голос прозвучал глупо и восторженно, как у мальчишки, которому подарили долгожданную игрушку. — Я… я очень за тебя рад. Ты это заслужила. Как никто другой.

Она смущенно опустила глаза, и на ее щеках появился легкий, нежный румянец, который делал ее еще более прекрасной.

— Спасибо, — прошептала она. — Я… я очень волновалась. Переезд, новая работа, огромный город… Но теперь, когда я здесь… когда ты здесь… мне кажется, что все будет хорошо.

В этот момент я случайно поднял взгляд вверх, на фасад главного корпуса, на бесконечные ряды окон, отражающих яркое полуденное солнце. И замер. Там, на шестом этаже, в окне, которое, как я знал, принадлежало кардиоторакальному отделению, стояла Мей. Ее было едва видно, но я отчетливо различал ее платиновые волосы. Она смотрела прямо на нас. Ее поза была напряженной, как натянутая струна, губы плотно сжаты. Даже с такого расстояния я чувствовал волны ледяного, почти осязаемого недовольства, исходящие от нее.

Я тут же вспомнил о нашей договоренности. Встретиться днем. Обсудить план. А я тут мило болтаю с Акико, совершенно забыв обо всем на свете.

— Да, — я откашлялся, пытаясь вернуть себе самообладание и сделать вид, что ничего не произошло. — Это… это круто, конечно, что тебя перевели. Очень круто.

Акико, не заметив моего внезапного замешательства, продолжала счастливо улыбаться.

— А как… как отреагировал Тайга-сенсей? — спросил я, снова бросив быстрый, почти вороватый взгляд на окно. Мей все еще была там, неподвижная, как горгулья на крыше собора, наблюдающая за грешным миром внизу.

Улыбка на лице Акико померкла. Она нахмурилась, и между ее изящных бровей пролегла легкая тень.

— Он… он был не очень рад, — тихо сказала она. — Сказал, что это слишком большая ответственность, что я еще слишком молода и неопытна для столицы. Сказал, что в Токио меня никто не будет опекать, и что этот город пережует и выплюнет меня. В общем, прочитал мне целую лекцию о том, как опасно высовываться и проявлять инициативу.

Я кивнул. Это было в духе Тайги. Он всегда был таким — гиперопекающим, ворчливым, прячущим свою заботу за маской строгости и сарказма. Он просто боялся за нее. Я снова посмотрел на окно. Мей исчезла. И это был плохой знак. Очень плохой. Это было затишье перед бурей.

— Слушай, Йосано-сан, — я вскочил со скамейки так резко, что коробка с едой чуть не полетела на землю. — Мне очень жаль, но мне срочно нужно бежать. Гимнастика. Реабилитация. Ты же знаешь, врачи — народ строгий. Пропущу занятие — поставят двойку в личное дело и лишат десерта.

Акико растерянно посмотрела на меня, ее большие глаза расширились от удивления.

— А, да… конечно, — пробормотала она. — Я… я понимаю.

— Было очень приятно тебя видеть, — сказал я, пятясь назад, как нашкодивший кот. — Мы еще обязательно поговорим. Я тебе позвоню. Или ты мне позвони.

И, не дожидаясь ответа, я развернулся и почти бегом бросился к главному входу, оставив ее одну, растерянную и немного обиженную, стоять посреди больничного дворика. Я бежал, и в голове у меня была только одна мысль: «Я влип. По-крупному».

Я влетел в свою палату, как ураган, и тут же замер на пороге. Мей стояла посреди комнаты, скрестив руки на груди. Она смотрела на меня в упор, и ее изумрудные глаза метали молнии.

— Я то думала, что у тебя восстановление после аварии все время занимает, — ледяным тоном проговорила она. — А интересная у тебя, однако, гимнастика, Херовато. С милыми девушками в саду. Это какая-то новая методика реабилитации? Красотка-терапия?

— Профессор, я просто встретил старую знакомую из прошлой больницы. Я не знал, что она здесь.

— Старую знакомую? — Мей криво усмехнулась. — Судя по тому, как ты на нее смотрел, эта «знакомая» для тебя нечто большее, чем просто коллега. Ты смотрел на нее, как голодный кот на сметану.

— Это не ваше дело, — огрызнулся я, чувствуя, как во мне закипает раздражение.

— Уже мое, — ее голос стал жестким. — Мы в одной лодке, Херовато. И если ты начнешь отвлекаться на свои романтические похождения, эта лодка пойдет ко дну. Вместе с нами. У нас нет времени на сантименты. У нас есть дело. Или ты уже забыл?

— Я не забыл! — рявкнул я. — Я просто…

— Просто что? — она подошла ко мне вплотную, и я почувствовал холод. — Просто решил, что расследование может подождать? Что поиски преступника — это не так интересно, как воркование с хорошенькой медсестричкой?

— Она не медсестричка, она парамедик! — почему-то возразил я.

— Мне плевать, кто она! — ее голос сорвался на крик. — Пока ты тут устраиваешь свою личную жизнь, нас могут убить! Точнее, меня — окончательно, а тебя — по-настоящему! Ты это понимаешь⁈

Мы стояли посреди палаты, сверля друг друга взглядами. Напряжение было таким сильным, что, казалось, сейчас взорвется воздух. Мей молчала, тяжело дыша. Я видел, как в ее глазах борются гнев, обида и… что-то еще. Что-то, похожее на ревность. Но я тут же отогнал эту мысль. Ревность? У Мей Теруми? Бред.

— Ладно, — наконец выдохнула она, отступая на шаг. — Проехали.

Я же смотрел на Мей, и во мне закипала злость. Какого черта она вообще выкатила мне эту претензию? С какой стати она лезет в мою личную жизнь? Да, я виноват, что опоздал на нашу встречу, что увлекся разговором и потерял счет времени. Но устраивать из-за этого целую сцену уже слишком. Это было нелепо, абсурдно и совершенно не в ее стиле.

Но я видел, что она на взводе. Продолжать эту ссору было бы глупо и бессмысленно. Мы бы просто наговорили друг другу гадостей, а потом разошлись по разным углам, как обиженные дети, и наше хрупкое, вынужденное партнерство треснуло бы по швам. А у нас не было на это времени.

Я сделал глубокий вдох, пытаясь успокоиться, загнать свою собственное раздражение куда-подальше.

— Хорошо, — сказал я, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно более миролюбиво, хотя внутри у меня все еще бушевал шторм. — Вы нашли Пак Чун Хо? Рассказали ему то, что мы узнали от Акио?

Мей кивнула. Она отошла к окну, словно ей нужно было расстояние, чтобы прийти в себя.

— Да, — коротко бросила она, отвернувшись. — Нашла. Рассказала. Он был… впечатлен.

— И что он сказал? — я подошел ближе, пытаясь заглянуть ей в лицо.

— Сказал, что это многое объясняет. И что теперь у нас есть конкретная цель — Томимо. Но он, как и ты, считает, что Томимо лишь пешка на чьей-то шахматной доске. Так что нам нужно действовать максимально осторожно.

— Логично, — согласился я. — А вы все это время были у палаты господина Пака? Не видели ничего странного?

— Ничего, — Мей пожала плечами. — Все как обычно. Медсестры, врачи, уборщицы. Все по расписанию, как заведенные. Томимо, если и появлялся в отделении, то просто проходил мимо, бросая косые взгляды на дверь в VIP-крыло.

Я задумчиво хмыкнул.

— А где сейчас Пак?

— Пошел на какую-то их… сходку, — Мей скривилась, словно произнесла что-то неприличное. — Кажется, у них там что-то вроде профсоюза призраков. Обсуждают свои загробные дела, делятся опытом, жалуются на качество местного «сервиса».

— А вы чего не пошли? — усмехнулся я, пытаясь разрядить обстановку. — Познакомились бы с кем-нибудь. Расширили бы круг общения. Может, нашли бы себе нового друга. Или врага.

Мей закатила глаза так, что, казалось, сейчас увидит свой собственный мозг.

— Вообще-то, Херовато, — процедила она сквозь зубы, и в ее голосе снова зазвучал лед. — В отличие от некоторых, я помню о наших договоренностях. У нас была назначена встреча. Или ты думал, я буду развлекаться на вечеринке призраков, пока ты воркуешь в саду со своей пассией? У меня, знаешь ли, есть дела поважнее. Например, спасение собственной репутации и, возможно, жизни. Но тебе, я смотрю, это не так уж и интересно. Тебя больше волнуют амурные дела.

Мей снова завелась. Я понял, что тема Акико для нее — как красная тряпка для быка. Но почему? Неужели это действительно была ревность? Мысль была настолько дикой, что я тут же ее отогнал. У Мей Теруми ревность ко мне? У женщины, которая, казалось, была сделана из стали и сарказма? Бред.

— Хорошо, я понял, — сказал я, поднимая руки в примирительном жесте. — Я — безответственный идиот, вы — образец пунктуальности и профессионализма. Тема закрыта. Что дальше делать будем?

Мей еще несколько секунд сверлила меня взглядом.

— Я не знаю, — наконец выдохнула она, и в ее голосе прозвучала неприкрытая усталость. — Я не знаю, что делать дальше. Мы топчемся на месте.

Я задумался. Она была права. По факту, делать нам было нечего. Мы не могли открыто обвинить Томимо — у нас не было никаких доказательств, кроме слов призрака-якудзы, которые к делу не пришьешь. Мы не могли ни с кем поговорить, никого допросить. Мы были заперты в этой больнице, как в клетке, один — в теле пациента, другая — в «астральной проекции». Наша свобода действий была сильно ограничена.

— Нужно ждать, — наконец сказал я. — Ждать вестей от секретаря Со. Когда он пришлет документы, начнет свое расследование, у нас появится больше информации, больше зацепок.

— А пока что? — спросила Мей. — Просто сидеть и смотреть в окно? Медитировать?

— Нет, — я покачал головой. — Пока нам нужно установить слежку за Томимо. Постоянную. Кто-то из вас — вы или Пак — должен ходить за ним по пятам. Слушать его разговоры, следить за его встречами. Рано или поздно он снова свяжется со своим «господином».

Мей задумчиво кивнула.

— Хорошо, — сказала она. — Я поговорю с Паком. Мы можем дежурить по очереди.

— Вот и отлично, — сказал я. — Пока все идет неплохо. После консилиума они вряд ли они решатся на какие-то активные действия, ведь этим могут заполучить ненужное внимание. Так что у нас есть время, чтобы понаблюдать и собрать информацию.

Я посмотрел на нее.

— И еще… — я немного замялся. — Думаю, вам стоит все-таки сходить на ту их… сходку.

Мей удивленно подняла бровь.

— Зачем? Чтобы послушать жалобы на то, как плохо у нас тут лечат?

— Чтобы поговорить с другими, — пояснил я. — Может, вам удастся выяснить что-нибудь полезное. Обо всем этом. О вашем состоянии, о способностях, о том, как устроен этот «мир». Акио тут наверняка не единственный старожил. Кто-то точно может знать то, чего не знаем мы. Любая информация может оказаться ключом.

Мей хмыкнула, но в ее глазах я увидел интерес.

— Да, — сказала она. — В этом есть логика. Стать частью стаи, чтобы понять, как она живет. Хорошо, Херовато. Ты можешь выдавать хорошие идеи, когда не отвлекаешься на юбки.

Я пропустил последнюю шпильку мимо ушей.

— Тогда решено, — сказал я. — Вы с Паком следите за Томимо. И вы попытаетесь наладить контакты с местным населением. А я буду ждать вестей от секретаря Со.

Так прошли несколько дней. Дней, похожих один на другой. Они тянулись медленно, размеренно, подчиняясь строгому распорядку: подъем под аккомпанемент лязгающих тележек, завтрак, процедуры, обед, тихий час, который я игнорировал, ужин, отбой.

Мей и Пак тем временем, как два неутомимых призрачных ястреба, кружили над Томимо. Он стал их единственной целью, их навязчивой идеей. Они следили за каждым его шагом, вслушивались в каждый его телефонный разговор, изучали каждое его движение. Но Томимо, казалось, залег на дно. Он вел себя тише воды, ниже травы. Ходил на работу, читал лекции своим сонным студентам, орал на интернов, самоутверждаясь за их счет, — в общем, занимался своей обычной, никчемной деятельностью. Никаких тайных встреч, никаких подозрительных звонков. Я даже начал сомневаться, правду ли тогда мне рассказал этот Акио.

Мей, в перерывах между дежурствами у логова врага, начала осваивать местное призрачное сообщество. Я иногда видел ее в коридорах, разговаривающую то со старушкой, то с молодым пареньком. Она задавала вопросы, слушала, анализировала, пыталась классифицировать. Но пока, по ее словам, ничего существенного не узнала. В основном, это были просто несчастные, застрявшие души, которые не понимали, что с ними происходит, и просто продолжали жить по инерции, повторяя одни и те же действия изо дня в день.

Я же пока не решался вступать с призраками в контакт. Я видел их. Видел, как они сидят на пустых стульях в холле, как с тоской и завистью смотрят на живых, на их смех, на их слезы, на их суету. Видел, как в то же время они весело болтают друг с другом, шутят, о чем-то размышляют. Но я не хотел раскрывать, что вижу их. Я не знал, как они на это отреагируют. И, честно говоря, у меня просто не было на это душевных сил. Я и так чувствовал себя перегруженным.

Господин Со, тем временем, тоже не сидел сложа руки. Он периодически присылал короткие сообщения. А потом он скинул мне ссылку на облачное хранилище, где лежали гигабайты видеозаписей с камер наблюдения у VIP-крыла.

И я начал смотреть. Днями и даже ночами, когда Мия-сан засыпал и его тихое дыхание становилось единственным звуком в палате, я сидел, уставившись в светящийся экран телефона и просматривал часы монотонной, скучной записи. Коридоры, сестринский пост, вход в VIP-крыло. Люди ходили туда-сюда, мелькали белые халаты, каталки, уборщицы со швабрами.

Первым делом я посмотрел тот самый день. Вот Томимо-младший, бледный и испуганный, выбегает из палаты Пака, чтобы позвонить. Вот через несколько минут в крыло заходит Томимо-старший. Он идет уверенно, заходит в палату. Проводит там буквально минуты три и выходит. Все. Ничего подозрительного. Обвинить его в том, что он что-то вколол пациенту, было невозможно. Он — старший профессор, лечащий хирург уехал, оставив пациента на обычного ординатора, который еще и был его племянником. Так что это было абсолютно нормально, что Томимо пришел проверить состояние такого важного пациента. Любой на его месте поступил бы так же.

Я просмотрел половину записей за последующие дни. Ничего. Абсолютно ничего, за что можно было бы зацепиться.

Однажды днем, устав от этого бессмысленного, как мне казалось, занятия, я решил навестить Ино. Медсестра на посту сказала, что ее как раз сегодня перевели из реанимации в обычную палату нейрохирургического отделения.

Я нашел ее палату. Дверь была приоткрыта. Я тихо постучал.

— Войдите, — раздался тихий, знакомый голос.

Я вошел. Ино сидела на кровати. Точнее, полулежала, опираясь на гору подушек. Кровать была специальной, с поднимающимся изголовьем. На ее голове все еще была повязка, а лицо было немного бледное. Заметив меня, Ино тут же улыбнулась. Слабо, но так искренне, так светло, что у меня самого на лице появилась улыбка.

— Херо-чан, — прошептала она. Ее голос был тихим, немного замедленным, словно ей было трудно подбирать слова, словно они были тяжелыми, как камни. — Ты… пришел.

— Конечно, пришел, — я подошел и сел на стул у ее кровати. — Я же обещал. Как ты себя чувствуешь?

— Нормально, — она сделала небольшую паузу, словно взвешивая свои ощущения. — Голова… немного кружится. И все… как в тумане. Но врач… сказал… что это пройдет.

— Конечно, пройдет, — кивнул я. — Ты очень сильная, Ино-чан. Ты справилась.

Она посмотрела на меня своими большими ясными глазами. В них больше не было того страха, который я видел перед операцией. Только усталость и какая-то детская доверчивость.

— Я… помню. Перед операцией. Я боялась. Мне казалось, что я падаю в темную, холодную яму. А потом…

Ино замолчала, нахмурив брови, словно пытаясь ухватить ускользающее воспоминание.

— Потом я увидела… тетю. На одну секунду. У нее были такие красивые белые волосы. И очень яркие, зеленые глаза. Она улыбнулась мне. И сказала… что все будет хорошо. Что она будет рядом. И что мне не нужно бояться. И я… я совсем перестала бояться.

Я замер. Белые волосы. Зеленые глаза. Мей. Это была она.

— Наверное, это был ангел, — неловко проговорил я, поглаживая маленькую девичью ручку.

— Может быть, — задумчиво ответила Ино.

Мы еще немного поболтали, но я видел, что ей было сложно много говорить. Ино все еще восстанавливалась после сложнейшей операции по удалению опухоли, так что не было удивительно, что пока ей было трудно долго разговаривать.

— Спасибо, Херо-чан, — прошептала вдруг Ино, и ее глаза начали медленно закрываться. — Спасибо… что ты… мой друг.

И она уснула. Я еще немного посидел рядом, слушая ее ровное, спокойное дыхание. А потом тихо вышел из палаты, закрыв за собой дверь.