Демон-Инквизитор

Глава 8: Город камня

Конь медленно вышел к прогалине. Спрыгнув и привязав жеребца, я медленно подошел к краю круга и спросил:

— Так это здесь?

Ощущалось странное напряжение, исходящее из центра окружности. Травы на месте Врат не было — голая земля с небольшими костями: птиц, мелких животных… людей…

Физически ощущалась готовность этого места поглотить, съесть, пережевать и сломать. И, признаться, у меня возникло ощущение, что я хочу того же, что и Врата.

— Да, это они, — моя спутница встала рядом.

— Ты ведь хорошо умеешь ими пользоваться?

Алиса покосилась на меня и шагнула в круг. Под каблуком ее сапога хрустнула косточка. Девушка подняла голову, смотря на небо, будто от него что-то зависело.

— Что там? Хочешь, уберу тучку, если мешает, — я нервно усмехнулся.

Спутница ничего не ответила, только продолжала стоять и смотреть. Я забеспокоился: от замершей девушки в центре круга исходило что-то странное, несколько пугающее. Будто происходило что-то, чего я не мог заметить…

Медленно ходя по кругу, приминая траву, которая кое-как росла на краю Врат, я внимательно наблюдал за голой землей и вампиром. Ветер усиливался, деревья заколыхались. Я поправил воротник рубахи и заправил металлический крестик. Холодный металл обжег кожу. Температура уменьшилась слишком резко. Девушка по-прежнему стояла на месте, не двигаясь.

— Алиса?.. — я уже собрался зайти в круг, но вампирша остановила меня жестом.

— Все нормально, просто думаю. Давно не перемещалась туда.

Я понимающе кивнул и отошел. Конь посмотрел на меня. Потрепав животное по гриве, я улыбнулся:

— Вечно вокруг нас что-то странное творится, да?

Конь поднял голову и заржал, оголяя желтоватые зубы. А потом стал переминаться с ноги на ногу. Я оставил нервничающее животное и оперся на ствол дерева. Алиса все медлила и ждала непонятно чего.

В какой-то момент я начал зевать, но девушка внезапно вышла из круга и схватила меня за предплечье.

— Идем, — коротко бросила Алиса. — Перемещаться будем вместе, но ко мне ни в коем случае не прикасайся. Что бы ни было, не трогай меня и себя лучше ни за что не щупай. Стой на одном месте в одной позе, иначе Врата соберут тебя неправильно.

— «Соберут»? — я выдернул руку и остановился на границе Врат и леса. — Меня разбирать будет?

— Условно. Не переживай, это быстро, — Алиса поманила меня пальцем.

«Любит же она этот жест», — буркнул я про себя, заходя на территорию Врат.

— А с конем что? Так его оставим?.. — я оглянулся на животное, которое за время путешествия успело не раз показать свой покорный и добрый характер; было неловко его оставлять привязанным после того, как жеребец верно протащил нас с Алисой не один десяток километров.

Девушка с раздражением посмотрела на меня, вышла из круга, резким движением отвязала поводья от ветки и вернулась. Я с сомнением взглянул на замершего коня, который пристально изучал меня своими большими, умными глазами.

— Удачи, дружище, — кивнул ему я, поворачиваясь к спутнице.

Алиса встала в центр, я встал рядом, но так, чтобы не прикасаться. Девушка замерла и прикрыла глаза, явно сосредотачиваясь на чем-то.

Ветер усиливался. Над головой громыхнуло, начался дождь. Я поморщился: этого еще не хватало. Конь истерично ржал, стуча копытами об землю. Но с места не двигался.

Мои ноги начали неметь, и когда я опустил голову, то понял, что происходит что-то, чего явно не должно быть.

Мои ноги разлагались.

Сапоги облетали клочками иссушенной кожи, и я сам не заметил, в какой момент вместе с сапогами начала облетать плоть. Тело начало словно ссыхаться. Онемение пошло уже и от кончиков пальцев. Я поднял руки, задержав их перед глазами. Кожа осыпалась, и только я успевал заметить кость, как она тут же стиралась неведомой силой в порошок.

Я посмотрел на Алису. Она почти полностью исчезла. На меня глядели пустые глазницы ее черепа.

— Дерьмо… — прошептал я.

Но из горла не вышло ни звука. Я стоял под ветром и дождем — я скелет. Разрушающийся, осыпающийся, словно на протяжении веков я боролся с ливнями и ветрами, и тут вдруг чья-то шутливая рука неосторожно коснулась меня…

У меня не было ни носа, ни глаз, но я видел и чувствовал запахи. Ржавчина разъедала мое тело, и постепенно я стекал в песок. У меня не было ни сердца, ни легких. Что-то извлекло мой механизм и сжало его в когтях, подобно кошке, душащей мышь.

На секунду я увидел нечто другое, отличное от нашего мира, но сконцентрироваться не успел: меня накрыли звуки реальности. Где-то вдалеке раздался треск… лошадиное ржание… топот копыт… Отчаянный не то визг, не то всхлип. Я слышал бушующую погоду, я чувствовал, как ветер становился все сильнее.

Подо мной было ничего — я падал вниз, в дыру, но одновременно я летел вверх. Меня растягивало в стороны безумным сжиманием каждого клочка моего тела.

Заиграл мировой марш, зазвучали сумасшедшие скрипы, треск и звон разрывали мою голову, которая перестала существовать. Перед глазами забегали строчки, сливающиеся в полосы, представляющие иной мир, в который на этот раз я успел вглядеться: я видел вдалеке нечто блестящее, манящее. Меня окружала полная темнота, и только вдалеке висел небольшой фонарик. Я протянул к нему свою несуществующую руку. Фонарик близко, совсем немного осталось… я тянусь и тянусь, желая достать этот свет. Свет давал тень, и тень указала вниз. Я опустил взгляд и увидел ряды острых клыков, мчавшихся ко мне. В один момент меня поглотило, разжевало и растерло. И тогда вокруг меня — свет. Яркие ряды аллей, светящихся перламутровым весельем. Прозрачные люди ходили вокруг меня и смеялись, улыбались, плакали от радости. Мне захотелось закричать: «Почему вы смеетесь?! Вы все мертвы!», но я не смог сказать ни слова — я смеялся. Этот смех взрывал нутро, лучше десятков пуль выворачивал судорогами мышцы, смех скашивал с ног, заставлял падать. Я лежал и смеялся, смеялся, смеялся, из моих глаз текли слезы, я не хотел смеяться, но все вокруг меня смеялись…

А потом я увидел Алису. На этот раз она не уходила через дверь. Она проходила через нее ко мне. Она шла навстречу, протягивая ко мне руку. Я коснулся ее пальцев… и понял, что она обрела что-то. Алиса принесла мне источник чего-то нескончаемого, неизмеримого, бесценного. Что-то бесконечно бесполезное и дорогое лежало в ее ладони, и мне хотелось этим обладать, хотелось это взять. Я старался себе запретить, я кричал внутри: «Это бесполезно! Оно не поможет!», но Алиса протягивала руку, все протягивала и протягивала, и я не мог не взять. А когда я взял — я посмотрел внутрь себя. Я увидел бесконечный ряд сердец, и в каждом торчал рычаг. Я потянул за один — и стал богат. Я взялся за другой — и стал любим. А третий подарил мне бесконечное счастье внутри. Четвертый научил дышать. Пятый дал мне свободу. А шестой сделал меня подобным всем — сделал человеком. Я потянул за седьмой, и оказался на дороге. А навстречу мне ехала телега — ее неровное колесо скрипело и вращалось, и вращалось, и вращалось. Оно раздавило мой хребет, с хрустом сломав его об дорожную пыль. Я закричал, и из этого звука поползли слизни. Они ползли вперед и ползли, путешествовали бесконечной дорогой, выложенной желтой пылью, и их давило и давило. И они, с переломанными хребтами, рождали все новых и новых, и те ползли вперед. И самые последние слизняки родились уже на краю дороги, упали в траву и поползли. Проползли, обернулись и увидели нашу дорогу. Одну-единственную дорогу всех Людей. Они повернулись и начали ее переползать. Мы все, с передавленными хребтами, орали им, кричали, что они не должны сюда ползти, что этот путь пройден многими и многими, но нас не слышали — наши легкие дышали осколками позвонков…

Я ушел в один из осколков. Он был пористым, в нем свили свои гнезда вороны. Они смотрели из дырок кости и насмехались над всем светом. Я спросил у них: «Зачем вы смеетесь, если выстроили гнездо в моем хребте?», но вороны высмеяли меня и сказали, чтобы я шел другой дорогой. Я повернулся и заплакал. Слезы текли из моих глаз, лились на землю бесконечным потоком. И так появились реки. Я опустился в одну из них, и она привела меня к Источнику — к Морю. А Море вышло в Океан. Я опускался в нем все ниже и ниже, вода давила меня, сдавливала, я не дышал уже много дней, но все равно упорно опускался и опускался… И внизу, в бесконечной тьме, я увидел свет. Это был легкий фонарик, висящий в абсолютном мраке. И я потянул к нему руку… Я брел во тьме, идя на свет. Свет давал тень. И тень указала мне — смотри вниз. Я покачал головой и посмотрел вверх. Там была Алиса. Она тянула ко мне руку. Я коснулся ее пальцев, и она потянула меня вверх, выше мрака, света и теней. Она сказала, что пора проснуться. «Проснуться? Я же умер», — ответил ей я.

— О смерти ты будешь только мечтать, придурок, — буркнула моя спутница, отвешивая очередную пощечину.

Я поморщился и перевернулся на бок, потирая щеку. Перед глазами были дома: невзрачные, каменные, маленькие, с узкими окнами и деревянными, но низкими дверьми. Я сел. Ноги онемели, я все еще плохо чувствовал свое тело. Пока я разминал конечности, которые были будто из ваты, мне казалось, что они у меня отсутствуют, хоть сейчас все выглядело так же, как и раньше.

— Мы уже на месте? — спросил я.

— Да, мы там, где надо, — кивнула Алиса. — Это Альтстон.

— Альтстон, значит… — внутрь пробрался неприятный холодок. — Альтстон? Разве его не заняли вампиры год назад?..

Алиса посмотрела на меня и поправила волосы, волной подбросив их в воздух:

— Сейчас вампиры для тебя лучшие друзья. Устроишься как дома, если будешь вести себя так, как надо, — девушка посмотрела на меня взглядом «А будешь ты так, как надо, иначе голову скручу» и добавила: — Впрочем, с вампирами общаться тебе вряд ли придется. Даже в таком городе есть места, где их нет.

Я со вздохом обреченности поднялся на ноги. «Стал демоном — живи как демон, — уныло подумалось мне. — Но не сказать, что я этому рад. Все-таки, люди для меня лучшие сожители».

Солнце здесь было тусклым. Над крышами домов я разглядел горные вершины. «Выходит, все это время Алиса планировала прятаться здесь», — осознал я, заворожено наблюдая за птицей, парящей в воздушном потоке высоко в небе.

Каменные дома, окружающие площадь, на которой мы с Алисой находились, были частично оплетены какими-то вьющимися растениями, что пробились из земли наверх. Я обернулся. В той части города, что была выше площади, возвышался дворец. Он выглядел величественно, хоть и выстроили его давным-давно: некогда белый камень утратил свою чистоту, черепица на башнях почернела, а кое-где даже частично обвалилась, обнажив дощатый каркас. Но, несмотря на старость, витражи окон уверенно и гордо блестели в лучах горного солнца, отражающихся от снежных вершин гор вокруг города. Казалось, я видел каждый луч, замерший в разноцветном стекле. А бойницы башен будто до сих пор готовы ощериться ружьями и пропахнуть порохом. Замок покрывали изощренные и пышные барельефы стен, но вместе с этим строгие углы и линии облачали все в четкие рамки. Изящность постройки внушала уважение к создателю этого дворца.

Позади меня раздались тихие шаги — они удалялись. Повернувшись, я посмотрел вслед Алисе. Та обернулась и кивнула головой в сторону одной из улочек, змейкой вьющейся между серых домов:

— Постоялый двор в той стороне, пойдем.

Устроив ладонь на рукояти меча, я последовал за спутницей. Солнечные лучи сюда почти не попадали, воздух был довольно влажным и холодным, а под ногами было непривычно мокро: лужи то и дело хлюпали под подошвами моих сапог. После Грида было непривычно…

Я заметил необычную пустоту улиц. Дома были закрыты, как и гридовские. Видимо, этот город захватили точно так же — вырезав все население прямо в жилищах. Разве что, защита дворца могла задержать кровососов на некоторое время.

Мне вспомнилось лицо Ливера. Его глаза… умирая, он даже не удивлялся, лишь спокойно смотрел на то, как я стою под стеной, завернувшись в плащ и спрятав глаза под капюшоном. Виноват ли я в его смерти? Чувствую ли я вину за это? Или же…

Внутри меня спокойствие.

Покачав головой, я спросил себя: «А что я должен чувствовать?» Ливер никогда не был мне другом. Даже товарищем. Пастор Альтор вообще был для меня чужаком. Про Самюэля говорить нечего… Но неужели я правда чувствую безразличие? Неужели мне спокойно от того, что они мертвы? Это неправильно. Или правильно? Черт…

— О чем думаешь, инквизитор? — неожиданно спросила Алиса. — Ты обычно не такой тихий.

— Альтстон похож на Грид, — ответил я. — Вспоминаю мертвых.

— И что с ними?

— Умерли люди. Мне кажется, эти смерти были напрасными…

Вампирша остановилась и повернулась, уперев кончики пальцев мне в грудь. Я запнулся, замер, удивленно вскинув взгляд на лицо девушки: ее глаза смотрели на меня серьезно. Рот был приоткрыт, я видел тонкую ниточку слюны, натянутую между губ словно… словно какой-то мостик… или цепь, что мешала ей что-то сказать… Мостик лопается, и Алиса говорит:

— Все имеет смысл.

Все имеет смысл.

Я мотнул головой и скинул ее руку, отойдя на шаг.

— Ты не совсем понимаешь. Никому не легче от смысла. Что бы он ни нес в себе, утраченное всегда будет утраченным.

— И поэтому ты снова и снова думаешь, что лучше бы подох человеком? — спросила Алиса. — Да, ты об этом думаешь?.. Ты считаешь, что если утратил, но продолжаешь жить, то ты виновен?!

На лице девушки видна была злость: ее глаза пылали, а ноздри раздувались, повинуясь яростным вдохам. Что я мог ответить на ее вопрос? Ничего. Поэтому я молча кивнул, не отрывая взгляда от ее лица.

— Тогда я могу это устроить, — сказала Алиса. — Пока ты окончательно не стал демоном, я запросто могу прикончить тебя.

— Но… — я удивленно заглянул в ее глаза, надеясь увидеть там что-то, кроме злости; я ошибся, в них была лишь она. — Если я умру, ты…

— Плевать! — выкрикнула девушка.

Она одним движением выдернула мой меч из ножен и приставила его к моей шее, отойдя на шаг. Я почувствовал острую кромку лезвия на своей коже.

— Меня задрало твое нытье, жалкий скот, — зашипела вампирша. — Ты просто примитивен, ты даже не инквизитор, ты слабак! Лучше умереть, чем до конца тащить твою ничтожную шкуру за собой!

— Алиса, ты же понимаешь… — я не успел закончить фразу, разъяренная девушка перебила меня:

— Молись!

Меч замахнулся.

— А дальше ты сам, — инквизитор улыбнулся во все свои клыки и выскочил из телеги.

— Симфония металла! — закричал я.

Клинок вылетел из руки Алисы и упал позади меня на брусчатку. Мы с девушкой замерли, глядя друг на друга.

— Да что ты понимаешь вообще?.. — прошептал я. — Ты всего лишь вампир, кровосос. У вас ни друзей, ни семей… Ты вообще не можешь ничего знать об утрате, ты просто бездумная машина для убийств!

Тело била истерика, я уже не мог себя контролировать: что-то внутри щелкнуло, и плечи дрожали будто сами по себе. Я стиснул зубы, пытаясь не стучать ими. Глаза предательски защипало. Ливер… Самюэль… Грид… Целый, мать его, город вырезали! А я даже не чувствую ничего из-за их смерти! Из-за смерти стольких людей! Да что со мной не так?!

Я сжал кулаки и ударил себя по ноге, наклонившись к земле. Подо мной была брусчатка давно мертвого города. В домах вокруг до сих пор лежат трупы?.. Или от них осталась только кровь и вещи?!

— Черт! — выкрикнул я. — Дерьмо! Чертова бездушная скотина!

Вновь и вновь я бил себя по ноге, будто это могло что-то изменить. Развернувшись, я изо всех сил пнул меч в рукоять: завертевшись, он отскочил на несколько метров. Внутри все клокотало.

Я ничего не чувствую, совсем ничего, абсолютное ничто, полная пустота, мне плевать, плевать на умерших.

Упав на колени, я уперся в землю и закричал, закричал изо всех сил:

— Чертов демон! Чертовы вампиры! Черт, черт, черт, черт!! Ненавижу!

Мне на затылок легла рука.

— Инквизитор, успокойся.

Прохладная кожа, под которой чувствовалось течение чего-то теплого, остудила меня.

— Ты думаешь, я не понимаю, что ты чувствуешь? — спросила Алиса. — Ты думаешь, я не знаю, каково это: превращаться из человека в тварь? Ты думаешь, ты один пострадал от вампиров? Я тоже сирота, я тоже потеряла все, что можно было. Ты думаешь, ты один это пережил?

— Я из тех, кого называют истинными вампирами, знаешь таких?

Тогда, когда Алиса рассказывала об этом, я видел в ее глазах тоску.

— Мы родились как живые существа… как люди. И первые двадцать лет существуем как вы. Только знаешь… У нас не бывает родителей.

Алиса неожиданно обняла меня, прижавшись к моей спине.

— Не пытайся что-то чувствовать, это бесполезно. Ведь… Прошло столько лет, больше сотни, а я все еще помню безразличие, которое я однажды почувствовала, — зашептала она. — Я жила на улицах, как мусор. У всех были родители, у всех были дома, а я… каждый день я просыпалась и на том же месте, где спала, просила милостыню. Ты знаешь, каково это, когда на тебя смотрят, как на дерьмо?.. А я знала. Однажды это доломало меня. После всех тех ночных рыданий, после боли, причиненной мне хулиганами и богачами, я внезапно почувствовала безразличие. И начала убивать. Жить на деньги мертвецов. Но знаешь, я ничего не чувствую, вспоминая об этом. Сейчас я могу злиться, расстраиваться, бояться, но все старые воспоминания… как картина, нарисованная углем. Они стираются и становятся безликими. Будто чужая история.

Вампирша замолчала ненадолго. Я чувствовал, как в спину упирается ее грудь, потревоженная дыханием. Девушка легонько сжала пальчиками ткань моей рубахи.

— Мне тоже страшно, когда я понимаю, что ни одна увиденная мной смерть не вызывает у меня эмоций… это дикое чувство. Это наше наказание, одно для всех: для демонов, для вампиров… Мы несем в себе полное безразличие к тем, кто ниже нас, и, отчасти, к собственной судьбе. Ведь даже когда я вспоминаю, через что мне пришлось пройти, у меня внутри нет ни радости, ни печали. Это тяжелый процесс, он неестественен для любого, кто живет. Поэтому не удивительно, что ты испытываешь отчаяние и не понимаешь происходящего внутри тебя.

— Алиса… — начал я, но девушка не дала мне договорить.

— Инквизитор, — вампирша отстранилась и медленно поднялась, а затем положила мне руку на плечо. — Я не прошу жалости. Я хочу, чтобы ты понимал, что ты не один, кому пришлось пройти через это. Раз уж я невольно связана с тобой, я хочу, чтобы ты понимал, что… Ничего не происходит просто так. И ты… — Алиса решительно ткнула кулачком меня в плечо, — научись терпеть свое нутро. Если ты будешь всегда себя отрицать, то ничего хорошего сделать не сможешь: ни себе, ни кому-то еще. Раз уж ты неожиданно для себя открыл собственную демоническую сущность, то постарайся не сойти с ума, а то натворишь дел. Запомни это.

Я кивнул:

— Запомню. Спасибо.

— Идем. Я чертовски хочу отдохнуть, — пробормотала Алиса.

Встав, я поднял меч и упокоил его обратно в ножнах. Девушка уже шла дальше. Я задумчиво посмотрел ей в спину. «Наверное, и в ней есть что-то милое, хоть она и вампир», — подумал я и, отерев глаза, пошел следом за Алисой.