Демон-Инквизитор

Глава 19: Меч вне ножен

Мое пробуждение началось с мысли. С мысли о том, что мне пора бы открыть глаза. Ведь хочется пить. Почему-то я подумал о чистейшей воде, стекшей с вершины горы. О ручейке, медленно бегущем по камням. О ледяной жидкости.

На самом деле я подумал о крови.

Боль в груди затихала. После снов, в которых рану неприятно саднило, я с долей радости заметил, что в реальности дело обстоит гораздо лучше. Но сначала мой взгляд был направлен не на кровавую проблему, оставшуюся от ветки.

Акула лежал рядом. Его непослушные алые пряди растрепались по лицу, а промеж губ плавно шло дыхание. «Слава богу, он в порядке», — вздохнул с облегчением я, доставая из сумки флягу. Вода в ней была теплой. Солнце еще не успело как следует подняться, но уже становилось душно.

Осторожно подложив руку под голову спутника, я прислонил к его губам горлышко. Струйка проскользнула в рот Акуле, он глотнул, но глаза остались закрытыми. Я легонько пошлепал парня по щеке — реакции не было. «А его что вырубило? — недовольно подумал я, наблюдая за глубокой отключкой зубастого. — Меня-то понятно, я на камнях чуть все кости не переломал…»

Подняв взгляд на деревню, я вгляделся в покосившиеся давным-давно крыши избушек, часть которых уже едва стояла. Сон сильно отличался от реальности. Видимо, идти туда сейчас уже нет смысла — там только развалины, а протоптанные некогда тропы навсегда погребены под валунами.

Я вытянул плащ, который лежал под сумкой. Одевшись, я поднялся на ноги. Боли почти не было, хотя взамен пришло кое-что другое — слабость. Я с трудом стоял, тело отчаянно стремилось к земле, и я потратил некоторое время на борьбу с ним. И только убедившись, что голова не кружится, а ноги привыкли к нагрузке, я сделал первый шаг.

Не сразу, но я заметил, что в камнях передо мной торчит меч. Голубая сталь будто поглощала лучи солнца, оставаясь в свету мрачным куском металла. Длинное лезвие давало понять, что это двуручник. Только без эфеса. Обычная стальная заготовка лезвия, ни гарды, ни рукояти. Я взялся за кусок стали, который был отведен под хват, и вытащил клинок. Мечом это не назовешь…

— Заточен хорошо… — пробормотал я, осторожно касаясь пальцем лезвия. — Интересно, он давно здесь?

На лезвии была выгравирована какая-то надпись. Бережно подложив ладонь под конец клинка, я наклонился так, чтобы солнце осветило нужную мне сторону.

— Если заберешь меня — я отдам все, что нужно Некрос, — в глазах Тласолтеотль нервный блеск, она не была уверена до конца в своем условии, но тем не менее, в голосе слышалась решимость.

— Вот оно как…

Умостив недоделанный меч обухом на плече, я снова подошел к Акуле.

— Просыпайся давай, зубастый, — буркнул я, пихая его носком сапога в плечо.

Мой спутник наконец-то соизволил открыть глаза. Угольки мелькнули, машинально осматривая все вокруг. Взгляд Акулы остановился на мне. Парень улыбнулся и приподнялся на локте.

— Черт возьми, Джордан, ты все-таки ожил?

— Черт уже все это взял. Вставай, Некрос ждет нас с хорошими новостями, — я протянул руку Акуле, помогая ему встать.

«А может, и не только Некрос», — подумалось мне.

— Мы так быстро уходим? — удивился парень.

— Договориться было легче, чем я думал.

«Только вот не было ли это всецелым бредом?.. — усомнился я, но тут же вспомнил всю цепочку событий и одернул себя. — Нет, нет, нет. Даже не думай об этом. В конце концов, как ты представлял себе ситуацию? Придешь, тут будет нормальная деревня, и ты у обычных людей попросишь раскопать могилы их родственников и друзей? Кажется, это было бы еще страннее чем то, что произошло на самом деле».

Подняв Акулу на ноги, я пошел прочь от деревни. Под мой сапог попала хорошо знакомая мне ветка. Я усмехнулся.

— Ты снова хочешь по камням карабкаться? — в голосе спутника послышались жалостливые нотки, сразу, как только он уловил направление, в котором я шел.

— В этот раз все будет не так ужасно, дождя же нет.

— Но и мы будем не спрыгивать, а подниматься. Может, придумаем другой вариант? — судя по возрастающему возмущению, я понял, что зубастый совсем не хочет бороться со страхом высоты второй раз подряд.

Остановившись у подножия склона, я стал задумчиво рассматривать нагромождение гранита. А ведь когда-то под ним была нормальная тропа… Что случилось с этим местом с тех пор? Хотя… с каких пор? Кто его знает, Тласолтеотль не потрудилась объяснить. Были ли это ее воспоминания? Или же чьи-то чужие?

Вспомнив о богине, я умостил меч поудобнее на плече. Не удивлюсь, если она вполне могла продемонстрировать мне содержимое своей памяти. Мою-то она прочитала от и до, судя по всему.

Услышав тонкий свист, я прислушался. Легкий перелив шел откуда-то поблизости, но только я повернул голову на звук, как тот стих.

— Ты слышал? — спросил я у Акулы, который стоял, мрачно уткнувшись лицом в ладони.

— Что именно? — пробурчал юноша, не убирая рук.

— Неважно…

Вернувшись взглядом к камням, я возобновил попытки представить маршрут. Но вскоре стало понятно, что взобраться невозможно, ведь увиденное мною снизу наверняка в негативную сторону отличалось от того, что есть на самом деле. Вздохнув, я умостился на мелких булыжниках, положив меч рядом на камни.

— Шансов нет, мы не взберемся. Ты говорил о других вариантах. Есть идеи? — спросил я, переводя взгляд на Акулу.

Юноша оживился, почувствовав, что имеет все шансы избежать второй проверки на смелость.

— Да! Я могу походить под утесом и поискать обходной путь.

— Идет, — с легкостью кивнул я. — Но искать будешь только ты.

— Это еще почему? — надулся Акула.

— Потому что пока ты спал, я лежал в бреду с пробитой насквозь грудью, — раздраженно объяснил я. — А после скачек по камням ноги совсем не хотят ходить правильно.

— Чего ты как девочка? Как будто бы раны, несовместимые с жизнью… — запричитал зубастый, а потом запнулся, встретив мой взгляд.

— Акула… — зарычал я.

— Хорошо, хорошо, я все понял, пойду искать сам, — затараторил Акула, подняв руки в примиряющем жесте. — Вот же… скоро не демоном, а дьяволом станет… — пробурчал парень, уже уходя искать обход.

Я облегченно выдохнул и улегся на камнях. В груди стало немного легче, а боль в ране утихла. Будто чья-то рука наконец-то вылезла из нее, перестав раздражать голое мясо. Я отодрал ткань, прилипшую к краям раны. Кровотечение возобновилось. Выругавшись, я скинул с плеч плащ и стал медленно стягивать рубаху. Откинув окровавленное тряпье в сторону, я ухватился за флягу с водой. «Не уверен, что стоит это делать, но придется. Потом уже времени особо не будет».

Выдернув пробку, я, все еще не решаясь приступить к задуманному, сделал пару небольших глотков.

Ладно, пора.

Струйка ненадолго задержалась в горлышке, не решаясь выйти на свет божий. Я стиснул зубы. «Если оно не заживает, то придется помочь», — думал я, пытаясь успокоить собственное тело. Руки дрожали. Вода из фляги хлюпнула, выскользнула. Мне показалось, что она повисла в воздухе, настолько велико было ее нежелание встречаться с моей плотью. Но какая-то сила вынудила ее двигаться вниз, все ближе к моей ране, все дальше от спасительного горлышка.

Я зашипел, зажмурившись. Одновременно со мной шипела и вода — пузырясь на моей крови, она будто сама превращалась в кровь, настолько горячую, что запекала кожу. Я откинулся на камнях, желая куда-то деться от обжигающей боли, но это было невозможно — струя все шла, растекаясь по груди, затекая в рану, и все сложнее было продолжать держать флягу наклоненной.

Так легко притворяться человеком.

— Твою мать, — прошептал я. Воздух истерично клокотал в легких, бешеным чертом агонизируя в груди.

Но так тяжело им быть.

Я отложил пустую флягу и посмотрел на грудь.

Особенно когда вода в твоих ранах горит.

Дотянувшись до окровавленной рубахи, я поскорее натянул ее, желая спрятать ожог от Акулы.

Или от самого себя.

К тому моменту, как зубастый вернулся, я уже успел обуздать боль и кое-как усесться. Заметив довольство на молодом лице, я с усмешкой кивнул ему: «Что, нашел?»

— Там… — начал Акула, но тут же запнулся, чтобы перевести дыхание, — там пещера. Чувствуется сквозняк, так что она ведет куда-то.

Я усмехнулся и отбросил палочку, которой до этого гонял сороконожку по камням.

— Ты ведь в курсе, что в пещерах темно? — насмешливо спросил я, а потом, подняв меч и подхватив сумку с едой, слегка пожал плечами. — Если ты уверен, что мы выйдем туда, куда надо, то давай. Только учти, что у нас нет света.

Но по лицу Акулы мне было понятно, что ему подавай какую угодно опасность, лишь бы не высоту. «Что-то не нравится мне эта затея…»

***

— Джордан, — голос Акулы раздался из темноты позади; несмотря на весь свой оптимизм, он предпочел уступить место ведущего мне. — А как ты думаешь, зачем Бог создал деревья с плодами? В качестве испытания людям, смогут ли они достать их? Но тогда зачем он подарил человечеству кусты с ягодами и плодоносящую траву? Арбузы, дыни, землянику…

— Я всего лишь инквизитор. Не задавай вопросов, на которые я не смогу ответить.

— Но ведь я тоже не могу ответить, — вздохнул зубастый. — Просто хочется подискутировать. Все равно в темноте делать больше нечего.

— Я не люблю дискуссии.

— Ладно, тогда давай вопрос о личном. Почему ты инквизитор всего лишь первой степени? Разве не лучше было поскорее подняться в звании? Я наблюдал не так много, но видел и слышал, что обычным солдатам нелегко приходится.

— Оставлю это без ответа.

— Тебе было просто лень повышаться?

— Может и так.

— Ладно, давай отдохнем.

— Помереть не боишься? — попробовал пошутить я, но тут же понял, что вышло так себе. — Думаю, не стоит оставаться в темноте надолго.

— Единственное, от чего я могу сейчас сдохнуть, так это от усталости, — буркнул Акула.

Судя по шуршанию одежды, он уже привалился к стене. Я сел на землю, положив рядом клинок. Единственным ориентиром для нас с зубастым был сквозняк. Он обдувал нам лица, подсказывая, что идем мы в правильном направлении, к выходу. Кроме него и темноты в пещере ничего не ощущалось.

— Эй, инквизитор.

— Что?

— Тебе что, маман понравилась?

Я замер от удивления. «Что за вопрос?»

— Э-э-э… — «Что можно ответить на такое? Нет, не понравилась? Да, понравилась? Что он услышать-то хочет?» — Я не знаю, как это объяснить. Она красивая, не похожа на других… — «Девушек? Женщин? Демониц?..» — В общем, не могу сказать, что не понравилась.

— То есть, ты хочешь переспать с ней? — спокойно спросил зубастый.

— Черт, Акула… — выдохнул я, откинув голову назад. — Это очень неправильные вопросы. Я не знаю, как это все объяснить. Она мне понравилась, в ней нет чего-то раздражающего или отталкивающего, но… я просто солдат, дела любовные не для меня. Так что можешь отстать?

— Может, хватит отмахиваться своей профессией? — в вопросе Акулы послышалось раздражение. — Пока что это еще терпимо, но ты демон, ты не можешь всегда оставаться необразованным и необщительным.

— Ты не прав. Я могу, потому что меня учили убивать и работать, а не думать и болтать. И переучиваться я пока не собираюсь.

— А что ты собираешься делать? Какова твоя цель? Ты мечтаешь о чем-то, хочешь чего-то? Или ты как корабль, брошенный капитаном — плывет, но не знает, куда и зачем?

Достал.

— Я не собираюсь сближаться с Некрос, потому что она, как и ты, демон, — буркнул я. — Я не могу спокойно находиться рядом с вами. Вы заставляете меня нервничать. Поэтому сейчас я хочу как можно скорее вернуться в Альтстон и уйти прочь.

— Мама говорила, что ты путешествуешь с вампиром. Кажется, ее зовут Алисой. Ее ты тоже не можешь терпеть?

— В какой-то степени.

— Но все же, ты с ней путешествуешь.

— Между нами связь, так что у меня нет выбора.

— Да, я слышал, что ваши души скреплены давним союзом. Но ведь тебя беспокоило то, что вы получаете раны друг друга, верно? Связь тел из-за ее укуса, которая усилила связь ваших истинных сущностей. Только вот после твоей смерти все вернулось на свои места, твоей человеческой крови больше не существует. Ты волен прямо сейчас, выйдя из пещеры, пойти не в Альтстон, а туда, куда захочешь.

«Да что он возомнил?» — раздражение внутри меня все разрасталось, и я решил, что пора бы закончить этот разговор.

— Спасибо за интересное предложение, я подумаю над ним, — поднимаясь, сказал я. — А теперь, давай пойдем дальше.

Пещера ответила мне задумчивым эхом. Акула встал вслед за мной. Его рука легла мне на плечо, нащупав его в темноте.

— Инквизитор, не обижайся, но ты должен привыкать думать, — тихо сказал зубастый. — Иначе рано или поздно зайдешь в тупик. А с твоей вечной жизнью — это будут многие годы страданий, настолько диких и сумасшедших, что твоя личность сломается как хрусталь под копытом коня. И ты перестанешь существовать. Я уже видел таких демонов. Однажды ты с ними тоже встретишься и поймешь, о чем я говорю.

— Без проблем.

«Возможно, в чем-то он и прав, — решил я. — Вот только слишком нагло он привел меня к этому».

Пока мы брели в темноте, я думал о том, что спрашивал Акула. Про Некрос мне и самому ничего не было понятно. Я был уверен только в том, что дело не в ее демонической сущности. А что касалось Алисы… Я и правда обещал ей разойтись, как только появится возможность. И я в какой-то степени хочу этого. Меня сковывало постоянное присутствие вампира. Не то чтобы я не мог рядом с ней есть или спать… Но сама мысль о том, что со мной постоянно ходит кровопийца, который по ночам отправляется на охоту и убивает часто невинных людей, вызывает во мне какую-то подавленность. Ощущение чего-то неправильного. Это неприятное и тяготящее чувство, от которого мне хотелось бы избавиться. Но с другой стороны, Алиса меня чем-то привлекает. Не только красивым лицом и грубым характером, на который я мог бы положиться в любой ситуации. Может, в этом виновата та самая пресловутая связь душ…

Двигаться в темноте было утомительно. Позади дышал Акула, что-то хрустело под обувью, но в остальном была полная тишина. Я был даже не уверен, рад я этому или нет. И я был не уверен, хорошо ли то, что у нас нет света, или плохо. Конечно же, мы в потенциальной ловушке. В пещерах часто прячутся и ночные хищники, и те, кто скрывается от опасностей дня.

— Как думаешь, инквизитор, — задумчиво начал спутник спустя некоторое время ходьбы. — Насколько длинна эта пещера?

— Не узнаем, пока не дойдем до конца.

— А думаешь-то как?

— Так и думаю.

Под сапогами уже почти не хрустело, а стена, на которой я держал ладонь, чтобы иметь хоть какое-то представление об окружении, стала гораздо суше. В сквозняке прослеживались нотки свежести, вот только света нигде по-прежнему не было.

Спустя десяток шагов я начал слышать легкий звон. Остановившись, я прислушался. Акула уперся мне в спину.

— Что такое?..

— Жди, — прошептал я, пытаясь уловить, откуда шел звук.

Казалось, что откуда-то справа, но я боялся, как бы это не было игрой эха. Я спустил с плеча меч, ухватившись за место, которое было отведено под эфес. «Конечно, таким особо не подерешься, но хоть что-то я сделать смогу, в случае, если звук издает хищник».

— Акула, — прошептал я, — встань у меня за спиной.

— Да что случилось-то? — забеспокоился парень.

— Звон не слышишь, что ли?

Мой спутник ничего не ответил, напряженно дыша мне в затылок. Звук усиливался, я даже начал разбирать в его переливании какие-то отдельные тона. То, что я слышал, было неоднородным по структуре, звон будто состоял из разных компонентов. Часть звучала громче, часть — тише, но все они были объединены в нечто общее. Не такое, как, к примеру, звон колокола. Скорее, это напоминало пение какой-то небольшой птицы. Оно определенно имело какой-то смысл, вот только я сомневался, что смогу понять. Хотя чем больше я вслушивался, тем лучше осознавал: я начинаю улавливать. Отдельные звуки каким-то образом напоминали мне о чем-то из прошлого. Словно игра в ассоциации, только через связь звона и воспоминания. Легкий «взбрык» мелодии, едва не доведенный до грубого звучания, напомнил мне Грид. Звук был жаркий, наполненный зноем и отчаянием. И тут же следом раздался мелкий, истеричный, который напомнил мне о спасении собственной жизни, о необходимости действовать, сопротивляться…

Бежать.

— Быстрее, — буркнул я, ухватив Акулу за руку.

— Что такое?! — удивился он, шаркая ногами вслед за мной.

Я молча следовал сквозняку. Его дуновения несли в себе запах спасения от смерти, догоняющей нас. В темноте она находится повсюду. И в любой момент споткнувшись, я был готов почувствовать на теле клыки, когти, рога, копыта, что угодно. Поэтому я еще крепче сжимал руку Акулы, ведь что-то мне подсказывало — если он остановится, то это верная смерть для нас двоих. Его я бросить не смогу.

— Что происходит, Джордан? — задыхаясь, пытался выяснить Акула, но я не отвечал.

Мне не хотелось тратить ни силы, ни дыхание на разговоры. Тем более, что я и сам точно угрозу не ощущал.

Ее чувствовал мой меч.

Металл в руке звенел от ужаса, от ярости, от досады, от негодования. Он вибрировал, предупреждая меня обо всем сразу: о смерти и о жизни, о темноте и о свете, о зле и о добре.

Я протаранил плечом густую поросль чего-то вьющегося, что закрыло собой выход из пещеры. Руку ощутимо резануло, но я не стал тратить ни секунды — толкнув Акулу в сторону от злобного проема, сочащегося тьмой и смрадом, я развернулся, беря оружие двумя руками. В ярком свете, проникавшем через облысевшие деревья, на металле матово вспыхнуло имя.

Тласолтеотль.

— Готовься почувствовать то, что ты так хотела узнать обо мне, — прошептал я.

— Мне нужны их души.

— Тогда зазвучим в унисон.

Из пещеры поползли они: десятки мелких тварей, связанных единой частью тела — хвостом. Крысиный король, наряженный в шубу из своих крысят, посмотрел на меня, оскалившись резцами всех ртов. Крупный комок медленно вылезал, щурясь на свет. Его шерсть встопорщилась, а пронзительный визг проник в лоно пещеры, привлекая все остальное полчище тварей. Я напрягся. Крысиный король чувствовал меня, а я чувствовал его. Теперь нам необязательно было смотреть друг на друга. Я почти уверен, что мои намерения это существо чувствовало так же ясно, как и я его.

— Джордан, ты что, крыс испугался? — рассмеялся Акула, глядя на нелепую тварь.

«Крысиный король состоит из мертвых крыс, которые обвили хвостами глаз несправедливо убитого грешника. Злобный черт, живший в нем, обретает новую форму».

— Не мешайся, зубастый! — рявкнул я. — Если я не умею говорить так, как ты привык, то это еще не значит, что я стану махать мечом по пустякам!

— Успокойся, Джордан. Ты должен быть сосредоточен. Забудь об Акуле, нам нужны их души.

Я выдохнул, покрепче сжимая клинок.

Мертвец в корнях дерева. Его глазница была абсолютно пустая. Тогда я не вглядывался, но сейчас я почти уверен. Как я мог не обратить на это внимания?

Крысиный король медленно шел ко мне. За его спинами блестели глаза множества подопечных — больших и мелких, серых и черных. Я отступил назад. Единственный вариант — убить черта одним ударом, но что делать с крысами? Они постепенно окружали своего предводителя, явно планируя помешать мне подступиться. Акула стоял в стороне. Я глянул на него.

— Джордан!

Меч завибрировал, я отскочил назад, но поздно — крыса, до того идущая в авангарде, вцепилась в мой ботинок, одним прыжком преодолев несколько метров.

— Черт!

Остальные даже не думали медлить. Я рубанул клинком воздух — несколько тел распались на части, но большая часть прорвалась ко мне. Их острые резцы рвали мои сапоги, прогрызаясь к плоти. Я сцепил зубы.

Нужно идти вперед.

Я замахнулся. Внутри все взревело. В голове холодными огнями взрывались вспышки боли, и единственный способ спастись от них — сконцентрироваться на мече.

Баттута мерно бьет об сцену, раздражая весь строй композиции.

Нет, в этот раз музыкант — я.

— Симфония металла! — прорычал я, вцепившись в горячую сталь.

Тласолтеотль зажглась, вспыхнула яростным огнем жажды. Я почувствовал ее желание крови, я почувствовал собственную жажду смерти.

— Умрите! — закричал я, замахиваясь клинком.

По телу, вместе с кровью от ран, потекло торжество. Вторая часть, вторая история готовила всю свою злобу. То, что Тласолтеотль накопила в себе за десятилетия одиночества; то, что вызревало во мне с самого рождения, вытекало в клинок, обещая каждому существу: «Я заставлю тебя наслаждаться смертью». Эйфория и экстаз слились в моем клинке, накормив злость и ненависть. И все, что мне оставалось — лишь опустить лезвие.

Первая нота…

… это громкий звон ломающегося клинка.

Вторая нота…

… это тихий перелив перетирающегося в порошок металла.

Третья нота…

… это легкое жужжание пыли, проникающей в каждое тело.

Четвертая нота…

… это тяжелый крик.

Крик смерти.

Все вокруг меня взорвалось кровью. Мелкие тела слились с большими, серые с черными. Шерсть свалялась в сплошной комок, внутренности связались в узел, хвосты расплавились и слились воедино, глаза разрослись по кровавой массе, будто цветы ромашки среди алых роз.

Я соединил каждую жизнь, чтобы подарить ей единую смерть. Так Бог дал мошке крылья, чтобы та погибла в пламени свечи.

Комок тел извивался на земле передо мной.

Яйцо, внутри которого нежная и сочная добыча.

Медленно засовывая руку в него, я вскоре нахожу то, что мне нужно.

Нам нужно.

Скользкий червь, покрасневший от крови, почерневший от зла, налитый белоснежным цветом божественной милости. Он обвивает мое предплечье, он чувствует, что нужно делать. Его мелкая голова пытается проскользнуть в мою руку, но я с улыбкой перехватываю ее прежде, чем та успевает выполнить свое предназначение.

Ведь мне не нужны такие грязные души.

Его плоть чавкает в моем кулаке, червь извивается, источая смрад злобы. Внутренности стекают по моим пальцам, осушая и умертвляя землю под моими ногами. Сухая и опустошенная оболочка остается в кулаке, и только самая кроха чертовой души сохраняется в голове червя, между его глаз. Я смеюсь. Они наполнены трепетным ужасом.

Он понял, для чего все это.

Сталь стала собираться воедино. Тласолтеотль насытилась кровью и смертью, и теперь возвращалась ко мне. Она медленно заполняла тело червя, пробуя его кожу на вкус. Жвала грязного существа истерично трепетали, содрогаясь от боли, которой Тласолтеотль выжигала тело чертовой души. Еще немного — и все кончено.

А я держу рукоять, искусно разукрашенную богиней.

Мертвые глаза червя, чья голова стала навершием эфеса, подернулись предсмертной дымкой боли; жвала навеки замерли, так и не исполнив свое желание вгрызться в мясо. Упругое тело затвердело словно камень, превратившись в рукоять. Я опустил меч и выдохнул.

— Спасибо, инквизитор. Я рада, что выбрала тебя.

— Ну, зубастый? Идем дальше? — улыбнулся я Акуле, закидывая клинок на плечо.

Спутник кивнул, слегка неуверенно, но все же соглашаясь с моим решением. Напоследок я глянул на выход из пещеры. Мне было интересно, что поранило мою руку, когда я выбирался.

В стеблях, которыми зарос проход, висели крысиные тела. Их глаза бешено вращались, а резцы нервно щелкали, желая вновь почувствовать вкус крови…