Чёрный ратник

Глава 19

— Объяснись, — не повышая голоса, спросил я.

Олаф медленно перевёл взгляд с меня на Ярославу и заговорил.

— Правила пишутся для мирного времени. Взгляни вокруг. Один-единственный отряд подмастерьев, пусть и с толковым командиром, это лакомый кусок для того, что может спуститься с гор.

Ярослава сжала губы и бросила острый взгляд на меня.

— Кроме того, на это задание командиры набирают отряды по своему усмотрению, — выделил последние слова Олаф. — Так что решать Тиму.

Не знаю, что заставило Олафа сменить привычное безразличие и решиться участвовать в этой вылазке, но лишним мечом он точно не будет. Я хорошо помню, как мы сражались против Кошмара и победили.

Если я собирался на вылазку к Чёрному Ручью, то однорукий мог стать подходящим компаньоном. Я взглянул на отряд. Алёна безразлично смотрела куда-то на ворота, Иван бегал глазами между Ярославой, мной и Олафом, Ярослава же, нахмурившись, покачала головой.

Было еще кое-что. Все они, да и я сам, сейчас выглядели слишком молодо. Нам предстояло решить конфликт между двумя купеческими семьями, а они уважают либо деньги, либо силу. И Олаф как раз-таки выглядел как бывалый ратник рангом не ниже Волка.

— Олаф, — спокойно проговорил я. — добро пожаловать в отряд.

Ярослава демонстративно развернула лошадь к воротам. Иван просто пожал плечами, принимая новый расклад как данность. Алёна же лишь глубже укуталась в плащ.

— Вперёд, — скомандовал я.

Отряд двинулся к воротам. Олаф без лишних слов занял место в арьергарде. Его мощная фигура в доспехах казалась естественным продолжением нашего маленького отряда, придавая ему грозную весомость.

Дежурные на воротах пропустили нас без всяких проблем. Мы проехали сквозь медленно просыпающийся Ярмут и выехали на дорогу, ведущую на север.

Лёгкая дымка всё ещё стелилась по земле. Вскоре она скрыла и спокойный Ярмут, и чёрные стены цитадели за нашей спиной.

Утро сменилось днём. Дорога вела сквозь пожухлые поля и редкие перелески, и единственными звуками были стук копыт, скрип сёдел и прохладный ветерок, шелестящий сухой травой. Я ехал во главе колонны и внимательно осматривал окрестности. Небольшие отряды подмастерьев, ещё изредка встречавшиеся нам в окрестностях цитадели, сейчас уже совсем исчезли из виду.

Я поглядывал на деревья и холмы, ожидая хоть какой-нибудь угрозы, но нет. Вокруг было спокойно. Мы лишь изредка натыкались на небольшие караваны или посыльных, загоняюших лошадей в бешеной гонке.

— Слишком тихо, — пробормотал Олаф, не обращаясь ни к кому конкретно.

Ярослава лишь хмыкнула, но провела рукой по эфесу меча.

День сменился вечером, и я вывел отряд в небольшую низину, прикрытую с одной стороны редким частоколом старых берёз, а с другой невысоким холмом. Место для ночлега было неплохим.

Лагерь разбили быстро. Иван собрал хворост и развёл неяркий костёр. Алёна возилась в своей сумке, перебирая зелья и бинты на разостланном плаще. Олаф стоял рядом и мрачно вглядывался в темноту. Мы молча поели.

— Я возьму первое дежурство, — проговорил однорукий.

Спорить никто не стал. Я так вообще всё ещё чувствовал тяжёлую усталость после ночной вылазки в архив.

— Я тогда возьму второе, — бросил я и поплотнее укутался в дорожный плащ.

Треск костра вскоре слился с далёким уханьем совы, и я провалился в сон.

В голове мелькнули обрывки прошлой жизни. Холодная сталь кинжала под сердцем, треснувший родовой алтарь и горящая черная аура.

И последние слова:

— Прости нас, Отец…

Из сна меня вырвало мягкое прикосновение холодных пальцев ко лбу. Я вздрогнул и выхватил меч. Холодная сталь замерла в сантиметрах от Алёны. Она сидела рядом со мной на коленях. В свете тлеющих углей её лицо выглядело бледным и отрешённым, а её ладонь успокаивающе лежала на моём лбу.

— Уже моя очередь дежурить? — спросил я.

Алёна на секунду замерла, её пальцы дрогнули. Она хотела что-то сказать, но в этот момент тишину ночи разрезал протяжный, тоскливый вой. Не один, а сразу несколько. Звук шёл со стороны леса. Алёна мгновенно отстранилась. Я резко вскочил на ноги.

— Подъём! — прорычал я. — К оружию!

Впрочем, отряд услышал вой не хуже меня. Иван уже занял позицию, отгораживая лагерь от ночных звуков своим щитом. Я занял позицию чуть позади от него и вглядывался в темноту. Лошади пугливо заржали.

— Лошадей в центр! — приказал я.

Ещё не хватало их потерять. Но отряд сработал так, будто годами тренировался вместе.

Из тьмы между деревьями выпрыгнули три тени. Огромные волки размером с телят, со шкурами, покрытыми магическими ожогами и клочьями выдранной шерсти, угрожающе зарычали. Их глаза загорелись жёлтым безумным светом. Ярослава заняла место рядом с Иваном, её клинок вспыхнул алым заревом.

Один из волков прыгнул на Ивана, но тут же рухнул на землю с рассечённой надвое мордой. Олаф не суетился, он стоял чуть позади с палашом в единственной руке. Алёна прижалась к лошадям.

Я же не зря всматривался в темноту чуть в стороне. Оттуда выскочили две тени с горящими жёлтыми глазами и бросились к лошадям. Я скользнул в сторону, и мой меч, без всякого сияния ауры, рассёк глотку одного волка.

Второй хищник сжался как пружина, готовясь к прыжку. Мой второй клинок со смертоносной эффективностью впился в сухожилие волка, и вместо прыжка монстр заскулил и повалился на землю. Олаф тут же раскроил ему черепушку палашом.

Я бросил быстрый взгляд на Ивана и Ярославу. Эти двое работали слаженно: Иван прикрывал рыжую щитом, пока она орудовала аурным клинком.

Бой продлился считанные мгновения. Последний волк с хриплым предсмертным воплем рухнул, и в лагере воцарилась тишина, нарушаемая лишь тяжёлым дыханием бойцов.

Последний убитый зверь выглядел худым и истощённым до костей.

— Они стали смелее, — проговорил я глухим голосом. — И голоднее.

Больше в эту ночь сомкнуть глаз не удалось.

Утром мы быстро собрались и двинулись дальше. Мы успели отъехать на пару вёрст от лагеря, как раздался голос Ивана:

— Командир! — он указал в сторону от дороги. — Смотри-ка!

Мы свернули с пути, и через несколько десятков шагов выехали на небольшую поляну.

Здесь лежали три тела в потрёпанной, но узнаваемой форме имперских патрульных. Их кожа была серой, доспехи разрезаны, а лица искажены беззвучными криками.

— Какой ужас… — прошептала Ярослава.

Мой взгляд скользнул по земле. Следы были больше похожи на вмятины с обугленными краями. Деревья вокруг были покрыты чёрной пылью.

— Думаешь, волки? — спросил меня Иван.

Я же лишь покачал головой.

— Скорее, Кошмары.

Олаф тоже внимательно разглядывал следы бойни.

— Двигаемся, — приказал я. — Быстро.

Мы рванули вперёд галопом, оставляя позади как ночную засаду, так и следы короткой бойни.

Отряд гнал вперёд всё дальше и дальше, уходя на север Уральского княжества.

Леса начали понемногу редеть, уступая место холмистой местности с ухоженными, но пустыми полями. Дорога стала шире. Неизменными казались лишь высокие пики гор, уходящие в небо.

Вот только нехорошее предчувствие никак не уходило. Не было слышно ни пения птиц, ни мычания скота, только ветер гудел в ушах, разгоняя низкие серые тучи.

Впереди показались небольшие низенькие избы. И уже на подъезде было понятно, что в деревне творится что-то неладное. Не было ни столбов дыма из труб, ни детских голосов. Вместо этого мы застали деревенских у телег, доверху гружённых скарбом. Разная утварь, деревянные сундуки, узлы с одеждой — всё было навалено впопыхах и кое-как прикрыто холстиной. Мужики с ожесточёнными лицами запрягали тощих лошадей.

— Святые угодники, — прошептал Иван. — Да тут всё село снимается с якоря.

Я остановил коня, окидывая взглядом это бегство, а затем направился к группе мужиков, пытавшихся втащить на телегу тяжёлый сундук. Увидев всадников в доспехах, они замерли и потянулись к топорам и вилам.

— Что здесь происходит? — спросил я спокойно.

Мужики переглянулись. Самый старший, с седой щетиной и тёмными глазами, снял шапку и сжал её в руках.

— Уходите, — пролепетал он, не глядя мне в лицо. — Не ваша тут забота.

— Наша, — возразил я. — Мы из Ордена.

— Орден? — мужик горько усмехнулся. — Какие уж там ордены… Бояре-то за рекой совсем одурели…

Он махнул рукой куда-то на север, как раз туда, куда мы и направлялись.

— Недобрые дела творится, — добавил он. — Очень недобрые.

— Вы чьи будете? — по-простецки спросил Иван. — Анисимовых или Суровых?

Мужик лишь грустно посмотрел на белобрысого и покачал головой.

— А какая сейчас разница?

Я понял, что от мужиков информации не добьёшься.

Мы двинулись дальше и проехали мимо пустых изб и оставленных дворов. В одном из них показалось крепкое деревянное здание с вывеской — то ли пивная, то ли постоялый двор. И вот оттуда с грохотом вывалились двое. Только не крестьян, а бойцов. Один был коренастым, с шрамом через глаз, другой долговязым и тощим. Оба были пьяные в стельку и едва держались на ногах.

— Завтра золото! Целый мешок! — пропел коренастый, дико фальшивя.

В это время долговязый боец просто-напросто свалился в грязь. Его соратнику пришлось поднимать его.

Ярослава смотрела на происходящее с заметным отвращением, её ладонь невольно легла на рукоять меча.

— Оставь их, — сказал я. — Сегодня они никому не помешают.

Я достал карту и взглянул на наш маршрут. Согласно отметкам, нам оставалось совсем немного. Земли Анисимовых и Суровых были разделены Каменкой — быстрой рекой, текущей с севера на юг.

— Поехали, — скомандовал я.

Дорога вела всё выше, уходя в поросшие бурьяном холмы. Мы преодолели несколько поворотов и поднялись на последний холм с вырубленными сосенками.

— Здесь, — коротко бросил я, останавливая своего коня.

С самой вершины открывался вид на долину, в которой жили бок о бок две купеческих семьи.

— Что они тут затеяли? — выдохнула Ярослава.

Неширокая, но быстрая река с каменистыми берегами разрезала долину надвое. И по разные стороны реки стояли две готовые к бою купеческие армии. Картина была настолько непредсказуемой, что я даже покачал головой.

На западном берегу развевались алые знамёна с вышитым чёрным медведем. Ряды ополченцев в стёганых кафтанах, с рогатинами и копьями, стояли плечом к плечу. За ними, сверкая сталью, выстроилась дружина в добротных кольчугах и шлемах, с топорами и мечами. Строй был неподвижен и молчалив.

На восточном берегу, за невысокими, вбитыми в землю кольями, теснился лагерь под синими знамёнами с серебряной рыбой на них. За укреплениями толпились лучники и арбалетчики, их взгляды были прикованы к противоположному берегу. А между импровизированным частоколом мелькали фигуры наёмников в тёмных доспехах.

Я достал свиток и заглянул внутрь. Никаких упоминаний знамён, а уж тем более предстоящей битвы не было. Вот тебе и дипломатическая миссия.

— Ну и кто есть кто? — прищурившись, спросила Ярослава.

— Эти — Суровы, — Иван указал на западный берег, туда, где красовался алый флаг с медведем. — А с рыбой Анисимовы.

Рыжая удивлённо посмотрела на Ивана.

— А ты откуда знаешь?

— Так это… — замялся белобрысый и потёр ладонью затылок. — У меня батя и на тех, и на других работал.

Ярослава кивнула и ещё раз посмотрела на купеческие армии.

— Что делать будем?

Деревенские уходили вовсе не от волков или кошмаров. Они бежали от возможной войны. Пусть купеческие армии не были особенно большими, человек по сто-сто пятьдесят, но для долины и окрестных деревень это столкновение могло привести к печальным последствиям.

— Алёна, найди белую тряпку. А с тебя, Ваня, прут подлиннее. — коротко ответил я. — Будем испытывать мудрость.

Через некоторое время у меня в руках оказалась палка с куском белого полотнища.

— Олаф, давай за мной, — сказал я, водрузив знак мира на плечо. — Поедем пока вдвоём, а то ещё за отряд наёмников примут.

Возражений не было, и в итоге я с Олафом направился к западному берегу.

— Расположились плохо, — проворчал Олаф, пока мы спускались с холма. — Как на ладони.

Я был согласен с одноруким. Одного толкового отряда диверсантов хватило бы, чтобы вырезать добрую треть любой из армий. Я уж молчу про лёгкую конницу. С нашего холмика как раз можно было нанести хороший удар. Вот только конницы ни у тех, ни у других не было.

— Кто такие? — раздался простецкий говор, когда мы спустились с холма.

Я остановил коня и поднял знамя мира выше.

— Орден! — прокричал я. — Ратники!

Группа ополченцев передо мной заговорила между собой. Затем один из них, помоложе, бросился бежать к основному лагерю.

— Обождите, — раздался тот же голос.

— Что думаешь? — спокойно спросил меня Олаф, с любопытством рассматривая бойцов перед собой.

— На первый взгляд, — задумчиво проговорил я, — я бы ставил на Анисимовых.

Олаф одобрительно кивнул. Мой ответ был логичным: ещё до того как Суровы доберутся до бойцов Анисимовых, они потеряют добрую треть от стрел и болтов. Это если они ещё смогут перейти реку.

Взмыленный и тяжело дышащий молодой боец вернулся, и вскоре нам закричали:

— Проходите!

Как ни странно, лагерь Суровых встретил нас не криками и суетой, а гробовой дисциплинированной тишиной. Ополченцы и дружинники провожали нас заинтересованными взглядами. Вскоре мы оказались у большого походного шатра из грубой кожи. У входа стояли два бойца, больше похожих на богатырей, в добротных кольчугах с секирами на плечах. Я спешился, Олаф следом за мной.

Из шатра вынырнул худой боец с чёрными волосами и тонким шрамом, рассекающим лицо по диагонали.

— Документы, — жёстко бросил он.

Впрочем, в его тяжёлом взгляде не было открытой вражды. Я протянул ему свиток с заданием. Он открыл его и пробежался глазами. Когда он поднял взгляд на меня, я несколько раз пальцем ткнул в нашивку ордена на моём плече.

— Орден мы примем, — проговорил боец и вернул мне свиток. — Но без оружия.

— Конечно, — кивнул я.

Я снял мечи и отдал их Олафу. Боец со шрамом прохлопал мою одежду на предмет спрятанного оружия, и в итоге я зашёл внутрь шатра. В нос ударил запах дыма и пота. За простым деревянным столом, уставленным кружками и кувшинами, а также заваленным картами, сидел крепкий мужик лет пятидесяти. Его виски были покрыты сединой, а на лице виднелись морщины. По правое и левое плечо сидели несколько человек помоложе, но этот явно был лидером.

— Подмастерье Тим, — представился я и вежливо поклонился. — Здесь в качестве посредника.

— Подмастерье, значит… — медленно произнёс мужик передо мной.

Он поднял тяжёлую кружку со стола и сделал жадный глоток.

— Суров, — представился он и шумно опустил кружку на стол. — Игнат Степанович.

Я кивнул и сделал шаг вперёд.

— Я так понимаю, что конфликт в точке невозврата, — спокойно произнёс я и бросил короткий взгляд на карты на столе. — Что послужило причиной и что я могу сделать, чтобы избежать кровопролития?

Суров нахмурился и задумался. Он немного помолчал, а затем провёл ладонью по щеке.

— Кровопролитие… предотвратить просто, — вздохнул он, но с каждым произнесённым словом его голос звучал грубее. — Пусть Анисимов убирается со своими наёмниками к чертовой матери!

Игнат Степанович ударил кулаком по столу так, что несколько кружек упали на пол.

— Это наша река! По грамоте моего деда! Мы здесь лили кровь, когда этот Анисимов в подштанниках под столом бегал!

Глаза Сурова горели непоколебимой уверенностью.

— Игнат Степанович… — осторожно произнёс боец со шрамом поперёк лица.

Суров покачал головой, но немного успокоился.

— Анисимов вор. Подкупил столичных чинуш, чтоб те ему бумажки сделали. Думает, всё золотом решить можно.

Я молча слушал слова Игната Степановича.

— Без реки мира не будет, — покачал головой он. — И быть не может.

— Вас устроит только бой? — спросил я.

Суров поднялся на ноги и расправил широкие плечи.

— Да! — гордо выпалил он.

— И вы будете готовы подтвердить это лицом к лицу с Анисимовым? — задал ещё один вопрос я.

— Я его не боюсь! — сквозь зубы процедил Суров. — Пусть только явится!

— Хорошо, — спокойно проговорил я. — Орден вас услышал.

Я развернулся и вышел из шатра, оставляя за спиной голоса. На улицу выскользнул боец со шрамом.

— И это всё? — удивлённо спросил он.

— Пока да, — ответил я. — Видите вон тот холм?

Я ткнул пальцем туда, где находились остальные члены отряда. Боец со шрамом кивнул.

— Вердикт ордена вынесем там. Я пришлю посыльного.

Я забрал у Олафа свои клинки, и мы покинули лагерь Суровых.

— Что ты задумал? — спросил у меня Олаф, когда мы направились к лагерю Анисимовых.

— Скоро узнаешь.

На другом берегу нас встретили по-другому. Наёмники лишь при упоминании ордена сразу же пропустили нас и, более того, привели к большому богатому шатру из узорчатой ткани. У входа в него дежурили не дружинники, а двое гладко выбритых молодцев в дорогих доспехах. Они больше походили на парадную стражу.

В шатёр меня вновь пустили одного и без оружия. Внутри пахло дорогими благовониями и вином. Анисимов сидел за резным столом, уставленным явствами и графинами. Он был полным, рыхлым мужчиной лет сорока с маленькими глазами-щёлочками.

— А, гости от ордена! — голос Анисимова был густым, медовым, но в нём слышался неприятный подхалимский оттенок. — Милости прошу, милости прошу! Чем могу служить защитникам империи?

— Орден здесь, чтобы решить конфликт, — я решил сразу перейти к делу. — Суров согласен на встречу.

— Конфликт? — Анисимов сделал удивлённое лицо, разводя пухлыми руками в стороны. — Да какой же это конфликт? Это недоразумение! Суровы люди простые, недалёкие, они не понимают, куда дует ветер.

Анисимов взял со стола виноградинку и жадно закинул её в рот.

— А мы — прогресс. Мы развиваем торговлю.

Анисимов пустился в витиеватую речь о благе империи, о торговых путях и прогрессе. Его слова лились как мёд, вот только я пропускал их мимо ушей, так как за ними не было ничего конкретного. Ни решения, ни даже злости, лишь набор пустых красивых фраз.

— Раз причиной спора является река, — прервал его я, мой голос стал острее, — то ордену хотелось бы узнать, на чём основаны ваши претензии?

— Претензии? — Анисимов нервно засмеялся. — Да какие претензии? Река должна принадлежать тем, кто может ей грамотно распорядиться. Но и бумаги у меня, естественно, имеются.

Я с сомнением оглядел стены дорогого шатра и с десяток слуг.

— Вы готовы пойти на мировую? — спросил я у Анисимова.

Купец расплылся в противной улыбочке.

— Нет, что вы! Это абсолютно невозможно.

— Хорошо, — кивнул я. — Тогда прошу присутствовать на вынесении вердикта Орденом.

Анисимов прищурил узенькие глазки.

— Боюсь, что этого не получится. Вы уже выслушали Сурова, так что я подозреваю вас в предвзятости. Да и зачем бы мне оставлять выигрышную позицию?

Я заглянул Анисимову прямо в узкие глаза, и он опустил взгляд и принялся перебирать бумажки на столе. Вот только, судя по всему, он был достаточно ушлым, чтобы не идти на компромисс.

— Как скажете, — моя реакция заставила Анисимова дёрнуться.

— Вы что же… А как же торговаться?

— Орден не торгуется, — покачал головой я. — Орден выносит решения.

Анисимов после моих слов сразу же посерьёзнел. Я заметил, как он принялся судорожно соображать. Идти против ордена было рискованно — никакие арбалетчики или наёмники не справятся с несколькими десятками ратников.

— Советницу! — судорожно запищал Анисимов. — Позовите советницу!

Один из присутствующих в шатре слуг тотчас выскочил наружу. Мне пришлось подождать некоторое время. Анисимов в это время жадно хлебал вино из чаши.

Ткань шатра за мной распахнулась, и внутрь скользнула молодая девушка в строгом тёмно-синем кафтане, с рыжими волосами, убранными в тугой узел. На бледном, абсолютно бесстрастном лице выделялись лишь глубокие янтарные глаза.

Это была Марфа.

Я сразу узнал ее. Даже если она сменила простое ситцевое платье на кафтан, а статус слуги на роль советницы.

Моя ладонь сама собой потянулась к поясу, но там не было клинка.

Моя несостоявшаяся убийца даже не посмотрела на меня. Она бесшумно скользнула к Анисимову, мягко положила ему руку на плечо и горячо зашептала что-то прямо в ухо.

Анисимов какое-то время молча слушал её, затем принялся энергично кивать. Его лицо разгладилось, а в глазах появилась уверенность.

— Кхм, — он прочистил горло. — Что ж, если орден настаивает, встреча так встреча.

Марфа сделала шаг назад, заняв место за плечом Анисимова. Она осмотрела меня с ног до головы и слегка вздернула бровь.

— Но знайте, — добавил Анисимов, тяжело сглотнув, — боя не миновать.

— Я вас услышал, — ответил я. — Через час, на холме у реки.

Анисимов закивал и принялся брюзжать. Я развернулся и вышел из шатра, забрал свои мечи у Олафа, и вместе мы направились к холму.

— Всё ещё не скажешь, в чём твой план? — спокойно спросил у меня Олаф.

Я лишь покачал головой.

Марфа меняла расклад сил, но не моё решение.

Я отправил к Сурову Ивана, и вскоре он вернулся с заверением, что они явятся. Холм, на котором мы расположились, был идеальным местом для переговоров: здесь свободно гулял ветер, были срублены деревья, и просто негде было спрятать засаду.

— Помните, мы с вами лишь посредники, — предупредил я своих. — Так что без драк, что бы вы ни увидели.

— Конечно, — согласился Иван.

Я посмотрел на Ярославу, и она нехотя кивнула. В Олафе я не сомневался, а Алёна угрозы не представляла.

Я поставил отряд ровно на середине холма, так чтобы Анисимовы и Суровы не бросились друг на друга сразу.

Мы прождали совсем недолго. Первым прибыл Суров. Купец был одет в практичную, но качественную кольчугу и взял с собой лишь двух богатырей с секирами. Он молча кивнул мне и с ненавистью посмотрел на лагерь Анисимова.

Анисимов явился позже. Он оделся в дорогой, совершенно неуместный для ситуации бархатный кафтан. На холм он вскарабкался только с помощью трёх наёмников. Он вспотел, запыхался и вытирал лоб платком. Рядом стояли наёмники, а по левое плечо расположилась Марфа. Её лицо оставалось бесстрастным.

Суров нарушил молчание первым.

— Ну что, торгаш, приполз?

Анисимов вздрогнул, но, бросив быстрый взгляд на неподвижную Марфу, набрал побольше воздуха в грудь.

— Тебе бы, Суров, не рычать, а подумать, что ты натворил!

— Река моя! — Суров злобно сплюнул на землю. — И точка.

— Это мы ещё посмотрим, — хихикнул Анисимов.

Телохранители Сурова крепче сжали секиры, а Марфа сложила руки за спиной. От неё можно было ожидать чего угодно.

— Довольно, — холодно проговорил я и сделал шаг вперёд.

Две враждующих стороны напряглись и затихли.

— Орден выслушал вас и принял решение.

Суров нахмурился, а Анисимов едва заметно улыбнулся. Обе купеческих семьи рассчитывали на благоприятный исход.

— Властью ордена и по согласию заинтересованных сторон, — холодно проговорил я, — да будет бой!