Безымянные боги

Глава 28

Народ в окольном городе и детинце не думал расходиться по домам — тянулись к стене подводы с оружием и провизией для защитников, дымили кузницы, прибывали всё новые и новые ополченцы, которых быстро распределяли по сотням. Не обошлось и без драк, впрочем, жёстко пресечённых стражей.

За оружие взялись не только мужики, но и бабы, и дети, от службы освободили только самых маленьких или увечных. Остальные, если даже не могли держать в руках оружие, кипятили смолу и масло в котлах, таскали дрова, передавали сообщения десятникам и сотникам, кашеварили и делали ещё тысячу дел, которые стихийно образуются, когда на одном месте собирается почти тысяча человек.

Отдельно от других не спеша готовилась сотня тяжёлых латников из чуди. Огромные, закованные в сталь воины на таких же больших приземистых конях батырской породы их помощь крепости требовалась редко, разве что, когда грозила навалиться на крепость орда упырей, под прикрытием чародея или армия стервей и костомахов, которых вело пять-шесть пастухов. Сейчас потребовалась — крепость готовилась отражать, может быть первый за полсотни лет удар вражеской армии. Никто иллюзий не строил, пусть самосветный камень сожжёт упырей и изуродует вокодлаков, но колдуны, меченные тьмой волоты и мертвяки останутся на ногах и будет их немало. А если прорвётся враг в крепость, то и столпу стоять недолго останется, пусть сложена башня из заговорённого камня, но ни один заговор не выдержит, удара десятков великанских дубин и боевых молотов.

Поэтому и готовились отгонять врага всеми средствами, от кипятка до сложнейших заклинаний, которые сейчас готовили волхвы, чтобы в нужный момент, одним словом, обрушить на головы нечисти стихию.

Неладное началось, когда солнце скрылось за горизонтом и самосветный камень запульсировал, разгораясь.

Как и ожидали, впереди вражеской армии пошли трое великанов-волотов, а за ними вечно голодной, неутомимой волной брели мертвяки. Валы и засеки для великанов оказались препятствием не большим чем моховая кочка для грибника. Оно и понятно, каждый волот высотой в десяток человеческих ростов. Гиганты быстро превратили засеки в щепки, там, где пробиться сквозь поваленные стволы с наскока не получилось, волоты с рёвом разбрасывали завалы в стороны, открывая путь мертвякам. Со стены по гигантам ударило несколько молний, цель нашла только одна, ударив прямо в могучую грудь вырвавшегося вперёд сплошь, покрытого чёрной вязью волота. Тот в ответ лишь заревел и, не обращая внимания на зияющую в теле дыру, из которой всё ещё сочился дым, уже бегом кинулся к стене. В бой вступили лучники, через несколько мгновений волот сильно напоминал ежа, но так и не упал, зато приблизился к одной из башен-бастей и со всего маха врезал по ней дубиной.

От удара башня дрогнула, но устояла, меченный тьмой вновь заревел и принялся колотить по укреплению без остановки. На него лили смолу, масло, пускали стрелы, полыхнула молния, и левая рука великана запылала белым пламенем, в одно мгновение, истаяв будто, была сделана из воска. Великикан должен был закричать от боли, повалиться на землю, выть от ожогов и боли от сотен стрел, но он просто перехватил дубину оставшейся рукой и продолжил бить по уже растрескавшейся башне. Спустя всего три удара стена бастеи с грохотом обрушилась, а великан, вмиг растеряв всю ярость и силу, завалился на стену.

Остальные двое волотов действовали совсем не так, как собрат. В руках они сжимали собранные из стволов деревьев грубые щиты, обитые шкурами, металлом, досками и всем, что ни попадя. Эта нехитрая защита гораздо лучше защищала от стрел, но также не уберегла от атак волхвов, новый залп молний ударил в самый центр одного из щитов и тот запылал будто факел, однако великан не просто выпустил сооружение из рук, зарычав, он размахнулся и зашвырнул его прямо в крепость, только благодаря стараниям волхвов никто не пострадал. Но благодаря щиту волот всё-таки достиг своей главной цели — ворот, и подобно своему павшему собрату ударил со всей мочи по створкам.

Хоронь знала разные времена и разных врагов, от слабосильных степняков до гигантских волкодлачьих легионов, но волоты оказались слишком тяжким испытанием для её обороны. Третий великан не стал пытаться сокрушить камень, а обрушил дубину на деревянные навесы для лучников, и пусть стрелки успели отступить, но позиция оказалась потерянной. Не задерживаясь внизу, волот забросил дубину на плечо и гигантским прыжком попытался заскочить на стену. Земля дрогнула, затрещала кладка стены, но тут же от того места, где устроились волхвы, ударила алая звезда, врезалась великану в шею, перерубив её будто гнилой пенёк. Обезглавленное тело исторгло целый водопад зловонной крови и гигантским пугалом повисло на зубцах. И тут стала понятна задумка нападающих, великаны не должны были сокрушать стену или убить как можно больше воинов, не должны они были и воевать, им отводилась только одна роль — мостов или лестниц, по которым остальные смогут пробиться внутрь крепости. Этим и воспользовались мертвяки, за то время пока волхвы воевали с гигантами успевшие дойти до самых стен и уже карабкавшиеся вверх по повисшим на стене телам. Защитники попытались сбросить мёртвых великанов, но тут случилось неожиданное — безголовый гигант вдруг засучил руками, и пока воины и волхвы сообразили, что же происходит, нечисть успела сбросить со стены полтора десятка человек, поднялся на ноги и истыканный стрелами однорукий, он неуклюже поднялся, опёрся рукой о пролом в бастее, позволяя стервям беспрепятственно ворваться в башню.

Великан у ворот сумел высадить створку, и в пролом хлынули мертвяки. Если бы от ворот внутрь детинца вёл прямой коридор, то волна нечисти просто смела бы защитников, но в древности крепость строили не дураки. Он внешних ворот, проход резко уходил вправо, и с обеих сторон в нём устроены навесные бойницы, через которые можно хоть стрелами, хоть дротиками врага разить, потом коридор резко поворачивал влево, да ещё кованая решётка его перегораживает, а по потолку вторая решётка, через которую можно и масло, раскалённое лить, и смолу, и даже камни кидать на головы любому захватчику, попробуй пробейся. Так что, когда мертвяки пробежали по коридору и упёрлись в опущенную решётку, их встретили стальные пики тяжёлых латников и ревущая стена огня, созданная волхвами, у ворот закипел бой. Закованные в сталь витязи крушили и крушили черепа мертвяков, волхвы превращали зловонных солдат тьмы в пепел, но мертвяков было столько, что скоро чародеи стали шататься от перенапряжения, из носа и ушей у них давно текла кровь, вот упал, забившись в агонии один, за ним повалился второй, а мертвяки всё валили без передышки, наваливаясь на стальную преграду.

Зазвенели мечи и на стенах, лучников отозвали и туда кинулись щитоносцы, вооружённые топорами и булавами, круша черепа, ломая хребты и, орудуя щитами им, удалось ценой больших потерь оттеснить мертвяков обратно внутрь бастеи и забаррикадировать проход в неё. Волхвы на стене, наконец смогли сжечь дотла оживлённых тёмными колдунами великанов, но это стоило жизни ещё троим чаородеям.

Последний из волотов начал было снова рушить ворота, но к нему метнулось четыре золотистых луча, от которых по телу великана разбежались жёлтые искры. Он вспыхнул будто факел, и воя, принялся размахивать дубиной, круша и своих, и чужих без разбора и горел до тех пор, пока не превратился в огромную кучу пепла.

И всё-таки не так уж неутомимы оказались мертвяки, может быть сами стерви и не чувствовали ничего, кроме постоянного голода, но их пастухи выбивались из сил, да ещё как. Так что как только сожгли великана у входа, и волна нечисти чуть ослабла, решётка поползла вверх и чуди-латники, сомкнув строй, двинулись на мертвяков, медленно выдавливая врага за стену и позволяя мастерам, уже приготовившим брусья, доски, гвозди, листы металла, подобраться вплотную к пролому. Нельзя было оставлять разбитые ворота открытыми для врага, рано или поздно сквозь них могут пройти не только тупые мертвецы, но и чародеи, шаманы упырей или ловкие волкодлаки, их так просто не отшвырнёшь. Значит, проход нужно заделать намертво. Часть мастеров оказалась тут же убита брошенными мертвяками копьями и дротиками, но остальные достигли ворот и начали латать покосившиеся створки. Другие тащили к воротам корзины, набитые землёй, мешки с песком, камни, чтобы укрепить заплатку и не дать воротам рухнуть при новой атаке. Рядом с обычными мастерами, восстанавливали разрушенные великаном чары волхвы.

Первую волну защитникам удалось отбить, но ночь только началась.

***

Ждан, как только увидел сполохи над детинцем, готов был бросить всё и бежать в туда, но, стиснув зубы, заставил себя сидеть на месте. Бросить Цветаву он не мог. Так и сидел у входа в терем, поглядывал на улицу и тоскливо прислушивался, что творится наверху, в спальне княжны.

Бегущие по улице тени он принял поначалу за ополченцев, но когда они свернули к терему, стало понятно, что к ополченцам, если они и имели отношение, то только при жизни, сейчас же пятеро синюшных мертвяков точно торопились не на защиту крепости.

Надо отдать должное гридням княгини, когда Ждан заорал, они выросли рядом будто из-под земли и поняли всё без лишних объяснений, выхватили сабли и кинулись во двор следом за бывшим десятником.

Вот тут-то и выяснилось. Что не всё так просто. Гридни были проверенными воинами, но видно с нечистью дел не имели никогда. Поэтому хоть они и не испугались, но допустили ошибку, приняв стервь за обыкновенных людей, просто мёртвых. Первый сабельный удар пришёлся точно в шею мертвяка… и отскочил, будто бы шея была из камня, полыхнуло мертвенно-зелёным и невредимая тварь зарычав скакнула на растерявшегося гридня, одним махом откусив чуть ли не половину лица. Человек страшно закричал, обезумев от боли, попытался бестолково отмахнуться саблей и подпустил ещё одного мертвяка, вцепившегося в плечо, мгновением позже сабля полетела в сторону, а гридень осел на землю, но лишь для того, чтобы через мгновение подняться и броситься на недавних товарищей.

На Ждана насели два мертвяка, он отскочил в сторону, ударил ногой в грудь кинувшемуся было детине с выбитым глазом. Здоровяк от удара не упал, но отступил на пару шагов, помешав второму мертвяку впиться в горло княжеского гридня. Приглядевшись, Ждан понял, почему оказалась бесполезна сабля — тела мертвяков окружало едва заметное серое марево, а на шее и руках были намалёваны тёмные руны — знак не просто пастуха стерви, а настоящего мёртвознатца, который может и беса в мёртвую оболочку вселить и заговорить мертвяка от оружия, амулетов или вражеских чар. Мерзкое искусство, Ждан всего один раз сталкивался с тварью, порождёнными мертвознатцем. Одного такого рубили всем десятком и справились, только оттеснив к обрыву и сбросив в пропасть, а тут шестеро… уже семеро и никакой пропасти поблизости. Ждан выскочил со двора на улицу крутнул саблей, пытаясь разорвать дистанцию. Не вышло. Клинок с глухим стуком врезался в вытянутую руку твари и отскочил в сторону.

— Нити! Нити руби!

Вслед за криком в грудь мертвяку ударил луч голубого пламени.

Взрыв!

Разорванный на части мертвяк разлетелся по улице, а из-за спины Ждана выскочил бледный как смерть Некрас с оглоблей наперевес. Р-р-раз! Оглобля подсекает ноги второй твари, и та валится на землю. Р-р-раз! Прижав к земле барахтающегося мертвяка, рыжий подручный Твёрда обернулся к Ждану и пропыхтел:

— Чего застыл? Руби нить, говорю!

Только тут Ждан заметил, что от мертвяка через всю улицу тянется будто бы тонкая бечева, сплетённая из мрака. Не задумываясь, он рубанул с плеча, клинок звякнул об укатанную до каменной твёрдости землю, и рассечённая нить задёргалась, будто покалеченное щупальце.

— Да не стой же! Сейчас обратно прирастёт! Руби голову скорей!

Извернувшись, мертвяк смог-таки вывернуться из-под оглобли, но подняться уже не успел — свистнула сабля и срубленная голова кувыркаясь полетела в сторону, на землю хлынул целый поток зловонной крови. И откуда только её столько взялось?

Ждан кинулся обратно во двор. Три твари по-прежнему ошивались снаружи, но двое уже сумели выломать дверь, и изнутри слышался многоголосый девичий крик.

Пнув первого кинувшегося на него противника под колено, он тут же кинулся в сторону и рубанул по дрожащей струнке из тьмы, соединявшей мертвяка с неведомым хозяином. Показалось даже, что тварь чуть качнулась, потеряв связь с покровителем. Довернуть кисть и с потягом рубануть по шее! Ещё один готов!

А вот с остальными не задалось, они как будто почуяли вторую смерть, не давали зайти за спину и начали ловко загонять его в угол. Так что если бы не влетевшие во двор Велимир с Некрасом, Ждану не то чтобы пришлось туго, а, скорее всего, через несколько мгновений он бы уже сам носился по терему, подчинённый чужой воле.

Седой подручный волхва хекнув подсёк длинной дубиной ноги одному мертвяку, а Некрас, подхватив оброненную гриднем саблю, тут же одним слитным движением, рубанул по нити, а следом по шее растянувшейся твари и тут же скользнул к следующей. Захват, рывок, скользящий шаг в сторону и вот уже сабля взлетает снизу вверх, обрубая связь с мёртвознатцем и с чавканьем срубая верхнюю часть черепа.

Велимир не теряя времени, бросил дубину и поднял с земли второй клинок.

— Сколько их ещё?

— Было семеро! Сейчас даже не знаю. — отозвался Ждан.

Подручный волхва выругался и быстро, но без суеты двинулся в терем, Некрас шагнул за ним следом, став так, чтобы в случае чего тело товарища не налетело на него. Дрожащий, хочется верить, от возбуждения Ждан шёл последним.