Амулет мертвеца

Глава 25. Спят курганы темные

Сна было жаль.

Нет, конечно, столько времени освободилось, и памятные по сессиям мучения недосыпа только воспоминания, вроде бывшего во сне. А все же удовольствие хорошо выспаться пропало. Минус одно.

Как-то Дашка там на своих островах? Мерзнет небось. Вот еще одно, вроде бы и отлично, не ощущать холода, но забудешься, не глянешь на термометр — и выскочишь на мороз в шортах. Ладно еще, Анапа, не Сибирь, за двинутого йога примут, тут таких хватает.

Возвращаться плохая примета, похолодало, прогноз обещал дожди и викинг поставил на свой черный демонический пикап пластиковый верх. Впрочем, много времени подготовка не заняла. И вот, едва начало темнеть, они выкатили за Ольгеровы ворота.

Две тысячи с лишком километров Оле собирался пройти без задержек, прийти к Ладоге под вечер, и в городке не задерживаться, темнота — друг гробокопателей. На сей раз запаслись документами от некоего «Научно-археологического общества имени Ключевского» и разрешением на раскопки, уж как его добыл Оле, помогала ли ему всемогущая Майя, Данил не ведал.

В сафьяновой голубой книжечке с его мрачным фото внутри значилось высокомерное «При содействии Академии Наук РФ», есть хороший шанс отбиться от официально любопытных. Годный фортинбрас при умслопогасе, имени Валтасара, подумал Данил. Жаль, от черных копателей не защитит. Потом, вспомнив зеленую цилиндрическую сумку с вышитой алой руной тейваз, брякнувшую, когда Ольгер забросил ее в кузов, решил зря заранее не беспокоиться.

«Когда идет дождь, когда в глаза свет проходящих мимо машин…» негромко звучало в кабине под взмахи дворников.

— На дорожных столбах венки, как маяки прожитых лет… — негромко запели хором два мертвеца.

Ольгер сразу двинулся к драгоценным координатам, машина изрядно пораскачивалась, взревывая мотором, но к подножию нужного кургана прибыла на закате. Они сноровисто поставили буро-зеленую палатку рядом с пикапом, так, чтобы по возможности закрыть место от взглядов, хоть подсматривать было решительно некому. Моросил мелкий дождик, почти неощутимый, от холода у живых, одетых как они, зуб на зуб бы не попадал. Вокруг шелестела умирающая трава, готовилась укрыться снежным саваном.

Прославленная Олегова могила, где никогда не хоронили Олега, осталась в стороне, но не так уж далеко, они видели ее по пути.

Оле выгружал из машины какие-то приборы, металлоискатель на удобной ручке, хороший, немецкий, выкинул пару лопат, легких полуштыковых, с фибергласовыми ручками.

Данил, отстраненный от разгрузки, смотрел и думал, в сущности, как предусмотрительны нынешние друзья. Сотни лет существования, положим, делают из тебя параноика, подстилающего не соломку, слои пуховых перин. Все что могло случиться самого паршивого с тобой уже случилось, ты труп, рога тебе обломали и шишки набили на каждом дюйме холодного тела. Теперь и ему надо учиться, особенно ему, когда рядом Дашка, живая и беззащитная.

Оле явно действовал по плану. Прогулялся на курган и обошел его кругом. Воткнул по пути в землю какие-то датчики, похожие на садовые фонарики, на штырях. Принес из пикапа пару планшетов. Интересно, Майя на свои острова тоже приволокла аппаратуру?

Северянин уселся на пятки, потыкал в разложенные рядом планшеты, что-то пробурчал. На планшетах мигали разноцветные цифры и какие-то стрелки.

Данил подошел и присел рядом.

— Что за реквизит, фокусник? Когда кролика достанешь? Я бы сожрал.

Вопреки ожиданию, Ольгер не разгневался.

— Ищу следы биологических остатков. Трупики, понял? Да, они очень-очень старые, и горелые, но эта штука последнего поколения, ловит мельчайшие ошметки днк. А! Смотри, вот тут погребальная камера. Несколько источников, один да… великоват, обычно прах не смешивали в кучу…

— Да это ж конь! — Данил вспомнил костер-краду, хоть сразу в голову полезла умирающая под мечом черноволосая девушка.

— А похоже, — сказал викинг, — еще так… поменьше. Ну все сходится.

— Я думал, может, тех рыжих тут же подхоронили.

— Которых Сайха, росомашка моя? Нет, тем свой курган, они выродки вождя, но мы искать не будем. Да, и — конь, очень похоже. Голова у тебя варит добрый эль.

На сомнительную похвалу Данил не обиделся.

— Помочь тебе?

— Пока не надо, вот копать будем, там да. Так, я пошел, вряд ли сейчас он поможет, но вдруг…

Оле взял несколько красно-белых полосатых люминесцентных вешек и свой металлоискатель, похожий на ручную косилку.

Поднялся по склону, топча сухую траву, одним движением вгоняя значки в землю. Очертил грубую трапецию. Взял одной рукой прибор и повел меж вешек. Хоть почти стемнело, его и Данилово зрение не подвело.

Металлоискатель чуть слышно загудел, Данил подозревал, что слышит недоступное живому уху. Он отвлекся на лунный кораблик, хотел посчитать кратеры… когда прибор пикнул, потом еще и еще, замигал красным на пультике у рукоятки. Ольгер хлопнул себя по колену. Хорошо, неживому, а то мог и выбить сустав.

— Есть, тролль эк… металл, глубоко и мало, но точно есть. Не разграбили. Не соврали.

Викинг взял лопаты и одну протянул Данилу.

— На! Тор в помощь.

— Вот для чего тебе нужны друзья?

— Именно. Я в тебя верю. Сила есть, ума моего хватит.

— Ага. Я верю в свой народ…и так далее.

«Мы на кладбище играли, мы могилку раскопали…» мысленно читал Данил в такт с ударами лопатой. Отлично наточенная, она легко резала корни травы. Переутомление им не грозило, и примерно через час Данил сам удивился, как основательно углубилась траншея. К археологам бы нас. Хотя на кой копать курганы, когда есть артефакт эпохи Рюрика и варяжских гостей — вон, роет как белокурый шагающий экскаватор. Страшная сила — любовь мертвеца.

Когда лопата глухо ткнулась в дерево, Данил не удивился. Даша рассказывала про свою экспедицию. Местная почва быстро и беспощадно пожирает железо, но удивительно хорошо сохраняет хвойное дерево. Они тогда откопали целый скотный двор… ей, бедной, правда, было не до того… вот и теперь под слоем земли показались ошкуренные бревна, не очень и толстые, с руку. Могилу оборудовали тщательно и на тысячи лет. Ну, вот и пригодилось.

Оле нацепил на голову маленький, мощный фонарь, дал такой же Данилу. Как ни хорошо они видели, в темноте легко было пропустить что-то важное, мелочь вроде остатков бисерной вышивки.

Еще примерно полчаса — торопились аккуратно, не хватало обрушить свод погребения, и они обнажили целую бревенчатую стенку примерно по пояс. Буро-рыжая крепкая древесина, влажная, пахнущая землей, но не сгнившая.

— Так, посиди подожди, тут старику почет, — сказал викинг, и принес свой чехол с топором. Теперь Данил разглядел оружие лучше — вполне современный, форма, впрочем, за тысячу дет не сильно изменилась, черная рукоять, не из углепластика ли… серебряные чеканные кольца на ней и накладки на обухе.

Доброе оружие, все такое же жутко эффективное, как во времена Ольгеровой юности. Кстати, ее точных датировок он не упоминал… да и знал ли сам, варвар?

Варвар качнул топор в руке, словно убаюкать хотел, взмахнул — и перерубил бревно наверху раскопа. Еще и еще, частые удары, словно поединок вел. Вот прорублен люк, Данил думал, придется тянуть трос и цеплять к машине, взламывать стену, ан нет. Тем же топором, даже без лома, Оле вывернул одно бревно, потом пошло проще, и открылся темный проем в свете фонариков. Оттуда пахнуло сырым, тяжелым кисловатым духом.

— Погоди соваться, — сказал Оле. Достал из кармана куртки горсть чего-то мелкого и швырнул в дыру. Россыпь светлых чешуек, успел засечь Данилов глаз.

Он не мог бы сказать, чем и что ощутил, но там внутри шевельнулось нечто. Темнее темноты, холоднее могильного холода. Под волосами пробежала электрическая волна.

— Серебра ни одна нечисть не выдержит, — сказал Оле. — Поганое место, тут еще людей в жертву принесли. Непременно какая пакость останется, как нарыв. Ничего, теперь не полезет. Вот ей пару рун.

Он нагнулся и сделал в проходе несколько быстрых движений лезвием топора, блеснувшим как маленькие молнии.

— Тор вас гони, Дани, возьми носилки.

Под носилками Оле понимал кусок плотного зеленого материала, развернул — и получил этакий гамак с ручками по краям. Данил видел такой у фельдшеров скорой, но тут была импортная военная продукция, много легче и компактнее, скатанная в удобную цилиндрическую упаковку.

О покойнике позаботились, проход позволял бы идти сильно нагнувшись, но плечом к плечу, едва касаясь бревен, только Оле с топором двинулся первым.

— Странно все же, почему не разграбили? — Данил нашарил ручку ножа на поясе. Нет, сейчас то пропало, серебряные монетки взблескивали на земляном полу.

— Вот потому. Нечисть отводила, отморачивала. Я думаю, без чертовой старой карги не обошлось, я про жрицу. — Ольгер остановился, короткий изогнутый коридор заперт дощатым тупичком. Кто-то выжег на досках руны, и еще непонятные знаки, в белесом светодиодном свете Данил опознал только коловрат, закрученный в обратную сторону, злое колесо солнца мертвых.

— Нам-то плевать, и на ее ворожбу, и на проклятья живым. Эй, кляча, жаль, я не могу отлить на твои мощи…

Оле ударил топором, подгнившие доски почти не сопротивлялись. Эх, не достанется пожива археологам. Даша бы расстроилась.

Два резных столба поддерживали бревенчатую низенькую крышу погребального покоя. Пол застлан дощечками-плашками, и сохранились приношения недурно. В лучах фонарей поблескивал металл, серебро и золото, высыпанное прямо так, окованный серебром щит — оковка погнута, кожа на щите полопалась от жара. Копья, древки обуглены, мечи в ножнах, траченых пламенем, горшки, наверняка с едой, груды легкого серого пепла, не иначе от мехов и тканей. Сюда сгребли и снесли все с костра. Только костей Данил не увидел.

— Она рядом, найдем!

И они нашли. В дальнем от входа конце вытянутого, словно корабль, покоя. Лошадиный череп, обугленный, оскаленный, ребра как обручи бочек, широкие лопатки, некованые копыта с тарелки, крепок был зверь. Не пожалели.

И два вытянутых обгорелых человечьих костяка рядом. Их не сожгли как полагалось, похоже, принесли, когда костер уже полыхал, и положили на краю. Сохранились даже остатки одежд, потерявших вид и цвет, но это и зрелище безглазых закопченных черепов, повернутых друг к другу, только придавало жути.

Ольгер встал на колени, отложив топор.

Коснулся одного из черепов. Шевельнул кости плеча. Разрублены косым умелым ударом. Выше ростом, и на удлиненном черепе с неожиданно белыми зубами, прядь черных волос, словно нарочно пощаженная огнем.

Он не позволил Данилу помогать, только развернуть носилки. Сам переложил кости, одну к одной, голыми руками, горстями перенес прах и пепел. Сверху накрыл Сайху невесомым блестящим термоодеялом, будто она могла замерзнуть снаружи.

Они уложили ношу в палатке, Ольгер тронул Данила за руку.

— Пусть подождет. Не все доделано, идем, я обещал за пленницу уплату. Да, в машине возьму кой-что.

Топор викинг повесил за спину.

Когда вернулись к раскопу, он сказал:

— Барахло заберем потом, не звать же сюда академию наук, кой тролль. Изучу у себя получше. Пошли внутрь.

Там он указал на большой глиняный горшок не горшок, сосуд размером с винный бочонок, выпуклые бока расписаны значками, рисунками то ли подвигов, то ли странствий в загробном мире. Сверху крышка в виде островерхого шлема. Подобное Данил видел… может и в музее. Оле подхватил урну и поволок наружу.

На горбу кургана, в лунном свете, викинг выключил фонарик. Легко поднял ношу над головой. Разжал руки, урна ухнула на скрытый травой камень, раскололась на зубчатые куски. Пепел, кости, вот и верхняя часть черепа.

Данил тоже выключил ненужный фонарь, света солнца мертвых хватало.

Ольгер присел над прахом, вынул из кармана небольшой предмет, зажав в кулаке, коснулся им черепа.

— Вот и проверим, а? Давай, белый гриб могилы…

Данилу показалось, кто-то смотрит на них, издали, с жадным любопытством. Он оглянулся, почудилась четвероногая серая тень на соседнем кургане. А когда поглядел вниз, колдовство уже шло вовсю.

«Прах к праху, и меня так же собирало» мелькнула мысль.

Пепел взвихрился облачком, кости, жалкие обломки костей, шевелились, наверное, древние горелые останки обретали послежизнь труднее чем сравнительно свежий Данилов труп, но обретали.

Они стягивались в удлиненную массу, пепел твердел, намокал темной жидкостью, вот на траву легли ноги, вот плечи и руки… череп покрылся плотью, обернулся бледной кожей. А на широких скулах проросла темная борода и пошла тянуться, заметно густея, как лишайник какой.

Кряжистый, мертвенно бледный, человек с жестким лицом и мускулами бойца лежал на траве.

Он заворочался, открыл черные глаза и глухо пробормотал при виде Ольгера:

— Hvem er du din ecle krus?[60]

Берсерк улыбнулся, и от той улыбки даже Данил ощутил недобрую оторопь.

— Hei fra Bjørnsson![61]

Взмах топора, блеск стали, голова отпала от тела и тут же взлетела вверх, подхваченная за темно-рыжую шевелюру лапой мстителя.

Она хлопала глазами, рот раскрылся, черты искажал ужас.

Безголовое тело булькало открытой трахеей, как в молитве подняв руки, ощупывало чистый разруб шеи, пачкая темной, еле текущей кровью пальцы. Данил ощутил жалостливое омерзение.

Ольгер повернул голову кругом, показывая окрестности, заглянул ей в лицо и сказал:

— Gå deg vill til Hel![62]

Подбросил и обухом топора отправил к лунному драккару.

Тело на земле выгнулось, и пару секунд спустя расплескалось зловонной жижей, тут же впитавшей в землю.

— Так, он заплатил за девчонок. — сказал Ольгер, — всегда остается один. А не надо терять голову. Идем, дело ждет куда приятнее.

«И опаснее», подумал Данил, шагая следом.