Страх Мудреца

Глава 127 Ярость.

"О чем ты думал?"- спросил Темпи.

[Разочарование.]

[Жестокое наказание.]

- Какой глупец оставляет свой меч?

- Она бросила свой меч первой! - возразил я.

- Только чтобы заманить тебя, - сказал Темпи.

- Только как ловушка.

Я закрепил ножны Цезуры так, чтобы рукоять висела прямо над плечом.

Здесь не было какой-либо конкретной церемонии после того как я провалился.

Мэгвин просто вернула мой меч и улыбнулась мне, утешительно поглаживая мою руку.

Я наблюдал как толпа медленно расходилась ниже, и сделал жест [вежливого недоверия] к Темпи.

- Должен ли я был держать свой меч, если она была безоружна?

- Да! - [Полное согласие.]

- Она в пять раз лучший боец чем ты.

Ты возможно имел бы шанс, если держал свой меч!

- Темпи прав, - услышал я голос Шейн позади меня.

- Зная, что твой враг соответствует Летани.

Как только бой неизбежен, умный боец использует любую возможность. - Я обернулся и увидел ее идущей вниз по тропинке.

Пенти шла позади ее.

Я показал жестом [вежливую уверенность.]

- Если бы я держал свой меч и победил, люди могли подумать, что Карсерет была дурой и возмущались мной из-за получения звания, которого я не заслужил.

И если бы я держал свой меч и проиграл, это было бы унизительно.

Это плохо отразилось бы на мне. - Я перевел взгляд с Шейн на Темпи и обратно.

- Я не прав в этом?

- Ты прав. - сказала Шейн.

- Но это не означает, что Темпи неправ.

- Победу всегда нужно искать, - сказал Темпи.

[Строго.]

Шейн повернулась к нему лицом.

- Ключ к успеху, - сказала она.

- Победа не всегда нужна для успеха.

Темпи показал жест [уважительного противоречия] и открыл рот, чтобы ответить, но Пенти заговорила первой, прерывая его.

- Квоут, ты поранился, когда ты упал?

- Не сильно, - сказал я, двигая осторожно спиной.

- Несколько синяков, возможно.

- У тебя есть что-нибудь, что приложить на них?

Я покачал головой.

Пенти прошла вперед и схватила меня за руку.

- У меня есть кое-что в доме.

Мы оставим этих двоих, чтобы обсудить Летани.

Кто-то должен позаботиться о твох болячках. - Она держала мою руку левой рукой, что делало ее заявление пустым любопытством без всякого эмоционального содержания.

- Конечно, сказала Шейн через мгновение и Темпи сделал жест [поспешного соглашения.]

Но Пенти уже вела меня твердо вниз по склону.

Мы прошли около четверти мили, Пенти слегка касалась моей руки.

В конце концов она заговорила на атуранском со своим легким акцентом.

- Ты уверен, что ушибся не сильно, может быть тебе все же нужен бальзам ? - спросила она.

- Правда нет, - признался я.

- Не думаю,- сказала она.

- Но когда я терплю поражение, то не люблю это обсуждать.- Она улыбнулась мне светлой заговорщеской улыбкой.

Я улыбнулся в ответ.

Мы продолжили идти, и Пенти держала мою руку, ловко проведя нас через рощу деревьев, затем вверх по крутой дорожке, вырезанной в маленькой скале.

В конце концов мы вышли к изолированной лощине, покрытой ковром дикого мака, цветущего среди травы.

Их свободные, кровавокрасные лепестки были почти того же цвета, что и наемничья форма Пенти..

- Вашет рассказала мне, что у варваров есть строгие ритуалы, касающиеся секса,- сказала Пенти.

Она сказала мне, что если я хочу затащить тебя в постель, нужно поднести тебе цветы.- Она обвела рукой вокруг.

- Это лучшие, что я нашла в этом сезоне.- Она посмотрела на меня с надеждой.

- Ах,- сказал я.

- Я думаю, Вашет с тобой немного пошутила.

Или подшутила надо мной. - Пенти нахмурилась и я поспешил продолжить.

-Но это правда, что у варваров есть много ритуалов, относящихся к сексу.

Это несколько сложно.-

Пенти прожестикулировала [ угрюмое раздражение.]

- Я не удивлена,- сказала она.

- Каждый рассказывает истории о варварах.

Кое что достигается тренировкой, так что я могу хорошо держаться среди вас. -Тем не менее кривовато.

-С тех пор как я не нахожусь с ними постоянно, они дразнят меня историями.-

-Какой это тип историй?- Спросил я, размышляя, что я слышал о Адем и Литани, прежде чем я встретил Темпи.

Она пожала плечами, [ небольшое затруднение ].

- Это - глупость.

Они говорят, что все варварские мужчины огромны. - Она прожестикулировала далеко выше ее головы, показывая высоту более чем семи шагов .

- Наден сказал мне, что он был в городе, где варвары ели суп, сделанный из грязи.

Они говорят, что варвары не купаются.

Они говорят, что варвары пьют собственную мочу, полагая, что это поможет им прожить дольше. - Она покачала головой, засмеялась и прожестикулировала [ устрашающее развлечение ].

- Ты говоришь,- Спросил я медленно, - то что вы не пьете свою?-

У Пенти на лице застыла полуулыбка, она посмотрела на меня, ее лицо и руки, выдавли спутанное, примирительное объединение затруднения, отвращения, и недоверия.

Это была такая причудливая путаница эмоций, что я не мог не засмеяться, и я увидел, что она расслабилась, когда она поняла шутку.

- Я понимаю,- сказал я.

- Мы рассказываем такие истории об Адем.-

Ее глаза засветились .

-Ты должен рассказать мне, а я расскажу тебе.

Это справедливо.-

Учитывая реакцию Темпи, когда я сказал ему об огненном слове и Летани, я решил поделиться что-нибудь еще.

- Они говорят, что те, кто носит красное, никогда не занимаются сексом.

Они говорят, что вы берете эту энергию и используете это в вашем Keтане, и именно поэтому вы - такие хорошие борцы .-

Пенти от души посмеялась над этим.

-Я бы никогда не получила третьего камня, если бы это было так,- сказала она.

[Ироничное развлечение.]

- Если бы отказ от секса помогал мне сражаться, то в отдельные дни я не могла бы даже сжать кулак.-

Я почувствовал, что мой пульс от этого убыстрился.

- Однако,- сказала она.

- Я знаю, откуда взялась эта история.

Они должно быть думают, что у нас нет секса, потому что адем не разделяют постель с варварами.-

- Ах,- сказал я, несколько разочарованно.

- Тогда зачем ты привела меня к этим цветам?-

- Теперь ты адем,- сказала она просто.

- Я ожидаю, что многие будут пытаться теперь с тобой сблизиться.

У тебя мягкое лицо, и трудно не заинтересоваться, каким оно будет в гневе.-

Пенти сделала паузу и со значением поглядела вниз.

- Если только ты не болен?

Я покраснел при этом.

- Что?

Нет!

Конечно нет!

- Ты уверен?

- Я учился в Медике, - сказал я несколько натянуто.

- Это величайшая медицинская школа в мире.

Я знаю все болезни, которые человек может получить, как определить их и как их лечить.

Пенти скептически посмотрела на меня.

- Я не спрашиваю про тебя в частности.

Но хорошо известно, что варвары довольно часто заболевают из-за занятий сексом.

Я покачал головой.

- Это просто еще одна глупая история.

Я уверяю тебя, что варвары не более больные, чем Адем.

На самом деле я предполагаю, что мы даже меньше.

Она покачала головой, ее глаза были серьезны.

- Нет. Ты ошибаешься в этом.

Ты можешь сказать сколькие из сотни варваров страдают этим?

Это была простая статистика, которую я знал из Медики.

- Из каждой сотни?

Возможно пятеро.

Больше всего среди тех, кто работает в публичных домах или часто посещает подобные места, конечно.

Лицо Пенти показало очевидное отвращение и она вздрогнула.

- Из сотни Адем никто не страдает этим, - твердо сказала она.

Абсолютно.

- Да ладно. - Я поднял свою руку очерчивая пальцами окружность.

- Никто?

- Никто, - ответила она с мрачной уверенностью.

- Единственное место, где мы могли получить такие вещи - это от варваров и те, кто путешествуют, предупреждены об этом.

- Что делать, если вы поймаете болезнь от другого Адем, который не был осторожен во время путешествия? - спросил я.

Маленькое лицо Пенти в форме сердечка стало мрачным, ее ноздри раздулись в гневе.

- С одним из моих собственных? - [Огромный гнев.]

- Если один из Адемре передаст мне болезнь, я была бы в ярости.

Я прокричу с вершины скалы о том, что они сделали.

Я захотела бы сделать их жизнь болезненной, как сломанная кость.

Она показала жест [отвращения], проведя по передней части своей рубашки в одном из первых жестов Адемского языка жестов, который я когда-то выучил у Темпи.

- Затем я проделала бы долгий путь через горы в Таль, чтобы излечиться от нее.

Даже если поездка должна была занять два года и не принесла денег в школу.

И никто бы не думал обо мне хуже из-за этого.

Я кивнул самому себе.

Это имело смысл.

С учетом их отношения к сексу, если бы это было иначе, болезнь прогрессировала бы угрожающими темпами по всему населению.

Я увидел, что Пенти выжидающе на меня смотрит.

- Спасибо тебе за цветы, - сказал я.

Она кивнула и подошла ближе, глядя на меня.

Ее глаза были возбуждены, когда она улыбнулась своей застенчивой улыбкой.

Затем ее лицо стало серьезным.

- Достаточно ли этого, чтобы удовлетворить ваши варварские ритуалы, или это больше, чем нужно было сделать?

Я протянул руку и побежал рукой по гладкой коже ее шеи, скользя кончиками пальцев по длинной косе, которая терлась о заднюю часть ее шеи.

Она закрыла глаза и запрокинула лицо в мою сторону.

- Они прекрасны, и их более чем достаточно, - сказал я и наклонился, чтобы поцеловать ее.

***

- Я была права, - сказала Пенти с довольным вздохом, когда мы лежали голые среди цветов.

- У тебя прекрасная ярость. - Я лежал на спине, а ее маленькое тело свернулось у меня под рукой, и лицо в форме сердца мягко покоилось на моей груди.

- Что ты имеешь ввиду? - спросил я.

- Я думаю, что ярость может быть неправильным словом.

- Я имею в виду "Ваэвин", - сказала она, используя адемское понятие.

- Это тоже самое?

- Я не знаю этого слова, - признал я.

- Я думаю, что ярость правильное слово, - сказала она.

- Когда я разговаривала с Вашет на вашем языке, она не поправила меня.

- Что ты понимаешь тогда под яростью? - спросил я.

- Я конечно не чувствую ярости.

Пенти опустила свою голову мне на грудь и одарила меня ленивой, довольной улыбкой.

- Конечно нет, - сказала она.

- Я забрала твою ярость.

Как ты мог почувствовать такие вещи?

- Разве...

разве ты теперь в ярости? - спросил я, уверенный, что мне не хватает полноты понимания.

Пенти рассмеялась и покачала головой.

У нее расплелись ее длинные косы и медового цвета волосы свисали по сторонам ее лица.

Это сделало ее похожей на совсем другого человека.

Это и отсутствие на ней красной одежды наемника, я полагаю.

- Это не такой гнев.

Я рада иметь его.

- Я до сих пор не понял, - сказал я.

- Это может быть чем-то, что варвары не знают.

Объясни мне, как если бы я был ребенком.

Она посмотрела на меня на мгновение, ее глаза стали серьезными, затем она перевернулась на живот таким образом, чтобы ей можно было легче глядеть мне в лицо.

- Эта ярость не чувство.

Это... - Она помолчала, прелестно нахмурившись.

- Это желание.

Это создание.

Это то, чего хочешь от жизни.

Пенти огляделась, а затем сосредоточилась на траве вокруг нас.

- Ярость позволяет траве прорастать сквозь землю, чтобы достичь Солнца, - сказала она.

- Все существа, которые живут имеют ярость.

Именно этот огонь в них нужен чтобы двигаться, расти, делать и создавать. - Она подняла голову.

- Имеет ли это смысл для тебя?

- Думаю, да, - ответил я.

- И женщины берут ярость у мужчин во время секса?

Она улыбнулась и кивнула.

- Вот почему мужчины потом так устают.

Они отдают кусочек себя.

Они сильно ослабевают.

Они засыпают. - Она взглянула вниз.

- Или часть их засыпает.

- Ненадолго, - сказал я.

- Это потому, что у тебя прекрасная, сильная ярость, - сказала она гордо.

- Как я уже говорила.

Я могу сказать, потому что я взяла кусочек этого.

Я могу сказать, что это может обождать.

- Так и есть, - подтвердил я.

- Но что же женщинам делать с яростью?

- Мы используем ее, - просто сказала Пенти.

- Вот почему, после этого женщина не всегда спит, как мужчина.

Она чувствует себя более бодрой.

Полная желания двигаться.

Часто полная желания больше того, кто принес ей ярость в первую очередь. - Она опустила голову на мою грудь и игриво укусила меня, извиваясь своим обнаженным телом напротив меня.

Это было приятно отвлекающим.

- Означает ли это, что женщины не имеют своей собственной ярости?

Она опять рассмеялась.

- Нет. Все существа имеют ярость.

Но женщины имеют больше способов использовать эту ярость.

И у мужчин больше ярости, чем они могут использовать, слишком много для их собственного здоровья.

- Как можно иметь слишком много желания жить, расти и делать? - спросил я.

- Кажется, больше было бы лучше.

Пенти покачала головой, одной рукой забирая назад свои волосы.

- Нет. Это как пища.

Один раз поесть хорошо.

Два раза поесть не лучше. - Она снова нахмурилась.

- Нет. Это больше как вино.

Один бокал вина хорошо, два иногда лучше, но десять...

- Она серьезно кивнула.

- Это намного больше похоже на ярость.

Мужчина, который наполнен ею, как ядом.

Он желает очень многих вещей.

Он желает все.

Он становится странным и повреждается в мозгах, обретая насильственный характер.

Она кивнула сама себе.

- Да.

Вот почему ярость правильное слово, я думаю.

Ты можешь сказать это о человеке, который держит ярость в себе.

Она кисло бродит в нем.

Она оборачивается против него самого и заставляет разрушать, а не созидать.

- Я думаю, что мужчинам нравится это, - сказал я.

- Но думаю, что и женщинам тоже.

- Все существа имеют ярость, - повторила она, пожав плечами.

- Камень не намного больше пробивающегося дерева.

Так же и с людьми.

У кого-то этого больше, у кого-то меньше.

Некоторые используют ее с умом.

Некоторые нет. - Она широко улыбнулась мне.

- У меня ее много. Потому я так люблю секс и жестока в бою. - Она укусила мою грудь уже не так игриво и стала подбираться к шее.

- Но если ты берешь ярость у мужчины во время секса, - сказал я, пытаясь сосредоточиться, - это значит, что чем больше у тебя секса, тем больше ты его хочешь?

- Это как с водой, для накачивания которой нужен насос, - она горячо прошептала мне в ухо.

- И я собираюсь получить все, полностью... даже если это у нас займет весь день и половину ночи.

***

В конце концов мы перебрались в бани, а потом и в дом Пенти, состоящий из двух уютных комнат, встроенных прямо в скалу.

Луна наблюдала за нами с небес через окно, хотя я сомневаюсь что мы показали ей что-то, чего она раньше не видела.

- Этого достаточно? - мое дыхание еще не восстановилось.

Мы лежали рядом в ее удобной просторной кровати, пот высыхал на телах.

- Если ты возьмешь чуть больше, у меня возможно не останется достаточно ярости чтобы говорить или дышать.

Моя рука лежала на ее плоском животе.

Ее кожа была мягкой и гладкой, но когда она смеялась, я мог чувствовать как ее мускулы напрягались и становились жесткими как стальные листы.

- Пока хватит, - сказала она, с изнеможением в голосе.

- Вашет очень расстроится, если я выжму тебя полностью, как фрукт.

Несмотря на долгий день, я был странно бодр. Мысли были четкими и яркими.

Я вспомнил кое-что, что она сказала раньше.

- Ты упомянула, что женщина имеет множество применений для ее ярости.

Что делает женщина с ней, чего не делает мужчина?

- Мы учим, - сказала она.

- Мы даем имена.

Мы отслеживаем дни и заботимся о смягчении внезапных трудностей.

Мы сеем.

Мы делаем детей. - Она пожала плечами.

- Многие вещи.

- Мужчины могут делать все эти вещи также хорошо, - сказал я.

Пенти хихикнула.

- Ты применил неправильное слово, - сказала она, терясь о мой подбородок.

- Бороду - вот что делает мужчина.

Ребенок - это кое-что другое, а у вас нет для этого соответствующей части.

- Мы не вынашиваем ребенка, - сказал я, немного обидевшись.

- Тем не менее, мы играем свою роль в их создании.

Пенти повернулась и посмотрела на меня, улыбаясь, как будто я сказал шутку.

Затем ее улыбка померкла.

Она приподнялась на локте и посмотрел на меня долгим взглядом.

- Так ты серьезно?

Видя мое недоумение выражение, ее глаза расширились от изумления и она села прямо на кровати.

- Так это правда! - сказала она.

- Вы верите в мужчин-матерей! - Она хихикнула, прикрыв нижнюю часть лица обеими руками.

- Я никогда не верила, что это правда! - Она опустила левую руку, показывая возбужденную усмешку, когда она показала жестом [пораженный восторг.]

Я чувствовал, что должен быть раздражен, но никак не мог набраться энергии.

Возможно, некоторое из того, что она говорит о мужчинах, отдающих свою ярость, содержалась некоторая правда.

- Что за мужчины-матери? - спросил я.

- Так ты не шутил? - спросила она, все еще прикрывая одной рукой свою улыбку.

- Вы действительно верите, что мужчина помещает ребенка в женщину?

- Хорошо...

да, - сказал я с небольшим опасением.

- Так обычно говорят.

Требуется мужчина и женщина, чтобы сделать ребенка.

Мать и отец.

- У вас даже есть слово для этого! - сказала она в восторге.

- Они тоже говорили мне об этом.

С историей про грязный суп.

Но я никогда не верила, что это реальная история!

В этот момент я приподнялся, заинтересовавшись.

- Ты же знаешь, как делают детей, не так ли? - спросил я, жестикулируя [серьезную вдумчивость.]

- То, чем мы занимались в течение большей части дня и есть то, как делают ребенка.

На мгновение она посмотрела на меня в ошеломленной тишине, затем растворив ее беспомощным смехом, пытаясь заговорить несколько раз, только для того, чтобы он сокрушал ее снова, когда она смотрела на выражение моего лица.

Пенти положила руки на живот, толкая его, как будто была озадачена.

- Где мой ребеночек? - Она посмотрела вниз на свой плоский живот.

- Может быть, я неправильно занималась сексом все эти годы. - Когда она смеялась, мышцы по всему животу мерцали, что делало их похожими на черепаховый панцырь.

- У меня должна быть сотня младенцев, если то, что ты говоришь, правда.

Пять сотен детишек!

- Это не происходит каждый раз, когда занимаешься сексом, - сказал я.

- Есть только определенное время, когда женщина созревает для ребенка.

- И ты делал это? - Спросила она, глядя на меня с притворной серьезностью, в то время как улыбка дернула ее рот.

- Ты делал ребенка женщине?

- Я был осторожен, чтобы не делать этого, - сказал я.

- Для этого есть трава, которая называется сильфиум.

Я жую ее каждый день, и это удерживает меня от помещения ребенка в женщину.

Пенти покачала головой.

- Это больше ваши варварские ритуалы, - сказала она.

- Приносит ли мужчина также цветы, когда делает ребенка там, откуда ты родом?

Я решил зайти с другой стороны.

- Если мужчины не помогают с созданием детей, как ты объяснишь, что дети похожи на своих отцов?

- Младенцы выглядят, как сердитые старики, - сказала Пенти.

- Все лысые и...

Она колебалась, касаясь своей щеки.

...линиями лица.

Может быть, тогда старики являются единственными, делающими детей? - Она ухмыльнулась.

- Что насчет котят? - спросил я.

- Ты видела пометы котят.

Когда белая кошка и черный кот занимаются сексом, вы получите белых и черных котят.

И котят обоих цветов.

- Всегда? - спросила она.

- Не всегда. - Признал я.

- Но в большинстве случаев.

- Что если будет желтый котенок? - спросила она.

Прежде, чем я успел придумать ответ, она отмахнулась от вопроса.

- Котята имеют мало общего с этим, - сказала она.

- Мы не похожи на животных.

У нас нет сезонных случек.

Мы не откладываем яйца.

Мы не делаем коконов или фруктов или семян.

Мы не собаки или лягушки или деревья.

Пенти серьезно на меня посмотрела.

- Ты не правильно думаешь.

Ты можешь так же легко сказать, что два камня сделали камня ребенка, ударяя друг по другу, пока не отломался кусок.

Поэтому двое людей делают человеческого ребенка таким же образом.

Я возмутился, но она была права.

Я совершил ошибку, приводя аналогию.

Это была ошибочная логика.

Наша беседа продолжалась в этом русле в течении некоторого времени.

Я спросил ее, знала ли она какую-нибудь женщину, забеременевшую, которая не занимались сексом в предыдущие месяцы.

Она сказала, что не знает ни одной женщины, которая бы охотно осталась на три месяца без секса, кроме тех, кто ехал среди варваров, или очень больные или очень старые.

В конце концов Пенти махнула рукой, чтобы остановить меня, показывая [раздражение.]

- Ты слышал собственные оправдания?

Секс делает детей, но не всегда.

Дети выглядят как мужчика-мать, но не всегда.

Секс должен быть в правильное время, но не всегда.

Есть растения, которые делают его более вероятным или менее вероятным. - Она покачала головой.

- Ты должен понять, что то, что ты говоришь - тонко, как паутина.

Ты продолжаешь подшивать новые темы, надеясь, что они будут удерживать воду.

Но надежда не делает его истиной.

Увидев меня нахмурившимся, она взяла мою руку и показала жестом [комфорт] в ней, как если бы она была перед входом в столовую, все смешки ушли с ее лица.

- Я вижу, что ты думаешь так по-настоящему.

Я могу понять, почему варварский мужчина хочет в это верить.

Он должен утешительно думать, что ты важен в этой жизни.

Но это просто не так.

Пенти посмотрела на меня почти с жалостью.

- Иногда женщина созревает.

Это природа и мужчина не имеет к этому никакого отношения.

Это когда женщина созревает, как фрукт.

Вот почему все больше женщин созревает здесь в Хаэрте, где лучше иметь ребенка.

Я пытался придумать какие-нибудь другие убедительные аргументы, но ничего не приходило в голову.

Это было сложно.

Видя мое выражение лица, Пенти сжала мою руку и показала жестом [уступку.]

- Может быть, это отличие варварских женщин, - сказала она.

- Ты это сказала только, чтобы заставить меня почувствовать себя лучше, - сказал я угрюмо и заставил себя подавить зевок.

- Так и есть, - согласилась она.

Затем она нежно поцеловала меня и нажала на плечи, поощряя лечь на спину в кровать.

Я лег и она снова расположилась в сгибе моей руки, положив голову на мое плечо.

- Это должно быть трудно - быть мужчиной, - сказала она тихо.

- Женщины знают, что они являются частью этого мира.

Мы полны жизни.

Женщина это цветок и фрукт.

Мы движемся во времени, как часть от наших детей.

Но мужчины... - Она повернула голову и посмотрела на меня с нежной жалостью в глазах.

- Вы пустые ветви.

Вы знаете, что когда вы умрете, вы не сможете оставить ничего важного после себя.

Пенти наивно погладила меня по груди.

- Я думаю, что именно поэтому ты так полон ярости.

Может быть ты не имеешь больше, чем женщина.

Может быть ярости в тебе просто некуда идти.

Может быть, это от отчаяния, чтобы оставить какой-нибудь след.

Достучаться до мира.

Это подвигает тебя к поспешным действиям.

К ссорам.

К ярости.

Вы рисуете и созидаете, сражаетесь и рассказываете истории, которые больше, чем правда.

Она издала довольный вздох и положила голову мне на плечо, уютно и прочно устроив себя в кругу моей руки.

- Я прошу прощения, что рассказала тебе эти вещи.

Ты хороший мужчина и милый.

Но все же ты только мужчина.

Все, что ты можешь предложить миру - это свою ярость.