Страх Мудреца

Глава 123 "Крутящийся лист".

На следующее утро Вашет пришла за мной сразу же, как только я закончил завтракать.

- Пошли, - сказала она.

- Карсерет молилась о буре всю ночь, но это всего лишь порывы.

Я не знал, что это значит, но не чувствовал, что могу что-то спрашивать.

Я вернул свою деревянную тарелку и обернулся, чтобы найти Пенти, стоявшую здесь, с небольшим пожелтевшим синяком вдоль линии ее подбородка.

Пенти ничего не сказала, а просто схватила меня за руки в открытом проявлении поддержки.

Потом она меня крепко обняла.

Я был удивлен, когда ее голова дошла только до моей груди.

Я забыл, какой она была маленькой.

Столовая была еще более тихой, чем обычно и хотя никто не глазел, все наблюдали.

Вашет проводила меня в крошечный парк, где мы впервые встретились и начала нашу обычную разминку.

Ее обычные действия расслабили меня, убаюкивая мое беспокойство в тупой гул.

Когда мы закончили, Вашет повела меня вниз, в скрытую долину меч-дерева.

Я не был удивлен.

В каком еще месте могла проходить проверка?

Здесь был десяток людей, которые были разбросаны на открытом поле вокруг дерева.

Большинство из них были одеты в красные одежды наемников, но я увидел троих, носивших легкую одежду.

Я догадался, что они были важными членами сообщества или, возможно, отставными наемниками, по-прежнему связанными со школой.

Вашет указала на дерево.

Сначала я думал, что она обращает мое внимание на его движения.

Это был, как она сказала, довольно ветреный день и ветви дико хлестались в пустом воздухе.

Затем я заметил блеск металла от его ствола.

Приглядевшись поближе, я увидел там меч, привязанный к стволу дерева.

Я подумал о танце Селин среди острых листьев, чтобы шлепнуть по стволу дерева.

Конечно.

- Здесь есть несколько предметов вокруг основания дерева, - сказала Вашет.

- Твоя проверка в том, чтобы пройти туда, выбрать один и вынести его наружу.

- Это проверка? - спросил я.

Получилось немного острее, чем я планировал.

- Почему ты не сказала мне?

- Почему ты не спрашивал? - возразила она сухо, а затем мягко положила руку на мою.

- Я должна, - сказала она.

- В конце концов.

Но я знала, что если я скажу тебе слишком рано, то ты попробуешь свои силы в этом и навредишь себе.

- Ну слава богу, мы сохранили это на сегодня, - сказал я, вздохнув.

[Примиряющее извинение.]

- Что случится, если я пойду туда и буду изрезан в клочья?

- Получишь порез, как правило, - сказала она и потянула в сторону от шеи ее рубашку, обнажив пару знакомых бледных, тонких шрамов на ее плече.

- Вопрос только в том: сколько, где и как ты себя будешь вести. - Она тряхнула плечом и вернула рубашку на место.

- Листья не будут глубоко ранить, но береги свое лицо и шею.

Места, где сосуды и сухожилия близки к поверхности.

Порез на груди или на руке можно легко вылечить.

Менее легко, если разорвет ухо.

Я наблюдал за деревом, когда оно поймало порыв ветра, безумно размахивая ветками.

- Что удержит человека от того, чтобы ползти там на четвереньках?

- Гордость, - сказала она, взглядом обыскивая мое лицо.

- Или ты будешь известен как тот, кто ползал во время своего испытания?

Я кивнул.

Это было проблемой, для меня особенно.

Как варвар, я должен был доказывать вдвое больше.

Я снова взглянул на дерево.

Было около тридцати футов от кончиков ветвей до ствола.

Я вспомнил шрамы, которые я видел на теле Темпи и на лице Карсерет.

- Так это проверка на нервы, - сказал я.

- Проверка на гордость.

- Это проверка на многие вещи, - сказала Вашет.

- Твое поведение означает очень многое.

Ты можешь забросить руки на лицо и бежать вперед.

Самая прямая линия быстрее, в конце концов.

Но что это выявит в тебе?

Что ты бык, который атакует вслепую?

Или ты животное без тонкости или грации? - Она покачала головой, нахмурившись.

- Я ожидаю лучшего от моего ученика.

Я скосил глаза, пытаясь увидеть, какие другие предметы были собраны вокруг дерева.

- Я полагаю, мне не разрешено спросить, что будет правильным выбором.

- Есть множество надлежащих выборов, и множество других не подходящих тебе.

Они разные каждый раз.

Тот предмет, который ты принесешь назад покажет очень многое.

То, что ты делаешь с предметом после, многое проясняет.

Как ты ведешь себя при этом, многое выявляет. - Она пожала плечами.

- Все эти моменты Шейн будет рассматривать прежде, чем принять решение, если ты сможешь быть допущенным в школу.

- Если Шейн это та, кто решает, почему все эти другие люди здесь?

Вашет заставила себя улыбнуться и я увидел тревогу скрывающуюся глубоко в ее глазах.

- Шейн не воплощает всю школу сама. - Она показала на далеких Адем, стоящих вокруг меч-дерева.

- Менее всего она представляет совокупность путей Латанта.

Я огляделся и понял, что несколько некрасных рубашек были не светлые, но белого цвета.

Это были главы остальных школ.

Они прибыли сюда, чтобы увидеть варвара, который будет проходить эту проверку.

- Это обычное дело? - спросил я.

Вашет покачала головой.

- Я могла притвориться незнающей.

Но я подозреваю, что Карсерет распостранила слово.

- Могут ли они отменить решение Шейн? - спросил я.

Вашет покачала головой.

- Нет. Это ее школа, и это ее решение.

Никто не будет оспаривать ее право на это. - Она щелкнула рукой со своей стороны.

[Однако.]

- Очень хорошо, - сказал я.

Вашет потянулась и схватилась обеими руками за мою, сжала ее, а затем дала упасть.

Я пошел к меч-дереву.

На мгновение ветер стих, а густой навес висячих ветвей напомнил мне дерево, где я встретил Ктаэ.

Это была не утешительная мысль.

Я смотрел на вертящиеся листья, стараясь не думать о том, какие острые они были.

Как они будут нарезать меня на мясо.

Как они могут скользить сквозь тонкую кожу моих рук и прорезать тонкие сухожилия под нею.

С края навеса до безопасности ствола не может быть более, чем тридцать футов.

В некотором смысле, вовсе не очень далеко...

Я думал о Селин, дико бросавшуюся через листья.

Я думал о ней, прыгавшей и отбивающей ветви прочь.

Если она могла это сделать, то, конечно, мог и я.

Но даже когда я подумал об этом, я знал, что это не правда.

Селин играла здесь всю свою жизнь.

Она была тощая, как веточка, шустрая, как сверчок и в половину моего роста.

По сравнению с ней я был неуклюжим медведем.

Я видел кучку наемников Адем на противоположной стороне дерева.

Двое из наиболее пугающих белых рубашек были там же.

Я чувствовал на себе их взгляды, и странным образом я был рад.

Когда ты один, легко бояться.

Это просто сосредоточиться на том, что может скрываться в темноте ступенек на дне подвала.

Легко отвлечься на бесполезные вещи, таких как безумие вступать в бурю из вращающихся клинков.

Когда ты один, легко потеть, паниковать, падать прочь...

Но я был не один.

И это не просто Вашет и Шейн наблюдают за мной.

Здесь колме того были десятки наемников и главы остальных школ.

Я был на аудиенции.

Я был на сцене.

Нигде в мире мне не бывает так комфортно, как на сцене.

Я просто ждал вне досягаемости длинных ветвей, наблюдая за перерывами в их движении.

Я надеялся, что их случайное вращение было лишь на мгновение, открывающие пути, по которым я мог метнуться насквозь, отбивая любые листья, которые подлетели бы слишком близко.

Я мог использовать Водяной Веер, чтобы удерживать их подальше от моего лица.

Я стоял на краю навеса и смотрел, ожидая открытия, пытаясь предвидеть картину.

Движение дерева усыпляло меня, как это было много раз прежде.

Это было прекрасно, все эти окружности и арки.

Пока я смотрел, слегка ошеломленный движением дерева, я почувствовал, что мой ум скользит слегка в ясном, пустом плавании "крутящегося листа".

Я понял, что движение дерева было вовсе не случайным, на самом деле.

Это была на самом деле картина, созданная из бесконечно изменяющихся моделей.

И тогда, моим разумом, открытым и пустым, я увидел ветер, распростертый передо мной.

Он был похож на мороз, образовавшийся на чистом листе оконного стекла.

Один момент, ничего.

В следующий я мог видеть имя ветра так ясно, как тыльную сторону моей собственной руки.

Я осмотрелся вокруг на мгновение, удивленный этим.

Я попробовал форму его на моем языке, и знал, что при желании я могу вызвать его к буре.

Я мог утихомирить его шепотом, оставив меч-дерево попусту свисающим и спокойным.

Но это казалось неправильным.

Вместо этого я просто открыл шире свои глаза на ветер, наблюдая, где он выбирал подталкивать ветки.

Смотря, где он будет отщелкивать листья.

Тогда я вышел под сень дерева, спокойно, как вы проходите через собственную дверь.

Я сделал два шага, потом остановился, когда пара листьев разрезали воздух передо мной.

Я шагнул в сторону и вперед, когда ветер потянул другую ветку через пространство позади меня.

Я двигался через танцующие ветки меч-дерева.

Не бежал, не сбрасывал лихорадочно их прочь с моих рук.

Я шагал осторожно, осмотрительно.

Это было, я понял, способом Шейн перемещаться, когда она сражалась.

Не быстро, но иногда она была быстрой.

Она двигалась совершенно, всегда там, где она должна была быть.

Почти перед тем, как я понял это, я стоял на темной земле, что окружала широкий ствол меч-дерева.

Крутящиеся листья не могли достичь сюда.

Обезопасенный на данный момент, я расслабился и сосредоточился на том, что ждало меня там.

Меч, который я видел от края поляны, был связан с деревом белым шелковым шнуром, который бежал вокруг ствола.

Меч был наполовину извлечен из ножен, и я видел, что лезвие было похоже на меч Вашет.

Металл был странным, полированный серый без метки или порока.

Рядом с деревом на маленьком столике лежала знакомая красная рубаха, сложенная аккуратно пополам.

Также здесь была стрела с ярко белым оперением и полированный деревянный цилиндр, подобный тем, в которых держат свитки.

Яркий блеск бросился в глаза, я обернулся и увидел толстый золотой слиток, расположенный в темной земле среди корней дерева.

Было ли это настоящим золотом?

Я согнулся и коснулся его.

Он холодил под моими пальцами и был слишком тяжелым для моей одной руки, чтобы вырвать его из-под земли.

Насколько он был тяжелым?

Сорок фунтов?

Пятьдесят?

Достаточно золота для меня, чтобы остаться в Университете навсегда, независимо от того, как жестоко они подняли бы оплату за мою учебу.

Я медленно побрел вокруг ствола меч-дерева и увидел развевающийся кусок шелка, свисающий с низкой ветки.

Это был еще один меч более обычного вида, свисающий на таком же белом шнуре.

Здесь были три синих цветка, связанные голубой лентой.

Здесь был тусклый винтийский полупенни.

Был длинный плоский брусок, темный и замасленный.

Затем я перешел на другую сторону дерева и увидел футляр моей лютни, случайно прислоненную к стволу.

Увидев его там, зная, кто-то зашел в мою комнату и взял его из-под моей кровати, вдруг наполнило меня страшным гневом.

Это все было еще хуже, зная, что думают Адем о всех музыкантах.

Это означало, что они знали о том, что я был не просто варвар, но также дешевой и безвкусной шлюхой.

Это было оставлено здесь, чтобы поддразнить меня.

Я называл имя ветра в тисках страшного гнева и прежде, в Имре после того, как Амброз сломал мою лютню.

И я назвал его в ужасе и ярости, чтобы защитить себя от Фелуриан.

Но на этот раз знание о нем не пришло ко мне, находясь на обратной стороне некоторых сильных эмоций.

Я проскользнул в нее мягко, так, как вы должны сделать, чтобы поймать мягко плавающее чертополохово семя.

Поэтому, когда я увидел мою лютню, сумбур горячих эмоций выбило меня из "крутящихся листьев", как воробья, столкнувшегося с камнем.

Имя ветра разорвало в клочья, оставив меня пустым и слепым.

Глядя на безумно танцующие листья, я не мог видеть их общую картину, а только тысячу носимых ветром бритв, нарезающих воздух.

Я закончил свой медленный обход дерева с узлом беспокойства, сжимающим мой живот.

Присутствие моей лютни сделало одну вещь.

Любой из этих объектов может быть ловушкой для меня, которая заставит меня уйти.

Вашет сказала, что проверка была большим, чем то, что я принесу назад от дерева.

Кроме того, как я принесу его и что я буду делать с ним после.

Если бы я достал тяжелый слиток золота и отдал его Шейн, будет ли это доказательством, что я был готов принести деньги обратно в школу?

Или это будет означать, что я буду жадно цепляться за что-то тяжелое и громоздкое, несмотря на то, что оно поставит меня в опасность?

То же самое относится и к любой из этих вещей.

Если бы я взял красную рубашку, я мог рассматриваться как благородно стремящийся к праву носить ее или высокомерно полагающий, что я был достаточно хорош, чтобы вступить в их ряды.

Это было вдвойне верно к древнему мечу, который висел там.

Я не сомневаюсь, что он был дорог Адем, как ребенок.

Я сделал еще один медленный обход дерева, делая вид, что делаю свой выбор, но на самом деле просто тянул время.

Я нервно осмотрел предметы по второму разу.

Здесь была небольшая книжка с латунным замком.

Здесь было веретено с серой шерстяной нитью.

Здесь был гладкий круглый камень, лежащий на чистой белой ткани.

Когда я осмотрел их все, я понял, что любой выбор, который я сделаю, может быть истолкован очень многими способами.

Я знал недостаточно о культуре Адем, чтобы догадаться, что может означать мой выбор.

Даже если бы я мог без имени ветра провести себя обратно через навес, я хотел быть порезанным в клочья, оставляя дерево.

Наверное, не достаточно, чтобы искалечить меня, но достаточно, чтобы понять, что я был неуклюжим варваром, который явно не принадлежал к ним.

Я снова поглядел на брусок золота.

Если я выберу его, то по крайней мере его вес даст мне повод оправдаться за неловкость при моем выходе.

Может быть, я все еще смогу произвести хорошее впечатление с ним...

Нервно я проделал третий обход вокруг дерева.

Я почувствовал, как ветер приподнялся, порывистый и заставил ветви колотить еще более дико, чем раньше.

Это заставило мое тело вспотеть, охлаждая меня и заставив дрожать.

В середине этого тревожного момента, я вдруг осознал ни чего более важного, чем внезапное, неотложное давление на мой мочевой пузырь.

Моя биология не заботилась о тяжести моей ситуации и я был охвачен мощной потребностью облегчиться.

Таким образом, в центре бури клинков, в самый разгар моей проверки, которая была также моим судилищем, я думал о мочеиспускании на священное меч-дерево, а два десятка гордых и смертоносных наемников смотрели, как я это делаю.

Это было такой ужасающей и неуместной мыслью, что я расхохотался.

А когда смех выкатился из меня, напряженность, завязывающая мой живот и царапающая мышцы спины, растаяла.

Какой бы выбор я не сделал, он должен быть лучше, чем мочиться на Латанта.

В тот момент, более не кипящий от злости, не охваченный страхом, я смотрел на движущиеся листья вокруг меня.

Всегда раньше, когда имя ветра оставляло меня, оно исчезало, как сон при пробуждении: безвозвратный, как эхо или выцветший вздох.

Но на этот раз все было иначе, я провел часы, наблюдая модели этих движущихся листьев.

Я поглядел сквозь ветки дерева и подумал о Селин, прыгающей и кружащейся, смеющейся и бегущей.

И затем это случилось.

Как имя старого друга, по которому просто проскользнул на мгновение мой взгляд.

Я выглянул между ветвями, и я увидел ветер.

Я мягко произнес его длинное имя и ветер смягчился.

Я вдохнул его, как шепот, и в первый раз, как я пришел в Хаэрт, ветер стал тихим и совершенно неподвижным.

В этом месте бесконечных ветров, казалось, что мир внезапно затаил дыхание.

Непрерывный танец меч-дерева замедлился, потом остановился.

Как будто оно отдыхало.

Как будто оно решило дать мне уйти.

Я отошел от дерева и начал медленно идти к Шейн, ничего не неся с собой.

Когда я шел, я поднял левую руку и провел моей открытой ладонью по лезвию висящего листа.

Я пришел, чтобы предстать перед Шейн, останавившись на вежливом расстоянии от нее.

Я стоял, а мое лицо было бесстрастной маской.

Я стоял, совершенно молча, неподвижно.

Я протянул левую руку, окровавленной ладонью вверх и сжал ее в кулак.

Жест означал [желание.] Было больше крови, чем я ожидал и она, сжатая между пальцами, бежала вниз по тыльной части моей руки.

После долгого мига Шейн кивнула.

Я расслабился и как только я это сделал, ветер вернулся.