Стражи восемнадцати районов. Том 1

17. В Зале Мириадов Эха

Мгновение – и Рыбкин уже выбежал из бара, на ходу срывая с вешалки свой плащ. Чуть не сверзившись с барного стула, я помчался за ним.

Улица встретила нас густой и плотной тишиной облака-тумана. Крик больше не повторялся, но Феликс уверенно свернул направо. И вот – в ста метрах от бара мы увидели две… нет, три фигуры.

Первыми были Инга и Эрантис. А третьей – ангел, который лежал на земле. Его крылья были беспорядочно раскинуты, всюду – перья. Лицо ангела заливала кровь. Инга сидела на корточках и держала пальцы на его шее, ища пульс. Стоявший за ней Эрантис молча приложил палец к губам, когда мы приблизились: это было явно что-то вроде «Т-с-с, не мешайте госпоже».

– Фу-у-у-ух, слава небу, он жив! – наконец воскликнула Инга, убирая пальцы.

– Что тут случилось? – Феликс опустился рядом с ней.

– А фиг его знает. Мы выходили из Академии, когда услышали крик. Прибежали за несколько секунд до вас. Похоже, кто-то напал на беднягу.

Рыбкин цокнул языком и, убрав волосы раненого, обнаружил рану у него надо лбом – это из нее вытекло столько крови. Инга же протянула руку назад.

– Эрантис, подай тонизирующее зелье, которое я сегодня купила у Луки.

– Да, моя госпожа.

Когда он протянул ей изящный сиреневый флакон, она капнула его содержимое в рот ангелу. Я наблюдал за их с Феликсом слаженной работой по приведению пострадавшего в чувство, параллельно отмечая то, как из тумана к нам приближается несколько испуганных небожителей.

Это были: сторож Академии в форменной синей тоге и с мечом на поясе, наш бармен и цветочница из ближайшей лавки. Расспросы о том, что случилось, закончились здравым решением позвать целителя и полицейских, которых здесь называли астиномами[1]. За ними побежала цветочница, а сторож вдруг охнул, припомнив, что ангел на мостовой – один из сотрудников Академии: во всяком случае, он ежедневно в нее приходит.

Между тем, усилия Инги и Феликса окупились. Ангел слабо застонал и открыл глаза.

– Хей, как вы себя чувствуете? – Инга осторожно взяла его за руку. – Целители скоро прибудут. Вы видели, кто напал на вас?

Кое-как сфокусировав взгляд на нас, раненый сказал, что это был человек в темно-зеленой мантии.

– Я шел по улице, когда вдруг почувствовал, что кто-то пытается вытащить у меня связку ключей из кармана. Как только вор понял, что я засек его, он со всей дури ударил меня кастетом по лбу! Пепел… Как же сильно он меня ударил!..

– Эрантис, дай мне обезболивающее зелье.

– Вы сегодня купили всего одно такое, госпожа. Оно стоит сто золотых. Это слишком много для такой малой раны.

– Ой, да, пофиг, еще заработаю. Давай сюда, видишь: ангел страдает.

– Мне кажется, госпожа, ему просто нравится, как нежно вы поглаживаете его по руке. Он хочет еще вашего внимания, а вовсе не зелье.

– Эй!! – раненый ангел настолько разозлился, что даже сел, после чего Инга передумала тратить на него лекарство.

Феликс между тем спросил:

– Что за ключи были у вас в кармане?

– От Зала Мириадов Эха.

Рыбкин нахмурился:

– Это же тот, в котором хранится опустевшее проклятое оружие?

– Да, – кивнул ангел.

Я вспомнил, что Рыбкин рассказывал мне об этом зале.

Как известно, колдуны создают проклятое оружие создают под особые случаи и для особых врагов. После использования его магия рассеивается. Повторно зачаровать оружие, уже однажды бывшее в бою, еще труднее, чем сделать это с нуля, однако иногда это стоит того. Ведь если вложить в оружие такие же характеристики, как и в первый раз, то оно ещё станет сильнее, чем прежде.

Поэтому многие колдуны продают своё использованное проклятое оружие Небесным Чертогам, и те хранят его, пока не появляется нужда в действительно могущественном артефакте.

И хранят как раз в этом Зале Мириадов Эхо.

– Так, я побежал за преступником, – Феликс поднялся. – Инга, оставайся с пострадавшим.

– Хей, стоп! – ведьма, вскочив, потянула его за рукав. – У тебя же нет соответствующих полномочий в Чертогах!

– И что? Сколько времени пройдет, пока астиномы доберутся сюда и услышат историю? Еще не хватало, чтоб злоумышленник успел стащить какой-нибудь серьёзный артефакт!

– Может, он украл ключ на будущее?

Рыбкин фыркнул.

– Ангелы, по-твоему, идиоты, чтобы не поменять замки после кражи ключа? А вор – кретин, чтобы не понимать этого?

– Ты меня только что косвенно дурой назвал, получается? – Инга всплеснула руками.

– Даже лучшие из нас иногда тупят, – нетерпеливо отмахнулся Феликс. – Если вора в хранилище не окажется, я с распростертыми объятиями встречу там астиномов и удалюсь в закат.

– Но тебя все равно накажут за вмешательство без лицензии! Привычка делать, как вздумается, тебя однажды погубит! Ты что, хочешь вернуться обратно в…

– Хватит катастрофизировать! – перебил-огрызнулся Феликс.

– …Чем дольше вы болтаете, тем большую фору даете вору, – пробормотал я.

Я и не надеялся, что меня услышат. Влезать в чужие споры никогда не казалось мне хорошей идей, а тут я и вовсе особо не имел на это право: ведь я был новичком – эдаким унылым котенком, перед который ревели друг на друга два тигра магического мира.

Тем не менее, оба резко пристыженно замолчали.

– Я за преступником, – кивнул Феликс.

– Я с тобой, – сказал я.

Во взгляде Рыбкина проступило явное сомнение. Еще бы: пока что я совершенно бесполезен в бою. Чтобы убедить напарника, но при этом не опозориться в глазах Инги, я наклонился с нему и шепнул.

– Если что, просто вызову тебе целителей, окей? Как говорится, с паршивой овцы хоть шерсти клок.

Он подавил смешок.

– Ты пугающе самокритичен, Женя. Ладно, погнали!

Мы рванули к воротам Академии. Темные сады, скульптуры, фонтаны, мерцающие арки – всё это выныривало из облака нам навстречу и таяло в нём вновь. Мне казалось, что я в компьютерной игре.

Когда сбоку вдруг вынырнула хищная фигура в черном, я чуть не заорал. Но оказалось, что это всего лишь Эрантис.

– Ого, – присвистнул Феликс, не сбавляя шага. – Ты оставил свою госпожу одну, серьезно?

– Она приказала помочь.

Дворецкий бежал куда плавнее, чем мы. Казалось, он едва касается земли. Я вдруг понял, что Эрантис напоминает мне ласточку – из-за этой легкости и фалд его темного фрака.

Вскоре из белой мглы проступили очертания массивного здания. Его купол напоминал бутон тюльпана, каждый лепесток украшала изысканная резьба. Но на этом изящество заканчивалось: стены были очевидно толстыми и неприступными – никаких окон в пол, никаких витражей – только узкие бойницы, в которые не пролезет и рука мужчины.

Вокруг здания вились крохотные огоньки – их были тысячи! Я решил, что светлячки, но в этот момент все огни разом потухли, и Феликс ахнул:

– Кто-то отключил сигнализацию! Ребята, поднажмем!

Входные двери были приоткрыты. Один за другим: сначала Рыбкин; потом слабое звено (я); наконец, Эрантис – мы прошмыгнули внутрь.

Мы миновали несколько небольших залов, прежде чем попасть в огромное помещение со сводчатым потолком. Зал Мириадов Эхо встретил нас пугающим звуковым эффектом: казалось, будто тысячи голосов одновременно шептали что-то. Зал опоясывала балюстрада; пол из белоснежного мрамора отражал слабый свет магических сфер, парящих прямо в воздухе на разной высоте. В каждой из них хранилось какое-то оружие: мечи, секиры, посохи, кинжалы…

Все это было похоже скорее на смесь музея и храма, чем на хранилище.

Когда мы вбежали, преступник в темно-зеленой мантии стоял возле одной из сфер. В ней, за её переливающимся колдовским щитом, я увидел изогнутую широкую саблю. Если не ошибаюсь, такие называют абордажными.

Вор держал пальцы в особой магической печати. Явно повинуясь его приказу, полупрозрачный сюрикен фиолетового цвета с шипением взрезал защитную сферу вокруг сабли. Защитная сфера шипела и брызгала искрами, но поддавалась.

Примерно также обычные воры в сериалах вырезают дырки в стеклах ювелирных магазинов.

К моменту нашего появления вор уже почти завершил свое дело. Огромный кусок защитное сферы с шипением выпал на пол одновременно с тем, как Феликс кинулся к преступнику, сбил его с ног и повалил на пол.

Тот упал, и наколдованный им сюрикен растворился в воздухе.

Соскользнувший во время падения капюшон открыл шокирующий факт: на полу лежала девушка. Поняв это, Феликс слегка ослабил хватку – но зря. Воровка тотчас изо всех лягнула его, вскочила на ноги и собиралась метнуться прочь, но тут её остановил уже я.

К собственному, кстати говоря, немалому удивлению.

«Моё тело двигалось само», – как любят говорить герои.

Я схватил девушку за локоть, что дало ей прекрасную возможность мгновенно развернуться и как следует врезать мне кулаком свободной руки. К счастью, это была левая рука – на пальцах правой я успел заметить кастет. Впрочем, и без него удар оказался ужасно сильным.

Я взвыл, уже «предвкушая», как погано на мне будет смотреться сломанный нос, и был готов к тому, что преступница удерёт, но… Она не вырвалась, а вместо этого пораженно вскрикнула.

Оказывается, её дезориентировал тот факт, что с меня от удара слетел парик.

Колючее розовое безобразие, чем-то похожее на болонку, с тихим шлепком упало на пол. К такому сюрпризу воровка не была готова: секунды промедления хватило, чтобы Феликс вновь схватил её.

Эрантис, как ни в чем не бывало, продолжал вежливо ждать у колонны.

– Мы ведём себя крайне не по-джентльменски, но сложные обстоятельства требуют соответствующих мер, – выдохнул Рыбкин, со спины удерживая преступницу, испуганную и злящуюся одновременно. – Кто вы? Зачем вам это оружие?

– Так я вам и сказала! – рявкнула она.

Потом зло глянула на Феликса, на меня, на Эрантиса, и… Разрыдалась.

Она ревела, как теленок. Выла, утопая в слезах и соплях: хорошая акустика разносила ее рыдания по всему залу.

Сказать, что мы обалдели от такого поворота событий – ничего не сказать.

Я, вытащивший из кармана салфетку и планировавший приложить ее к собственному окровавленному лицу, в итоге протянул её девушке.

– Возьмите, пожалуйста. И не плачьте, всё будет хорошо.

Это было слегка глупо с моей стороны, ведь взять салфетку злоумышленница не могла: её отведенные назад в локтях руки крепко держал Феликс. Но я не мог не попробовать помочь ей!

– Если я отпущу вас, вы больше не будете вырываться? – с легким вздохом спросил Рыбкин. – Все равно вон тот парень в черном догонит вас, если вы попробуете убежать. Нет смысла. Правда.

Девушка, сжав зубы, кивнула. А потом, освобожденная, сама выхватила у меня салфетку и громко высморкалась.

Феликс в это время скользнул взглядом по табличке, сопровождающей саблю. Его глаза расширились, и он воскликнул:

– Из всего оружия в этом зале вы пытались украсть Саблю Тысячи Порезов?! Серьезно?!

Девушка метнула взгляд на саблю. Оно было совсем близко – руку протяни и бери.

– Меня заставили, – проговорила она.

– Кто?

Вместо ответа воровка вновь, всхлипнув, зарылась лицом в уже довольно-таки сопливую салфетку.

Пока она пыталась справиться с чувствами, я коснулся плеча Феликса.

– А что это за сабля?

Он нахмурился и почему-то вопросительно посмотрел на Эрантиса. Тот отвернулся, и Феликс быстро и тихо пояснил мне:

– Это орудие пыток, раньше принадлежало Беззвездной Тюрьме. Когда ранишь ей кого-то, он чувствует боль, но тело остается невредимым. Даже если отрубить человеку голову – он испытает всю гамму соответствующих ощущений, но на самом деле голова останется на месте.

– Специальное оружие для пыток без следов?! – ахнул я. – Зачем такая штука в тюрьме?!

Я ошарашенно смотрел на саблю. Помнится, моя напарник говорил, что в Небесных Чертогах не казнят даже самых страшных преступников, лишь заключают в тюрьму. Тогда это прозвучало для меня как некоторое облегчение. Но сейчас я подумал, что это вообще, ни разу, ни на капельку не утешает, раз там способны на такое. А тюрьмой точно управляют небожители?..

Феликс, снова странно глянув на Эрантиса, который продолжал изображать, что он не с нами, вздохнул:

– Саблю использовали для того, чтобы выбить информацию из одного преступника.

Девушка шмыгнула носом и неожиданно присоединилась к разговору.

– Не из «одного преступника», а из самого Убийцы Детей! – резко сказала она. – Все знают, как жестко велось следствие в его случае. Очень жаль… в смысле, очень странно, что они обошлись только одним зачарованным орудием для пыток.

Зашибись оговорочка.

– Так вам-то она зачем? – снова обратился к ней Феликс.

Девушка, не отвечая, еще раз попробовала спрятать лицо в салфетке. У меня уже не было сил смотреть на это безобразие: я отыскал еще одну в кармане кардигана и протянул её преступнице.

Феликс нетерпеливо забарабанил мыском ноги по полу. Преступница очевидно не хотела отвечать, а мы, будучи вообще случайно заглянувшими сюда людьми, не могли заставить ее говорить. По сути, мы уже выполнили свой условно гражданский долг, остановив кражу, и теперь просто обслуживали собственное любопытство.

Феликс открыл рот, чтобы что-то сказать, но не успел сделать этого.

Потому что в этот момент сверху, с круговой галереи, в нашу сторону посыпался град ядовито-зеленых шипов.

– Ложись! – крикнул я.

В отличие от меня, Феликс стоял спиной к той части зала. Но мой крик заставил его метнуться вперед и, схватив нас c воровкой, дружно рухнуть вместе с нами на пол в отдалении от того места, куда метили шипы.

Там, где они коснулись мрамора, остались ядовитые отметины, над которыми струйками поднимался изумрудный дым.

На балконе двигался какой-то силуэт. Его обладатель оставался в тени, но тут по нему скользнул луч света от одной из крутящихся магических сфер. Я успел заметить худощавое телосложение и земную одежду чужака – длинная просторная футболка, джинсы, кепка. Из-под кепки выбивались пряди зеленых волос. Он вытянул левую, украшенную множеством браслетов, руку. С его пальцев сорвалось еще несколько шипов.

Он снова целился в нас. Но до вонзания ядовитых шипов в затылок прикрывшего нас Рыбкина дело не дошло.

Перед нами вдруг очутился Эрантис. Его фигура с дикой скоростью словно вытекла из сумрака. Я наблюдал за происходящим как в замедленной съемке – явно благодаря адреналину.

Когда Эрантис бросился вперед, на одной его руке уже не было привычной белой перчатки. Вторую же он сорвал единым плавным движением – прямо зубами. Я увидел, как его кожа покрывается письменами фиолетового цвета, а ногти отрастают, становясь когтями. Он выставил раскрытые ладони вперед и… впитал шипы.

Наш враг замер, явно оценивая нового противника. Но его промедление длилось не больше мгновения. Теперь он наколдовал всего один шип – зато такого размера, что его можно было бы использовать как таран. Тут и площади обеих ладоней Эрантиса не хватит, чтобы его поглотить!...

Дворецкий сорвался с места ему навстречу. Он с кошачьей грацией подпрыгнул на невозможную для человека высоту и, словно играя, двумя пальцами коснулся шипа, корректируя направление его полета. Секунду спустя тот вонзился в пол в нескольких метрах от нас. Грохот был жуткий! Каменная крошка и ядовитые брызги взвились над воронкой, за ними последовали густые темно-зеленые клубы дыма.

Я, словно зачарованный, следил за происходящим, как вдруг…

Сзади меня начала разворачиваться еще одна битва!

Наша воровка вдруг вскочила и метнулась к Сабле Тысячи Порезов. Феликс выругался и бросился за ней. Девушка наколдовала две фиолетовых сюрикена и швырнула один в Рыбкина, а второй – в меня.

– Женя, спрячься за колонну! – рявкнул мой напарник.

Я бы с радостью, но сюрикены летают быстрее, чем бегают люди. Е-мое, я что, сейчас опять в больничку отъеду?!

Но Феликс меня спас: он сложил руки в печать и бросил наперерез сюрикену энергетический шар. Они столкнулись прямо у меня перед носом и, завибрировав, вскоре взорвались – но к этому моменту я уже успел отбежать.

Как и приказал Рыбкин, я спрятался за колонну. Оттуда я видел, как девушка выхватывает Саблю Тысячи Порезов и начинает наколдовывать сюрикен за сюрикеном – но уже не кидает их в Рыбкина, а строит с помощью них что-то вроде лестницы наверх, к балюстраде. Она бежала по ним легко, как акробатка.

Феликс попробовал побежать следом – но ее сюрикены сразу исчезали. Выругавшись, Рыбкин попробовал просто сбить ее энергетическими шарами – но первый она остановила еще одной звездочкой, а второй Феликс вынуждено перенаправил ко мне – на меня в этот момент чуть не обрушилась часть колонны.

Ведь весь зал уже трясся от разрушений, которые устраивал злоумышленник с балкона. Он продолжал атаковать ядовитыми шипами – Эрантис отбивал их, как-то не особо заботясь о том, как они все крушат в дальнейшем.

Феликс, явно желая догнать воровку, которая уже запрыгнула на балюстраду, бросился к винтовой лестнице в углу зала.

– Эрантис, помоги поймать девушку! – закричал он, явно понимая, что сильно отстает.

Эрантис кивнул и послушно бросился к балкону. Ему для этого не потребовались ни волшебные «ступеньки», как у преступницы, ни лестница, к которой мчался Феликс.

Дворецкому хватило пары прыжков.

Первым Эрантис запрыгнул на одну из охранных сфер с оружием: но прежде, чем побежавшие по ней защитные молнии сожгли подошвы его лаковых туфель, он уже оттолкнулся и полетел дальше. Чудовищное расстояние!.. Эрантис уцепился за парапет балкона. Еще секунда – и он, перебравшись через перила, настигнет злодея, который прикрывает путь своей улепетывающей с саблей в руках подельнице…

Наш враг не обрадовался такой близости Эрантис. Он вообще уже заметно запыхался. Кепка слетела с его головы – и я смог лучше разглядеть злоумышленника.

Он выглядел моим ровесником. Худощавое лицо с острым подбородком. Взлохмаченные зеленые волосы, которые лежали так, что закрывали один глаз. Радужная оболочка – красная. Проколотая бровь. И – аккуратные клычки. В целом, его лицо было в таком же «хип-хоп» стиле, как и его одежда.

– Ну и монстр! – воскликнул парень и грязно выругался, вообще не обрадовавшись появлению Эрантиса перед собой.

После чего метнул еще один огромный шип прямо в балюстраду. Сила удара была такова, что вся секция просто рухнула вниз – вместе с дворецким. Я мог бы испугаться за Эрантиса, но не успел: еще не отзвучало эхо разрушения, а он уже выступил из зеленого дыма, стряхивая с плеча пылинки. Он выглядел таким же изысканным и хладнокровным, как всегда, несмотря на то, что его ливрею местами разъедал, шипя, яд.

Его глаза, пылающие фиолетово-оранжевым цветом, снова стали нормальными; черные когти втянулись, превращаясь в аккуратные ногти; а письмена на тыльной стороне ладоней исчезли. Серебряные волосы длиной до бедер оставались непозволительно гладкими и расчесанными. Эрантис наклонился, поднимая с пола свои отброшенные, но все еще безупречно белые перчатки. Ко мне он подошел уже абсолютно порядочным, цивильным дворецким, достойным службы в королевском дворце.

Вокруг царили разрушения… Дым, дыры в полу, шипение кислоты.

– Позволю себе отметить, что этот зеленоволосый злоумышленник крайне неэлегантен, – Эрантис едва заметно поморщился. – Ему требуется перевоспитание.

– Почему ты не догоняешь их?! – ошарашенно воскликнул я. – Они же убегают!

Оба преступника и Феликс уже исчезли в дверном проеме балюстрады.

– Приказом госпожи было защищать вас, а не охотиться, – сказал Эрантис. – Я и так сделал в этом бою слишком много.

Меня ужасно разозлил его ответ. Что за самодовольный индюк! Там же Феликс, эй! Ничего не закончено! Воры куда-то сваливают вместе с саблей! Мысленно проклиная Эрантиса, я сам уже бежал по той же лестнице, что и мой напарник за минуту до этого. Я только надеялся, что, если догоню их, не стану ему обузой.

Я не хочу быть обузой! Больше никогда – никогда – я не хочу быть таким беспомощным, как сейчас, вынужденным прятаться за колонной вместо того, чтобы помочь соратникам!

Но не успел я преодолеть и половины лестницы, как…

ВШУХХХХХХХХХ.

Всё в зале – вообще все поверхности, вертикальные, горизонтальные и волнистые – затянуло золотисто-оранжевой пленкой.

Будто все вокруг, не считая нас с Эрантисом, покрыли слоем магического лака. Дверные проходы тоже оказались перекрыты этой штукой.

– Что это? – ахнул я.

– Это щиты астиномов, – соизволил объяснить дворецкий. – Они прибыли. Рекомендую вам оставаться на месте, чтобы вас не приняли за преступника.

Вскоре послышался топот – и в зал вошли астиномы. С полдюжины ангелов в одинаковых штанах и туниках, изобилующих какими-то ремешками, с мечами наперевес.

Двое из них держали… Феликса, закованного в наручники.

– Вместо того, чтобы поймать преступников, эти гении арестовали меня, – закатил глаза он.

Я изумленно открыл рот – тогда как еще один астином уже деловито застегивал наручники на моих запястьях.

[1] Астином (от греч. ἄστυ – город и νόμος – закон), должностное лицо, представитель исполнительной власти в древнегреческих полисах. Астиномы следили за порядком на улицах и отвечали за надзор над городскими постройками.