Стражи восемнадцати районов. Том 1

16. Оказывается, меня отвергли

– Вы были изгоями?..

Мне не верилось в это с учетом ошеломительной харизмы Феликса, красоты близнецов и того, с каким обожанием публика смотрела на них на балу в Полуночном замке.

– Еще какими, – Рыбкин откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди.

А Инга задумчиво вздохнула и перевела взгляд на территорию Академии, на которую как раз и выходила веранда кафе – и где сейчас царили тишина и покой, пока шли послеполуденные занятия.

– Мне скоро нужно будет идти, – сказала она. – У меня собеседование в три.

Инга широко улыбнулась:

– Я планирую устроиться испытателем новых зелий на кафедру Трав и Ядов! Юху!

Феликс вытаращился на нее.

– Ты хочешь взять третью работу?! Ты чокнутая?

Она задрала подбородок.

– У меня много энергии, почему бы не потратить ее на благое дело?

– Эрантис, скажи ей! – Рыбкин повернулся к дворецкому, который во всё время нашего разговора так и стоял за спиной Инги.

Поначалу мне было очень не по себе от этого – почему она не предлагает ему сесть? Разве дама моего сердца может быть столь жестока? – но я решил, что, прежде чем разочаровываться в прекрасной ведьме, нужно узнать о причине столь беспощадного обращения с оборотнем. Может, это ради его же блага? Например, вдруг у Эрантиса геморрой?

– Решения госпожи – закон для меня, – дворецкий потупил фиолетово-оранжевые глаза.

– Да она и так регулярно засыпает где попало от переутомления! – продолжал искренне возмущаться Феликс. – Тебе самому не надоело перекидывать её через плечо и тащить домой, как овцу на заклание?

Тот, услышав последнюю реплику Феликса, разозлился. Он никак не проявил это жестами или словами – но то, как напряглись его плечи и похолодел взгляд, ясно говорило о том, что дворецкий не в восторге.

– Инга, ты правда так много работаешь? – забеспокоился я, метнув в Эрантиса ревнивый взгляд.

– Много, но не слишком, – Инга с укором глянула на Феликса. – Кое-кто не хуже меня знает, что причина моих засыпаний не в работе, а? Всё у меня нормально с количеством дел. Вот, сейчас же я сижу с вами и болтаю. И буду болтать еще минут десять, – она посмотрела на часы над воротами Академии. – Роскошь, не правда ли?

Феликс скрестил руки на груди.

– Слушай, я надеюсь, ты его не пройдешь.

– Это всего на пару раз в неделю! – возразила Инга. – Я не умру. Правда.

– Ну-ну, – покачал головой Рыбкин. – Особенно с учётом того, какие работы ты выбираешь… Охота на колдунов-контрабандистов (да-да, я-то знаю, что должность «главы магической таможни» только звучит прилично), настройщик порталов (может разорвать!), теперь вот еще дегустатор зелий – зуб даю, ты имеешь в виду яды… Клугге уже знает?

– Не смей ему говорить! А то он отвезёт меня в далёкую башню и запрет там на семь замков.

– Здоровее будешь, – Феликс сделал вид, что всерьёз задумался о карьере доносчика.

Инга фыркнула и закатила глаза.

– М-да. А я-то надеялась, что теперь, когда у тебя появился Женя, ты будешь опекать только его. Женя, как насчёт того, чтобы в качестве хобби влезать в как можно большее количество неприятностей?.. Я думаю, тебе под силу стать центром мира для Рыбкина, если постараешься.

– Не шути так, – поморщился тот.

Инга подперла щеку кулаком и с материнской нежностью посмотрела на Феликса. Во всяком случае, мне хотелось думать, что с материнской. Моё бедное сердце в последний час металось, не понимая, стоит ли мне ревновать Ингу и, если да, то к кому?

К Эрантису, который явно проводил со своей госпожой куда больше времени, чем это должен был делать нормальный дворецкий? Или к Феликсу, который, оказывается, знал её так давно и близко?

Только её близнец Клугге был вне подозрений, за что я проникся еще большей симпатией к стражу, коего двое сидящих напротив так бессердечно обзывали то «негодной псиной», то «унылым братцем».

«Клугге, – мои глаза наполнились слезами признательности. – Ты – единственный, кому я могу доверять!»

Вскоре Инга засобиралась. Тут у меня произошла небольшая стычка с Эрантисом. Дело в том, что это я хотел отодвинуть стул ведьмы. А должен был – он.

В итоге, стоило Инге снять тканную салфетку с колен и взять в руки сумочку, как я вскочил со своего места и метнулся к ней боком, словно дрифтующий гоночный болид. Эрантису же нужно было только сделать шаг вперед. Наши руки – мои, потеплевшие от предвкушения, и его, облаченные в белые перчатки – одновременно коснулись плетеной спинки стула.

Несомненно, Эрантис одержал бы верх, дойди до физического противостояния. Его окружала такая плотная аура силы, что я подозревал – этот оборотень куда могущественнее, чем кажется. Но в этот момент Феликс, во время всего разговора скатывающий промасленные бумажки из-под эклеров в тугие комочки, вдруг метнул один такой шарик прямо в лоб дворецкому. Тот отшатнулся – и мне хватило этой секунды, чтобы торжественно отодвинуть стул.

Вся драма прошла мимо Инги: она, вставая, печатала сообщение на телефоне. Впрочем, я был вознагражден её смешливой улыбкой.

– Ах, Женя, не могу перестать думать о том, какой ты милаха в этом парике. Даже завидно. Дашь как-нибудь примерить?

Это было не тем, что я надеялся услышать от самой прекрасной женщины всех миров, но что поделаешь.

Я смахнул с глаз челку и томно взглянул на Ингу из-под ресниц.

– Давай как-нибудь встретимся на кофе в Петербурге, и я тебе его передам, – понизив голос, предложил я.

– Ну если только Феликс тебя отпустит!..

– Инга, блин, – покачал головой тот.

Совсем, совсем не то.

«Я тебя еще завоюю», – мысленно пообещал я, опускаясь обратно на своё место и глядя им с Эрантисом вслед. – «Я не милаха. Я крутой суровый мужик, и докажу это».

А потом уныло кивнул Рыбкину:

– Спасибо, что кинул эту бумажку в Эрантиса.

– Всегда рад напакостить ближнему своему, – он шутливо козырнул.

– Ты хотел сказать: помочь?..

– Ты слишком хорошего мнения обо мне, Женя.

Феликс подозвал официанта-ангела и заказал у него что-то, ткнув пальцем в строчку меню. Вскоре тот принёс крупное блюдо в форме ракушки, на котором на подстилке из толченого льда лежали голубоватые полоски морских водорослей. Они мерцали бледным голубым светом.

– У вас отличный вкус, господин, – похвалил ангел, укладывая блюдо в центр стола и собирая пустую посуду. – Этот светолист – для настоящих ценителей. Родом из Южного Моря, редкий вид, собранный на глубине тысячи футов!

– Прямо-таки на тысяче?

– Ну, может, на девятистах.

– Лгать ангелам не по чину, – пожурил Рыбкин.

– Спорить с ангелами – не по-людски! – парировал тот.

Они оба рассмеялись, и ангел ушел. Я с подозрением смотрел на то, как Феликс подхватывает водоросли перламутровыми палочками для еды, сует их в рот и начинает жевать.

– Я обожал светолист, еще когда был рыбкой, – пояснил он, жмурясь от наслаждения. – Целыми днями пощипывал в свое удовольствие. А человеческом теле можно съесть в сто раз больше! Здорово, что теперь его подают во многих кафешках. Попробуешь?

– Не уверен, что хочу, – засомневался я.

Как я понял через несколько дней после своего переезжа, Рыбкин был фанатом не только всевозможных десертов (они у нас дома, действительно, не заканчивались), но также разнообразной экзотической еды. «Чем страннее, тем лучше». Феликс с энтузиазмом пробовал максимально странные вещи – тысячелетние яйца, жареную клубнику, змеиные сердечки и прочую дрянь, которую в наш просвещенный век можно было по щелчку пальцев заказать с доставкой (курьеры иногда приходили с прищепками на носу). В отличие от него, я придерживался традиционных ценностей в гастрономии – и поэтому частенько отказывался от дегустаций.

– А зря. Говорят, светолист улучшает память.

– Да у меня вроде и так еще нет маразма?..

– А как же обилие магических знаний, которыми мне предстоит набить твою голову? – он, накрутив пучок водоросли на второй принесенный официантом комплект палочек, теперь непререкаемо тыкал им мне в руку. Хорошо хоть, не в рот.

Я сдался.

Вкусом светолист напоминал морскую волну. Ту самую, которой ты неудачно захлебываешься, упав с сап-серфа – соль, песок, осколки ракушек… А еще он был склизкий, как устрицы. В общем-то, непонятно, ради чего тут спускаться на глубину тысячи футов.

Феликс, с дикой скоростью умявший всё блюдо, откинулся на спинку стула и задумчиво посмотрел на угодья Академии Звездного Света.

Там как раз прозвенел колокол, оповещающий студентов и профессуру о перемене, и на зеленые лужайки, где магнолии перемежались с деревьями какао (Небесным Чертогам были неведомы скучные ограничения климатических зон), вывалило множество ангелов и людей с книгами и ланч-боксами в руках.

– На самом деле, я действительно не представляю, как мне суметь научить тебя всему, – признался Феликс. – Или хотя бы выстроить какую-то внятную последовательность получения базовых знаний.

Я моргнул. Рыбкин с самого начала шутил на тему того, что становление наставником никогда не было его целью, и что обучать меня – та еще морока, но я почему-то думал, что он так кокетничает и выпендривается. Сейчас же его голос звучал серьезно.

– Ну… – я растерялся и тоже посмотрел на величественный дворец Академии. После чего ни с того ни с сего ляпнул: – А что если мне поучиться там?

Феликс крякнул.

– Не получится. Сразу же после того, как Гавриил одобрил идею сделать тебя стражем, я попросил его, чтобы тебя зачислили в Академию – потому что безграничность твоего незнания поразительна. Гавриил поддержал эту идею, но вскоре вернулся с ответом: нет, тебе нельзя поступить в Академию. Ни полноценно, ни вольным слушателем.

Моё сердце заколотилось где-то в горле, напоминая застрявшую в печной трубе голубку.

– Но почему?..

– Официальная причина отказа – ты слишком взрослый и у тебя нет среднего магического образования, что, конечно, является полным бредом, – лицо Феликса становилось темнее от слова к слову, и я поразился тому, что в предыдущие пару недель он так успешно скрывал от меня это раздражение. – А на самом деле…

Он, шумно выдохнув сквозь ноздри, не договорил.

Я вдруг снова вспомнил диалог с Алекто. И, облизнув пересохшие губы, процитировал демоницу:

– «В Чертогах вам не позволят развивать свой талант; никто не будет учить вас, никто не будет радоваться вашим успехам».

– Обобщать не надо, но… В случае Академии данной ситуации Алекто, кхм, действительно умудрилась попасть в точку, – тяжело вздохнул Рыбкин. – Хотя Михаил – глава Небесных Чертогов, его власть не абсолютна. Принимать кого-то в Академию или нет, решает ректор. Я в частном порядке спросил пару преподавателей, не хотят ли они с тобой позаниматься, но им уже успели разослать служебную записку с приказом не обучать тебя, потому что «пока не представляется возможным оценить, как подобное повлияет на репутацию нашего заведения». Повторюсь: это не значит, что все небожители настроены против твоего дара. Но вот с Академией не сложилось.

Я вздохнул. Слышать это было неприятно. Небесный город, так быстро очаровавший меня, не был очарован мной в ответ, а отвержение мало кому приходится по вкусу.

– Как думаешь, мою репутацию еще можно как-то исправить?

– Конечно. В конце концов, и я, и близнецы же свою исправили.

– А почему вы всё-таки были изгоями? – вспомнил я.

Феликс задумался.

– Думаю, лучше, если ребята сами тебе однажды расскажут. Свою историю я тоже временно отложу.

– Такими словами ты только возбуждаешь мое любопытство.

– Люблю быть интересным, – он самоуверенное улыбнулся. – Что касается тебя: мне кажется, тебе просто нужно действовать по завету старого доброго Марка Аврелия: «делай, что должно, и будь, что будет». Раз ты страж, то тебе нужно защищать людей и раскрывать преступления. Рано или поздно твои поступки зазвучат громче, чем слова и страхи сплетников.

Я решил, что стоит ему поверить.

***

Мы остались в Небесных Чертогах до ночи.

Она тут была безумно красивой. После того, как отзвучала элегия заката, обещанное «тихое облако» опустилось на туристический квартал. Оно обволокло мостовые, превращая улицы в мираж, сотканный из серебра и тумана – так, что только верхние этажи и крыши выглядывали из этой призрачной реки. Небо на её фоне выглядело очень четким: взошедшая луна напоминала жемчуг, и ее свет разливался мягкой дымкой.

Мы с Феликсом, обойдя полгорода, уже снова вернулись на ту же холмистую улицу и теперь сидели за стойкой у окна небольшого бара.

Он назывался «Крыло мечтателя Уриила». Феликс рассказал, что бар принадлежал сироте-колдунье, которую Уриил однажды спас от проклятых тварей, а потом воспитал. На двери висела табличка с цитатой хозяйки: «Под его крылом всегда было тепло и безопасно, так что я сочла, что это лучшее название для бара».

Весь день Рыбкин потчевал меня рассказами об архангелах и колдунах из Ордена Небесных Чертогов.

Теперь я знал, что Уриил среди них – самый молодой и шебутной. Вечно что-то устраивает: от книжных клубов до тотализаторов, а по работе отвечает за безопасность магических животных. Уриил всегда дико восхищался Михаилом и однажды сказал шефу, что мечтает занять его место. Михаил воспринял это как косвенное пожелание смерти – должность-то у него пожизненная. Уриил был в отчаянии больше месяца – его кумир от него шарахается!.. – пока Гавриил не взял всё в свои руки и не прояснил ситуацию. Теперь Уриил снова бегает за Михаилом, как маленький восторженный щенок, а тот применяет разные уловки, чтобы избавляться от его настойчивого обожания.

Услышав все это, я вспомнил рыжего кудрявого ангела на балу, который так сильно хлопал в ладоши во время открывающей речи, что они у него покраснели.

– Это и был Ури, – подтвердил Феликс.

Стены бара, носящего имя архангела, украшали старинные карты звёздного неба, а в воздухе витал запах южных специй и фруктового вина. Свет был приглушен, и здесь не было никого, кроме нас, только тихо играла какая-то условно-средневековая музыка.

В других заведениях к вечеру тоже стало пустынно. Феликс объяснил это тем, что сегодня – пятница. В отличие от людей, небожители предпочитали проводить её дома, из-за чего многие места и вовсе были закрыты.

Феликс покачивал в руках рюмку-кордиал с дынным ликером, чья поверхность переливалась золотыми искрами. Передо мной стояла чашка в форме львиной головы с горячим напитком, напоминающим апельсиновый пунш. Выпив половину, я пригрелся, ленясь лишний раз пошевелиться.

Мы болтали о всякой ерунде, но периодически на Рыбкина находили приступы бурной деятельности. Тогда он набирал салфетки и начинал рисовать на них всякие магические схемы, с жаром объяснять мне протоколы действий в тех и других рабочих ситуациях. Щеки у него горели. Кажется, он слегка опьянел, и, взъерошенный и возбужденный поставленной себе задачей – научить оболтуса!!! – выглядел очень забавно.

И вот во время очередного залпа наставнической активности Феликса (он начал учить меня базовому способу активации порталов) с улицы вдруг донесся истошный вопль.