Путь Короля. Стражи Леса

Глава VIII. Падение

В былые дни лагерь эльфов поражал своей простой красотой, согласованностью с природой, но вместе с тем пугающей эффективностью. Здесь каждый чем-нибудь занимался, никто не мог позволить себе просто отдыхать, ведь тогда он, получается, повышал шанс успеха нападения на лагерь. За много лет здесь успели родиться и вырасти немало детей, чьи родители погибли, защищая это место, и кто не знал иной жизни, кроме здешней. Они были самыми самоотверженными стражами и рабочими, не упускающими ни одной возможности помочь своим собратьям.

Поселение имело округлую форму. В самом центре жила Жрица, вокруг её дома расположились жилища личной гвардии и их семей. По краям, у самых стен, находились дома рядовых бойцов и их капитанов, чтобы они в случае нападения смогли мобилизоваться и защитить остальных. Между гвардией и ополчением жили рабочие. Лагерь обнесли стенами, взращёнными при помощи природных сил эльфов. Колючий терновник защищал от животных, а Лес — от Осквернённых. Лагерь окружали семь вековых деревьев, достаточно толстых, чтобы в них эльфы соорудили себе убежища.

Под чутким и в то же время заботливым руководством Жрицы Великой Мученицы поселение росло и развивалось. Она была уже не молода, но священная сила, текущая в ней, помогала чередовать твёрдость и мягкость, наказывая провинившихся и одаривая отличившихся. Она пережила обе Кровавые Ночи, как и примерно половина её личного отряда — дюжины закалённых в боях ветеранов Старого Времени, многие из которых воевали ещё у них на Родине.

Лагерь процветал, изредка отбивая атаки Осквернённых и Изменённых. Эльфы чувствовали, что меняются под воздействием Витера и сами, но понимали, что не могут ничего сделать, и потому просто жили, прося Лес защитить их от страшной участи стать безвольными монстрами.

Природа всегда помогала им, но здесь это выражалось сильнее всего. Лес всегда заботился о живущих в нём эльфах: подсовывал самые вкусные ягоды, пригонял им какое-нибудь старое животное, ронял ветви деревьев, окружающих лагерь, на подступающих врагов. И эльфы благодарили Лес за помощь, оказывая ответные услуги: вычищали обе заразы, свившие в нём гнёзда, лечили больных животных, ускоряли рост молодых побегов, выращивали новые деревья. Заклинания Жрицы с каждым днём делали Лес сильнее, укрепляли его, защищали от захватчиков.

Но всё хорошее когда-нибудь заканчивается, таковы законы жизни. И оно закончилось.

Ночью на них напали с одной стороны Осквернённые, а с другой — Изменённые. Твари проламывали стены, раньше надёжно защищавшие жителей лагеря, разрывали спящих эльфов одного за другим, не гнушаясь убивать маленьких детей и дряхлых стариков. Для монстров не было разницы, кого и как убивать, перед ними стояла лишь одна цель: убить всех. Всех, кто будет сопротивляться, рвать, не дожидаясь ответных ударов, прокусывать шеи, руки, тела, пробивать их насквозь ударами нечеловеческой силы. В первые минуты нападения лагерь потерял почти пятую часть своего населения, в том числе четверть боеспособных.

Такой провал стал возможен благодаря страшному совпадению: с двух противоположных сторон вышли на дежурство пять продавшихся Скверне и пять поражённых проклятьем Витера эльфов. Совместное нападение не планировалось, но раз так совпало, два, в общем-то, враждующих лагеря решили сначала разобраться с эльфами, а потом между собой.

И вот, когда почти во всех домах погасли лучины и магические светильники, предавшие своих эльфы спустились к воротам и открыли их. На ворота отправилось по два человека, оставшиеся шесть в кратчайшие сроки избавились от стражников на двух других участках стены. Там дежурили совсем молодые парни, только закончившие курсы ускоренной подготовки, и они даже не успели поднять тревогу.

Под покровом ночи в лагерь хлынули сотни чудовищ, начав методично вырезать всё и вся, проламывая стены домов, закидывая ветками и камнями убегающих детей, плюя смертоносным ядом в лица рабочих. Они не щадили никого, стараясь убить максимальное количество эльфов, пока они не проснутся и не поднимут тревогу. Столько крови это место не видело давно, примерно с последней Кровавой Ночи.

Стоит отдать остроухим должное: они быстро поняли, в чём дело, и сумели даже организовать кое-какую оборону. Большую часть рядовых воинов к этому моменту, правда, уже убили, но оставались чуть более продвинутые бойцы и их капитаны. Жрица, выбежав из дома, наложила на лагерь заклинание, ослабившее заполонивших его монстров и озарившее все тропинки светом, чтобы ни один эльф не убился в темноте. Личная гвардия споро собрала вокруг своих домов примерно шесть сотен воинов, согнав внутрь круга, ближе к дому Жрицы, всех выживших рабочих.

Потом дело пошло легче. Море монстров, впервые за всю свою историю работающих слаженно, волнами хлестало по обороняющимся, но они, хоть и бледнели при мысли, скольких уже потеряли, стойко выносили атаки. Каждая волна Осквернённых, отступая, лишалась десятков своих сородичей, которых им приходилось оттаскивать назад, взамен унося жизнь одного длинноухого, и то не всегда. За спинами своих собратьев ходила Жрица, не только залечивая раны исцеляющими молитвами, но и убивая проходящими сквозь тела пучками света десятки нападающих.

Остроухие встречали каждую новую волну выставленными перед собой мечами и копьями, безжалостно кромсали тех, кто подходил ближе. Обычные воины и их командиры стояли плечом к плечу, прикрывая друг друга от случайных атак. Каждый был готов рискнуть жизнью за стоящих рядом с ним бойцов.

Лес решил помочь своим квартирантам и наслал на чудовищ несколько медведей. Обладающие неплохим чутьём твари сумели почувствовать их приближение и даже предупредить об этом остальных, но всё равно в первые минуты сражения животные смогли раздавить, порвать и прочими способами умертвить почти сотню Изменённых и Осквернённых.

Но этого было недостаточно. Объединившихся монстров было почти в два раза больше, чем эльфов. Спаси они своё ополчение, бесславно убитое под стенами, и у них было бы больше шансов. Сейчас же их моно было просто задавить числом. С каждой новой смертью эльфы уплотняли свои ряды, понемногу отходя назад, и это не могло не сказаться на их эффективности, но грозило скорой давкой. Новый труп не приносил Осквернённым ничего, кроме бесконечной злобы, и они кидались на своих бывших товарищей вновь и вновь, желая отомстить за своих собратьев.

Вскоре земля под ногами сражающихся начала чавкать от пролившейся на неё крови. Крови остроухих вперемешку с выделениями Осквернённых и Изменённых, если точнее. Когда ярость битвы начала угасать в сердцах бойцов и битва начала становиться чем-то рутинным из-за неизменной тактики набегов у монстров, они вдруг расступились. Чудовища выстроились в круг на центральной площади лагеря, расположенной напротив выхода из дома Жрицы и окружающих его домов личной гвардии. Вскоре туда приземлилось, громко хлопая крыльями, нечто.

Гигантская то ли птица, то ли летучая мышь была вся покрыта струпьями и гниющими наростами. Скверна сочилась из многочисленных ран, покрывающих мохнатое тело летающего существа. Небольшая по сравнению с остальным телом голова смотрела на окружающий мир двумя большими алыми глазами. Два больших ребристых уха, развёрнутые в разные стороны, стояли торчком. Тварь встала на дыбы, что казалось невозможным из-за её четырёх крайне тонких птичьих лап, и взревела, вывалив длинный язык из пасти, разверзшейся в середине её шеи. Сражение стихло, все его участники тут же повернули головы в сторону непонятной твари. Некоторых, отличающихся особой впечатлительностью, пробрало, и они сделали несколько шагов назад, кто-то упал, ещё кто-то взвизгнул. Одного, совсем уж впечатлительного, вырвало.

В абсолютной тишине на голову твари забиралась человеческая фигура. Её было очень сложно отличить от ночной черноты, но особо зоркие смогли это сделать. Они начали тыкать в неё пальцем и толкать стоящих рядом бойцов, призывая взглянуть на… кого? Ни у кого из них не было ни единой мысли, кем может быть это существо. Учитывая необычность его ездового (или точнее лётного?) животного, явно не простым смертным. Может быть, их решил навестить лидер Культа? Персона, окутанная тайнами, домыслами и слухами, о которой говорили всегда максимально тихим шёпотом, чтобы не дай Мученица он услышал.

Честно сказать, после открытия портала эльфы по обе его стороны стали довольно суеверными. Всё их прежнее развитие скатилось в пропасть с такой скоростью, что пару лет назад тамошним остроухим приходилось начинать чуть ли не с самого начла. Местные же смогли сохранить некоторые магические технологии, но сознания их деформировались, возможно, даже сильнее. Вера во всё мистическое, загадочное, страшное и прочие ужасы стала для них постоянным спутником, к тому же подогреваемая развивающейся на этой теме паранойей. И как они только умудрились сохранить при этом все свои пафосные учения чести и достоинства?..

— Внемлите словам моим, смертные! — пророкотал человек, забравшись-таки на голову животины. Он раскинул руки в стороны, и где-то вдалеке послышались раскаты грома. — Внемлите мне, ибо я, — вместе с тем, как поднимались к небу руки хозяина твари, глаза Осквернённых, окруживших лагерь, светились всё ярче. — есть, — руки резко дёрнулись, осветив поляну яркой фиолетовой вспышкой, — СКВЕРНА!

Короткая речь не произвела того впечатления, которое произвела на эльфов летучая мышь высотой с трёхэтажный дом, и поэтому парень, расстроенно поглядев вниз, решил добавить накала. Спустя секунду на застывших в недоумении эльфов бросились Осквернённые, вновь принимаясь за свою любимую работу: превращение живого в мёртвое. Теперь то, что в первых рядах сражались наравне со своими подчинёнными их же командиры, выступило против длинноухих. Да, опытных бойцов было сложнее застать врасплох, но примерно треть не успели среагировать на атаки и лежали теперь с несовместимыми с жизнью ранениями вместе с сотней обычных бойцов.

Внезапно напав, монстры также неожиданно ушли, оставив лежать раскуроченные тела. Воины не опускали оружие, ожидая ещё одной атаки, но её не было. Прошла минута, две…

— Чего ты хочешь? — взволнованно крикнула Жрица, усилив голос магией. Её красивое лицо исказила боль: каждого из погибших только что она знала. Особенно жаль ей было командиров, прошедших с ней этот нелёгкий путь с самого начала. Более того, она навесила на всех эльфов нечто вроде Единения ещё в самом начале битвы, значительно усилив их природную регенерацию за свой счёт. Лежащие сейчас на земле эльфы умирали, требуя на своё излечение немало Материи, но она не могла позволить себе ослабеть. «Это война. На любой войне должны быть жертвы,» — повторяла она про себя, стараясь не смотреть на истекающих кровью солдат.

— Я? — парень опешил, а потом непонятно с чего рассмеялся. — Если ты думаешь о мне как о бывшем владельце этого тела — ты неправа. Хозяин этого тела уже давно ничего не хочет. Хозяева почти всех этих, — он обвёл рукой своё рычащее воинство, — тоже. И хозяева некоторых твоих тел скоро также не будут ничего хотеть. Зато есть Она. — на последнем слове его голос дрогнул, не в силах высказать всё безграничное уважение, любовь и верность Ей. — И Она хочет, нет, требует ваш лес!

— Мы не отдадим вам Лес! Это — наш дом, и мы будем биться за него до конца! — Жрица с силой ударила в землю посохом, и его навершие, сделанное в виде звезды, засветилось. Нестерпимо яркий свет окутал её фигуру, согревая спины стоящих перед ней воинов. Они закричали и ровным строем побежали на врага, размахивая мечами. Общий удар был направлен чуть вбок, подальше от страшной птицы. — Мученица укроет нас!

Ещё один удар дерева о траву, и в руках прячущихся за спинами бойцов рабочих появляются светящиеся мечи. Вместе с оружием к ним приходит вера в свои силы, и вторая волна эльфов бежит вдогонку первой, окрылённая надеждой на успех.

Теперь уже была очередь Осквернённых и Изменённых терять сотни своих из-за неожиданной атаки противника. Жрица, пытаясь восстановиться от затратного во всех смыслах заклинания, отдыхала в окружении остатков своей гвардии: из двенадцати выжило семеро, но ничего, своя безопасность её волновала меньше всего. Сейчас для неё было важнее то, смогут ли её воодушевлённые собратья пробить им путь к светлому будущему.

Пока что они справлялись весьма сносно. Не отличающиеся умом чудища накинулись на вооружённый отряд, слившийся в единой атаке, и проигнорировали стоящую без защиты Жрицу. Мощный удар эльфов смог выбить чуть больше двух сотен монстров за первые несколько секунд, а потом началась напряжённая схватка. Твари всё-таки поняли грозящую им опасность и начали сражаться в полную силу. Если раньше они рассматривали нападение на лагерь как увеселительную прогулку, то сейчас, глядя на не испугавшихся гигантской твари воинов, резко пересмотрели своё отношение к ним.

Остроухие не боялись использовать все свои силы, чтобы переломить исход битвы в свою пользу. Целители и их ученики жертвовали собой, чтобы залечивать раны окружающих их эльфов. Некоторые даже воскрешали убитых генералов, платя за это страшную цену в виде собственной жизни. Боевые маги оплетали противника лозами и корнями, отрубая затем головы неподвижным налётчикам. Стихийные колдуны, оставшиеся ещё с самого момента их попадания сюда, поливали Осквернённых огнём, раскидывали порывами ветра, били молниями и осушали тела, делая их тонкими и ломкими. Старые волшебники не жалели себя, кладя своё существование на алтарь жизни своих потомков.

Магия, бушующая на территории некогда мирного лагеря, уносила множество жизней. Стихийники не могли не задеть своих, и поэтому часть эльфов тоже поразили их смертоносные заклинания. Если за первые секунды боя погибло две сотни монстров, то спустя минуту это число уже почти дошло до тысячи. Помогла в этом и Жрица, уронив с неба в скопление тварей огромный светящийся шар. Вспышка прекратила жизни трёх сотен нападающих, но истощила колдунью, заставив её согнуться в приступе кровавого кашля.

Парень в чёрной мантии, развевающейся за его спиной, стоял на голове птицы, если её так можно назвать, и безразлично смотрел на умирающих под ним Осквернённых. Ему даже, скорее, радостно было, что другие, менее удачливые существа, не смогут достичь его могущества, ведь они сейчас просто-напросто умрут. За Изменённых он не переживал тем более — эти и сами их бы убили. Вдруг его пронзило нехорошее осознание. Поражённые проклятием Витера существа уже начали резать его подчинённых, невзирая на заключённый союз! Дико взревев, он заставил уши животного подняться и закрутиться вокруг него, чтобы он случайно не выпал при полёте, а затем приказал взлететь.

— НАЗАД! — закричала Жрица, заметив взлёт крылатой твари. — НАЗАД!!! — Эльфы, поглощённые сражением, её не слышали. Они самоотверженно убивали монстров, не считаясь ни с чем. — НАЗАД!!! — гвардейцы сомкнули вокруг неё круг, чтобы она не побежала вперёд, и женщина просто повисла на руках одного из них. По её лицу катились слёзы.

Первая фиолетовая молния пронзила два десятка монстров, переходя по цепочке от одного к другому. Разряды странно ветвились, как будто на ходу выбирая новую цель. Вторая и третья почти слились для неё в одну, так быстро были выпущены напавшим на их лагерь колдуном.

— Этот лес станет вашей могилой! — с неба донёсся хриплый смех. — И нашим подношением Ей!

Каждая новая атака сверху несла больше смертей, чем предыдущие. С ужасом Жрица поняла, что скрывшийся за облаками маг убивает лишь Изменённых, а Осквернённых не трогает, и это дало ей надежду на то, что ей эльфы останутся невредимы, но эта надежда была ложной. Через некоторое время молнии, став гораздо толще и сильнее, начали скакать теперь уже по телам тех, с кем она ещё совсем недавно жила. Ещё через несколько минут колдун начал пробивать молниями Осквернённых

Не выжил никто. Жрица билась в истерике, сдерживаемая её же гвардейцами, по лицам которых тоже текли слёзы. Все были мертвы. Колдун не пощадил никого, кроме каким-то чудом оставшейся в живых сотни Осквернённых. Весь процветающий раньше лагерь теперь был завален трупами, изредка сверкающих слабыми разрядами, и залит кровью.

— НЕ-Е-Е-ЕТ!!!

Вырвавшись из хватки зазевавшихся гвардейцев, Жрица побежала к телам погибших собратьев. На ходу её фигура окутывалась белым сиянием, делая её похожей на ангела. Посох в её ладонях искрился от переживаний владелицы, и, наконец, эмоции вырвались из Жрицы.

— ТЫ ЗАПЛАТИШЬ, ТВАРЬ!!!

Она воткнула посох в землю, и в небо устремился бледно-жёлтый луч. Он прорезал тьму ночи, предвещая скорый рассвет. Новый день начинался несмотря на все страдания, что пережили эльфы лагеря. Жрица кричала, но не слышала собственного голоса. В ней крепла мысль: она воссоздаст своё детище. Воссоздаст и уничтожит эту поганую нечисть, которая раз за разом отбрасывает её к началу её пути! Они отомстят им за всё!