Путь Короля. Стражи Леса

Глава IV. Незваные гости, грызите собственные кости

— Я не собираюсь отвечать на вопросы того, кто считает ниже себя хотя бы представиться. — Астерот поднял голову, медленно собирая в ладонях Материю. Так, сверху минимум два лучника, значит, иглы создать лучше три, чтобы всем хватило...

— Не вижу смысла представляться перед Тёмным отродьем, взявшим в рабство моего собрата и тем самым запятнавшим его честь. Отныне вы оба приговорены к смерти!

Эльф, а это был именно он, выхватил из ножен второй меч и со свистом рассёк перед собой воздух. Сталь окуталась оранжевым сиянием, и, наверное, что-то должно было произойти, но Цит оказался быстрее своего собрата. Он резко ударил по ногам, от чего самопровозглашенный судья пошатнулся, въехав лбом в собственное заклинание, оставшееся висеть в воздухе после того, как разъехались мечи. Астерот, поняв, что поговорить не удастся, уже не скрываясь соткал сразу четыре иглы. Одна полетела в устоявшего-таки на ногах воина, две другие отправились туда, откуда, по мнению Астерота, прилетели стрелы, и последняя осталась в запасе. Две иглы попали: воин, схватившись за продырявленное сердце, кулём упал в траву, и лучник, сидевший на дереве, с пробитой головой тоже рухнул вниз. Ещё один сейчас, вероятно, готовился пустить в него стрелу, но в дело вступила Лира, двумя на удивление точными выстрелами сбив стрелка с его ветки. За считанные секунды они убили троих разведчиков - очень даже неплохой результат.

Подойдя и посмотрев на результат работы Лиры, Астерот поморщился. Щеку стрелка, видимо, рассекло обычной стрелой, а зачарованная сейчас торчала из глазницы лучника. Да, с этим уже не поговоришь. Жалко, что Микторат остался у себя дома. У Астерота, конечно, остался небольшой запас Материи Смерти в рапире, но ему было слишком жалко тратить её на обычного разведчика.

— Жди, отродье... — прохрипел выживший каким-то чудом эльф, будто услышав, что Астерот думает о нём. — О тебе уже... Зна...

— Сдохни уже. — Астерот, не собираясь смотреть на театральную смерть воина-артиста, добил того оставшейся иглой. Со сквозной дырой в черепе даже при чудесном излечении выжить невозможно.

Астерот отправил Шианхута копаться в трупах, и через некоторое время он стал счастливым обладателем карты леса, двух остро заточенных мечей и двух длинных деревянных луков с металлическими вставками, в комплекте с которыми шло три десятка стрел. Меч, лук и десяток стрел он отдал Циту, так как сам в жизни ни разу не стрелял, а драться вблизи не хотел, а остальное отложил к ближайшему дереву.

— А, и возьми с одного из них броню. — Астерот ткнул картой в лежащего перед ним лучника. — И колчан.

— Н-но...

— Что «но»? Хочешь, чтобы тебя убили? — с вызовом спросил Тёмный, подняв на алхимика глаза. — Хорошо, первый шаг за тебя сделаю я. — Тёмный махнул рукой, и небольшие шарики из Материи Тьмы влетели в застёжки на лёгком доспехе лучника. Ремешки и бляшки тут же повисли, расстегнувшись. — Не заставляй меня переодевать тебя насильно. Переодевайся, мы подождём.

Цит стоял и смотрел на Астерота широко раскрытыми глазами, в которых застыло непонимание. Предложение надеть броню его умершего сородича шло вразрез со всеми представлениями чести и достоинства, которые с детства взращивались в нём, и которые он так старательно воскрешал в себе во время дороги. Но в итоге полуэльф сдался, не в силах сопротивляться злому взгляду Астерота. Он подошёл и начал с брезгливостью и осторожностью одновременно снимать доспех с убитого Лирой стрелка.

В это время Астерот стоял, скрестив руки на груди, и пытался найти в себе хоть каплю отвращения к своим действиям. Но он не чувствовал в себе ничего, кроме злости на то, что кого-то пришлось заставлять выполнить его волю. Его прошлое Я вырывалось из-за Барьера, пытаясь вновь сделать его таким, каким он был до перехода в Витер. Властным. Жестоким. Сильным.

Где-то там, в глубинах его внутреннего мира, металась небольшая его часть — Астерот новый. Пусть он тоже был не самым добрым существом, но точно не стал бы требовать от эльфа-провожатого полной покорности. Но эта его часть была настолько слаба, что не могла ничего сделать, кроме как смотреть на то, как Астерот старый медленно входит в свои права.

М-да. Не рассчитал я, что своими попытками перетянуть его к нам лишь больше вовлеку его в собственные метания. Но кто мог предположить, что своими попытками сбежать он сможет каким-то образом поломать свой Барьер? Восстановить ему его, что ли, как-нибудь... Но ладно, пока пусть так будет. Так, в конце концов, даже интереснее.

Наконец, спустя десяток минут, половину из которых Цит боролся со своей благочестивой эльфийской половиной, полуэльф вышел из-за толстого дерева в чужой броне. Зеленоватый нагрудник из эльфийского металла сидел на нём так, будто делали специально для него. Наплечники, стащенные с мечника, выбивались из общей композиции своим серебряным отливом, но не сползали, это уже хорошо. Лук, также отобранный у мертвеца, Цит держал в руках, а колчан с почти тремя десятками стрел повесил за спину. У воина позаимствовал ещё и кинжал, который убрал в ножны, прицепленные на пояс.

— Ну, другое дело! — улыбнулся Астерот. — Теперь тебя хотя бы не убьёт первая стрела. Иди посмотри карту, я ничего не понимаю в ваших каракулях.

Цит взял протянутый ему пергамент и с интересом всмотрелся в рисунки. Изображение леса с незначительными ориентирами в некоторых местах было закрыто пометками: кругом, квадратом и ромбом. Рядом с фигурами красовались подписи на эльфийском. Кругом обвели лагерь, квадратом были обозначены руины, под ромбом уже другой эльф, судя по более резкому почерку, написал «Осквернённые». Первая пометка располагалась ближе к центру карты, вторая — к верху, третья ютилась в правом нижнем углу. В схематичных обозначениях с трудом, но возможно было узнать некоторые ориентиры, как, например, упавшие друг на друга деревья, под которыми они до сих пор стояли. Если верить карте, «ворота» в эльфийские владения были около левого нижнего угла пергамента. Осталось только выяснить масштаб...

Озвучив свои наблюдения Астероту, Цит попытался незаметно, как ему казалось, подцепить пальцем чужую броню. Ему было дико и мерзко ходить в доспехе покойника, и потому он думал, что, может, получится «случайно» порвать ремешки-крепления и оставить его тут? Но Астерот заметил это движение и усмехнулся:

— Ха! Оставь свои принципы. Нас не выгонят из леса только потому, что мы обворовали трупы. Да им плевать на собственных мертвецов, не так ли?

Он на пятках развернулся, прошелестев плащом по траве, и, сформировав плеть из Материи, хлестнул ей по дереву позади него. Материя высекла из коры искры, которые, начав падать, тут же с чем-то столкнулись, и этот кто-то зашипел, тряся обожжённой рукой.

— Покажись!

Астерот дёрнул ладонью, и Материя пошла рябью, переходя в один из своих Аспектов. Лунный Аспект был разновидностью заклинания истинного зрения, весьма сносно справляясь со снятием невидимости. Как только покрывшаяся серебристым налётом Материя соприкоснулась с телом невидимки, крупинки Аспекта попали на заклинание, и перед ними появился силуэт. Хлестнув ещё два раза, Астерот полностью сбил невидимость с молодой ещё эльфийки, зажавшей в дрожащих руках два коротких кинжала.

— Н-не п-подх-ходи, а т-то п-пожал-леешь! — заикаясь, она сделала шаг назад и упёрлась в дерево. Тогда разведчица выставила впереди себя оружие, будто и вправду веря, что Астерот испугается. Тёмный с интересом всматривался в обрывки плетений вокруг неё. Невидимость вешал явно опытный маг: хитросплетения Матерчатых каналов, пусть и в разрушенном состоянии, внушали уважение. Он бы вряд ли заметил невидимку, если бы не хрустнувшая под её ногой ветка.

— Пожалею? — Астерот выгнул бровь, сделав шаг ближе. — Я, чтоб ты знала, ни о чём не жалею. Могу тебя пожалеть, если надо.

— Т-ты н-не пос-сме-ешь... — нервы жертвы начали сдавать. И как таких в разведку берут?

— А давай ты мне кое-что расскажешь, и, может быть, выживешь? — хищно улыбнулся Тёмный, развеивая Аспект. Почти прозрачным туманом он стелился по земле, позволяя почувствовать, есть ли рядом с ними ещё невидимки. Прошло несколько секунд, и вся небольшая полянка между деревьями оказалась покрыта туманом. Никого больше не было, и Астерот, обрадовавшись, продолжил. — Такая, как ты, должно быть, очень сильно должна хотеть жить, правда? Ты ведь так молода... — Решив окончательно довести девушку, он провёл пальцем по её щеке. Сзади шумно выдохнула Лира, Цит смотрел на него ошалелыми глазами.

— Я... я могу убить теб-бя, отр-родье! — в голосе невидимки послышалась сталь, но надолго её не хватило. — Мои кинжалы легко вспарывают плоть! — она даже заикаться перестала, воспылав праведной яростью.

— Меня такими зубочистками ты даже не тронешь. — Астерот качнул ладонью перед глазами девушки, и лезвия её оружия окутались Тьмой. Он последовательно ткнул в них пальцем, и они отвалились от рукояти. Тут внутренний стержень эльфийки всё-таки сломался, она поняла, что ничего не сможет противопоставить этому человеку. На любой её аргумент найдётся разрушающее заклинание, которое когда-нибудь может попасть и в неё.

— Я... — по бледной щеке поползла некстати выкатившаяся слеза. — Я согласна с вашим пред-дложением.

Склонив голову, разведчица смиренно ожидала последующих действий Тёмного. В один миг она осознала, что ничего дороже жизни у неё нет и не было, так что пусть он делает с ней, что захочет, главное, чтобы она осталась жива. Из глаз эльфийки текли слёзы, но она не видела смысла их скрывать.

Вдруг лёгкое дуновение ветра донесло до неё чьи-то слова: «Не покорись тёмной твари, и нетронута будешь». Но, судя по всему, чужое послание услышал и Астерот, потому что сначала замер на несколько секунд, а потом повернулся туда, откуда подул ветер, и выпустил веер Материи. Эльфийка испуганно закрыла лицо ладонями, молясь Мученице, чтобы её не задело, и она осталась жива.

А Материя, словно голодная охотничья собака, остановилась, выкатываясь в разные стороны клубами, больше похожими на щупальца, и, наконец, кинулась на ближайшее толстенное дерево, цепляясь отростками-щупальцами за ветки. Часть сознания Астерота переместилась в Материю, чтобы лучше ей управлять, и в итоге к посланному по их Души эльфийскому снайперу, засевшему на толстой ветви, вылетело размахивающее щупальцами чудище.

— Сохрани меня, Мученица! — почти в одно слово выпалил эльф, выпрямившись и шагнув вперёд. Тьма и Астерот с интересом смотрели на падающее тело, каким-то чудом схватившееся за ветку почти у самой земли. Вспыхнув чёрным пламенем, щупальца Тьмы устремились за неудачливым самоубийцей, чтобы застать того в попытке перескочить с одной ветки на другую. Тело эльфа пронзил десяток острых пик, и он, дёрнувшись, всё-таки упал в траву, громко стукнув шлемом о корень дерева.

Невидимка, до сих пор стоящая тише воды, ниже травы, вздрогнула. Отродье только что убило её собрата, даже не сдвинувшись с места. Ноги её предательски задрожали, и она осела на землю. Подумать только, она жива до сих пор только по его милости...

— Возвращаясь к тебе, моя хорошая, сразу хочу спросить: сколько вас? А то вдруг я уже всех ненароком перебил. — Астерот повернулся к заложнице. Глаза его светились мрачным торжеством. Эльфы падали замертво от его заклинаний с такой лёгкостью, что Тёмный даже начал корить себя, что не пытался принять свою чёрную сторону раньше. Подумать только, сколько времени можно было бы сохранить!

— Нас около тысячи... было, — она не смогла удержаться, и в голос её добавились траурные нотки. — Теперь, наверное, около трёхсот. А после Вас, думаю, даст Мученица, эльфов десять выживет.

— С чем связан резкий спад вашей численности?

— Недавно на лагерь напали Осквернённые... Я, когда узнала об этом, была на полпути туда, и струсила, не решилась вернуться обратно. Все эти, должно быть, тоже... — эльфийка обвела дрожащей рукой лежащие на земле трупы и всхлипнула, смешно сморщив аккуратный носик. — Продавшиеся Скверне эльфы становятся так сильны, что нам с ними не совладать, так что я не уверена, что в лагере выживет больше половины эльфов. Если только Жрица нам поможет...

— Кто такая эта жрица?

— Жрица... — это слово даже сейчас пробудило что-то тёплое внутри неё, несмотря на то, что она сидела на допросе и невероятно сильно боялась сидящее перед ней отродье Тьмы. Казалось, скоро всё закончится, она вернётся к себе домой, заживёт обычной жизнью, но нет. Этим мечтам не суждено было сбыться. — После того, как мы попали сюда, она стала для нас всем. Благодаря её магическим способностям мы окрепли, смогли осесть в этом лесу, именно её сила поддерживает защитные чары.

— Сколько Осквернённых эльфов и почему они так опасны?

— Никто не знает точного их числа, но не больше пяти сотен. Когда мы оказались здесь, нас было под три тысячи, многие погибли в первые месяцы нашего существования в этом проклятом мире. Треть нас сразу откололась, образовав, как оказалось, тайный культ Скверны. Культисты легко добивались успеха в любых начинаниях, всегда возвращались с охоты, нагруженные добычей. Но за это они заплатили тем, что понемногу начали разлагаться внутренне. Скоро их перестал слушать Лес, с ними не говорили звери, от них отвернулись птицы, а самое страшное, они потеряли Материю Жизни. Именно из-за неё мы можем так долго жить, оставаясь молодыми и сильными. Без неё они стали похожи на гнилых стариков, потому что многим было за триста, а больше половины жили больше пятисот лет, и тогда они обратились к своей новой покровительнице. Скверна дала им страшную силу, позволила вновь ожить, заменила им Материю. Но за это она потребовала суровую цену: тела Осквернённых менялись: у кого-то вырастали новые руки, ноги, головы; кто-то лишался рассудка, становясь слепым оружием на поводу у Скверны; третьи становились жертвами бушевавших в их Душах жестокости и злобы. Жрица до последнего терпела культ у себя под боком, боясь потерять большую часть эльфов этих лесов, но этого вынести она не смогла. Она собрала оставшихся эльфов, верных ей и Великой Мученице, и они напали на Осквернённых. Сколько тогда полегло, лучше не вспоминать, но результатом той страшной Кровавой Ночи стал исход Осквернённых в их новое прибежище. На некоторое время они затаились, мы подумали, что прогнали их насовсем, но недавно они вернулись. Вторую Ночь пережила ещё меньшая часть эльфов. С тех пор вот уже двести лет по Лесу нельзя ходить поодиночке, ведь здесь бродят эти твари. За время своего изгнания им стало окончательно чуждо всё эльфийское, и сам Лесс ними борется, пусть и не так быстро, как хотелось бы.

— Подожди, так этот лес, что, живой? — глаза Астерота загорелись ещё большим интересом.

— В некотором роде да. Эльфийская магия подарила ему жизнь, и теперь он защищает наш народ. Правда, делает он это своими способами, но я верю, что скоро вокруг их пещеры всё-таки появится защитная чаща, чтобы надёжно запереть их там.

Астерот разговаривал с невидимкой долго, почти до вечера. Чем дольше они разговаривали, тем сильнее раскрывалась молодая эльфийка. Через час она осмелела настолько, что подняла голову, перестав таращиться в траву, через два в её голосе прибавилось жизни и эмоций, через три она, сжавшись внутренне в комок, прошептала:

— Я рассказала Вам всё, что знала. Теперь я хочу знать: могу ли я пойти с Вами? Мои братья и сёстры теперь противны мне, да и не примут они меня. Вы сильны, и я смею думать, сможете меня защитить от кого угодно, а взамен я могу...

— Не стоит. — Астерот махнул рукой, вставая с насиженного места. Они сидели всё под тем же деревом: Лира привалилась к нему и дремала, Цит настороженно оглядывался, внимательно вслушиваясь в рассказ девушки, Шианхут молча стоял у дерева. — Поверь, хотел бы я, взял бы тебя и так, но я не готов к этому. У меня есть вариант гораздо лучше...