Путь Короля. Стражи Леса

Глава XXVIII. Чёрная полоса

Молчание затягивалось, и Астерот уже подумал, что надо сказать что-то ещё, как тема для разговора появилась сама: Цит поднялся с земли и заспанно огляделся. Тёмный перевёл удивлённый взгляд с Лиры на полуэльфа и обратно:

- Так ты вылечила его?

- Ну, да, - деревья за ней заслонила почти прозрачная бледно-красная пелена, а щёки слегка порозовели. - Это всё та зелёная штука! Она будто тянула меня к нему, а потом лечила...

Пустые отговорки. Её соблазнила сила, которую таит в себе моя энергия.

Астерот вздрогнул, стоило ему услышать мой голос в своей голове. Его перестало интересовать то, что происходило вокруг, стоило обратить внимание на лёгкий флер стыда от Лиры. Внутри Астерота заклокотало раздражение. Он хотел что-то высказать, но вовремя остановился, вслушиваясь.

Ты не должен был этого получить, это под мой страх и риск. Не вздумай спалиться перед Осквернёнными, что читаешь людей. Да и в принципе не пались. Всё, конец, меня слушают...

Висящий на груди кулон с ангельской кровью, до этого раскалявшийся каждую секунду, резко уколол кожу. Тёмный с шипением поднёс руку к ранке, из которой вытекла капелька крови. Своеобразная плата за связь? Странно, раньше не было.

- Ты стал ещё порочнее, отродье. - Зло бросил Цит, сверкнув зелёными глазами. Золотистая надменность тупой иглой пробила его эмоциональный фон, но тут же сменилась смесью зелёных оттенков. "И как это скрыть?" - подумал Астерот, видя, как чужие эмоции постепенно закрывают от него мир. И, будто услышав его вопрос, цвета пропали, вернув ему нормальное зрение. - Пожелал бы и вовсе умереть, чтобы не видеться с таким, как ты, снова...

Астерот пропустил его попытки уколоть мимо ушей. Если можно убрать эту цветомузыку, то, наверное, можно её точечно применить? Легко спросить, но трудно сделать, особенно если не знать, как именно он чувствует эмоции. Это просто блеклый фон, появляющийся вокруг человека и отражающий наиболее яркое его чувство или самую навязчивую мысль...

Сосредоточившись на своих ощущениях, Астерот попробовал для начала просто вызвать свою новую способность. А то вдруг она скрылась навсегда и больше не появится? Обидно, конечно, будет...

Вопреки его грустным мыслям, Лира и уже замолчавший Цит окрасились разными цветами: от Лиры исходило робкое любопытство, а полуэльф просто молча раздражался, всё сильнее опутывая себя злобой, будто колючей лозой. Странным казалось и то, что он не догадывался, а откуда-то знал, что именно зашифровано в образе. Почти прозрачный рыжеватый дымок любопытства Лиры он не обозвал злобой или радостью, потому что почему-то точно видел, что это именно интерес. "Может, вместе с этим видением шло какое-то обучение?" - Астерот задумчиво покосился на Цита и к нему в голову пришла идея.

Для начала он напрягся ещё сильнее, мысленно собирая всё своё седьмое чувство в одну точку. Поначалу ничего не получалось, но спустя какое-то время цвета дальше от Цита начали меркнуть, а вокруг него, наоборот, образ лозы становился чётче. Стараясь не потерять концентрацию, он принялся рассматривать будто впивающиеся в тело полуэльфа колючки - они не причиняли ему боли, потому что находились за границей обычного физического мира, но они уродовали его Душу.

Тёмный, сам не понимая, как, протянул к нему руку. Мышцы тут же свело, и от настоящей руки отделилась почти прозрачная, напоминающая скорее контур, чем полноценную конечность. Но это, всё же, была его рука, которой он мог полноценно управлять: пальцы сгибались и разгибались, а управлять её силой мысли оказалось даже легче, чем Иссушённым.

Кисть, подлетев ближе к полуэльфу, осторожно взялась за лозу. И Тёмный готов был поклясться, что на самом деле почувствовал этот образ, казавшийся ненастоящим, на ощупь! Эмоции Цита оказались холодны, но в глубине чувствовался какой-то источник тепла - видимо, то человеческое, что в нём осталось. Прозрачные пальцы только потянулись к колючкам, как Цит, видимо, разозлившись на то, что его не слушают, шагнул вперёд и собирался что-то сказать, но зацепился лозой за фантомную руку. Стоило одной из колючек даже не выскочить из тела Цита, а чуть дёрнуться, как тот резко выгнулся и громко вскрикнул.

Концентрация тут же слетела, цвета рассеялись, открывая обычный мир. Глаза перестраивались с трудом, будто та лоза отпечаталась в них. Но спокойно вернуться ему не дали: Шианхут послал по мыслесвязи тревожный сигнал. На них напали!

Я же говорил: не спались!

Кулон на груди резко вспыхнул зелёным пламенем, казалось, даже немного обугливая кости, а Астерот резко повернулся к месту, где дежурили Иссушённые. Меньше чем в десятке мертов от него Шианхут и Убийца принимали на себя удар Осквернённых. Неужели это те самые разведчики?!

Нападающие не были похожи на эльфов. Если ушастики были высокими, то эти возвышались над землёй примерно на пару мертов. Их плотные тела почти не скрывали изодранные робы, оставшиеся, видимо, в напоминание о былых временах. Тугие бугры мышц перекатывались под тонкой почти синей кожей. С их лиц свисали подгнивающие лоскуты кожи, у двух существ вместо них росли щупальца. В их толстеньких ручках на удивление шустро мелькали топоры и кирки, сделанные из какого-то бледно-фиолетового сплава.

Лира стояла, не зная что делать, а рядом с ней полулежал на земле Цит, ошалело крутя головой из стороны в сторону. Его еле заметно трясло, но других внешних проявлений не было видно. Резонно предположив, что полуэльф и сам выйдет из этого состояния, Астерот повернулся к нападающим, в несколько шагов оказавшись на близкой боевой дистанции.

Отработанным до автоматизма мысленным усилием он обратился к внутренней Тьме, и согнулся от боли, с хрипом выдыхая воздух. Иссушённые тоже на мгновение запнулись, но спустя секунду очнулись и вернулись в бой. Если бы не элемент неожиданности, который вовсю использовали мелкие Осквернённые, то их бы уже давно порубили на ещё меньшие кусочки, чем, собственно, Шианхут и занялся.

Одним мечом выбив кирку из рук ближайшего к себе разведчика, вторым ударом он отделил от тела расслаивающуюся на лоскутки кожи голову. Лишённое самой важной своей части, тело нелепо распласталось на земле, а мечник уже побежал к следующей цели. Ещё одну жизнь забрала Убийца, просто и незатейливо проткнув голову "своего" карлика когтями.

Всего через половину минуты скоротечный бой, скорее напоминавший бойню, завершился полной победой сил Иссушённых. Но Астерот этого не понял, осознавая, сколь мрачно его будущее.

Сражаясь с червём в Великом Ничто, он, сам того не понимая, чуть не выжег Матерчатые каналы и Источник в своей Душе. Слишком уж большие количества Материи ему потребовались для уничтожения Осквернителя.

А сейчас, попытавшись быстро разделаться с разведчиками одним ударом Материи, Астерот сам себя вывел на грань, за которой - полное отсутствие Материи в его Душе. Хорошо хоть резкая боль заставила его тут же прекратить попытки колдовства, но вопрос: вовремя ли он остановился? Что, если Матерчатые каналы уже не вернутся? Неужели до конца своей жизни он теперь будет... обычным?

Помотав головой, Тёмный попытался отогнать от себя дурные мысли, но получилось лишь переключиться на другую тему. Осквернённые заметили их, и теперь, благодаря сразу четырём смертям в одном месте, их вряд ли затруднит задача вычисления местонахождения лагеря. А всё из-за чего - из-за того, что кому-то захотелось опробовать что-то новенькое, толком даже не подумав.

Метаморфозы Цита пугали и заставляли задуматься, точно ли Лира лечила его раны, а не подчиняла его Душу эльфийской части. Уж больно внезапно и одновременно с тем ярко проявилась его ушастая половина. Был, конечно, вариант заглянуть в его Душу через руку, пропитанную Материей Тьмы, но, во-первых, он мог легко это почувствовать, во-вторых, такие манипуляции с почти сожжёнными Матерчатыми каналами выполнять просто опасно.

Покосившись на трупы, он скривился. Из-за его нетерпеливости теперь надо срочно делать ноги, потому что совсем скоро здесь будут Осквернённые. У них есть немного времени, пока они осознают потерю четырёх своих, пока вычислят местоположение лагеря, но его далеко не так много, как хотелось бы.

Дождавшись, когда Цит поднимется на ноги и со смесью шока и злобы посмотрит на него, Астерот повернулся к Лире и сказал:

- Надо идти. Через час, может, два, или, в лучшем случае, десяток-другой, их убийство заметят, и за нами начнётся не слежка или погоня, а, скорее, охота. Нам надо уходить.

Лира нервно сглотнула и кивнула, Цит, постанывая, подошёл ближе.

- Куда поведёшь, отродье? - Зло бросил полуэльф, смерив Тёмного презрительным взглядом. - После той лаборатории мы почти безоружны, вон, только у Лиры арбалет остался, да эти двое.

Астерот дёрнулся, проверяя рапиру. В ножнах, на поясе. Накопитель Жизни болтается на шее, чуть охлаждая кожу.

- Подальше отсюда. Если они выскочили оттуда, - он посмотрел направо, туда, где стоял Шианхут, перым сообщивший ему о нападении, - то нам туда. - Аспер махнул рукой в противоположную сторону, и внутри словно чуточку потеплело. Показалось? Скорее всего.

Цит, получив ответ, пожал плечами и тут же пошёл в ту сторону. Астерот подозвал Иссушённых, и, пропустив полуэльфа немного вперёд, так как его, такого гадкого, не жалко скормить Осквернённым, и неспешно пошёл за ним.

Впереди что-то ждало, но что? Куда они шли? Но главный вопрос был другой.

Вернётся ли Материя?

***

Эльфийский мир был идеален для строительства лабораторий и исследований за счёт разнообразия проживающей в нём живности, но Скверна использовала местные леса и обширную сеть пещер не только для проживания своих последователей, но и в качестве широких пространств для экспериментов. Конечно, "уголок" Ланиэль был интересной, и, можно даже сказать, важной частью местной системы, но далеко не единственной. Ещё минимум десяток штаб-квартир Осквернённых уродовал этот мир своим мерзким колдовством, порочащим саму суть магии.

Но обосновалась здесь не только Скверна. Наравне с ней этот мир оккупировало Витерское проклятье, порождённое порталом, и созданные им Изменённые. Они тоже обитали в местных пещерах, правда не так упирались в создание лабораторий. Здесь Витер и Скверна словно поменялись тактиками: первый брал грубой силой и количеством, вторая же побеждала за счёт изобретательных мутаций. Но преимущество было за Изменёнными, так как их было в разы больше.

Нет, у них тоже были лаборатории и кузницы, создавались подобия лазаретов, чего, кстати, не было у Осквернённых. Но в их лабораториях изучались не способы усилить себя, а кое-что иное. Ведь зачем улучшать бесконечное, по сути, пушечное мясо, если можно в один момент стать сильнее в несколько раз?

Сейчас в одной из лабораторий четырнадцать магов готовились к масштабнейшему в их жизнях ритуалу. В просторном зале, по стенам которого ползли толстые корни Великого Древа, собрались одни из самых сильных магов и колдунов, трудящихся в эльфийском мирке. На идеально ровном каменном полу были выдолблены широкие и узкие канавы, прикрытые сверху прозрачными ограничителями. Сеть пронизывала почти весь центр комнаты, переплетаясь под совершенно, казалось бы, совершенно случайными углами, но притом точно выверенными и отмеренными с маниакальной аккуратностью.

Чуть на расстоянии от стен стояли большие разноцветные накопители во много раз больше тех, что носил с собой Астерот. Это были полноценные кристаллы, закреплённые на металлических подпорках, способные вместить немало Материи. Навскидку их было штук двадцать, по три накопителя на один вид Материи, что было понятно по исходящему от их поверхностей свечению - где-то белое, где-то красное, у некоторых синее или фиолетовое, и так далее. К каждому из накопителей подходил конец одной из линий для транспортировки Материи, тем самым подключая его к сети. Но канавы были пусты: ритуал ещё не начался, значит, и Материю зазря тратить просто-напросто глупо.

На этот раз меня привлёк не Дариус и вообще не кто-либо из Осквернённых. Пожилой мужик, можно даже сказать, что старик, шёл к корню, свисавшему ровно в центре зала и скрывавшемуся под землёй. По древним преданиям именно этот корешок - ключ к сердцевине мира. Открыв для себя Первое Древо, растущее точно над тайным святилищем, облюбованным Изменёнными для ритуала, можно завладеть почти всем, что может предложить этот мир. И всё это могущество всего в нескольких шагах, осталось лишь отдать команду о начале колдовства, и сила потечёт сквозь него, открывая дорогу к новому.

Первожрец. В памяти вместе с неприятным позывом сплюнуть всплыло всего одно слово, которое будто бы осуждающе покачало головой, глядя на то, чем он стал. Раньше исписанное священными татуировками тело было обвито крепкими мускулами, а Душа, чистая и свободная как полёт молодой ласточки, была открыта каждому, кто приходил за помощью. Он желал всем только добра, а себе - новых знаний и умений. Эльфийская жизнь, как известно, в разы дольше человеческой, а Первожрец, первейший из друидов, мог прожить и того дольше.

Поначалу были вопросы: на что тратить свои кажущиеся бесконечными годы, зачем и почему ему отмерено так много? Мысли о разврате и грехе не то, что пресекались - чистая Душа не допускала самого их появления. Но когда его наконец-то посвятили в сан Первожреца, когда он доказал всем вокруг, что лучше, быстрее и способнее их, видимо, внутри что-то пошло не так. Это не было заметно, оно себя никак не проявляло - он всё так же помогал близким и даже чужим, бескорыстно жертвовал своим здоровьем для излечения других, стремился к самоопределённой цели - познать всё, насколько это возможно. Но так было не всегда.

В ходе своих исследований ему приходилось путешествовать. Богатые эльфийские земли полнились разнообразными народами, которые, пусть и не всегда с радостью, но делились с ним своими народными ритуалами, таинствами и обрядами. Он узнавал секреты их правителей, помогал в самых сокровенных и даже личных делах. Первожреца называли Мудрым, Добрым и иже с ними, но, к моему удивлению, это не дало должного результата.

Внутри него медленно расцветала гниль. Ей потребовался не год и даже не десять для того, чтобы дать первый росток. Это произошло, когда он посетил место, сейчас по иронии считающееся последним оплотом эльфов - тихий городишко, даже скорее деревеньку, уютно расположившуюся в глубине леса. Эльфы там жили мирно и спокойно, но Первожрецу начали сообщать о странностях в окрестностях деревушки, и тот, как настоящий исследователь, отправился туда.

Там с ним заговорил Он. Далёкий мир, вернее, его Хранитель, вышел на контакт с ушедшим в леса вокруг поселения друидом.

Он-то, глупый, сначала подумал, что проблема заключается в чём-то незначительном, но, увидев посиневшую траву и почувствовав остатки пространственной магии, не удержался и попытался разузнать, что здесь произошло. Всего пара часов научных изысканий, и Первожрец определил, что трава синела под воздействием какой-то потусторонней магии, исходящей из той точки пространства, в которой был пробит портал. Рискнув, он попробовал пробить его со своей стороны, а не извне, и тогда услышал в голове голос. Хранитель.

Он сулил силу, мощь, но чистая эльфийская Душа стойко выдержала испытание воли. Но его добило обещание знаний: голос из неведомого мира утверждал, что, стоит ему причаститься к потусторонней силе, как он получит доступ к накопленной там информации, и даже больше - его жизнь станет ещё длиннее, чтобы он точно смог познать как можно больше. Было лишь одно но - его Душа необратимо изменится. Но зачем ему задумываться об изменениях Души? Ему с малых лет твердили, что их Души - самые чистые из возможных, и никакое колдовство не может сломить настоящего друида, тем более Первожреца. Так что...

Он согласился.

Первожрец встряхнулся. Не время вспоминать о былых поступках - сейчас от него требовалось иное. Прикрыв глаза, он сипло вдохнул и выдохнул, и наконец-то отдал приказ:

- Начинаем.