Стальное Сердце. Осада

XI. Портрет

钢心 От лица Тарии 钢心

— Добро пожаловать домой, госпожа Тария, — промурлыкала Гольд, едва-едва обнажая свои клыки. Пышногрудая вампирша протянула мне руку, оттопырив указательный пальчик. На нем висит связка ключей. Я выставила ладошку, и стражница вложила в нее ключи от комнаты. Подперев голову кулаком, заливаемая яркими солнечными лучами, проникающими через распахнутые окна приемных покоев, Гольд искренне улыбнулась: — Не зря Солиан столько лет убиралась в комнате господина Мардука каждый день.

Стою перед стойкой регистрации, у стены позади стражницы большой шкаф со стеклянными дверцами, где развешаны ключи от всех комнат штаб-квартиры. Обработав ее слова, взглянула на связку в своей ладони. Выходит, мне решили дать комнату, в которой жил папа, когда активно играл?

— Будете по соседству с госпожой Тероной, — Гольд провела пальцем по столу. Магические камни, врезанные в него, сверкнули. Полотно маны растеклось по поверхности стола, отображая план здания. Стражница постучала по изображению третьей по счету комнаты на, какое совпадение, третьем этаже. — Вам сюда.

— Поняла, спасибо большое, — изучив карту, напоследок улыбнулась вампирше и потопала по коридору в сторону лестницы, она в самом конце.

Занятно, что Гольд, будучи вампиром, не боится солнечного света. Видимо, в мире СтилХарта эта раса имеет несколько другие особенности, но спрашивать напрямую мне, если честно, не очень хочется. Лучше воспользуюсь интернетом, чем покажусь дурочкой, не знающей элементарных вещей. Ну, элементарных для самой Гольд, понятное дело.

Что касается моего пегаса, маленькую кобылку пообещали привезти в конюшню гильдии завтра. Переименовать скакуна, как сказала Латори, можно только за реальные деньги, нужно купить какую-то штуку в премиум-магазине по цене в пятьдесят долларов или около того. Но Эдем, кажется, неплохая кличка для пегаса, так что пусть так и остается. К тому же, с фантазией у меня не очень, имя для аватара мне вообще система предложила. Сама я за столько лет, сколько облизывалась на игры с виртуальной реальностью, не удосужилась об этом подумать.

Поднялась по лестнице, огибая то и дело проходящих мимо незнакомых игроков и НИПов, которых не знаю. Последние кланялись в знак приветствия, а я, не зная, что им отвечать, просто говорила «здравствуйте» и шла дальше. То, что буду жить по соседству с Тероной, пожалуй, хорошо. Всегда можно будет зайти к этой рыжей барышне и попросить совета по игре.

Остановившись возле нужной двери, посмотрела на дверной замок и, хоть и не с первого раза, но все же вставила в него ключ. Два оборота, и раздался тихий щелчок. Опустила дверную ручку и вошла в комнату. Просторная, думаю, примерно тридцать квадратов, огромное окно со ставнями, напротив которого расположился большой письменный стол и на первый взгляд мягкое кресло на ножке, красное, бархатное, у левой стены два трехсекционных шкафа, один из которых с зеркалом, чуть дальше двуспальная кровать с балдахином, а у правой еще одна дверь, рядом с которой разместился огромный портрет в золотой рамке. Вьющиеся каштановые волосы по шею, серо-голубые глаза, белоснежное платье с вырезом на груди, а на плечи накинут, кажется, шелковый шарф нежно-голубого цвета, словно чистое небо. Задумавшись, подошла ближе к картине и протянула руку, кончиками пальцев касаясь полотна. Написана маслом. Очень красиво, но… Отец бы не стал вешать в своей комнате картину с незнакомой женщиной, да и волосы у нее…

— Это Анетт, — тихий голос Тероны донесся до моих ушей. Я захлопала глазами и бросила взгляд на входную дверь, которую совсем забыла закрыть. Рыжая женщина, сложив руки на груди, печально улыбнулась. Как долго она здесь…? Указав большим пальцем на коридор, Терона поспешила оправдаться: — К себе шла, увидела, что дверь открыта, вот и заглянула, прости.

— Нет-нет, ничего страшного, — помотала я головой, вновь посмотрев на портрет. — Вы ее знали?

— Твоя мама была в гильдии. Кажется, еще до того, как сам Мардук вступил. Мы не так много общались. То ли я стеснялась, то ли у самой Анетт не было времени возиться со мной. Признаться, я тогда, будучи маленькой девочкой, по уши втрескалась в твоего папаню, — Терона хмыкнула, едва заметно улыбнувшись. Тоже посмотрев на портрет с какой-то теплотой, она тихо добавила: — Но он уже выбрал ее. Наверное, самую добрую и искреннюю девушку во всем белом свете. Было очень обидно, но видя, что они счастливы, я смирилась. Хотела бы больше тебе рассказать, но, прости, я ее почти не знала. Но могу сказать, что Анетт всегда была рада помочь, к ней многие обращались за советом в каких-то житейских делах, готовила прекрасно, а вечерами сидела вместе с Гольд в приемных покоях и вышивала. Твой отец тогда уже перестал играть, у него были какие-то проблемы, до сих пор не знаю, какие, а потом через два года и Анетт сказала, что уходит из-за… — она немного замялась, взглянула на потолок, формулируя: — Тобою забеременела, в общем. Обещала вернуться через несколько лет, и такое же обещание от Мардука передавала. Пятнадцать лет прошло, а тот день после встречи с вами словно перед глазами снова и снова проплывает. А ты на нее очень похожа… Прости, если тебе все эти откровения неприятны, меня что-то совсем понесло…

Наигранно улыбнувшись, словно коря себя за то, что успела наговорить, Терона собралась уходить, чтобы больше не сказать чего-то лишнего, что может меня задеть, но я осознала это немного позже, когда уже сама начала отвечать:

— Папа мне ничего про нее не рассказывал. Я не видела ни фотографий, ни родственников, ничего, знаю только, как ее звали, — тихо произнесла это, смотря на эту женщину, оказавшуюся на удивление разговорчивой, в чем убеждаюсь уже в который раз за наше непродолжительное время общения. Она сделала брови домиком, внимательно слушая. Искренне улыбнувшись, я прошептала: — Так что спасибо вам, Терона, что рассказали. Я рада хотя бы что-то узнать.

— И что же ты, совсем не задавала вопросов…? — растерялась она, шокированная отсутствием у меня даже малейших знаний о матери.

— Никаких… — честно ответила я.

Мне будто совесть не позволяла. Время от времени папу можно было застать за разглядыванием маленькой фотографии три на четыре, которую он хранит в паспорте, но стоило мне показаться на виду, как он тут же ее прятал и приветливо улыбался. Но в глазах и голосе была такая боль, что у меня пропадало всякое желание тормошить его прошлое. Поджала губы и опустила взгляд в пол, не зная, как объяснить это Тероне. Да и не нужно, наверное, ей вообще такое объяснять. В конце концов, для меня она чужой человек, и запомнила отца совсем не таким, каким его знаю я, и лучше уж пусть его образ в ее глазах не меняется. Я пришла играть, получать удовольствие и узнавать больше о папе, а если повезет, сделать имя Покорителя Звезд снова великим, и ворошить болезненное для него прошлое, которое я, может, и хочу узнать, лучше не стоит. Всю это боль в душе он хранит столько лет и ради меня в том числе, и мне бы очень не хотелось прикасаться к ранам на его сердце, которые не заживают, не говоря уже о том… Я ведь одно сплошное напоминание о своей матери. Как бы папа не старался отделить меня от нее в своем мировосприятии, это так просто не задавишь… Мне не хочется быть бельмом в глазу, и все же я никак не могу перестать им быть… В общем, пусть лучше мне об этом расскажут старые папины знакомые, каким он был, что ему тогда нравилось, чем он занимался и все такое, чем я сама буду спрашивать у него.

— Эй-эй… — пробормотала Терона и вошла в комнату, быстро сокращая дистанцию. Оказавшись достаточно близко, она положила свою теплую мозолистую ладонь мне на макушку, а второй прижала к себе, обнимая. Попыталась вдохнуть носом, но поняла, что не дышу, а шмыгаю, да и по ощущениям глаза на мокром месте. Судорожно выдохнула. Мало того, что в очередной раз заныла, сама того не поняв, так еще и перед практически незнакомой женщиной. Какой стыд… Поджав губы, неуверенно обняла Терону в ответ, зарываясь моськой в ее рыжие волосы, пахнущие какими-то непонятными цветами. Мне будто стыдно, но ничего не могу с собой поделать. Словно мурча, Терона тихо меня утешала: — Не нужно плакать. Раз твой папа ради тебя старается, значит, ты прекрасная дочь. Разве не повод для радости?

— Я не знаю… — честно ответила, отпрянув от женщины и вытерев глаза. Отвернулась, чтобы она не видела моих слез, хоть и понимаю, что это бесполезное занятие. — Стараюсь быть хорошей дочерью. Но не понимаю, получается или нет.

— Для него ты всегда будешь kleine prinzessin*, что бы ни случилось, так уж устроено родительское сердце, — перевела взгляд обратно на портрет Терона, будто подыгрывая мне, что не замечает, как я тут красные глаза потираю и носом шмыгаю.

(Прим. Автора. С немецкого «маленькая принцесса»)

— Вы немка, да? — решила перевести тему, зацепившись за то словосочетание. Понимаю, что оно значит, но звучало слишком уж не к месту.

— Ну, если по крови, то да, мои родители из Германии, но я там не росла, они переехали еще до моего рождения в Лондон. Немецкий, можно сказать, не знаю. Меня мама так называла, kleine prinzessin, вот и запомнила, — почесывая затылок, немного рассказала она о себе. Улыбнувшись, Терона добавила: — И давай заканчивай со своим «мисс»*, не нужно ко мне с таким уважением обращаться.

(Прим. Автора. В игре принято говорить на английском, и чтобы продемонстрировать уважение, равносильное нашему обращению на «вы», перед именем игроки при обращении к человеку выше статусом всегда добавляют «мисс», «миссис» или «мистер», в зависимости от пола и семейного положения. Подобным образом к игрокам обращаются и стражи, разве что у них это понятное нам «господин» или «госпожа» звучит как «sir» или «lady», в зависимости от пола. Таким образом, страж обратится к Тарии, например, как «леди Тария»)

— Ладно… Я постараюсь переучиться, — пообещала Тероне, и та, добродушно улыбнувшись, извинилась за то, что потревожила, а заодно сообщила, что ближе к вечеру в обеденном зале закатят пирушку по поводу возвращения с осады с победой, и если захочу, могу присоединиться.

Ответить на это я, правда, ничего не успела, потому что рыжая барышня, аргументировавшая свой уход тем, что должна принять ванну, оставила меня в одиночестве. На этот раз дверь закрыта. Не на ключ, конечно, но как успела заметить, пока топала сюда, все обычно стучатся прежде, чем войти. Вновь посмотрев на портрет, как оказалось, моей мамы, решила все-таки посмотреть, что там за дверкой рядом с ним.

Опустила дверную ручку и заглянула внутрь. Лампа на потолке включилась сама по себе, освещая санузел. Кажется, совершенно обычный туалет, разве что на сливном бачке вместо кнопки рычажок, на выложенной белой плиткой стене закреплено ростовое зеркало, рядом с ним умывальник, а в углу большая треугольная ванна. Такой формы, что можно в ней по-царски разлечься, да и, кажется, даже для двоих места хватит, разве что лежать тогда придется с куда меньшим размахом. Впрочем, это ведь теперь моя ванна, не стану же я сюда водить кого-то.

Наклонившись ближе к смесителю с бронзовыми вентилями, открыла воду, чтобы понять, как тут вообще все работает. В стене что-то защелкало. Подставила руку под поток. Холодная льется, но постепенно нагревается. Поняла. Вода разогревается постепенно, а в стене, по всей видимости, кипятильник, или как это называется, бойлер?

Над умывальником шкафчик из красного дерева, дверцы из прозрачного стекла, внутри лежат сложенные белые полотенца. Вытащив одно, понюхала. Пахнет лавандой. Кристально чистое. Ну, было до тех пор, пока я его не потрогала. Вряд ли пойду на всеобщее празднование, в конце концов, в школу утром придется топать, но помыться следует. Когда читала статьи об игре в интернете, в качестве одно из минусов приводили то, что независимо от того, насколько ты чистый в реальности, персонаж у тебя при заходе в игру появляется в игровом мире в том же состоянии, в котором он был, когда ты выходил. Иными словами, не помоюсь сейчас, все равно придется мыться потом. А раз уж делать все равно нечего, то почему бы и не совместить приятное с полезным?

Скинув всю одежду, которую получила при создании персонажа, а это, мягко говоря, обноски, включила горячую воду и забралась в ванную. Я ростом маленькая, потому для меня это просто огромный резервуар. Не сказать, что как-то смущают такие размеры ванны, но в сравнении с той, которая у нас с папой дома, эта прям бассейн. Судя по рассказу Латори о том, как появился Антей, папа любил ко всему подходить с размахом. Это ж надо, заставить владельца лучшей конюшни Кроубурга носиться по всей стране в поисках единорога, чтобы жеребенок получился чистокровным. Ну лично я бы так не заморачивалась. Сейчас как-то и не скажешь, что этот суровый мужик, практически не тратящий на себя денег, еще семнадцать лет назад мог выкинуть нечто такое, из-за чего всю гильдию лишили возможности коней у Оливии брать. Охотно верю, что без личной просьбы Кровавой Клятвы тебя там пошлют на три веселых буквы.

На то, чтобы помыться, у меня ушло чуть больше часа. В том же шкафчике, где лежат полотенца, были и жидкое мыло, и шампунь, в красивых стеклянных баночках с подписями на русском от руки. Почерк не папин. К тому же, тут были и всякие типичные женские штучки, вроде кремов, подобия скрабов и всего такого, и все тоже подписанные все той же рукой. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что папа с Аней жили здесь вместе, и это все она подписывала. Кажется, так звали мою маму. Этим объясняются и размеры ванной, и двуспальная кровать.

Вытирая голову полотенцем, вышла из ванной, обошла стол и открыла щеколду на окне, чтобы проветрить. Отсюда открывается вид на море. Где-то там, на горизонте плывет корабль с раздутыми белыми парусами и реющим флагом Бригании. Комната расположена так, что чтобы углядеть меня тут голышом с улицы, нужно прям постараться, потому не стала прикрываться. Морской воздух очень приятен. Впрочем, еще бы он был не приятен после московского, ха… Мы с папой были на море всего пару раз, когда мне было лет пять, и не так давно, пару лет назад. А теперь… Хоть каждый день могу лежать под солнечными лучами, гулять по морскому берегу и наслаждаться погодой. Оставив полотенце на голове, села на край стола и вдохнула полной грудью. Не смотря на весь тот мрак, что успела повидать на осаде, здесь все равно чудесно…

Стук в дверь заставил меня встрепенуться. Поспешно стянула полотенце с головы и обмоталась им, уже готовясь к тому, что через мгновение ко мне кто-нибудь заглянет. Через плечо посмотрела в сторону двери. Ну и…?

— Госпожа Тария, прощу прощения за беспокойство, могу войти? — голос, кажется, принадлежит Солиан.

— Да-да, конечно, заходи, — затараторила я, и хоть уже успела облегченно выдохнуть, мысленно радуясь, что со стражницей действительно все в порядке, но пока не увижу ее прямо перед собой, не смогу заставить себя поверить до конца.

Солиан открыла дверь и вошла внутрь, держа одной рукой, словно поднос, какую-то тканевую коробочку. Закрыв за собой, она почтительно склонила голову и едва заметно улыбнулась.

— Рада видеть, что с вами все в порядке. В первую очередь, мне бы хотелось извиниться, что не смогла в полной мере обеспечить вам защиту. Впредь такое не повторится, я буду стараться усерднее, — отчеканила стражница, вновь склоняя голову, а затем обеими руками взялась за ящичек и протянула мне. — Гольд сообщила мне, что господин Мардук не планирует проводить много времени в замке, и будет появляться лишь время от времени, и потому попросил выдать свою комнату вам. Зная, в каком виде герои попадают в наш мир, я взяла на себя смелость немного пополнить ваш гардероб самым необходимым. В размерах нижнего белья не уверена, потому буду рада, если вы прямо сейчас померяете бюстгальтеры, дабы я могла сразу отправиться на склад, чтобы заменить, — переведя взгляд на стену, где висит портрет, Солиан обомлела. Всего на мгновение, и все же. Поняв, что я это заметила, стражница виновато опустила посмотрела в пол. — Прошу прощения. Ваш отец не хотел, чтобы в комнате оставались напоминания о госпоже Анетт. Не хотел, чтобы вы тут чувствовали слишком большую ответственность за свои действия, и попросил Гольд все убрать в мою спальню, но она, как обычно, сделала по-своему. Они с госпожой Анетт были близки, думаю, их отношения выходили за рамки «страж-герой» и, скорее, были дружескими. По всей видимости, Гольд посчитала, что вам лучше бы знать, что ваша семья в свое время была очень уважаема в стенах штаб-квартиры. Только скажите, госпожа, и я тотчас все уберу. Прошу прощения за поведение Гольд, она очень… Своеобразная.

— Поменьше информации за раз, пожалуйста, я за тобой не поспеваю, — покачала головой, и Солиан, осознав, что в этом, на самом деле, нет никакого упрека, всего на секунду улыбнулась. Я подошла ближе и взяла у нее эту коробку с бельем. Внутри аккуратно сложены трусы, лифчики, пара брюк и рубашек, аж ослепляющих своей белизной. — Большое спасибо.

— Рада услужить, — тихо ответила стражница, а я, повернувшись к ней спиной, приспустила полотенце с груди и поспешила примерить. Завела обе руки за спину, чтобы застегнуть петельки. — Позвольте мне.

Послушно уступила ей эту возможность, и девушка в шляпе, подойдя ближе, аккуратно застегнула лифчик. Ну, вроде бы, с размером она угадала.

— Спасибо, — не снимая полотенце, поспешила надеть и трусы. В процессе посмотрела на Солиан через плечо. — Не нужно ничего убирать. Я хоть и не знаю о маме ничего, но всегда буду рада послушать. И о папе тоже. Хочу знать, каким он был.

— Боюсь, с этим вопросом вам лучше обратиться к Гольд, чем ко мне, — немного расстроенно произнесла стражница, взяв рубашку за воротник и поднеся к моей спине, чтобы я могла руки в рукава просунуть. Одеться уж и сама могу, но ладно… Раз ей так хочется, остается разве что принять помощь. — Я хоть и создана наблюдательной, но, к сожалению, с вашим отцом провела слишком мало времени, а у вашей матери была сродни служанке. Сейчас, спустя много лет, понимаю, что госпожа Анетт всегда старалась сблизиться со мной, давала понять, что я в какой-то степени часть семьи, но я это все пропускала мимо ушей. Не должно стражу равнять себя с высшими существами. Жалею лишь о том, что не была с ней достаточно откровенна в то время. Быть может, если мне посчастливится вновь свидеться с госпожой Анетт, смогу сказать ей это…

— Не посчастливится, Солиан… — а все ведь так хорошо начиналось. Мне, конечно, с позиции того, что я мать никто не видела, гораздо проще рассуждать, но вот для стражницы, которая все эти годы изо дня в день ждала моих родителей, то, что собираюсь сказать, может стать потрясением. И все же лучше сказать, чем держать в неведении. Думаю, даже самая горькая правда будет лучше самой сладкой лжи. Повернувшись к ней лицом, посмотрела в ее голубые глаза, в которых виднеется толика непонимания, и опустила взгляд, думая, как бы помягче сказать. В руках девушка держит сложенные брюки, чтобы передать их мне. Помявшись немного, все же смогла из себя выдавить несколько слов: — Мама умерла во время родов. Мне жаль, но… Вы уже никак не встретитесь…

— Вот как…? — ее руки дрогнули, но совсем чуть-чуть. Не хочет показаться раненой этой новостью. Я аккуратно забрала у нее брюки, чтобы стражница не заставляла себя их держать и оставаться внешне спокойной, услышав что-то такое. Опустив руки, Солиан спрятала их под своим плащом и задумчиво произнесла: — В таком случае, полагаю, мне стоит дорожить каждым мгновением рядом с вами, госпожа. Негоже говорить подобное, но я осознаю, что моя жизнь будет исчисляться столетиями, когда как ваша скоротечна. Я постараюсь запечатлеть все в своей памяти, чтобы потом, спустя много лет, самой себе сказать, что была с вами в полной мере откровенна, и не жалею о том, что чего-то не успела сказать.

— Интересно ты мыслишь, — пробормотала я, все-таки заставив себя посмотреть ей в глаза. Она явно опечалена, но не выглядит совсем уж разбитой. Восприняла легче, чем я думала. Усевшись на край стола со сложенными брюками в руках, решила тоже немного в философию податься: — А жизнь тем и ценна, что она конечна. Осознание этого заставляет людей делать то, чего им действительно хочется. Слушай свое сердце. Думаю, это будет самым правильным, что могу тебе сказать.

Солиан насупилась, видимо, прокручивая в голове полученный ответ, чтобы как-нибудь по своему трактовать или сделать какие-то выводы. Вытащив руку из-под плаща, стражница сняла шляпу.

— Я запомню это, госпожа. Совет высшего существа бесценен, благодарю вас.

Нашла, кого благодарить. Я сама еще ничего не понимаю, просто сказала, что думаю, а она так серьезно это восприняла…