Рокот. Том 1: Технический колледж ауксилариев. Том 2: Проблемы молодого аристократа

Глава 57

— Господа, — начал я. — Как и сказал, его милость…

Черт, фамилию забыл! Имя помню — Леонид, а фамилия?

— Крылов, — подсказал мне Илья.

— Как и сказал, его милость Крылов, я — человек из низов. Волею случая, и милостью его светлости Воронцова, я возведен в патрицианский статус. И многое для меня, в обществе благородного сословия, не до конца понятно. Например, наш сегодняшний разговор. Я понимаю — он очень важен для всех присутствующих, я же, в силу того, что рос и воспитывался в других условиях, не могу полностью оценить его значимость.

Леонид попытался что-то сказать, видимо, объяснить мне, тугодуму, к чему весь этот цирк с Советом и извинениями, направо и налево. Но я остановил его жестом руки.

— Тем не менее, я всегда верил — правила, мораль и нормы высшего сословия, выстроены на таких вещах, как честь, храбрость, верность роду и честность. Когда Ингвар Воронцов удостоил меня усыновлением, я был уверен, я попал в круг людей, для которых те качества, что я назвал, не пустой звук.

Так это и было, пока я гостил в особняке Воронцовых. Его светлости Алексей и Ингвар — образец для подражания, в них сошлось все качества, присущие для патрициев.

Про себя усмехнулся, приукрасить действительность никогда не бывает лишним. Не рассказывать же, как Старик пытался избавиться от Ильи моими руками, а от меня его. Не упоминать же, как меня, чуть ли не пинками, выставили за ворота резиденции сиятельных бояр.

— Но, когда я прибыл сюда, в Томский Университет для благородного сословия, замечу, самое лучшее учебное заведение в Третьем Риме, за Уралом. То первое, с чем я столкнулся — гнусная записка, наполненная оскорблениями и угрозами.

Я выудил из кармана сложенный вчетверо лист бумаги.

— Вот она! Сначала, я счел все написанное в ней глупой шуткой. Розыгрышем. Пускай и неумелым. Но затем! Сначала, его милость разыграл меня, притворившись учителем, и указал мне на дверь в аудитории. Затем, мы с ним довольно бурно поспорили. Но все это в прошлом. Наши отношения мы выяснили, в том числе и благодаря неравнодушному отношению Совета.

Тогда, я все еще не думал, что эта записка, играет хоть какую-то роль, в произошедших событиях. Но после, меня попытались обвинить в таком низком преступлении, как воровство. И если бы не помощь ее светлости, то мое имя оказалось бы навсегда запятнанным. После, произошли те события в парке, о которых мы говорили сегодня.

Я подал записку Леониду.

— Прочитайте, что там написано, ваша милость, и ответьте мне на вопрос. Как я должен воспринимать все со мной случившееся? Я же воспринимаю его так, что некая группа, поставила целью, либо опорочить мое имя, либо причинить мне физический вред. Но им стоило бы учесть, что я не позволю сделать ни того, ни другого.

У авторов этого мерзейшего письма, нет ни одного качества, присущего патрицию. Хотя, можно не сомневаться, родители их настоящие аристократы. Так почему же, мне вменяют в вину, что я всеми силами пытаюсь отстоять и свое имя, и имя рода?

Как бы вы, господа, вели себя, если бы такое письмо получили вы? Возможно, есть иное решение этого вопроса. Но я, как человек простой, решаю его теми способами, к которым привык. В праве ли, хоть кто-то, требовать от меня извинений, когда на кону стоит честь рода?

И последнее, нравится это кому или нет, но я — полноправный патриций. И мое прошение к императору, рано или поздно, окажется в руках государя. Просить я его буду только об одном. Позволить мне, вызвать на дуэль того, кто написал это письмо, прикрывается своим благородным именем, но ни на йоту не соответствуя ему. И вызвать на настоящую дуэль, а не на кулачную потеху.

Я сел. Записка гуляла по рукам членов Совета. Уверен, многим пришло в голову, не напечатал ли я ее сам, чтобы оправдать свои действия. Но вслух такое высказать не решались. Ведь это — прямой вызов. И да, не на товарищеский матч по боксу.

Еще я знал, почти все здесь, прекрасно знают, кто такие «Союз благородных сердец», но делают вид, что впервые слышат об этом.

— Очень прискорбно, — вымолвил Леонид, — что кто-то, в столь грубых выражениях обращается к вам.

Его взгляд стрельнул в сторону Демьяна и компании.

— Это, конечно, объясняет ваше поведение, столь эмм, несколько импульсивное.

— Наверное, уже и извинений от Михаила не стоит требовать, — твердо произнесла Наталья, — не хотелось бы, чтобы слухи о предвзятости Совета, достигли самых верхов нашего сословия.

Леонид поджал губы. Взял бумагу, ту на которой до этого писали свое мнение члены Совета, и что-то коротко чиркнув в ней, передал дальше. Бумага вновь пошла по рукам. Когда она вернулась к Леониду, тот, не слишком-то веселым голосом, заявил:

— Совет поменял решение. Действия его милости Михаила Шелестова признаются полностью соответствующими патрицианской чести. Мы разделяем его мотив — защитить свое честное имя и имя своего рода.

Вот и отлично! Кое-как встроиться в общество аристократов, пускай и тех, кто «пожиже», как назвал их Старик, мне вполне удалось. И в личном конфликте с Демьяном, и в импровизированном суде чести.

Самодовольно улыбаясь, Наталья посмотрела на Леонида:

— Эх, выяснить бы еще, кто способен на подобную низость, как эта записка.

Леонид молча кивнул, не особо обратив внимание на ее слова.

И тут раздался громкий голос:

— Это я ее написал!

Все обратили взгляд к говорившему. Демьян стоял прямой, словно проглотил аршин. На бледном лице — решимость. Горящий взгляд устремлен на меня.

Зачем он это сделал? Хотя, глупый вопрос. Неужели, я поверил, что его извинения искренние? Он принес их только по одной причине, под давлением обстоятельств. Ему просто некуда было деваться.

Теперь, услышав мои слова, про вызов, он…что? Решил принять его и разобраться со мной окончательно? Странно. У него ведь уровень Легионера, насколько я слышал. Но кто знает, может быть, на такие случаи существуют специальные правила, уравнивающие возможности дуэлянтов.

— И зачем ты это сделал? — спросил кто-то из Совета.

— Тихо! — выкрикнул Леонид, заглушая вопрос.

Когда Демьян признался, или взял вину за сестру, кто их там разберет, Леня чуть не хлопнул себя по лбу. Теперь, он видимо, решил всеми силами не допустить новой конфронтации.

— Тихо, — снова повторил он.

Его взгляд перебегал с Демьяна на меня и обратно.

— Ты должен сделать вызов, — негромко подсказал мне Илья. — Прямо сейчас.

Я снова встал. Мы пересеклись с Демьяном взглядами. Ох, и ненавидел же он меня? Неужели, просто за то, что я не из высшего сословия. Или ему сестренка, что-то напела?

— Михаил!

Леонид смотрел на меня.

— Прежде, чем ты бросишь вызов Демьяну, я, как председатель Совета, предлагаю вам обоим примириться. Записка, оскорбительна, поступок неприемлемый. Но стоит ли, ради глупой шутки затеивать кровопролитие?

Я посмотрел на Демьяна. Тот стоял все так же, словно бесчувственный столб. Сестренка его, аж кулаки сжала в нетерпении. Так она что, хочет, чтобы ее брат рисковал жизнью? Странная бабенка.

Взглянул на Наталью. Та, чуть заметно пожала плечами. Делай, что хочешь, я так это понял.

Я лихорадочно прокручивал в голове последствия своего выбора. Осуществить угрозу и вызвать Демьяна. Пожалуй, в моем понимании это был самый подходящий поступок. Одно мне не давало покоя, уж слишком радовалась такому исходу Эмили. Не знаю, может она на голову больная, или власть над братом совсем вскружила ей голову.

Сказать, что я готов примириться? Но не воспримут ли это, как слабость с моей стороны? С другой стороны, навязчивое желание разделаться с Демьяном, могут счесть чем-то ненормальным.

— Зачем ты это сделал? — спросил я Демьяна напрямую.

Пускай сам выпутывается. Заявит открыто, что хотел оскорбить меня — вызову. Начнет смягчать — последую предложению Леонида.

Демьян раздумывал. Уверен, в его голове сейчас крутятся те же мысли, что и у меня. Все с настороженностью ждали его ответа. Дуэли с помощью Мощи, давно стали редкостью среди аристократов. Куда безопаснее поколотить друг друга. Да и император, вряд ли утверждает любое прошение о законной попытке убийства. И, насколько я могу судить, слава дуэлянта уже больше вредит ее обладателю, чем помогает. Остальные просто воспринимают его, как опасного субъекта.

Не те, нынче, аристократы пошли!

— Мне показалось остроумным, если ты будешь везде видеть заговор против тебя.

Меня еще и тупым решил выставить?

— Я требую, чтобы вы примирились, черт бы вас побрал!

Леонид кричал, вскочив с места.

— Я как председатель Совета, не допущу такого!

В наше благоразумие он больше не верил.

— Да, примиритесь!

Поддержали его другие.

— Примиритесь! Что за варварство, из-за глупой шутки устраивать такое!

Варварство? А вот для нас с Ильей, такое «варварство» сам глава рода устроил.

Мы с Демьяном бурили друг друга взглядами. Ни он, ни я, не делали попыток к примирению. Значит, как ни крути, ход за мной. Я обещал вызвать того, кто написал записку.

К просьбам о мире присоединились даже «ослы». Одна Эмили сидела с тревогой на лице. Вот кому, мир между нами, вовсе не нужен.

Поднялся Илья.

— Согласись примириться, — негромко сказал он.

Его слова утонули в гуле голосов.

— Ты же мне, только что другое советовал!

— Тогда все молчали, а сейчас получится — ты плюешь на всех.

— А трусостью это не сочтут?

— Нет, — Илья усмехнулся. — Зато, могут счесть благородством, у тебя же совсем другой уровень. Ты в любом случае будешь иметь преимущество над ним.

— А если сначала потребовать извинений?

— Сам же видишь, не будет он извиняться. А остальные сочтут, что ты не оставляешь ему выбора.

Ладно. Будь, по-вашему. Я поднял руку, и голоса смолкли.

— Если это просто была попытка пошутить, я готов примириться, как просят меня остальные благородные люди.

Демьян поиграл желваками.

— Постараюсь развить чувство юмора, я тоже согласен примириться.

Эмили позади него возмущенно вскочила. Лицо покраснело, в глазах заблестели слезы.

— Пожмите друг другу руки! — возвестил Леонид.

Я шагнул к Демьяну и протянул руку. Он повторил мой жест. Не желая причинять ему боль, я не стал хватать его за забинтованную ладонь. Сжал ему руку чуть выше. Он в дружественном жесте приобнял меня за плечо.

— Не думай, что забуду, как ты назвал мою сестру шлюхой, — прошептал он.

Вот оно, что! Благородии опять обиделись. Теперь стало понятным поведение Эмили, очень уж она оскорбилась. Хотя, сама виновата.

— В любое время, — усмехнулся я. — Без всего этого карнавала.

Мы разошлись со лживыми улыбками на губах.

Вечером, мы втроем: я, Илья и Наталья, собрались у меня в комнате. Мы с Ильей пили чай. Наталья, свой любимый крепчайший кофе.

— Не думала я, что ты такой оратор.

— Сам не ожидал. Накипело, как-то.

Разговор ожидаемо зашел об утренних событиях.

— А чего ты, так не хотела, чтобы я извинялся?

— Ты любишь извиняться? Можешь передо мной извиниться. Я это люблю.

Я махнул рукой.

— Не для того я уделила тебе столько внимания, чтобы ты приносил извинения этим ничтожеством.

— А то, что с Демьяном помирился.

— А ты помирился?

Как она обо всем догадывается?

— Что-то не так? — встрепенулся Илья. — Вы же руки пожали, с улыбочками поговорили.

— Пообещали проблемы друг другу устраивать, — ответил я. — Обиделись господа Аксеновы, что я Эмили шлюхой обозвал.

— Ха! А ты что, ее так назвал?

Наталья даже подпрыгнула.

— Пришлось.

Она захохотала:

— Такой удар, для бедной девочки! Она думала, что патрицианка, а оказалась потаскухой! Ха-ха-ха-ха!

— Такой вот мир, — подытожил я.

— Не, ну это правильно, что предложил Демьяну помириться. Неадекватных нигде не любят.

— Точно, — подтвердил я.

Но Наталья на мой ответ не обратила внимания, продолжая поглощать кофе.

— А извинения, тут дело такое. К тебе, так или иначе, всегда будут цепляться, из-за происхождения. У нас тут, сильны пережитки феодализма. А если, ты везде будешь признавать, что не прав, то и воспринимать тебя будут не серьезно. Ты ведь не хочешь этого, правда?

Я кивнул. Чтобы добиваться своих целей, надо что-то представлять из себя. И самое неприятное, представлять это «что-то» не только в своих глазах, но и в глазах окружающих.

Наталья допила. Бахнув чашкой по столу, поднялась:

— Ну, все, пора мне. А то слухи пойдут, что я надолго задерживаюсь в компании молодых людей.

— Да ты и так уже, целый час сидишь нами.

Наталья махнула рукой:

— Это не долго. Пока кофе, «как ваше ничего», потанцуем, а тут и уходить пора.

Сделав ручкой, она исчезла за дверью.

Подождав, пока ее шаги затихнут в коридоре, я спросил Илью:

— Что ты думаешь о ней?

— О ее светлости?

— Светлости, с замашками грузчика.

Илья потер подбородок.

— Неравнодушна она к тебе. Причем, с первого дня.

— И с чего бы?

— Нужно ей от тебя что-то.

— Что?

— Ты прям, как девица, еще спроси «как»? — заржал Илья.

— Ну, скажешь тоже.

Мысль о том, что Наталье от меня нужно «то самое» мне по вкусу не пришлась. Как женщина, она мне не нравилась. Не мой типаж. А если еще помножить на ее грубоватое поведение, так и вовсе туши свет. Не, не надо мне таких подарков.

— Зря ты, — Илья откровенно веселился, — она ведь наследница княжеского титула. Считай, будущая глава всего рода Чернышевых. Так что, Миша, не теряй шанс, кто знает — может, будущим главой рода Чернышевых, станешь ты.

Он засмеялся и добавил:

— Старику бы это понравилось! А так, многие бы согласились на все, лишь бы получить внимание Натальи.

Не думал я о таком раскладе.

— Чего она здесь-то околачивается, в Томске? Ей бы, в лучших университетах Владимира учиться.

— Так она и училась, пока другой светлости физию не начистила.

— Не повезло ей, другой светлости.

— Да не ей, ему.

Тут уже мы оба развесились. Когда мы отсмеялись, Илья продолжил:

— Она ведь, незадолго до нас сюда перевелась. Ну как, отдубасила того бедолагу во Владимире, так ее батюшка сюда и сослал.

— Характером, видать в папу.

— Не, она ведь, как я знаю, пай-девочкой была. А в этом году, словно бес вселился. Управы на нее ни родители, ни преподаватели не могли найти. Срыв, говорят, у нее нервный. Вот и не контролирует себя.

— А здесь она быстро всех приструнила.

Я вспомнил, как она без тени смущения, вылила кофе на толстяка, случайно ее толкнувшего.

— А то, княжна и прочие, разницу чуешь? Мы для нее, словно пыль.

— Но с нами-то она общается.

— Со мной, потому что, ты ей приглянулся.

— Брось ты!

— Любит, видать, наша светлость все необычное, на тебя глаз положила, ты ведь, по сравнению с остальными — альфа-самец.

Он снова заржал.

Распрощались мы уже за полночь. Илья ушел к себе. А я лежал, раздумывая над его словами. Никогда не рассматривал вопрос в таком ключе. Женитьба. Я никогда о ней не думал. Когда я купался в миллионах «Старт-Теха», женщин у меня было полно. Жена мне, вот ни разу не нужна была. Когда тот же «Старт-Тех», заключил меня в биосинтетическую оболочку, понятно, ни о какой женитьбе и речи не могло идти.

Здесь, я слишком молод, чтобы задумываться об этом. Но вот так, жениться ради положения. Ради власти и возможностей? Я попытался представить, нас с Натальей, мужем и женой. Получалось плохо. Родилась идиотская картина, когда нас спрашивают, готовы ли мы быть вместе и в горе, и в радости, она сует мне кулаком в бок. С нее станется.

Глупости это все. И не прав Илья. Ничего такого Наталья ко мне не испытывает. Не так ведут себя девушки, когда парень им нравится. Единственное, в чем он, возможно прав — Наталью привлекает все необычное. А, что может быть необычней простолюдина, ставшего аристократом.

Постараюсь, просто сохранить с ней хорошие отношения. Вряд ли, Наталья будет хорошей женой, но почему бы, ей не быть — хорошим другом.