Рокот. Том 1: Технический колледж ауксилариев. Том 2: Проблемы молодого аристократа

Глава 56

Действительно, вечером ко мне в комнату зашли двое парней со старших курсов. Довольно официально, они сообщили мне, что завтра в означенной аудитории, пройдет заседание Совета студентов Университета. И мое присутствие необходимо.

Короче, предложение, от которого нельзя отказаться. Ладно. Они ничего не сказали ни о цели предстоящего сборища, ни о моей роли в нем. Но я подозревал, зовут меня явно не для того, чтобы рассказывать какой я молодец. Лица у «приглашальщиков» были несколько напряженными.

Я вспомнил, что в моем мире, давным-давно, когда у нас тоже водились всякие дворяне, графы, да князья, существовали такие неформальные объединения для благородных. Дворянские собрания, они назывались. А может они были и вполне формальными, не знаю точно. Там тоже, собираясь вместе, дворяне обсуждали разные вопросы, в том числе и оценивали спорное поведение своих собратьев.

Видимо, Совет в Университете был чем-то подобным.

Предстоящее действо не занимало моих мыслей, поэтому я спокойно заснул в эту ночь. Совет собирался утром. Я решил, что приходить намного раньше смысла нет, и никуда не торопясь, сделал себе кофе. С чашкой у окна, я смотрел, как на улице оживала природа от долгой зимней спячки. Птахи метались между ветвями деревьев, затеивая, только им ведомые игры, и оглушительно щебетали.

Мое благостное расположение духа прервал довольно громкий стук в дверь.

— Войдите!

Я повернулся, с любопытством ожидая увидеть раннего гостя. Дверь открылась и в комнату вошла Наталья. Я удивился, ее я не ожидал увидеть. Она окинула взглядом комнату.

— Кофе угостишь? — вместо приветствия спросила она.

Я налил ей остатки напитка из кофейника. Хватило на целую чашку. Пригубив кофе, Наталья слегка поморщилась. Не достаточно крепкий для нее. Но неудовольствие, наследница княжеского титула, не выразила.

— Ты знаешь, для чего тебя на Совет зовут?

Поставив чашку на стол, я сел на кровать:

— Илья, что-то про Демьяна говорил. Он там официально должен объяснить…

— Да, да, — перебила меня Наталья. — Но это фигня. Демьян уже все объяснил. Так формальность. Дело в том, что ты, ну сам понимаешь, патриций не по рождению.

— Что, опять двадцать-пять?

— Это уже навсегда с тобой. Положение твое шаткое, в наших кругах. Вроде ты и проявил себя достойно, в том деле с Демьяном. Но тут пошли слухи разные, например, что ты Мощью угрожал своим одногрупникам. Угрожал?

Я кивнул:

— Не без причины.

— А это такое дело. Может обычному патрицию, и простили бы, ну психанул, с кем не бывает. А вот тебе. Тут ведь, все равно, многие искоса на тебя смотрят.

Она припала к чашке с кофе и сделала несколько больших глотков. Продолжила:

— Дело в том, что там тебя постараются заставить признать вину.

— В чем?

— Да, хоть в чем. Суть будет в том, что как только ты признаешь ее, скажешь, мол, извините, простите. Твой рейтинг, если так можно выразиться, сразу упадет. Снова тебя будут считать за хама, пролезшего в высшие круги. Тебе это надо?

— Ну, пошлю всех лесом, да и все.

— Не надо никого посылать. Тебе надо будет доказать, что все, в чем тебя обвиняют, только защитные действия.

— Себе патриции могут простить, что угодно, а мне…

— Точно, — снова перебила меня Наталья. — Мир несправедлив. Ты не знал?

Она допила кофе.

— Не опаздывай!

И вышла.

Посидев, я обмозговал слова Натальи. Опять, короче, благородные ребята, решили вытолкать меня из своего круга. И скорее всего, всплывет та история в парке, когда Эмили и «ослы» устроили мне засаду. Но главным будет не это, а то, что я угрожал им Мощью.

Я открыл тумбочку. Присел. Между вещами и стенкой лежал вчетверо сложенный лист бумаги. Та самая записка от «благородных сердец». Убрал ее во внутренний карман. Посмотрим, пригодитьсяли она.

Возле дверей аудитории, выбранной для заседания Совета, околачивался один из унивеситетских служащих.

— Проходите, ваша милость, — вежливо, но без особого пиетета пригласил он.

Я вошел в распахнутую слугой дверь.

Аудитория была обычная. Из широких окон лился свет с улицы, на стенах висели учебные материалы в виде таблиц и схем. А вот со столами произошла перестановка. Шесть столов стояли напротив двери, образуя букву «П». За ними сидели двенадцать человек студентов. Среди них, и Наталья.

Остальные столы остались стоять так же. За одним сидели Демьян с сестрой. Бледное лицо Демьяна обратилось ко мне. Он коротко и неохотно кивнул. Правая рука молодого человека белела бинтами.

Эмили сделала вид, что не заметила меня.

За другими столами сидели «ослы». Я выбрал место подальше от них. Сел.

Молодой человек из Совета, играющий здесь роль председателя, посмотрел на меня.

— Рады вас видеть, Михаил, — произнес он. — Потерпите, скоро мы начнем, дождемся лишь одного человека.

Минут через пять, к моему удивлению, в аудиторию зашел Илья. Он сел рядом со мной, кивнул председателю.

Тот прокашлялся, постучал по графину с водой, стоявшим на столе. Звенящий звук оповестил, что заседание начинается.

— Господа, — громко произнес молодой человек. — Мы собрались здесь, чтобы обсудить одну проблему, возникшую в стенах нашего Университета.

Все взгляды обратились на него.

— Это Леонид Крылов, — шепнул мне Илья. — Глава Совета.

Я кивнул. Мол, понял.

Леонид продолжил:

— Не так давно, в наш круг попал необычный человек. Вы все знаете, о ком я говорю, это его милость Михаил Шелестов. Опять же, вы все знаете, что его милость уродился человеком низкого сословия.

«Низкого», как же они меня бесят со своим чванством!

— Но его сиятельство Ингвар Воронцов, удостоил его усыновлением. Кроме того, род Воронцовых решил дать ему права полноправного аристократа. Зная о заслугах Белого Витязя, я могу предположить, что усыновление произошло, в связи с неординарными качествами Михаила, такими, как храбрость, верность и самоотверженность. Мы все знаем, этот акт произошел на поле боя с Идолищем, в ситуации, когда его сиятельство и Михаил, оказались в безвыходном положении.

Пока Леонид ничего плохого в мою сторону не сказал. Наоборот, резюмирует, что остальные должны воспринимать меня, как настоящего аристократа. Может быть, Наталья немного сгустила краски?

— Но с появлением его милости Шелестова, в нашем Университете, обстановка в его стенах стала нездоровой.

Ага, как известно, все, что до «но», не считается. Послушаем.

— Произошел спор, между его милостью Шелестовым и его милостью Аксеновым. Чем он закончился мы все знаем. Кроме того…

— Простите, — раздался голос Натальи. — Хотелось бы до конца прояснить ту неувязку, что произошла во время боя молодых людей, а потом уже двигаться дальше. А то я боюсь запутаться.

Наталья невинными глазами посмотрела на председателя.

— О чем вы, ваша светлость?

— О том, что его милость Аксенов применил Мощь, во время кулачного боя.

— Вы ведь знаете, Демьян уже объяснил свое поведение. Это произошло случайно, в горячке боя. Возможно, девушкам это трудно понять.

— Мне-то да, труднее всех, — недобрая улыбка скользнула по губам Натальи. — И все же, разве его милость Аксенов не должен принести извинения его милости Шелестову. Ведь его действия, хоть и спонтанные, вообще-то, угрожали жизни Михаила.

По аудитории прокатился шум. Неодобрительно молодые аристократы встретили предложение Натальи. А она молодец! Не дала спустить на тормозах недостойное поведение Демьяна. Сделала, так сказать, якорь, чтобы дальнейшие претензии ко мне, рассматривались через призму действия Демьяна.

— Понимаете, ваша светлость, тут не все так просто.

Леонид заюлил. Я уже понял, несмотря на его якобы лояльность ко мне, он хотел бы, чтобы меня считали просто выскочкой. Но и спорить с наследницей княжеского титула, особенно зная о ее характере, не хотел.

— По-моему, все просто, — округлила глаза Наталья. — Достаточно принести извинения. Вольно или невольно, но Аксенов нарушил правила честного боя. Если он принесет извинения, к тому же мы знаем — его действия не носили намеренный характер, то это лишний раз покажет его благородство.

— Разрешите?

По аудитории прокатился уверенный голос Демьяна. Он встал и устремил взгляд на меняю.

— Да, конечно, — растерянно произнес председатель, опускаясь на свое место.

— Ее светлость права, я нарушил правила. Меня просто охватил боевой азарт. Михаил, — он слегка поклонился, прижимая здоровую руку к груди, — я приношу свои извинения и сочувствую, что невольно подверг угрозе вашу жизнь.

Ничего себе! Такого я не ожидал. Демьян извинился. И не похоже, чтобы слова Натальи на него повлияли. Может, он действительно, не настолько отбитый на голову, как я думал.

— Встань и скажи, что извинения приняты, — толкнул меня в бок Илья.

Я поднялся:

— Извинения приняты, ваша милость, не имею никаких претензий к вам.

Он еще раз поклонился и сел. Я тоже.

— Позвольте, — раздался голос со стороны Совета, — но Шелестов, кхм, его милость Шелестов, довольно грубо оскорбил Демьяна, разве он не должен так же извиниться, в свою очередь?

Наталья медленно повернула голову к говорившему. Молодой человек, субтильный, в очках, сник под ее взглядом:

— Ну, я так слышал, что его милость выразился…

— Я все это видела.

Наталья улыбнулась. Под ее улыбкой очкарик поежился и, мне показалось, захотел спрятаться под столом.

— Демьян, довольно грубо пошутил, когда Михаил впервые появился у нас. Как бы вам понравилось, если бы я предложила вам сейчас же выйти за дверь.

Очкарик дернулся с места, но тут же одумался и остался сидеть.

— К тому же, их милости выяснили все недоразумения в поединке, и претензий по этому поводу ни к одному из них быть не может. Я ведь, права, господин председатель?

— Совершенно.

— Странно, — вновь обратилась Наталья к очкарику, — что я должна вам объяснять такие вещи.

— Можно ли считать наше заседание оконченным, вроде все вопросы выяснили?

Наталья повернулась к Леониду. Но тот не успел открыть рот, как вскочила Эмили.

— На моих глазах, в парке, этот….этот…его милость Шелестов, грозился убить вот их!

Ее палец уперся в сторону «ослов».

— Простите, — Демьян приобнял сестру за плечи и заставил сесть, — моя сестра слишком импульсивна.

— Тогда, мы вынуждены рассмотреть этот вопрос. Обвинение довольно тяжкое, — председатель Леонид чуть ли не улыбался во весь рот. — Господа, пускай один из вас расскажет о случившемся, а потом, мы выслушаем его милость Шелестова.

«Ослы» о чем-то переговорили. Тот из них, самый упрямый, не желавший сдаваться, встал:

— Мы случайно встретились с его милостью Шелестовым в парке. Я и мои друзья, провожали ее милость Аксенову от брата. У нас произошел небольшой спор с его милостью Шелестовым. И он стал угрожать нам. Это могут подтвердить и мои друзья, и ее милость Аксенова и его милость Муравьев.

Тут его взгляд уперся в Илью.

— Его милость Муравьев, собственно и уговорил Шелестова скинуть Мощь, они ведь друзья. После чего, мы слышали, как они спорили.

— Ваша милость? — Леонид вопросительно посмотрел на Илью. — Вы видели, как ваш родственник угрожал этим господам Мощью.

Илья поднялся. Интересно они тут все развернули: никакой засады, никаких угроз. Просто маньяк Шелестов захотел поубивать, ни в чем не повинных аристократов. И Илью еще притянули.

— Да я видел, в руках моего родственника Мощь, но я бы не назвал это угрозой. Скорее, демонстрацией своих способностей. Очень жаль, что простую похвальбу, вы восприняли так неоднозначно.

По аудитории прокатился негромкий смех. Молодей, Илья, вот это он выкрутил ситуацию.

— Да он в лицо им тыкал! — вскочил второй «осел», тот, что пытался снимать на камеру.

Тут уже все откровенно развесились. Осознав неоднозначность своего заявления, «оператор» стушевался, но не отступил:

— И еще, он наши телефоны сжег!

— Да, заткнись ты! — громким шепотом одернул его первый.

Председатель Леонид застучал по графину, призывая всех к тишине.

— Порчей имущества мы не занимаемся, — сказал он. — Здесь мы разбираем другие проблемы.

«Ослы» затихли и сели на свои места.

Леонид обратился к Илье:

— Так вы утверждаете, что Михаил просто демонстрировал свои умения владеть Мощью?

— Мне так показалось.

— Но эти благородные люди утверждают, что вы спасли их, заставив его милость Шелестова сбросить Мощь.

— Да, я сказал Михаилу, что такое поведение опасно. Не более.

— А о чем вы спорили, после того, как Михаил прислушался к вам?

— Простите, но это уже личное дело. Никоем образом, ни касаемо всех присутствующих.

Леонид немного подумал. Потом обратился ко мне:

— Михаил, хотелось бы услышать вашу версию.

Я поднялся:

— Мой родственник, Илья Муравьев прав. Я просто показал благородным людям, на что способен. Не из-за хулиганских побуждений и не из желания причинить вред. Как они и сказали, между нами произошел спор. И принял он довольно неожиданный поворот. Одним из аргументов с их стороны, стала демонстрация Мощи, сформированной в клинки. Возможно, они хотели меня напугать, удивить или поразить своим мастерством. Не берусь судить. Я же в ответ продемонстрировал то, что умею. После появился Илья, мой спор с ними, потерял смысл.

Все воззрились на «ослов». А ведь выходит, я их поставил в неудобное положение. Если, они признают, что тоже угрожали мне Мощью, то мои действия станут вполне законными. Скажут, что ничего такого не было, выйдет, будто они трусы, не решившиеся дать отпор.

Еще был вариант обратиться в полицию, но аристократы, как я понял, не любят выносить сор из избы.

— Сложная ситуация, — произнес Леонид. — Господа, думаю, хватит выяснять, что здесь произошло, мы не следователи. Но хотелось бы послушать ваши мнения и определить, соответствуют ли действия его милости Шелестова, принятым у нас правилам.

Хитрый жук, этот Леонид. Понимает, что дальнейшее разбирательства приведут к такому, о чем особо распространяться не требуется. Там и попытка обвинить в изнасиловании, и недвусмысленные оскорбления с моей стороны. И «ослы», сложив передо мной оружие, окажутся не в самом выгодном свете.

А Леониду, как я понял, очень хочется выставить в таком свете меня. И не ему одному. Интересно, он тоже в этом «Союзе благородных сердец», или просто, из-за присущего аристократом чванства, решил подпортить мою репутацию?

Я особо не прислушивался к словам Совета. Пускай говорят, что захотят. Особо-то, на меня это не повлияет. Или повлияет? Наверное, есть в этом какой-то смысл. Старик тогда ведь говорил, что без связей, мне ничего не светит в мире аристократии. А если обо мне пойдет недобрая слава, боюсь, никаких связей я не налажу.

Потом, по столам Совета пустили какую-то бумагу. Каждый из них, что-то написал в ней. Принимают, какое-то решение, понял я. Почему таким странным образом? Да кто их знает, традиция может такая.

Наконец, Леонид огласил:

— Большинством голосов, мы приняли решение. Его милости Михаилу Шелестову, требуется принести извинения этим господам.

Тут он протянул руку в сторону «ослов», затем продолжил:

— И лично ее милости Аксеновой. В противном случае, мы будем вынуждены признать его действия не соответствующими понятиям чести.

Что последует за «признанием моих действий не соответствующими», Леонид не пояснил.

Я обвел взглядом присутствующих. Демьян сидел спокойный, словно сфинкс. А вот его сестра, наоборот, расцветала от удовольствия. «Ослы» тоже оживились.

Собственно, что такого? Ну, скажу я «приношу извинения», не убудет от меня. А полудурки, поди отстанут, и прекратят досаждать мне.

Тут я наткнулся взглядом на Наталью. Она не отрывала от меня глаз. Затем, еле заметно покачала головой. Мол, даже не смей!

Выдохнув, я поднялся.