Рокот. Том 1: Технический колледж ауксилариев. Том 2: Проблемы молодого аристократа

Глава 30

Мы снова стоим, выстроившись в шеренгу перед судьями. После того, как громкоговоритель объявил, что время, отведенное на испытание в лабиринте, закончилось, нам приказали двигаться к одному из входов. Там нас уже ждал транспорт. И это было замечательно. После кросса по заснеженной трассе, подтягиваний, рукопашного боя и других испытаний, силы оставили нас. И идти пешком в корпус стало бы настоящей пыткой.

Судьи, отойдя в сторонку, решали нашу судьбу. Кто-то один останется в колледже. Скорее всего, кто-то из нас, отстающих, как меня и друзей обозвал Воронцов. Но, и на лицах трех счастливчиков лежал отпечаток тревоги. Они ведь не справились с последним заданием, не смогли нейтрализовать ни одного из нас.

— Задача не стала легче, — расслышал я голос Савельева.

Воронцов, что-то ответил. Петр Сергеевич кивнул, Лидия тоже. Наконец, они подошли к нам.

— Внимание! — произнес Петр Сергеевич. — Его сиятельство, озвучит наше решение.

Воронцов скользнул по нам взглядом.

— Ваши действия в лабиринте, сумели удивить нас, хоть и не так, как мы рассчитывали. Тем не менее, сейчас я назову фамилии тех, кто отправится в служить в мою ауксилию. Мне требуются пять человек, значит один из вас останется в колледже.

Он сверился с записями в смартфоне:

— Коновалов, Фадеев, Макаров.

На лицах старшекурсников появились улыбки, глаза заблестели. Они принялись тихонько поздравлять друг друга.

— Новиков.

Кир не поменялся в лице. Остался стоять, как стоял.

— Из двух последних кандидатов нам пришлось выбирать. Оба они оказались довольно слабыми.

Я взглянул на Настю. Она стояла нахмурившись, потупив взгляд. Лицо напряженно. Она многое сделала, чтобы попасть в этот проект и дойти до конца. И сейчас, у самого финала, все ее труды грозят превратиться в прах.

Но у меня собственно, то же самое.

— Но тут выяснилось, что на кроссе студент Шелестов позволил себе неспортивное поведение, обгоняя соперника, он толкнул его и толкнул намеренно.

— Но он же… — начал я.

— Тихо! — прикрикнул Петр Сергеевич.

Воронцов посмотрел на меня:

— Если кто-то поступает не по чести, это не оправдывает другого, поступающего так же.

Да, пошел ты! О чести он тут говорит, а кто взял к себе на место пилота Лидию, с условием, что она будет трахаться с ним? Тоже, все по чести, мудак?

— Сухомлинова, пятая, Шелестов остается на ваше попечение, Петр Сергеевич.

Я видел, как лицо Насти расплылось в улыбке, глаза засияли. Не сдержав порыв, она ухватила Кира за руку и прижалась к нему. С Киром она готова идти, хоть на край света. Я вздохнул. Что ж, пускай будет так. Насте и Киру вместе будет и лучше, и легче.

Воронцов повернулся, чтобы уйти. Но тут раздался голос Кира:

— Разрешите сказать, ваше сиятельство!

Он обернулся. Точно так же, как тогда в отеле, когда я окликнул его.

Кир не стал дожидаться разрешения. Выражение его лица стало взволнованным, когда он заговорил, голос его звучал слегка осевшим:

— Ваше сиятельство, я считаю, что проект в котором мы участвовали, несет в себе опасность для недоучившихся студентов, из-за этого, каждый из сегодняшних победителей, рискует погибнуть. Просто из-за того, что недостаточно изучил теорию или недостаточно подготовился к стандартным тестам. Наша неподготовленность, может поставить под угрозу жизни будущих товарищей и людей, которых мы призваны спасать от Идолищ. Я отказываюсь вступать в вашу ауксилию, и остаюсь в колледже, чтобы получить все необходимые навыки!

Вокруг удивленно зашумели. Кто-то смотрел на Кира, как на умалишенного. Кто-то обратил к нему не верящий взгляд, некоторые смотрели с презрением. К удивлению, среди последних оказалась и Настя. Она больше не улыбалась. Девушка медленно отпустила руку Кира и отошла от него на шаг.

Воронцов презрительно хмыкнул:

— Слабаки мне не нужны, пускай вместо Новикова, будет Шелестов.

И зашагал прочь.

— Новиков! — в голосе Савельева причудливо сплелись нотки злости и ужаса. — Ты что себе позволяешь, обращаться к родовому аристократу вот так дерзко, без почтения. Отвергать его руку, протянутую тебе!

Кир не стал дослушивать, резко развернувшись, он вышел на улицу. Мы с Настей растеряно смотрели ему в след. Я, честно говоря, не понимал, что происходит и, еще не осознал, что произошло.

Обратная дорога далась мне нелегко. Коновалов, Фадеев и Макаров шумно обсуждали свое будущее. Кир сидел молча. Угрюмый, мрачный. Он смотрел в пол, не поднимая головы. Настя села от него подальше с видом мрачнее тучи. Иногда, искоса бросала взгляды на Кира. Непонимающие, злые, раздраженные.

Я пытался осознать произошедшее. Теперь я в ауксилии Воронцова. И это хорошо. Мне нет смысла торчать в колледже три года. Надо двигаться дальше. Но, что творит Кир? Почему он отказался? Конечно, он сразу был против этой затеи, но теперь-то, когда он доказал, что достоин закончить колледж досрочно. Зачем?

В душе нарастало раздражение поступком друга. И Настя тоже, она ведь очень хотела уйти вместе с ним. О ней-то он подумал? Хотелось закричать на него, схватить за грудки трясти его. Он хоть понимает, что натворил? Но сейчас это невозможно. Нечего устраивать тут балаган, выясняя отношения. Блин, в душе, я даже сам себе боялся признаться, как же я рад, что покину колледж. Но, как же Кир и Настя?

Я провел рукой по лицу. Ладно, сейчас доедем, и выскажу все. Хотя, теперь это не сыграет никакой роли.

Когда микроавтобус остановился у ворот колледжа, Кир вылетел из него пулей. Следом поспешила Настя. Я вышел со всеми остальными. Мне-то ловить Кира не нужно, все равно придет в комнату.

Кира и Настю я обнаружил по дороге домой. Они стояли на углу жилого блока. Кир, все такой же мрачный. Настя раскрасневшись, зло ему что-то высказывала. Хотел пройти мимо, но не удержался. Черт бы побрал, этого Кира! Я свернул к ним. Заметив меня, Настя умолкла. Подозреваю, она говорила обо мне нечто нелицеприятное. Ну, да ладно, нервы у девушки.

— Кир! — набросился я на друга. — Какого хрена ты сделал? Зачем ты отказался, ты ведь…

Кир дернулся. Отступил на шаг. Взгляд стал колючим.

— Пошли вы оба на… — он не договорил.

Развернулся, и почти бегом бросился в общежитие. Настя посмотрела ему вслед. Зло бросила:

— Ссыкло!

— Не надо так говорить о нем, — вступился я за друга. — По любому, у него были причины для такого решения.

— А ты вообще, пошел в жопу! — рявкнула Настька и зашагала, сжимая кулаки.

Ну, вот, оттянули просто так, безо всякой причины. Вздохнул. Решил прогуляться. Дошел до столовой. Да, какого рожна! Оба сорвали на мне злость. Друзья, блин. Ведут себя, один как контрацептив в очках, другая, как жопа перепуганная. Я при чем здесь? А при том, что место Кира занял. Хотя, и не по своему желанию.

От этой мысли, что-то совсем хреново стало. Я ведь не виноват, что у Кира в башке, что-то стрельнуло. Все мы стремились занять место в этой сраной пятерке «вундеркиндов». И Кир занял его, только отказался потом. Зачем?

Поговорить надо с ним. Сейчас пройдусь еще, сам успокоюсь, а то, выходит, действительно, как-то некрасиво. Но опять же, я не виноват!

Направился к учебному корпусу. Как дойду, поверну в общагу. Вдохнул свежего морозного воздуха. Спокойно, Рокот. Чего это ты расчувствовался так. Кир — друг, но свой выбор он сделал сам. Надо просто выяснить — почему. А Настька перебеситься, будут друг другу сообщения в мессенджерах слать. Лучше пусть их шлют, чем меня.

По дороге встретил Таньку и Айгуль. Танюшка, все в том же старомодном зеленом пальто, с руковичками на резинке. Айгуль в темно-синем пуховике, с меховой опушкой.

— Ой, привет, Миш! — воскликнула Танька.

— Привет, — сдержанно поздоровалась Айгуль.

— Привет, наверное, — буркнул я.

— Ты чего такой недовольный? — Танька смотрела на меня влажным взглядом. — Мы слышали, ты прошел тесты?

— Прошел, ага.

— Уедешь скоро?

— Уеду. Завтра, наверное, скажут, когда.

— Жалко как! — протянула Танька. — Мы ведь больше и не увидимся.

— Да, жалко, — я не смог сдержать улыбки.

— Если я, что узнаю, напишу тебе, — серьезно сказала Айгуль.

— Спасибо. Ладно, девочки, пойду я, отдохнуть надо, вымотался, как собака.

Девчонки попрощались и заспешили по своим делам. Вон, как оказывается, вместе гуляют. Ладно, не до них сейчас.

Я прошел к общаге, вошел внутрь. По привычке глянул на свое отражение в зеркале в фойе, и прошел к нашей с Киром комнате. Дверь оказалась не заперта. Я отворил ее. Кир сидел на своей кровати, спиной ко мне. Он был в наушниках. Через плечо друга я увидел странный прямоугольный предмет, покрытый блестящей сеткой. Вспомнил. Я ведь его видел однажды, когда искал зарядку для телефона, чтобы передать ее Киру в больницу.

Кир сосредоточено, что-то слушал. Время от времени, он прикасался стилусом к небольшому узкому экрану, расположенному вдоль странного прибора. Прикасался, вслушивался. Затем повторял действие вновь. Подкручивал, что-то на приборе, нажимал какие-то кнопки. Снова прикасался стилусом к экрану и вслушивался.

Что он делает?

Я кашлянул. Но Кир не услышал, продолжая свое странное занятие. Кашлянул еще раз. Бесполезно. Тогда я прошел к своей кровати. Кир вздрогнул. Мне даже показалось, попытался спрятать странный прибор. Но сообразив, что я уже все видел, стянул с головы наушники.

— Как ты?

Не раздеваясь, я сел на свою кровать.

— Хреново.

Помолчали.

— Хочешь знать, почему я так поступил?

— Конечно, а то выходит, я за твой счет к Воронцову попал. Настька меня теперь ненавидит.

— Остынет. Она, кстати, только что ушла. Расстались мы с ней.

— Вон даже как, жалко.

Кир кивнул. Развернулся ко мне, спустил на пол ноги.

— Из-за этого я все сделал, — он указал на свой бок.

Сначала я не понял о чем речь, потом дошло — рана.

— Она, что все кровоточит у тебя?

— Нет, крови уже давно не было. Кровь — ерунда. Это ведь Идолище меня там поцарапал, в больнице еще. Дело не в том.

— Лучанский?

Кир кивнул:

— Он когда Мощью меня ударил, что-то сломалось там, внутри. Лопнуло или разорвалось.

— Вот же жирдяй дырожопый!

Кир отвел взгляд, словно стесняясь, того о чем говорит:

— Боль адская. Я давно уже на обезболе сижу. Но все равно болит. Не хотел, чтобы вы с Настей знали. Не хотел, — его голос прервался. — Не хотел, чтобы видели мою слабость.

— Блин, да тебе к врачу надо!

Кир кивнул:

— Теперь пойду.

— А раньше-то что?

— Хаос этот, с безголовыми, потом рану, от них полученную, лечили, потом проект «Моя ауксилия», некогда было. Я сегодня пару раз сознание чуть не потерял от боли. Не могу я к Воронцову идти, толку с меня не будет.

— А зачем полез-то в это?

Кир промолчал. А я подумал, что, лет мне не мало, а ума ни на грамм. Понятно же, зачем: Настьку поддержать. Она вон, как загорелась в ауксилию Воронцова попасть. И меня дурака. Как бы я прошел, если бы не Кир? И тренировки с ним, и план его, как вытянуть тест сегодняшний, и в лабиринте он не отсиживался, а нас отправился искать. Может, я сам бы справился, но маловероятно.

— Настьке не говори только об этом.

— А что, лучше пусть она тебя ничтожеством считает, чем правду?

— Лучше ей думать, что она на уровне со мной была, чем знать, что еле-еле за инвалидом плелась. Пускай верит в себя, она ведь такая слабая. Ты там, позаботься о ней.

Я кивнул.

— А это что у тебя?

Я указал на странный прибор, лежавший у него на кровати.

— Стилофон, — немного смущаясь, ответил Кир.

— Это что?

— Ну, вроде как музыкальный инструмент. Вот смотри.

Он вынул из гнезда наушники, нажал пару кнопок. Прикоснулся стилусом к экрану. Прибор выдал резкий неприятный звук.

— Блин, ну и музыка, — я передернул плечами.

— Так это, просто, для примера, — улыбнулся Кир.

Он еще несколько раз прикоснулся стилусом. Звуки слились в короткую мелодию, не столь неприятную, но все равно режущую слух.

— Я играю на нем, когда мне грустно.

— А-а, тогда понятно, почему музыка такая адская.

Кир снова нажал кнопки на приборе:

— Надо битов добавить. Вот сейчас.

Стилофон выдал бит. Равномерный, с четко акцентированным звуком. Кир подождал немного и прикоснулся стилусом к экрану. Казавшийся до этого неприятным, звук вплелся в общую мелодию. Получилось ничего себе. Кир принялся нажимать стилусом в разные части экрана. Мелодия, на удивление, приобрела приятное, чуть печальное звучание.

Слушая, странную мелодию, я медленно осознавал надвигающуюся неотвратимость. Ведь скоро все измениться, я отправлюсь, да я даже не знаю куда. И рядом не будет надежного Кира. Что меня ждет там? Воронцов ведь, не зря вытребовал себе нас. А Кир выдвинул предположение, что мы ему нужны, как расходный материал, сберечь более опытных ауксилариев. Что меня ждет? Смерть в лапах Идолищ? Тяжелые раны и гнетущее чувство вины, как у Сладова? Или я смогу сделать нечто большее?

Утром, нас пятерых собрали и объявили, что уезжаем мы послезавтра. Сегодня требовалось закончить все дела, оформить документы и прочая, и прочая. Я носился весь день, из кабинета в кабинет, заверяя, сверяя, и перепроверяя все, что можно.

Потом еще, требовалось сложить все вещи, благо их у меня немного. На следующий день, нам собирались торжественно вручить дипломы, с пометкой «Экстерном, проект Его сиятельства Воронцова И.А.». После чего, ближе к вечеру, устроить небольшие посиделки: мы пятеро, директор и кто-то из преподавателей еще. Так сказать, торжественные проводы.

Слухи о том, что нам предстоит, ходили самые разные. Говорили, что мы отправимся на специальную базу, где, по сути, будем заканчивать обучение и выезжать на редкие зачистки. Но другой слух утверждал, что Воронцов бросит нас сразу на задание. И в него мне почему-то верилось больше. Кто-то заявлял, что мы рылом не вышли находиться рядом с Воронцовым, и нас возьмет под крыло Лидия. Она ведь столько времени с нами провозилась.

Особо злые на язык пророчили, что в скором времени, мы сами запросимся обратно. И не далее весны, вся наша «ауксилия» снова окажется в колледже.

Точно известно было одно — уезжаем послезавтра. И мы теперь настоящие ауксы. Парни со старшего курса, подсчитывали, сколько им будут платить и что они сделают с деньгами. С Настей я сталкивался пару раз, но поговорить не удавалось. Да, и не очень-то хотелось. Я понимал ее печаль, все сложилось не так, как она рисовала у себя в голове. Но не мог принять ее озлобленности ни против меня, ни против Кира. Жаль, что он запретил рассказывать ей о ране, терзающей его.

Носясь по этажам и подписывая кучу бумажек, я столкнулся с Танькой.

— Собираешься? — с искренней печалью в голосе спросила она.

— Да, уже послезавтра.

— Теперь я не ровня тебе.

— Не неси чушь, Тань. Просто так сложилось.

Она кивнула.

— Знаешь, я очень хочу устроить тебе проводы, ну, такие же, как подарок на Новый год, — ее глаза лукаво блеснули. — Но, пойми правильно, Павлик теперь здесь. И все это, так.

Она неопределенно взмахнула рукой.

Я хотел сказать, что пустяки и обойдусь, но спохватился. Это бы прозвучало грубо.

— Знаешь, Тань, это был лучший подарок на Новый год в моей жизни.

Тут я даже не врал. В новой жизни, это был действительно лучший подарок.

— Пускай все останется, как есть. Твой Павлик хороший парень, наверное.

— Он замечательный, но, ай, ладно, — в ее глазах блеснули слезы.

Она обвила меня руками, поцеловала и ушла.

Странные у нас с ней отношения. Точнее отсутствие их. Странное отсутствие отношений, м-да. Что ж, о ней у меня сохранятся приятные воспоминания. Все когда-нибудь заканчивается.

Уже дома, когда я паковал вещи, на телефон пришло сообщение. Сигнал звякнул. Но я не спешил, раздумывая, как бы втиснуть в сумку, подаренную мне Киром и Настей, все свои вещи. Не хочу снова шуршать пакетиком. А сумка по размерам мала, она ведь для срочных выездов.

Потом вспомнил, что Айгуль собиралась написать, если узнает что-то интересное. А может, она решила написать просто так? Как в тот раз, когда мы ходили в «Королеву».

Я взял телефон в руки. Разблокировал, взглянул на экран. Это было не Айгуль. Это вообще не было связано с колледжем. Таинственный абонент, тот горбоносый мужик или кто-то, кого он представлял, писал мне:

«Михаил, наши поздравления! Вы превзошли все ожидания и открыли новые горизонты для нашего сотрудничества».