Рокот. Том 1: Технический колледж ауксилариев. Том 2: Проблемы молодого аристократа

Глава 3

Картечь отсекла мне ноги. Одним ударом, словно косарь подсекающий траву на покосе. Сейчас, она возвышалась надо мной, сжимая в руках Мощь в виде излюбленного ею копья.

— Рокотунчик, ты ищешь смерти? Так это — твои проблемы. Для меня такая жизнь, куда лучше вечной тьмы. Нам подарили бессмертие, надо быть благодарным.

— Тебе нравится такая жизнь?

— Любая жизнь, лучше смерти!

— А как же те двое, про которых говорил Калибр?

— О, не без этого. Их даже возбуждает, что я вроде, как женщина. Больные ублюдки! Но надо уметь быть гибкой.

— Терпеть? Хотя, я понимаю, при жизни, о такой груди ты могла только мечтать.

— О твоем плане «Старт-Тех» знали заранее, неужели, дурень, ты думал, что твои мысли секрет для них? Они решили рискнуть, устроив настоящее представление, на что не пойдешь ради рейтингов! А мне отвели роль спасительницы человечества.

— Дура! Как только вернешься в свой ангар, те двое всадят тебе в зад трубу потолще!

— Ой, а я еще Калибра грубияном называла! — воскликнула Картечь. — Надо быть гибким, Рокотуша. За спасение человечества, я взяла плату авансом. Скоро в новостях появится сообщение, что при неосторожном обращении с синтетом-гладиатором погибли два техника.

Она изобразила вздох:

— Трудно им пришлось в последние часы, ведь тяжело жить без ручек и ножек.

Пока Картечь болтала, я сгонял остатки Мощи к ладоням. Когда жжение в кистях стало нестерпимым, я метнул заряд в опору. Полыхнуло. Картечь вскинула голову. Столб заскрипел, покачнулся и упал на периметр. Но купол не исчез! Вместо этого, он начал опускаться вниз, прямо на нас. Вокруг все загудело, затряслось. Откуда-то задул ураганный ветер. Последнее, что я увидел, копье Картечи, летящее мне прямо в лицевую пластину.

Я умер. Снова.

— Смотрите-ка, какая мамзелька, от одного взгляда упал!

Издевательский, насмешливый голос доносился издалека. Впивался в мозг раскаленными иглами. Тревожил, не давал вернуться в блаженное беспамятство.

— Нифига се, Карпян, мощный ты! Первогодку взглядом вырубил!

Другой голос, гулкий, приглушённый. Говоривший явно обременен лишним весом и тучностью. И вроде бы, оба голоса молодые. Странно, среди моих техников молодежи я не замечал.

Я постарался вновь отключиться, провалиться в черное ничто, побыть свободным, хотя бы еще несколько секунд. Под щекой ощущалась шершавая, теплая от солнца поверхность. Не хочу приходить в себя. Не хочу снова испытывать боль. Снова умирать. Картечь, тупая ты сука, сделала неверный выбор! Надеюсь, ты поплатилась за это.

— Карпов, что здесь происходит?

Еще один голос. Обладатель голоса явно старше. Я бы сказал, уже пожилой мужчина. По командным ноткам ясно, привык, чтобы ему подчинялись.

— Да, ничего, Петр Сергееич, я просто посмотрел на него!

Первый голос стал испуганным.

— Посмотрел?

— Да, то есть, нет, не знаю я, чего он упал, я не трогал его!

Пора бы открыть глаза, посмотреть, что вокруг происходит. Все творящееся, совсем не напоминало ситуацию в ангаре, когда я приходил в себя после очередной смерти. Там, меня окружали гул автоматов, реплики техников, гудение силовых установок. А тут, я явно на открытом воздухе.

Я открыл глаза и поднялся. И чуть не упал снова. На этот раз в настоящий обморок. То, что я увидел, противоречила всем моим ожиданиям. Но про увиденное потом. Главное, я не находился в теле металлосинтетического гладиатора. Я снова был человеком! Человек! Я чуть не подпрыгнул от радости.

Рядом со мной стояли четверо. Трое молодых людей, в незнакомой мне темно-синей форме. Больше похожую на школьную, чем на военную. Куртка из грубой ткани со множеством карманов, и такие же брюки. Под курткой рубашки.

Один, самый крепкий из них: с коротко стриженными светлыми волосами, широким лицом, среднего роста, плечистый. Сейчас на его лице лежала печать тревоги, но за ней проглядывалась некая жестокость, что ли. Второй, высокий толстяк с копной черных волос. Третьим был рыжий коротышка, с веснушчатым лицом. Макушкой он едва ли доставал первому до носа, но крепостью сложения не уступал ему.

Четвертым оказался пожилой мужчина. Аккуратная бородка, обильно припорошенная сединой, придавала ему солидности. Одет в пиджак, очень напоминающий форму молодежи. На голове форменная кепка.

Я огляделся вокруг. Под яркими лучами солнца, на небольшой площади перед трехэтажным зданием, выстроилось полсотни человек. Все в темно-синей форме. В основном парни, но девушки тоже были. Возраст, примерно восемнадцать-двадцать лет. И я, кстати, тоже стоял в этом ряду, пока не упал. Точнее, то тело, в котором я сейчас пребывал.

Все это мне напомнило не то школу, не то технарь, когда я там учился. Целую вечность назад!

Увидев, что я встал, светловолосый чуть ли не завопил, указывая на меня:

— Да он притворялся!

Мужчина повернулся ко мне.

— Чего лыбишься? — зло спросил он. — Или, по-твоему, это смешно?

Я ничего не ответил, только глазами захлопал. Я пока даже не разобрался, что здесь происходит.

— Фамилия? — резко спросил мужчина.

— Шелестов! — по привычке выдал я.

Оказывается, десять лет рабства, и номер «БСБМ 10. Гладиатрикс», не вытравили мне память. И тут же спохватился, какой Шелестов, я ведь даже не знаю кто я!

Мужчина, как его назвал, тот светловолосый, кажется Петр Сергеевич, вынул смартфон. Понажимал экран. Произнес:

— Шелестов, Михаил. 18 лет. Сирота. Принят по ходатайству директора Детского дома № 958, города…хм…ага…одаренный, значит. Беда с такими одаренностями.

Погодите, какой сирота? А отец, мать? Я точно помню, у меня были родители! Значит, это не мое прошлое, как можно было бы подумать. Где же я?

— Встань в строй, одаренный, — скомандовал он. — Приведи себя в порядок, не на паперти, чай.

Мужик, конечно, был грубиян. Но вступать с ним в конфликт и пытаться, что-то доказать, я посчитал несвоевременным. Надо разобраться, что здесь происходит. Я отряхнулся, поправил куртку. Поймал взгляд рядом стоящего, высокого крепкого парня с прямыми черными волосами. Он укоризненно смотрел на меня, сквозь стекла очков в тонкой оправе.

— Куда это ты, Карпов и вы, двое, тоже стоять!

Светлый, толстый и коротышка попытались скрыться, пока Петр Сергеевич был занят. Они замерли в нелепых позах.

— Поможете Якову Вениаминовичу раздать ключи и памятки для первогодок.

Затем, повысив голос, скомандовал:

— Первогодки остаются на месте, остальные могут разойтись!

Большая часть, то ли школьников, то ли студентов, направились в разные стороны. Одни к зданию, другие куда-то прочь от него. Вроде про меня говорили, что я первогодка. Останусь. Хотя, глупо получится, если я уже не первогодник и буду стоять здесь. За тупого посчитают.

Наблюдая за тем, как студенты, по возрасту все же более подходяще, идут к зданию, я заметил металлическую табличку над входом. «Технический колледж ауксилариев», гласила табличка. Ниже: «Для одаренных молодых людей их низших сословий».

Текст ввел меня в ступор. Ауксиларии? Что-то связанное с Древним Римом. Так, кажется, называли войска союзников. «Низшие сословия»? Что у нас тут за пережитки феодализма? На вид вроде, все современное.

— Очнись!

Кто-то грубо толкнул меня. Светловолосый, Карпов.

— Вздумал дураком меня перед директором выставить? Ты, дрищ, отвечай!

Задрал меня этот юнец, что-то много он о себе возомнил. Я сам не заметил, как подчерпнул Мощь. Погодите, что? Подчерпнул Мощь? Вот так просто, в человеческом теле? Да, это же великолепно! Потом разберусь, как такое возможно, а пока хорошенько припечатаю наглеца!

Ладони зажгло. Я зло улыбнулся, глядя на Карпова. И тут почувствовал, как боль скрутила мою руку. Казалось, мышцы сейчас лопнут от напряжения. Я вскрикнул, скорчился и поспешил скинуть силу обратно в атмосферу.

— Карпов! — раздался рык. — Ты чего там опять творишь?

К нам подошел лысый худой мужик со злым взглядом.

— Да, ничего, ничего, я ему ничего не сделал!

— А должен был ключ отдать!

Карпов сунул мне в руки ключ с круглым брелоком, с какими-то цифрами.

— Кранты тебе, дрищ! — прошипел он.

Карпов отошел от меня и подал ключ моему соседу, здоровому очкарику. Тот взглянул на номер брелока и тяжко вздохнул. Там красовались цифра «17». Я поглядел на свой, там стояла та же самая цифра.

— Будем соседями, — сказал я.

Очкарик еще раз тяжко вздохнул. Толстяк всучил мне лист бумаги, нехорошо посмотрел и, хмыкнув, прошел дальше.

Лысый мужик, скорее всего, тот самый Вениаминович, о ком говорил директор, произнес:

— Идете в жилой блок, это вон там.

Он указал нам за спины. Продолжил:

— Занимаете комнаты, согласно номерам на ключах. На листах — правила, внимательно прочитайте и не вздумайте нарушать, за нарушение грозит исключение из колледжа. У меня все.

Народ стал расходиться. Очкарик подхватил сумку, стоящую у его ног:

— Ты идешь?

Я кивнул, и уже было собирался двинуться за ним, как он спросил:

— Михаил. Михаил, ведь верно?

— Вроде так, — ответил я.

Ерунду сморозил. Очкарик вновь насторожено глянул на меня.

— Ты разве не возьмешь свою сумку?

Точно. Рядом со мной стояла сумка. Обычная, такая, спортивная.

— Забыл! — притворно воскликнул я.

На самом деле даже не знал. Быстрей бы уже оказаться где-нибудь в тихом месте, обдумать все, уложить в голове.

— Нельзя быть таким рассеянным! Рассеяность помешает в учебу, а позже может привести к трагическим последствиям, учитывая нашу специальность.

В голосе моего будущего соседа звучали наставнические нотки.

— А как тебя зовут?

Я чуть не добавил «пацан». Вовремя спохватился. Сам-то я тоже пацан, сейчас. Хотя прожил почти сорок лет, да еще десятку в теле гладиатора.

— Да, извини, я не представился. Кирилл Новиков.

— Михаил, — зачем-то брякнул я, протягивая ему руку, — ну, ты и так знаешь.

Кирилл крепко сжал мою ладонь. Ай, чего так больно-то! Я чуть не вскрикнул, он видимо из тех, кто всегда пытается сломать чужую кисть при рукопожатии.

Я подхватил сумку. Точнее, постарался подхватить. Тяжеленая! Булыжники там, что ли?

Я двинулся за Кириллом, он, видимо, знал куда идти. Мы спустились по лестнице, прошли мимо стадиона, подошли к невзрачному кирпичному зданию. «Жилой блок», гласила табличка над входом.

Вошли внутрь.

— Надо разобраться, где наши комнаты, — произнес Кирилл оглядываясь.

Я, взмокший под тяжестью сумки (там реально нечто тяжеленное!), со вздохом облегчения поставил ее на пол. Утер пот. Тоже оглянулся, и замер, парализованный увиденным. Из большого зеркала фойе, на меня смотрел настоящий задохлик. Худой, нескладный с сутулой спиной. Всклоченные волосы на голове, будто-бы никогда не знали расчески, лицо бледное, с несколько заостренными чертами лица. Форма висела, словно на вешалке, хотя, на взгляд, была по размеру.

И да. Это был я. Черты лица, во всяком случае, были очень похожи. Но, блин, я так не выглядел в восемнадцать лет! Я был крепким парнем, способным запросто навалять таким, как тот Карпов. Но вот это чудо в зеркале! Сирота, конечно, но недокормленным он не выглядел. Точнее я. Просто настоящий дрищ, ничего тяжелее вот этой сумки в жизни не поднимавший!

Я начал подозревать, что никаких кирпичей, булыжников и прочего стройматериала в сумке нет.

— Все первокурсники живут на первом этаже, — сказал Кирилл, уткнувшись в лист бумаги в своих руках, — пойдем.

Мы нашли свою комнату, открыли ее. Две кровати, шкаф, стол и пара тумбочек. Все. Напротив двери располагалось окно, из которого можно было увидеть учебный корпус.

— Душ и удобства, видимо, на этаже, — сказал Кирилл. — Можешь выбрать себе кровать.

Мне было, в общем-то, все равно и я бросил сумку на ту, что стояла слева от меня. Кирилл поставил сумку на соседнюю.

— Пойду осмотреться, — сказал он. — Надо еще глянуть расписание, мы же с тобой в одной группе вроде?

Я уставился на него непонимающим взглядом. Кирилл скорбно вздохнул. Тяжело ему со мной! Думает, наверное, что с умственно отсталым поселили.

— Студенческий посмотри.

Я похлопал себя по карманам, в одном из них что-то находилось. Я извлек предмет — смартфон. Судя по внешнему виду, лет ему примерно столько же, сколько и мне на самом деле.

— В сумке, наверное, — сказал я.

— Вполне возможно, — медленно произнес мой сосед. — Ладно, ты идешь со мной?

— Нет, разберу вещи.

Черт, да иди уже отсюда, мне надо побыть одному! У меня голова сейчас взорвется, от всего происходящего, как у Оркеля, когда я зарядил ему Мощью по башке!

— Хорошо, эмм, постарайся разложить свои вещи так, чтобы для моих тоже осталось место.

Я кивнул. Кирилл вышел.

Я завалился на кровать. Что же произошло? Купол начал падать вниз. Картечь, тварина, ударила меня копьем. Я отключился. Все закономерно. Дальше-то что? Возможно, когда я отключил все ретрансляторы, начались возмущения полей. Я не физик, понятия не имею, какие это могло повлечь последствия. Итак, защитные поля бушуют, я умираю в очередной раз. И возможно, это привело к тому, что возродился я не в ангаре, а в другом мире?

С теорией, что существует множество миров, я был знаком давно. Правда, не слышал, чтобы кто-нибудь из ученых доказал это. Ладно, примем, как данность. Моя смерть совпала с возмущением полей, из-за чего мое сознание попало в другой мир. Пойдет. Лучше я все равно не придумаю.

Дальше. Я нахожусь в своем же теле, только восемнадцатилетнем. То есть, я еще и во времени перенесся, или тут время идет по-другому? Ставим статус «неважно».

Правда, здесь моя судьба сложилась иначе.

Что я знаю? Меня зовут, так же, как звали в своем мире, Михаил Шелестов. Мне восемнадцать, сирота. Физически я вовсе слаб. Странное для меня ощущение, с детства, благодаря отцу, я всегда был силен. А уж в теле гладиатора так и подавно. Но ощущение незнакомым назвать никак не мог, я в полной мере ощутил беспомощность, будучи собственностью «Старт-Теха».

Возможно, наличие другого меня в этом мире — это еще одна причина, по которой я оказался здесь. А не испытываю горячий дружеский прием старшего техника Дымова.

О мире я ничего не знаю. Хотя нет, кое-что знаю. Первое, я студент-первокурсник «Технического колледжа ауксилариев», чтобы это ни значило. Надо, кстати, найти студенческий. И еще, я одаренный из низшего сословия. Тоже непонятно, ни про одаренность, ни про сословия.

Ну, пожалуй, это все, что мне известно. Зазвонил телефон. Я даже дернулся от неожиданности. Посмотрел на экран. Звонил некий Константин Львович.

— Алло, — ответил я.

— Миша, здравствуй!

Голос мягкий, как не знаю, у доброго дедушки.

— Здравствуйте, Константин Львович.

— Устроился уже?

— Эм, ну да.

— Рад за тебя, Миш. Не обижают тебя там? Ты ведь такой, — невидимый Константин Львович сделал паузу, — такой впечатлительный.

— Да нет, вроде не обижают.

— Хорошо, Миш, хорошо. Я сделал все, чтобы твоя жизнь сложилась, как можно лучше. Ты там учись хорошо, дар свой развивай. Гордостью нашего детдома будешь.

— Хорошо.

— Ну, пока, Миша. Счастья тебе там. Не забывай нас. Приезжай, как сможешь.

— До свидания.

Судя по разговору, это был директор детдома, где воспитывался местный Михаил Шелестов. Заботливый, какой. Я открыл список контактов. М-да, кроме номера Константина Львовича никаких других номеров не было. А парень-то, настоящий отшельник.

В смартфоне тоже надо будет пошариться. Да и в интернет заглянуть, если он тут у них есть. Информацию о мире надо брать откуда-то. Ладно, разберу сумку, найду студенческий. Надо, хотя бы, узнать в какой группе учусь, и тоже пойду, гляну расписание. Второй шанс в жизни. Не стоит его упускать!

Дверь открылась. Я решил, что это Кирилл вернулся и хотел полюбопытствовать, как там его поход. Но вместо моего соседа в комнату вошли те трое, Карпов, толстяк и коротышка.