Пресвитерианцы. Четвертый берег

Глава 7

— Мы не первый раз обживаемся на новом месте, — начал Наполеон свою речь. — И, как всегда, первое время вы будете работать без оплаты. Армия обеспечит вас необходимым, но прибыльным делом ваша работа станет лишь после того, как мы основательно обустроимся.

Ремесленники понимающе вздыхали. Уже несколько раз им приходилось создавать производство с нуля. И только они начинали работать широко — этот генерал срывался с места и увозил всех в новые неведомые дали. Но старшины уже настолько привыкли считать себя частью Армии, что терпели.

— Есть еще одна проблема. В этих землях торговля развита плохо. Если что-то не производится в самой Нормандии или ее окрестностях — значит, скорее всего, это почти невозможно купить. Более того, земли эти довольно бедны, здесь мало что производится с излишком. Так что берегите запасы материалов, которые мы привезли на кораблях.

Народ загудел.

— Все вы знаете Кардака, — Наполеон указал на казначея, который с несколькими помощниками стоял рядом. — Он будет обеспечивать вас всеми необходимыми ресурсами. Но! Все работы мы поделим на первоочередные, второочередные и третьеочередные. Мастера второй и третьей очереди не получат ничего, пока мы не обеспечим стратегическое производство. А, как я уже сказал, страна эта ресурсами небогата.

Старшины начали переговариваться, даже не скрывая своего возмущения.

— Вы, наверное, хотите меня спросить: а есть ли хоть какая-нибудь хорошая новость? — улыбнулся генерал. — Есть. Если всё пойдет хорошо, то это место станет для нас последним. Больше никуда не надо будет ехать. Обживайтесь здесь не как во временном лагере, а навсегда. Планируйте производство на многие годы!

— Тогда получается, все новости хорошие! — рассмеялся Тадаши Гэ.

— Это почему?

— Ты же сам сказал, сиятельный, что эта страна бедная. Сказал, что торговля тут не развита. А у нас уже давно отлажены и отработаны линии. Мы делаем множество товаров, которые не делают почти нигде. Раз нет торговли, то нет и конкурентов. Значит, мы скоро озолотимся! Сначала здесь, а потом и в соседних землях.

— Надеюсь, так и будет. Но сначала придется поработать бесплатно. И снабдить Армию всем необходимым.

Народ в шатре согласно закивал. Старшины собрались в кружок, и все вместе принялись распределять работы на перво- и второстепенные. Прикидывали, что должно за чем идти, чтобы при ограниченных ресурсах не возникло простоев. Разумеется, сразу начались споры, ругань.

— В самую первую очередь мне нужны пороховые мельницы, — перечислял Наполеон. — И работы должны идти сразу на всех этапах. Пока уголь и селитра заготавливаются, сразу нужно запускать и дробилки. Дело в том, что во Франции порох делают, причем, довольно активно. Кардак его уже закупает. Но здесь делают только пыль. Вам необходимо ее гранулировать… Кстати! Местным об этой операции не распространяйтесь. Подольше сохраним преимущество. Второе по важности: ремонтные мастерские. И для огнестрела, и для холодного оружия с доспехами. Производство самого оружия начнем позже (когда наладим добычу железа), а вот старое портить мы уже начали…

Наполеон порадовал некоторых мастеров, которые раньше находились в «арьегарде» производственных потребностей. Например, кожевников.

— Сразу ставьте большие мастерские. Здесь скот разводится активно, так что сырья хватит. А нам скоро понадобится много конской упряжи — это будет первая задача. Но дальше — больше! Нанимайте местных мастеров — своих рук вам не хватит. Кстати! Изучите их опыт — в седлах и сбруе здесь знают толк.

Заприметив мастера по бумаге, Наполеон оживился.

— Нагири! Твоя мастерская пойдет также в первую очередь. Мне понадобится много, очень много бумаги!

Густо обросший и совершенно седой, как камень соли, Нагири почтительно поклонился, но поднял руку, прося слово:

— Сиятельный, я думал над этим вопросом еще в портовом городке Ара-фио-ре. Во-первых, мне нужно изучить свойства клеев, которые изготовляют в этих землях. Но главная проблема: я узнал, что в этой Франции практически невозможно найти хлопок или даже хлопковую одежду. Люди ходят в одежде из шерсти или льна. Шерсть мне не годится совершенно… Боюсь, нехватка сырья станет препятствием для твоих планов.

Генерал задумался.

— В хлопок одета вся наша Армия, Нагири. Думаю, мы начнем менять их старые одежды на новые шерстяные — и старьё отдавать тебе. Но это, конечно, полумеры… Найди местных бумагоделателей, кажется, под Руаном есть бумажные мельницы. Узнай, из чего делают бумагу они. Подумай: может быть, можно что-то еще использовать?

— Я точно знаю, что хлопок лучше всего, мой господин, — скорбно вздохнул мастер. — Но я поищу. Помнится, древние мастера в Мин использовали кору тутового дерева. Растет здесь такое?

— Вряд ли. Но кора имеется у любого дерева. Экспериментируй!

…Каждая поставленная задача порождала вопросы. А поиск их решения — новые вопросы. Наполеону очень нужны были и крепость, и производственные линии. Чуть ли, не завтра. Но ком задач нарастал, неизбежно отодвигая заветную цель.

С литейщиком Ваном Чжоли он поговорил отдельно, чтобы не слышали лишние уши. Потому что его мастерам придется делать нечто совершенно новое. И, если порох или бумага стоят в первой очереди, но литейщики войдут в нулевую.

— Пока новые пушки делать не будем, мой друг. Но не расслабляйся, у меня к тебе две важные задачи. Отбери мне дважды по десятку лучших мастеров. Первый десяток — самые надежные и доверенные. Их я отвезу в Руан, и они, под строгим контролем Кардака начнут чеканить золотую монету. Потребуется сделать формы и наладить производство.

Денежная система Франции Наполеону не нравилась. 3 денье составляли один лиард, четыре лиарда — один су, 20 су — один ливр. Крупная монета — экю — вообще была разная. По весу, составу и, соответственно, стоимости. Генерал решил начать чеканку экю, равного пяти ливрам. Или ровно сотне су. Причем, свои су он тоже планировал делать — но после того, как появится собственное серебро. Наполеон уже нашел в Руане еврейского менялу, который обещал помочь подобрать идеальные сплавы для обеспечения точной стоимости будущих монет. Чеканка собственных денег нужна не только для удобства расчета, но и для пропаганды. Это будут деньги не региона, не короля — а деньги Франции. Цельной и единой.

— А вторая бригада? — поинтересовался невозмутимый Ван.

— О! Тут еще интереснее, — Наполеон даже потер ладони. — Нужно наладить отливку металлических брусочков. Крохотных, но абсолютно одинаковых. И на торце каждого брусочка должна быть буква. Но в зеркальном отражении. Каждой буквы мне потребуется по несколько сотен. Разрешаю тратить на это все запасы металлов, что есть у тебя. Подумай, из чего лучше всего их делать? Медь точно не пойдет — сильно мягкая. Попробуй бронзу. Кажется, у тебя и латунь есть? Или олово? Важно, чтобы усадка была минимальной — дабы форма не искажалась.

— Я лучше пойму, если ты объяснишь мне, для чего они, — спросил литейщик.

— Хорошо, — и Наполеон выдал Вану краткий обзор наборного книгопечатания.

К его удивлению, оказалось, что нечто подобное в Китае уже существовало, и Ван Чжоли, в общих чертах, знаком с принципом. Но описанная генералом конструкция даже китайца поразила своей завершенностью.

«Гутенберг, кажется, уже живет тут недалеко — в Германии, — размышлял Наполеон. — И скоро он построит свой первый печатный станок… Построил бы! Но мы сделаем раньше и гораздо лучше. А еще в огромном объеме!.. Может быть, я даже этого Гутенберга найму к себе».

Книгопечатание — вот каким новым оружием генерал собрался покорить Францию. Для Англии ему и пушек с ружьями хватит.

…Беседы то с одним, то с другим мастером затянулись почти до заката, но Наполеон не хотел ночевать в необустроенном лагере и заспешил в Руан. Тем более, что наутро у него были запланированы новые встречи. Генерал не забыл о необходимости тепло одеть своих воинов к осени. Только вот собственные мастера в этом вопросе ему не могли помочь. При Армии было немало портных, но тот же Нагири верно заметил: французы носят шерсть. И в новом деле ему больше подойдут местные ремесленники. Тем более, что Руан славился своими суконщиками. Торговец Пезан пообещал свести главнокомандующего с «лучшим портным» Руана.

Гийом Клеман был огромен. Ростом выше даже многих французов, с широкой спиной, круглым пузом, он еще и одежду носил с невероятным обилием складок, призванных показать, что достаток у него есть, и на материю он не скупится. Зато от подобных одеяний портной казался еще огромнее. Когда Клеман зашел в кабинет генерала, то занял в нем всё свободное пространство. Казалось, его масса даже свет выдавила обратно в окно. При этом мастер портной оказался не медлительным увальнем, а очень живым, подвижным и болтливым.

— Можете сшить такое?

Наполеон выложил перед ним несколько набросков зимней одежды. Один вариант — традиционная армейская шинель из его времени — длинное пальто прямого покроя с двумя рядами пуговиц. Такое могло пойти малоодоспешенным солдатам: Дуболомам, Псам, Женихам. Морякам еще. Но для латников — Головорезов, Самураев, китайцев — он разработал широкий запашной плащ с прорезями для рук и большой пелериной, которую можно накидывать на голову.

— Это… — Гийом Клеман на миг запнулся и перестал болтать. — Что это, Ваша Светлость? Святой Претекстат! Зачем вам это убожество? Ваша Светлость, позвольте, я лично сошью для вас прекрасный пурпуэн! Поверьте, я лучший в этом, и к королю на прием не стыдно пойти! У меня как раз имеется отрез с золотым шитьем — берёг для исключительного случая! Так вот, для вас ничего…

— Мне нужны именно такие одеяния. Сможете?

— Смогу, конечно… — Гийом всем своим видом демонстрировал, как это его унижает. — Но зачем вам эта ужасная одежда?

— Разве должно это вас волновать?

— Простите, Ваша Све…

— Возьметесь за мой заказ? — Наполеон уже приловчился пресекать поток слов из нутра необъятного портного на самом старте.

— Как можно отказать спасителю Орлеанской Девы! — замахал ручищами Клеман. — Дозвольте измерить…

— Стоп. Вы не поняли, Гийом. Это не мне, а для моих солдат. И шить надо не по фигуре, а несколько разных вариантов по размеру. Такие… усредненные.

— Для солдат? — Клеман даже не пытался скрыть разочарование. — И сколько?

— Порядка двенадцати тысяч изделий, — увидев, как мастер начал жадно хватать ртом воздух. — Гийом, успокойтесь! Это заказ на многие месяцы.

— Ваша Светлость, вы не понимаете. Я могу над одним платьем неделю заниматься. Даже две!

— Но вы же видите, как тут всё просто. Можно делать гораздо быстрее. Работать по одинаковым лекалам — на поток…

— Ваша Светлость! — Клеман выкрикнул с упрёком. — Я мастер! Я уважаемый портной Руана. Много лет мне пришлось достигать своего мастерства. Разве можно стать хуже себя?

— Но можно же найти решение, — Наполеон уже начинал злиться. Этому балбесу искать бы возможности, ведь такой большой заказ обеспечит его работой надолго; он же кочевряжится. — Вы получите от нас внушительный аванс: наймите людей, расширьте производство…

— Расширьте? Сударь, — потрясенный портной даже забыл про «светлость». — Вы прибыли издалека и не ведаете, как положено жить… — он внезапно оборвал фразу. — Все мастерские нашего цеха связаны статутом. Эти правила вносят справедливость в наши отношения. Никто не делает плохую одежду, никто не задирает цены, никто не пытается отнять у других работу. Цех запрещает нанимать подмастерьев или вводить оборудование сверх положенного. Это просто невозможно. И это… оскорбительно.

Наполеон уронил руки на стол. Получалось, в условиях города вообще ничего невозможно сделать?

— А если я выйду на весь ваш цех? Предложу всем мастерски одинаковый заказ. И все мастера выполнят равную долю работы. Это ведь не помешает… справедливости?

— Всем делать… это? — Клеман брезгливо покосился на эскизы шинелей. — Ваша Светлость, я вам от чистого сердца скажу: любой другой заказ нашим мастерам покажется привлекательнее этого. А коль уж вы вознамеритесь загрузить работой весь цех, то портные будут стараться избежать этого всеми силами. Сторонние заказы вырастут в цене, значит, те, кто будут шить для вас, окажутся еще и в проигрыше.

Каждой фразой портняжка-здоровяк бил Наполеона, словно, пудовым молотом.

— Скажите, а сырье на пошив этого… этой одежды у вас есть?

— Я намерен заказать его у городских сукноделов… — к концу фразы генерал уже почувствовал, где подвох.

— Вы ведь говорите о 12 тысячах костюмов. Представляете, сколько кусков сукна потребуется на это? Я помню, когда сам еще был зеленым подмастерьем, в те славные времена в Руане делали до 4–5 тысяч отрезов сукна в год! Но потом началась война, и король Генрих (отец нынешнего) пришел в Нормандию. Потом Бургундский герцог перешел на сторону Англии — и английское сукно широким потоком потекло в его владения: Фландрию, Брабант, Голландию. Грустно признавать, но самое дешевое и весьма неплохое сукно теперь делают там. Мы же, кроме местной шерсти, закупаем сырье в Кастилии. Что до войны было не так трудно, теперь же… В общем, не смогут наши сукноделы сделать ткань на 12 тысяч. Даже за год. Но и то, что они делают — они делают для КОГО-ТО. Это сукно уже кому-то обещано или даже продано заранее. Понимаете, Ваша Светлость? Вы хотите, чтобы мастера сделали дополнительно 30–35 тысяч туазов ткани! Да еще и одинаковой! Чтобы потом клеветники говорили, что руанцы разучились делать изысканное и разнообразное сукно!

Это был до ужаса неприятный разговор. Наполеон-то думал, что зимнее обмундирование станет всего лишь вопросом денег. А теперь ему требуется найти сырье, найти ткань, найти портных… Он снова вызвал к себе торгаша Пезана. Тот понял всё по лицу главы Пресвитерианцев.

— Мастера невыносимы, Ваша Светлость? Эх… Вы не представляете, как нашему брату с ними бывает тяжело! Сколько выгоды из-за них упущено. Твердолобые люди. Захватили контроль над производством и сидят сычами… А жизнь-то идет! Жизнь меняется!

— Рауль, мне, правда, некогда предаваться нашим общим горестям. Я ищу решение. Можете помочь?

— Генерал Луи, ради вас я готов на всё! С сукном помочь совсем просто. Поскольку цеха в городах (а особенно, в Руане) стоят стеной на пути развития, то оно — развитие, то есть — уходит за стены. В сёла. Вот взять, например, деревеньку Монтвилье, что недалеко от Арфлёра. Сто лет назад была неприметна и бедна, а сегодня — процветает. Надо лишь привезти им шесть, а они уже ее оприходуют. Всё в домах: в одних пряжу готовят, в других нить прядут, в-третьих — ее же красят, а наилучшие в мастерстве на станках ткани делают. Триста мастеров и мастериц там уже! Потом надо лишь собрать товар и оплатить работу.

— А скупаете в Монтвилье вы, как я понимаю?

— От вас ничего не утаить! — растянул улыбку Пезан.

— Сколько вы сможете поставить сукна?

— До конца лета — пять или шесть тысяч туазов. Но, если сойдемся в цене, я откажусь от некоторых покупателей в вашу пользу.

Наполеон дал понять, что над ценой еще подумает. Со слов купца он понял, что подобные рассеянные мануфактуры есть не в одном Монтвилье, и решил, что сам поищет новых крестьян-сукноделов.

— Принимайте заказ на пять тысяч туазов. Но сукно потребно одного качества: крепкое, плотное, теплое.

Рауль Пезан раскланялся: мол, всё понял, всё сделаю.

— А с пошивом как быть?

— Тут сложнее. Единственное, что я могу посоветовать: найти подмастерьев. Среди них полно истинных специалистов в своем деле, только вот цеховая верхушка житья им не дает. За право открыть свою мастерскую дерут втридорога, а средств этим ребятам взять негде, так как работают за сущие денье!.. Знаете, двух-трех готовых на всё подмастерьев я сам вам найду. А остальных — они уже сами. Но тут есть трудности и опасности. Трудности: это оборудование. У подмастерьев, хорошо, если свои иголки найдутся. Для них нужно будет оборудовать новую мастерскую. А, если о таком прознает цех… Они будут предельно недовольны. Возможны даже нападения и погромы… Но вам-то, Ваша Светлость, это не страшно.

Наполеону было нестрашно. Страшнее, если его Армия замерзнет зимой. Либо просидит всю зиму на квартирах, носа в поле не показывая. И за эту зиму враг может всякого натворить. Он уже решил, что в новой крепости появится также мануфактура по шитью обмундирования. Собранная из местных подмастерьев. После это тоже может превратиться в прибыльный бизнес… который к чертям разорит эти треклятые цеха, которые не желают меняться.

Голова кипела от наваливающихся задач. Настолько, что, когда к Руану выехала конница Ариты, Наполеон уже забыл, что куда-то и зачем-то ее посылал.

Зачем-то? За английским королём!