Поцелуй василиска

Эпилог

Лео

Лео не думал, что его свадьба пройдет так.

Он не думал, что самый счастливый день в его жизни закончится кровопролитием — смертью. Образ Каспена, держащего над головой своего зарезанного отца, останется с ним надолго. Возможно, навсегда.

Лео всегда знал о жестокости василисков. Он вырос, слушая рассказы о насилии и вдохновленные злом пересказы ужасной битвы, в результате которой было заключено перемирие. Истории были ничем по сравнению с тем, что можно было увидеть собственными глазами. Лео никогда не видел такого нецивилизованного, отвратительного поведения. Это было чертовски ужасно. Он не мог понять, как его отец позволил этому случиться.

Или, возможно, он мог.

Его отец был трусом. Это очевидно. Лео подавил волну ярости, вспомнив, как его отец спрыгнул со сцены, спасая собственную шкуру. Отвратительно. Со дня свадьбы прошел час, а его все еще нигде не было. Лео, напротив, немедленно начал помогать пострадавшим гостям, пока Лилли не заставила его подняться наверх, в его спальню.

— Будущему королю нужен отдых, — сказала она, когда он запротестовал. Она имела в виду, что ему нужно остаться в живых. По лабиринту все еще бродили василиски, о чем свидетельствовали спорадические крики, пронизывающие осенний воздух.

Камин горел, но Лео было холодно. Кресло рядом с ним пустовало, и он не мог оторвать от него взгляда.

Она должна быть здесь.

Лео едва уловил какую-либо часть разговора, который произошел между ней и Каспеном прямо перед церемонией. Они были каким-то образом связаны друг с другом, хотя детали были неясны. Очевидно, они тоже были помолвлены. Лео пытался не обращать на это внимания, но это было невозможно. Возможно, василиски поступали по-другому; возможно, помолвка для змей означала не то же самое, что для людей. Но в конечном счете не имело значения, что это означало. Именно Лео имел честь жениться на Тэмми сегодня вечером.

Она выглядела восхитительно красивой. Не было никого более ослепительного, чем она — в этом Лео не сомневался. Тэмми всегда была для него ошеломляющей. Но увидеть ее в свадебном платье — том самом, которое она надела, чтобы выйти замуж за него, — было чудом, превосходящим его самые смелые мечты. Она никогда не чувствовала себя так, как он. Но на мгновение, на той сцене, она почувствовала.

А потом все пошло совершенно наперекосяк.

Лео все еще не понимал крестования. Способ передачи силы; это все, что он знал. Тэмми сказала, что это не повредит, и это не повредило. Но это было… интенсивно. Даже парализующе. Фактическое воспоминание об этом было нечетким, как будто он смотрел на это через запотевшее окно. Но он помнил, что чувствовал после того, как Тэмми вытянула из него силу — единственное, что имело значение, была она. Так было всегда. Но теперь в их связи было что-то другое, что-то — за неимением лучшего слова — волшебное.

Последние мгновения их свадьбы не переставали прокручиваться у него в голове, как бы сильно он ни пытался их остановить. Были мимолетные ощущения: руки Тэмми в его руках, удушающий запах дыма, крики невинных людей. Он почти ушел с поляны, когда Каспен схватил его за плечо.

— Ты нужен им.

Это все, что он сказал, и это все, что нужно было Лео.

Так много крови. По большей части крови Тэмми.

Ничто не пугало Лео. Ничто не заставляло его опасаться за свою жизнь, потому что он никогда особо не заботился о себе. Но вид изломанной и истекающей кровью Тэмми на сцене — ее тело, свернутое неподвижной грудой, — вызвал у него желание умереть. На мгновение он представил, на что была бы похожа жизнь без нее. Это было ужасное видение. Бесцветное и унылое. Она делала все лучше. Он не замечал вкуса виски, пока не выпил его с ней. Его не волновало положение василисков, пока он не узнал, что она одна из них. Тэмми научила его жить. А потом она оттолкнула его.

Я хочу, чтобы ты нашел Эвелин. Я хочу, чтобы ты выбрал свое будущее.

Он сделал бы для нее все, что угодно. Конечно, это всегда было правдой, но почему-то сейчас это казалось еще более правдивым. Даже когда расставание с ней казалось совершенно неправильным, он сделал это. Даже если найти Эвелин означало потерять ее, он сделает это.

Но он не потеряет. Он не мог. Он никогда не был так счастлив, как тогда, когда его отец объявил, что они поженятся. Но должны ли они оставаться женатыми? Их брак пришлось бы аннулировать. Лео не смог бы быть с Эвелин, если бы все еще был женат на Тэмми.

Скажи мне, что я вижу тебя не в последний раз.

Это не в последний раз.

Только через его труп это было бы в последний раз. Он не мог позволить их истории закончиться вот так — кровью и хаосом на их собственной свадьбе. Такой финал был для него неприемлем. Тем не менее, были и другие проблемы, с которыми приходилось бороться.

Лео провел языком по своим золотым зубам. Металл во рту казался холодным, как будто он больше не был частью его самого. Кровопускание не могло продолжаться. Но Лео понятия не имел, как это остановить. Если василиски были источником богатства его семьи, то без них его семья могла пострадать. Королевство могло пострадать. Ему нужно было найти какой-нибудь другой способ заработать деньги, и быстро. Его отец всегда отчитывал его за то, что он вел себя как ребенок, но время молодости прошло. Сейчас нужно было решать реальные проблемы, которые могли иметь разрушительные последствия. Мысль о будущем, в котором василиски и люди могли бы сосуществовать, была странной для Лео. Жителям деревни потребуется время, чтобы принять это, если они когда-нибудь действительно это примут. Продвижение вперед сопряжено с трудностями — возможно, с борьбой. То, что будет дальше, будет нелегким.

Лео вздохнул, взбалтывая виски.

Он все еще чувствовал место, где Тэмми залечила рану на его ладони — как тепло перетекло от ее тела к нему, залечивая разорванную кожу. Когда он согнул пальцы, от искры осталась тень. Лео сжал руку в кулак.

Он скучал по этому теплу. Он скучал по ней.

Что-то изменилось между ними после того, как Тэмми покорила его. В тот момент, когда он поцеловал ее, он почувствовал себя… другим. Каким-то образом сломленным, но в то же время целым. Как будто частичка его души перешла из его груди в ее. Но это было невозможно. Лео никогда не утруждал себя магией. Отец воспитал его в твердой уверенности в реальности. В их мире не было места чудесам. И любви тоже.

Тихий стук оторвал его от размышлений.

— Ваше высочество?

Лео узнал голос лорда камергера и на мгновение подумал, не проигнорировать ли его. Затем он вспомнил, что теперь он король. Если возникала проблема, он нес ответственность за ее решение.

— Войдите.

Дверь открылась, и вошел его дядя.

— Твой отец найден.

— Где?

— В лабиринте.

— Он ранен?

— Нет.

Новость должна была его обрадовать. Ничего подобного не произошло.

— Вы хотите поговорить с ним? Он ожидает вас в гостиной.

Лео вздохнул. У него не было желания разговаривать с отцом. Но он был единственным, кто знал, где Эвелин, и Тэмми сказала ему найти ее.

— Привести его к вам? — спросил дядя, когда молчание затянулось.

— Нет, — сказал Лео. — Отведите его в темницу.

Лорд-камергер нахмурился.

— Вы уверены, ваше высочество?

— Конечно, я уверен. Его место там.

— В данный момент все камеры заполнены.

— В таком случае, нам лучше освободить их, не так ли?

Его дядя покачал головой.

— Телониус… ваш отец этого не поддержит.

Лео поднял на него глаза.

— Мой отец больше не король. Мне не нужна его поддержка.

— Но если вы…

— Отведи его в темницу, — снова сказал Лео. — А если он будет сопротивляться, заставь его силой.

— Каким образом?

— Позови охрану. Держи его под угрозой смерти. Мне все равно, что ты будешь делать. Просто сделай это.

Прошло мгновение, когда Лео подумал, что его дядя снова может запротестовать. Но лорд-камергер был связан обязанностями своего положения. Он не мог ослушаться приказа Лео так же, как не мог бы ослушаться приказа бывшего короля.

В конце концов, он сказал:

— Очень хорошо. Если таково ваше желание.

— Да. — Лео допил виски и встал. — Встретимся там, внизу.

Его дядя поднял бровь, но больше ничего не сказал. Они расстались на лестничной площадке, и Лео медленно спустился по лестнице. В замке все еще царило настоящее столпотворение: гости и прислуга были разбросаны хаотичными группами, все в бедственном положении. Большинство были залиты кровью, и Лео поморщился при виде этого. Он чувствовал глубокую ответственность за безопасность своих людей, и сегодня ему это не удалось. Чувство вины, без сомнения, будет преследовать его еще долгое время.

Тэмми нигде не было видно. Его это не удивило; несомненно, василиск увез ее со свадьбы, чтобы защитить от любых надвигающихся опасностей. Это было то, что сделал бы Лео, если бы она позволила ему. Но сейчас было не время думать о них. Сейчас ему нужно было кое-то найти. Она стояла на краю лабиринта, положив голову Габриэлю на плечо.

Сердце Лео дрогнуло в тот момент, когда он увидел ее.

— Ваше высочество. — Мать Тэмми поклонилась, когда он приблизился. Габриэль сделал то же самое.

— Пожалуйста. — Он неловко взмахнул рукой. — Зовите меня Лео.

— Почему вы здесь, Лео?

Лео открыл рот, затем закрыл. Она была так похожа на Тэмми. Как он не заметил этого, когда их представляли раньше? У них были одинаковые мягкие глаза, один и тот же решительный подбородок. Сходство было настолько сильным, что у него возникло искушение потянуться к ней, но он сдержался, вспомнив, зачем пришел. По какой-то причине он посмотрел на Габриэля.

— Они ушли. Каспен увел ее. — Вторую часть Габриэль произнес мягко.

— Конечно, — Лео кивнул. — Я здесь не поэтому.

— О? Тогда что мы можем для вас сделать, ваше высочество?

Повисла пауза и затянулась. Лео снова согнул руку.

— Отец Тэмми в темнице, — твердо сказал он. — Я подумал, что вы, возможно, захотите его увидеть.

Глаза матери Тэмми расширились.

— Да, — прошептала она. — Я хочу.

Лео снова кивнул.

— В таком случае, пожалуйста. — Он протянул руку, и она взяла ее. — Пойдемте со мной.

Они оставили Габриэля у лабиринта. Ни один из них не произнес ни слова, пока они входили в замок, да у Лео и не было желания это делать. Вместо этого он был доволен тем, что молча провел их через бальный зал и вниз по лестнице. Только когда они оказались перед дверью в подземелье, Лео остановился и повернулся к ней.

— Он… нездоров. Я не хочу, чтобы вы волновались.

Мать Тэмми вздернула подбородок.

— Со мной все будет в порядке.

Жест был таким знакомым, что Лео не смог удержаться от улыбки. Так вот откуда он у Тэмми.

— Очень хорошо.

Он открыл дверь.

В подземелье было темно. Его отца еще не было здесь, но, возможно, это было к лучшему. Это даст им возможность уединиться перед тем, что будет дальше. Не говоря больше ни слова, Лео повел их к самой последней камере. Когда они добрались до нее, мать Тэмми ахнула.

Услышав этот звук, Кронос открыл глаза.

— Дафна? — прошептал он.

Мать Тэмми издала сдавленный звук.

— Да, — Она прижалась к решетке. — Я здесь.

Лео немедленно снял ключи с крючка на стене и протянул их ей. Замок легко открылся, и в тот момент, когда дверь камеры отворилась, Дафна выбежала вперед. Она упала на колени, обхватила лицо Кроноса ладонями и подняла его к себе.

— Я думала, ты бросил меня, — прошептала она.

— Я этого не делал. Я бы никогда тебя не бросил.

Она покачала головой.

— Я думала, что…

— Никогда, Дафна.

Лео чувствовал себя так, словно вторгся в чрезвычайно личный момент. И все же он не мог отвести взгляд, что-то вспыхнуло в его груди при виде их вместе — то, с чем, он знал, ему рано или поздно придется столкнуться.

— Я так и не успела рассказать тебе о нашей дочери, — прошептала Дафна.

Лео выпрямился при упоминании о Тэмми.

— Я уже знал, — сказал Кронос.

— Каким образом?

— Я не уверен. Я… чувствовал ее. И тебя.

— Меня?

Кронос кивнул.

— Всегда тебя.

Лео отвернулся, когда они поцеловались.

Существо в его груди вцепилось в него когтями, требуя внимания. Он понял, что имел в виду Кронос — как он мог чувствовать Дафну, даже когда они были порознь. Сейчас Лео чувствовал ее. Это было так, словно они были связаны друг с другом, и когда она двигалась, ему хотелось двигаться вместе с ней.

— Лео? — голос Дафны вывел его из транса. — Ты не мог бы нам помочь?

Он обернулся и увидел, что Кронос пытается встать. Но провода, вплавленные в его пальцы, удерживали его.

Лео шагнул вперед.

— Извините, — сказал он. — Я не знаю, как их снять.

— Они использовали устройство, чтобы надеть их, — сказал Кронос.

Лео обвел взглядом подземелье в поисках чего-нибудь, что могло бы вырвать провода из пальцев василиска. Там ничего не было.

— Мне очень жаль… Я…

Голос отца прервал его.

— Дафна?

При звуке своего имени мать Тэмми замерла. Она медленно повернула голову, и Лео проследил за ее взглядом и увидел своего отца, стоящего посреди подземелья в окружении двух охранников, его рот был скривлен от удивления и отвращения. Его глаза метнулись к Кроносу. Они сузились.

— Он?

Чисто инстинктивно Лео положил руку на плечо Дафны. Но его отец еще не закончил.

— Мне следовало догадаться, что ты ушел из-за змея.

Мать Тэмми не сказала ни слова, но выражение ее лица стало достаточным ответом.

— Неудивительно, что ваша дочь так себя ведет, — продолжил Максимус. — У нее не было хорошего примера.

Ярость захлестнула Лео.

— Отец, — рявкнул он. — Оставь ее в покое.

Отец повернулся к нему. Он мрачно рассмеялся.

— Ты что, не понимаешь, Телониус? Это существо — он указал на Кроноса, — породило твою драгоценную жену. Ты любишь полукровку. Дворняжку.

— Не называй ее так.

— Я буду называть ее так, как захочу.

Лео выступил вперед.

— Ты будешь называть ее по имени.

Его отец усмехнулся.

— Придержи язык, Телониус.

Но Лео надоело выполнять приказы. Пришло время начать их отдавать.

— Придержи свой язык, отец.

В подземелье уже было холодно, но каким-то образом температура умудрилась упасть.

Прежде чем его отец успел заговорить снова, Лео щелкнул пальцами, и один из охранников шагнул вперед.

— Принеси мне устройство, которое освободит василисков.

Глаза его отца расширились.

— Ты не посмеешь.

Лео посмеет.

— Делай, как я говорю, — рявкнул он.

Охранник исчез. Тот, что остался, подошел ближе к отцу, лицо которого потемнело.

— Безрассудный, — прошептал Максимус. — Совсем как твоя мать.

Лео нахмурился. Его отец никогда не говорил о его матери.

Прежде чем он успел осознать это, его отец продолжил.

— Ты пожалеешь, что освободил их, Телониус. Попомни мои слова.

Лео покачал головой.

— Единственное, о чем я буду сожалеть, так это о том, что не сделал этого раньше.

— Наглый мальчишка. Мне не следовало короновать тебя королем.

— И все же ты это сделал. Твое правление закончилось, отец. Я предлагаю тебе смириться с этим сейчас.

— Ты ничего не знаешь о мире, Телониус. В этом королевстве не будет мира, если ты освободишь их. — Он указал на заключенных василисков.

— Мира уже нет, — ответил Лео.

Его отец горько рассмеялся.

— Мир — это иллюзия. Однажды ты это поймешь.

Но Лео покачал головой. Мир может быть иллюзией, но таковой была и власть. Его семья пряталась за своим богатством — богатством, которое они украли у существ, которых считали низшими. Цикл закончится вместе с ним. Его больше не волновало, чего это будет стоить.

— Твоему правлению пришел конец, — снова сказал он, на этот раз тихо.

Второй охранник вернулся, держа в руках металлическое устройство.

Лео указал на Кроноса.

— Сначала его, — сказал Лео. — А потом остальных.

Охранник колебался всего мгновение, прежде чем повиноваться. Как только провода были отсоединены, Кронос медленно встал, опираясь на Дафну для поддержки.

Лео убедился, что они вышли из камеры, прежде чем обратиться к охраннику, глядя на своего отца.

— Заприте его, — холодно сказал он.

Если бы его отец не был так потрясен, он, возможно, попытался бы сбежать. Вместо этого его лицо расслабилось, когда охранник взял его за руки и повел в камеру, которую только что освободил Кронос. Он все еще молчал, когда решетка с лязгом захлопнулась перед ним.

Лео повернулся к матери Тэмми.

— Идите, — сказал он. — Вы оба.

Дафна долго смотрела на него, прежде чем медленно поднять руку и обхватить его лицо ладонью, как она только что сделала с Кроносом. Лео пристально посмотрел ей в глаза, когда она сказала:

— Спасибо.

Дыхание внезапно перехватило. Он подумал, что она может уйти, но она этого не сделала.

Вместо этого мать Тэмми продолжила:

— Она ушла с ним. Но она любит вас обоих, — ее голос упал до шепота. — Вы найдете свой путь обратно друг к другу.

Это не было предсказанием. Это была констатация факта.

Лео кивнул. Он не мог поступить иначе.

Дафна опустила руку и повернулась к Кроносу.

— Ты готов?

В ответ Кронос притянул ее к себе. Они вышли из подземелья вместе, поддерживая друг друга.

Лео смотрел им вслед. Как только они ушли, он повернулся к камере.

— Где она?

Его отец моргнул. Лео заметил засохшую кровь у него на губах. Возможно, он все-таки был ранен.

— Где кто?

— Ты прекрасно знаешь, кого я, блядь, имею в виду.

Его отец улыбнулся, и потекла кровь.

— Ну, ну, Телониус. Расспрашивать о женщине, которая не является твоей женой, в первую брачную ночь — дурной тон даже для тебя.

Пальцы Лео сжались на прутьях.

— Ответь. Мне.

Последовала тяжелая пауза. Лео не стал ее нарушать.

Отец молча изучал его, обводя взглядом с головы до ног. Казалось, что он оценивает его, как оценивал всю жизнь Лео. Только на этот раз Лео не заботился о том, чтобы заслужить его одобрение. На этот раз ничто не доставляло ему большего удовольствия, чем быть проклятием своего отца.

— Она живет через деревню отсюда, — тихо сказал Максимус.

Лео нахмурился.

— Ах, — пробормотал его отец. — Не то, что ты ожидал услышать.

Вопреки себе, Лео покачал головой. Одна деревня. Все это время она была на расстоянии одной деревни. И она никогда…

— А ты не собираешься спросить, почему она ушла?

Лео ощетинился. Конечно, он хотел спросить, почему ушла Эвелин. Но часть его — большая часть, чем он хотел признать, — глубоко боялась ответа.

Его отец наклонился ближе. Лео увидел ненависть в его глазах — болезненное удовлетворение, которое он получал, мучая своего сына. Он ответил на вопрос, который Лео отказался задать.

— Я заплатил ей.

Желудок Лео скрутило.

Это была ложь. Должна быть ложь. Эвелин нельзя было купить. Его отец сказал бы все, что угодно, лишь бы причинить ему боль, особенно после того, как его собственный сын бросил его в темницу.

— Разве ты не хочешь знать, во сколько мне это обошлось? — прошептал его отец, выдерживая пристальный взгляд Лео. — Сказать тебе, чего стоила ей твоя любовь?

— Ты лжешь. Она не взяла бы взятку.

Его отец издал резкий смешок.

— Она бы взяла, мой дорогой мальчик. И она это сделала.

— Я тебе не верю.

— В этом твоя ошибка.

Лео покачал головой.

— Даже если бы она сделала это, я бы понял. У нее ничего не было. Ее семья была бедной. Конечно, она…

— Бросила тебя за подходящую цену?

Лео расправил плечи.

— Вряд ли ты можешь винить ее, учитывая, что ее ожидало, если она останется. В нашей деревне у нас не было будущего. Ты позаботился об этом.

— И почему я должен желать такого будущего своему сыну? Она крестьянка, Телониус. Ты принц.

— Я король. — Он выплюнул эти слова между прутьями решетки. — И ты не можешь указывать мне, кого любить.

Медленная улыбка расползлась по лицу отца.

— Это и так ясно, — тихо сказал он. — Мне давно следовало понять, что ты неспособен к рациональному мышлению. Но я, как и ты, предпочел игнорировать то, что было передо мной.

— Что ты хочешь этим сказать?

Порочная улыбка тронула губы Максимуса.

— Найди ее, если хочешь. Женись на ней, если должен. Но это будет сложнее, чем ты думаешь.

Пальцы Лео сжались на прутьях.

— Что будет?

— Знание истины.

С этими словами Лео ушел.

Замок наконец опустел. Полностью опустилась ночь, и все гости, которые были живы или невредимы, давно разошлись по домам. Лео знал, что утром ему предстоит решить множество проблем. Но сегодня вечером ему предстояло сделать только одно.

Он остановил первую попавшуюся карету и оцепенело забрался внутрь. Слова отца ритмично стучали у него в голове: это будет труднее, чем ты думаешь. Знание истины.

Но было ли это истиной? Его отец мог лгать. Он наверняка лгал. Лео отказывался верить, что Эвелин можно заплатить за то, чтобы она ушла от него. Если бы ситуация была обратной, никакие деньги не заставили бы его уйти. Он должен был верить, что она чувствовала то же самое.

Лео расправил плечи. Всепроникающая боль неуклонно пронзала его грудь. Чем дальше они удалялись от замка, тем сильнее становилась боль. Это была физическая боль, которая сжимала его ребра и легкие, призывая вернуться к Тэмми. Но Тэмми сказала ему найти Эвелин.

Лео велел мальчику-конюху ехать всю ночь. Он провел несколько часов без сна, глядя в окно и наблюдая за звездами на небе. Они смотрели на те же самые звезды? Или она уже была глубоко под горой, изолированная в пещерах с Каспеном? Лео было больно представлять ее с ним. Он не хотел представлять их вместе. Он не хотел думать о том, что змея прикасалась к ней так, как он, не хотел представлять, как она будет выкрикивать имя Каспена вместо имени Лео. Но, по крайней мере, он знал, что она в безопасности. Он, вне всякого сомнения, знал, что единственным человеком, который любил Тэмми так же сильно, как и он, был Каспен.

Легче от этого не стало.

А что, если она не в безопасности? Что, если основная истина, в которую верил Лео — что Каспен защитит ее, — неправда? Лео воочию видел ярость Каспена на свадьбе. Что, если однажды он направит ярость на нее? Василиск разорвал на части его собственного отца. Кора знала, на что еще он был способен. Лео вздрогнул.

Теперь с этим ничего нельзя было поделать. Они согласились разделить ее, но это соглашение было недействительным. Будущее Лео было на одну деревню дальше.

К тому времени, когда карета, наконец, замедлила ход, взошло солнце. Деревня была маленькой; Лео уже посещал ее раньше во время королевской экскурсии. Он направился прямо в пекарню, где, как он знал, каждый деревенский житель должен покупать свой хлеб. Потребовалось всего несколько секунд, чтобы спросить пекаря об Эвелин. Тот сообщил Лео, что она обычно проводила утро у реки. Кормила уток.

Лео велел мальчику-конюху остановиться на городской площади. Выходя из экипажа, он потер ладони — они были влажными от пота. На нём всё ещё был свадебный костюм. Безумие. Неужели он и вправду собирался её увидеть?

От этой мысли грудь сжала боль, точно железные прутья.

Так много утра… Он провёл так много утра на кладбищенской скамейке, ожидая Эвелин — вопреки всему надеясь, что она приедет. Он никогда не переставал её любить. Никогда не переставал молиться, чтобы она появилась. Даже когда он полюбил Тэмми, он всё равно хранил в сердце уголок для Эвелин. Он ничего не мог с этим поделать: в первой любви было нечто неизбежное. Даже Тэмми знала, что в его сердце — два места. Именно поэтому она и отправила его на поиски Эвелин. Она лучше него понимала, каково это — принадлежать сразу двум.

Лео медленно шел по тропинке к реке, его ноги отяжелели. Сочетание болезненного предвкушения и дикой надежды боролось за господство в его сознании.

Поток реки захлестнул его. Он был почти у цели.

Будет ли она рада его видеть? Что, если она нашла кого-то другого, а он опоздал? Лео никогда не приходило в голову ухаживать за кем-то еще после Эвелин. Он сделал это только потому, что процесс отбора вынудил его. Его любовь к Тэмми была счастливой случайностью, с которой теперь — в свете того, что он собирался сделать — он не знал, как бороться.

Река шумела; он достиг края берега. Утренний солнечный свет бил в глаза, обрамляя девушку перед ним.

Эвелин.

Волосы цвета меда. Точно такие, какими он их запомнил. Изгиб ее плеча, изгиб шеи. Она выглядела точно так же, как в последний раз, когда он ее видел. Сколько времени прошло? Месяцы. Почти год. У него отняли лето, проведенное с ней, — отняли шанс увидеть, как загорает ее кожа, как светлеют на солнце волосы. Они планировали вместе побывать на море. Лео никогда там не был, и Эвелин тоже. Это было первое место, куда они собирались поехать, как только освободятся от деревни — от его отца.

Песок у нас между пальцев ног, Лео, — сказала Эвелин. Тебе не интересно, на что это было бы похоже?

Да. Он задавался этим вопросом. Возможно, теперь он узнает.

И все же Лео не мог пошевелиться.

Что-то удерживало его, не давая сделать даже полшага в ее сторону. Как будто невидимая цепь обмоталась вокруг его лодыжек, приковывая к земле. Ему нужно было идти вперед. Но идти вперед означало увеличить пропасть между ним и Тэмми. В тот момент, когда он приблизится к Эвелин, между ними все изменится. Эта мысль причиняла ему физическую боль. Но Тэмми сама сказала ему сделать это. Поэтому Лео шагнул.

— Эвелин.

Эвелин подняла на него глаза, ее губы приоткрылись от удивления.

— Лео?