Поцелуй василиска

Глава 23

Ее мать удалилась в свою спальню, и Тэмми сделала то же самое.

Образ Лео, окруженного толпой на сцене, постоянно прокручивался у нее в голове, и она знала, что никогда не забудет укол страха, который почувствовала при этом зрелище. Но не было смысла зацикливаться на этом сегодня вечером. Все, что она могла сейчас сделать, это попытаться уснуть и подготовиться к тому, что должно произойти.

Итак, она уснула.

Следующее утро не принесло облегчения. Тэмми, как всегда, проснулась от пения петухов. Она, как всегда, ненавидела этот звук. Работа по дому была выполнена без жалоб, и перерывов у нее было ровно столько, чтобы поесть. Ее мать не спрашивала о визите принца — казалось, момент их общей близости прошел. Тэмми задавалась вопросом, была ли такая же дистанция между Лео и Максимусом сегодня. Обсудят ли отец и сын то, что произошло при передаче Короны? Заметил ли Лео колебания короля перед тем, как тот возложил золотую корону ему на голову? Она очень надеялась, что он этого не сделал. Тяжело было столкнуться с отказом родителя. Она бы никому такого не пожелала.

Не успела Тэмми опомниться, как наступил вечер.

Она медленно шла по лесу, обращая внимание на то, как птицы едва слышно щебечут. Осень быстро переходила в зиму; скоро гора, где обитали василиски, будет покрыта снегом. Температура поднялась в тот момент, когда она вошла в пещеру.

Каспен уже ждал ее.

Не говоря ни слова, он наклонил голову, и она поняла, что нужно следовать за ним. Когда они дошли до его покоев, Каспен повернулся к ней лицом. Его лицо выражало смесь осторожности и почтения. Для Тэмми не было неожиданностью, что первыми словами, слетевшими с его губ, были:

— Могу я спросить, что побудило тебя к такому решению?

Тэмми не ответила. Она сочла весьма красноречивым то, что Каспен не пытался переубедить ее в ее решении. Лишь еще одно подтверждение того, что она уже знала: он втайне желал, чтобы она сделала это.

Она сказала то же самое, что сказала Лео.

— Я передумала.

Каспен выглядел так, словно хотел задать еще один вопрос, но не стал. Вместо этого он сказал.

— Спасибо, Тэмми.

Он был благодарен ей за согласие на ритуал — за то, что она решила рискнуть своим телом ради него. Но Тэмми пока не была готова проявить великодушие.

— Когда это произойдет? — спросила она.

Каспен развел изящными руками.

— Когда захочешь.

Тэмми подняла на него глаза.

— Я хочу сделать это до того, как перееду в замок.

Она сказала это уверенно, как будто это было гарантированно. Каспен не хуже нее знал, что по традиции на балу принц выберет последних трех девушек. Конечно, Лео мог и не выбрать ее. Но, учитывая то, как он явно опасался за ее самочувствие прошлой ночью, то, как он появился на пороге ее дома только для того, чтобы убедиться, что она невредима, в глубине души Тэмми знала, что он ее выберет.

Каспен прервал ее размышления.

— В таком случае, — медленно произнес он, — я займусь приготовлениями к завтрашнему вечеру.

Завтра вечером. Через двадцать четыре часа.

Тэмми проглотила страх, вспомнив, зачем она на самом деле это делает — вспомнив, что поставлено на карту, если она потерпит неудачу.

— Мне нужно знать больше, — сказала она.

Каспен склонил голову набок.

— Еще?

— Насчет ритуала, — настаивала Тэмми. — Мне нужно знать все.

— Хорошо, — сказал Каспен. — Что ты хочешь знать?

Ее первый вопрос прозвучал легко.

— Где это будет происходить?

— Здесь есть помещение, специально предназначенное для этого.

Страх угрожал захлестнуть ее вновь.

— Значит, это публично?

— Да.

Тэмми невольно покраснела. Представить, что столько людей — столько василисков — наблюдают за тем, как она занимается сексом, было достаточно, чтобы ослабить ее.

— Сколько там будет василисков?

— Все, кто находится в моем гнезде, будут присутствовать.

— Но это… больше сотни? Двухсот?

— Я не знаю точного числа. Но да. Сотни.

Тэмми закрыла глаза.

Сотни.

Когда она открыла глаза, Каспен наблюдал за ней.

— А что насчет твоего отца?

— А что с ним?

— Тебе нужно научить меня, как…

Каспен поднял руку.

— Не говори об этом.

— Мне нужно знать, что он…

— Я не желаю обсуждать…

— Ну, я желаю.

Они уставились друг на друга. Тема была неудобной для них обоих. Но Тэмми была права. Если будущее королевства зависело от того, преуспеет ли она в ритуале, ей нужно было точно знать, чего ожидать. Каспен знал своего отца лучше, чем кто-либо другой; он был единственным, кто мог подготовить ее к этому.

— Это просто еще один урок, — прошептала Тэмми. — Вот и все.

Каспен покачал головой.

Она нежно коснулась его руки.

— Ты научил меня всему остальному. Так научи меня этому.

Каспен повернулся к огню и смотрел на него так долго, что огонь действительно начал тускнеть. Наконец, он заговорил:

— Ты будешь сверху, — сказал он, по-прежнему не глядя на нее, — в знак того, что ты пришла на ритуал добровольно.

— Все это время? — спросила Тэмми тихим голосом.

— Да. Он не будет целовать тебя или прикасаться к тебе больше, чем необходимо.

Тэмми подняла на него глаза.

— Я знаю, что взяла с тебя обещание никогда не изменять мои чувства, — сказала она. — Но ты заставишь меня успокоиться во время этого?

Каспен покачал головой.

— Я не могу вмешиваться. Мой отец будет недоволен тобой.

Тэмми кивнула.

— Но я успокою тебя до и после, — сказал он. — Даю слово.

Она кивнула.

— Ты будешь смотреть?

— Да.

Эта мысль вызвала у нее отвращение.

— Я бы предпочла, чтобы ты этого не делал.

Челюсти Каспена сжались.

— Поверь мне, я бы тоже предпочел это. Но я должен, Тэмми. Я должен убедиться, что его руки не дрогнут. Если они это сделают, я убью его.

— Он предпочитает распускать руки?

По выражению его лица Тэмми могла догадаться об ответе.

— Я бы предпочел, чтобы ты не убивал своего собственного отца из-за меня.

— Это было бы из-за него.

— Все равно.

Весь этот разговор был абсурдным. Тэмми не могла поверить, что они говорят об этом — что она действительно собирается заняться сексом с отцом Каспена в публичном зале. Ничто в этом не было нормальным.

— Что еще? — спросила она.

— Он ценит уверенность. Он почувствует, если ты боишься или сомневаешься в себе.

— Я не боюсь.

Едва заметная улыбка тронула губы Каспена.

— Ты никогда не боишься.

Они оба уставились на огонь.

— Это все? — спросила Тэмми.

Каспен вздохнул.

— Это еще не все. Ты будешь заниматься сексом не только с моим отцом, но и со мной.

Тэмми уставилась на него снизу вверх.

— В то же самое время?

— Нет, — быстро сказал Каспен. — По очереди. У моего отца старшинство, поэтому ты будешь с ним первой. В идеале, ты доведешь его до оргазма. Если нет, то ритуал уже закончен. Если у тебя все получится, ты займешься сексом со мной следующим. Крайне важно, чтобы мы с отцом быстро кончили. Если это затянется, у него будет меньше шансов дать свое благословение. В обоих случаях мы кончим вне тебя.

Тэмми нахмурилась.

— Почему?

— Чтобы представить доказательство моему гнезду. Так не останется никаких сомнений в том, что ты прошла испытание.

Тэмми обработала эту информацию. Она понятия не имела, что будет так много правил.

— Это все? — прошептала она.

— Почти. Если ты преуспеешь с нами двумя, ты достойна благословения моего отца. Если он решит дать его, мы с тобой отправимся в специально отведенные апартаменты.

— Апартаменты? Что там произойдет?

Каспен вздохнул.

— Ну?

— От нас будут ожидать… празднования решения короля.

— Как именно мы должны его отпраздновать?

Пауза затянулась.

— О, ради Коры, — воскликнула Тэмми. — Просто скажи мне, Каспен. Расскажи мне все сию же секунду, или я ухожу домой.

Каспен не протестовал. Он просто монотонно сказал:

— Мы бы отпраздновали это, занимаясь сексом. Непрерывно.

— Непрерывно?

— Да. Самое близкое сравнение, которое я могу привести, — это то, что люди называют медовым месяцем. Обычно молодожены занимаются сексом до полуночи. Если мы этого не сделаем, мой отец может отозвать свое благословение.

— Он может отозвать его в любое время?

— Да.

— Но как он узнает, если у нас не будет секса?

Каспен ответил тем же спокойным тоном.

— Апартаменты публичные, как и ритуал. Все будут наблюдать за нами.

Это было непостижимо — все это. В голове Тэмми не было ничего, кроме чистого, нефильтрованного неверия, и оно угрожало захлестнуть ее неудержимой волной. Она почувствовала внезапную потребность сесть.

— Это все? — выдохнула она.

— Да. Это все.

Тэмми еще никогда не была так рад это слышать.

Она закрыла глаза. Мгновение спустя Каспен обнял ее, и она позволила ему. Тэмми прислонилась к его груди, стараясь не думать о том, что произойдет завтра. Но избежать этого было невозможно. Все достигло кульминации.

— Тэмми, — Каспен говорил напряженным шепотом. — Пожалуйста. Скажи, о чем ты думаешь.

Она открыла глаза.

— Думаю, я понятия не имела, во что ввязываюсь, когда сказала тебе раздеться в первую ночь нашей встречи.

Его руки крепче сжали ее.

— Да. В этом я совершенно уверен.

Больше сказать было нечего. Тэмми онемела.

Каспен долго держал ее в объятиях, и, в конце концов, они забрались к нему на кровать, по пути стаскивая с себя одежду. У них не было секса. Вместо этого они уставились друг на друга в тускло мерцающем свете костра, пока Каспен водил кончиками пальцев вверх и вниз по телу Тэмми. Она знала, что он использовал это движение, чтобы успокоить себя так же, как и ее.

Казалось, что они были на пороге чего-то значительного — чего-то, что навсегда изменит их отношения. Тэмми понятия не имела, как ритуал повлияет на них — изменит ли это их отношения к лучшему или к худшему. Каспен был василиском, поэтому он уважал обычаи своего народа. Но он также был мужчиной, и к тому же собственником. Тэмми и представить не могла, что, переспав с его отцом, они улучшат отношения.

Они заснули вместе, рука Каспена все еще лежала у нее на талии.

Ее разбудило собственное имя:

Тэмми.

Голос Каспена был ясен как день и звенел в ее голове, как колокол. Тэмми выпрямилась, ее сердце колотилось так, словно она только что пробежала милю.

— В чем дело? — спросила она.

Он не ответил. Его глаза были закрыты, тело неподвижно, только грудь слегка поднималась и опускалась. Тэмми наклонилась, прищурившись, глядя на него. Медленная улыбка растянула ее щеки, когда она поняла, что он спит.

Каспену, должно быть, она снится.

Как только она подумала об этом, то поняла, что это правда. Его разум, должно быть, взаимодействует с ее разумом — барьер опущен, коридор между ними широко открыт.

Тэмми.

Вот оно снова.

Тэмми повернулась так, чтобы оказаться лицом к нему. Она закрыла глаза, сосредоточившись так сильно, как только могла.

Каспен.

Ответа не последовало. Коридор между их разумами казался забитым, как будто он был заполнен дымом. Тэмми задавалась вопросом, было ли это из-за того, что Каспен без сознания. Она ждала, что он снова позовет ее, и когда он этого не сделал, почувствовала внезапное разочарование.

Ее имя произносилось только дважды? Так вообще не годится.

Тэмми прикоснулась к виску, концентрируясь на их связи. Она протиснулась сквозь дым, нащупывая путь по коридору к двери в его разум. Сразу за ней она остановилась.

Было ли это ошибкой?

Тэмми не хотела проникать в разум Каспена без его разрешения. Но он никогда не говорил ей не делать этого. И он уже однажды вызывал ее в своих мыслях, когда они вместе стояли перед зеркалом. Кроме того, разве они не принадлежали друг другу? Какие у него могут быть секреты, о которых она не должна знать?

Она попала в голову Каспена.

Было совершенно темно; смотреть было не на что. Скорее, она ощущала окружавшее, обвивающее ее собственный разум, как виноградные лозы на дереве. Первым и самым главным было сексуальное желание — оно охватило ее с такой силой, что она сразу почувствовала себя возбужденной. Она поискала что-нибудь еще — что-нибудь, на чем можно было бы сосредоточиться, и обнаружила, что в сознании Каспена было только одно: беспокойство. Толстая нить тревоги маячила на заднем плане его сознания, бросая тень на все вокруг.

О чем он так беспокоился?

Тэмми попыталась разглядеть эту эмоцию, но обнаружила, что не может. Вместо этого она могла только чувствовать. Беспокойство и дурные предчувствия пронизывали ее так же уверенно, как если бы это были ее собственные эмоции. Когда она вникла глубже, то поняла, что беспокойство окружало ее. Не та ее версия, которая в данный момент была в голове Каспена, а та, о которой он думал, когда ее не было рядом. Он беспокоился о ней. Хотя это было не совсем правильно; скорее, он беспокоился за нее. Возможно, из-за ритуала. Но у Тэмми было чувство, что это не имело никакого отношения к завтрашним событиям. Это было более широкое беспокойство — глубокий отголосок беспокойства, граничащего со страхом. Страхом за нее.

Тэмми.

Каспен проснулся. Его голос гремел вокруг нее точно так же, как тогда, когда они вместе стояли перед зеркалом. Она почувствовала, как его сознание присоединилось к ее, и внезапно она оказалась не единственной в его голове. Когда он открыл глаза, Тэмми увидела то, что увидел он, а именно ее собственное тело, стоящее на коленях на кровати рядом с ним. Она была еще раз поражена тем, как он воспринимал ее, как будто она была самым прекрасным существом, которое он когда-либо видел. Его взгляд жадно скользил по ней, отмечая изгиб ее бедер и то, как волосы мягкими завитками спадали на плечи.

Тэмми была в двух местах одновременно — в его разуме и в ее теле — и она обнаружила, что контролирует и то, и другое. Она улыбнулась, и яркая волна радости пронеслась в голове Каспена. Он потянулся к ней, запустил пальцы в ее волосы и притянул ее лицо к своему. Когда их губы соприкоснулись, Тэмми почувствовала то же, что и он, когда целовал ее: чистое, щемящее желание. Она поцеловала его в ответ, наслаждаясь голодом, который затопил его разум, когда он притянул ее еще ближе. Руки Каспена потянулись к ее телу, его ладони прижались к ее коже, чтобы почувствовать ее как можно больше. Каждый раз, когда она стонала, его захлестывала волна вожделения. Удивительно, что он не разорвал ее на части.

Поцелуй углубился.

Каспен перекатился на нее сверху, уютно устроившись в колыбели ее бедер. Тэмми раздвинула ноги, чтобы приблизиться к нему, и как только она это сделала, беспокойство исчезло из его головы. Его внимание было сосредоточено только на ней; он хотел большего. Тем не менее, он не был инициатором секса. Он следовал ее примеру, позволяя Тэмми задавать темп, позволяя ей определять, когда и как что происходит. Тэмми на собственном опыте ощутила, какой сдержанности ему стоило двигаться медленно. Она видела, как его взгляд задерживался на определенных частях ее тела — шее, ключицах, губах, — как он концентрировался на одной мысли каждый раз, когда был близок к потере контроля: сберечь ее.

Он безжалостно думал об этом снова и снова, всякий раз, когда обнаженное тело Тэмми становилось для него невыносимым.

Сберечь ее. Сберечь ее. Сберечь ее.

Это было необыкновенно — испытывать его таким образом. Он был совершенно очарован Тэмми — ничто не имело для него значения, кроме ее ощущений. Его удовольствие исходило от ее удовольствия. Все, что она делала, заводило его; одной мысли о ней было достаточно, чтобы его член затвердел.

Он обхватил ладонями ее груди, и она увидела, как вспыхнули ее щеки.

Каспен застонал при виде этого зрелища.

Видишь, что ты со мной делаешь?

Теперь он обращался к ней мысленно. Тэмми все еще не знала, как ответить ему, когда они были вот так соединены. Поэтому она использовала свое тело для общения, притянув его ближе и поцеловав в губы. Жар разгорелся вокруг нее.

Идеальная, безукоризненная девушка.

Тэмми только крепче поцеловала его.

Каспен скользнул в нее одним пальцем, затем другим. Тэмми почувствовала собственную влажность — насколько мягким и манящим был для него ее центр. Он нежно прикасался к ней, погружаясь все глубже, корректируя свою технику в зависимости от издаваемых ею звуков. Он знал ее тело досконально, точно знал, что нужно сделать, чтобы заставить ее застонать. Он укусил ее за мочку уха, она вскрикнула, и он укусил ее снова.

Что-то назревало в глубине его сознания: что-то опасное. Тэмми распознала в этом ту его часть, которая хотела измениться — часть, которая хотела сбросить человеческую форму и ворваться в нее, не заботясь о последствиях.

Сбереги ее.

Слова были тихими, напряженными. Разобрать их становилось все труднее.

Тэмми поняла, что здесь у нее есть некоторая сила — она может помочь ему противостоять своим инстинктам. Она положила ладони на его торс, отталкивая его и создавая дистанцию между ними. Каспен позволил ей сделать это. Затем она взяла руку, которая не была внутри нее, и провела языком по кончикам его пальцев. Она отвлекала его, заставляя сосредоточиться на чем-то кроме секса. Монстр внутри него успокоился, довольный наблюдать, как она нежно посасывает два его пальца. Каспен наклонился вперед, засовывая их глубже ей в рот, до самой задней стенки горла. Тэмми закрыла глаза, позволяя ему проникать в нее таким образом, позволяя ему почувствовать, как далеко она может завести его.

Посмотри на себя.

На этот раз Тэмми смогла это сделать. Она смотрела на себя глазами Каспена, видела все, что видел он — видела все, что он любил. Она почувствовала, каким теплым и влажным был ее рот — как он гордился тем, что она охотно принимала любую его частичку в себя. В его взгляде было владение, но не контроль. Он не хотел доминировать над ней; но хотел, чтобы она принадлежала только ему. На самом деле это ничем не отличалось от того, что она чувствовала к нему. Тэмми хотела, чтобы Каспен принадлежал ей и только ей.

Я уже говорил тебе, Тэмми. Я только твой.

Каспен убрал пальцы от ее рта и вместо этого прижался к ним губами. Его член был совершенно твердым, и Тэмми обхватила его ладонью, начиная втягивать в себя. Каспен охотно последовал за ней, и в тот момент, когда он полностью вошел в нее, она, наконец, поняла, каково это — трахать ее.

Это было наслаждение, какого она никогда не испытывала. Для него это было намного больше, намного больше. Василиски испытывали секс на духовном уровне — таком, который люди и надеяться не могли постичь. Казалось, что он не был целостным, пока не оказался внутри нее, как будто только часть его самого существовала без нее. Она чувствовала, как он прислушивается к ее телу, регулируя движения на основе таких тонких сигналов, как биение ее сердца. Даже ее кожа рассказывала историю. Кончики пальцев Каспена ощущали каждую капельку пота, каждый пупырышек на коже, каждое крошечное изменение температуры. Он знал, что она вот-вот достигнет оргазма, еще до того, как она сама это поняла; он мог слышать разницу в ритме ее дыхания. Тэмми никогда не думала, что из всего, чему ее научил Каспен, она научится заниматься сексом с собой. Это было необыкновенно.

Каспен приподнялся на локтях, чтобы видеть ее лицо при каждом толчке. Тэмми смотрела на него в ответ, выражение ее лица было открытым, доверчивым и непринужденным. Она была счастлива в его объятиях, умиротворена. Ничто не вызывало у него большей гордости, чем видеть ее такой. Не было большей чести, чем находиться внутри нее.

Монстр быстро возвращался. От Каспена черными завитками исходил дым. Когда дым скользил по телу Тэмми, то был продолжением его самого — касался ее так же, как это делали бы его руки, ощущался точно так же, как его пальцы. Шипение, наполнившее воздух, оглушало ее изнутри. Тэмми почти захотелось заткнуть уши. Но неизбежность оргазма была гораздо более суровой. По мере того, как оргазм нарастал в ней, он нарастал и в Каспене, и Тэмми могла почувствовать, насколько непреодолимой на самом деле была сила кульминации василиска. Он не изменится; он сохранит ее в безопасности. Но он также не станет сдерживать ни грамма удовольствия, которое угрожало разрушить границы его человеческого облика.

В самый последний момент Каспен выбросил ее из своей головы.

Это было не потому, что он больше не хотел, чтобы она была там. Скорее, это было для того, чтобы она могла испытать оргазм, ради которого он так усердно трудился. Тэмми вернулась в себя как раз в тот момент, когда наступил ее кульминационный момент, и она ахнула, когда первые мгновения наслаждения разнеслись по ее телу. Она посмотрела на Каспена, который смотрел на нее сверху вниз.

Ее глаза захлопнулись, когда она кончила.

Руки Каспена сжали ее бедра, его пальцы глубоко впились в ее кожу. Он прижимал ее к себе, входя в нее снова и снова, так быстро, что она едва могла дышать. Он тоже кончил — так же сильно, так же отчаянно как и она.

Когда они наконец закончили, они лежали вместе, его голова покоилась у нее на груди. Тэмми запустила пальцы в его темные волосы, удивляясь тому, что только что произошло.

В конце концов Каспен спросил:

Почему ты проникла в мой разум?

Ты произнес мое имя во сне.

Она почувствовала его улыбку на своей коже.

Понятно. И?

И что?

Он поднял голову, чтобы посмотреть ей в глаза.

Ты нашла то, что искала?

Тэмми подумала о том, что она почувствовала в его сознании: темное облако страха, которое окружало его мысли о ней. Она хотела спросить об этом. Но она также хотела насладиться этим моментом с ним.

Да.

Хорошо. Рад тебе в любое время.

Они заснули вместе.

Когда Тэмми проснулась, ее первая мысль была о ритуале. Она не могла поверить, что это произойдет уже вечером — что через несколько коротких часов она будет делать немыслимые вещи, чтобы доказать Каспену свою правоту. Она хотела остаться здесь, с Каспеном, пока не придет время. Но ее мать нуждалась в ней в курятнике, и не было никакой возможности задержаться.

Каспен проводил ее до начала тропы. Вместо поцелуя он положил руки ей на плечи.

— Это начнется с наступлением сумерек, — сказал он. — Приходи, когда сможешь.

Тэмми кивнула. Она пыталась сохранять спокойствие, но желудок отказывался слушаться.

— Мне нужно… что-нибудь взять с собой?

Она не знала, что еще спросить.

Каспен покачал головой.

— Нет. Но не напрягайся сегодня. Тебе понадобятся силы.

Тэмми снова кивнула. Прежде чем она успела начать беспокоиться, Каспен поцеловал ее. Они медленно поцеловались, и к тому времени, как отстранились друг от друга, они снова были влажными.

— Я хотела бы остаться с тобой, — прошептала она ему в губы.

— Скоро, — прошептал он в ответ.

Тэмми бездельничала в курятнике, стараясь не думать о сегодняшнем вечере. Ее мать уехала по делам в деревню, так что, по крайней мере, ей не нужно было навещать Веру. Но в такой день, как сегодня, Тэмми была бы рада отвлечься. С домашними делами она покончила рано; делать было нечего, только волноваться. Когда вернулась ее мать, они провели день вместе на кухне, пришивая заплатки к зимней одежде. Часы проходили в тишине, и мысли Тэмми путались.

Мысли вернулись к ее самой первой ночи в пещерах — к тому, как девушка, стоявшая перед ней, с криками убежала обратно по тропинке. Тэмми задавалась вопросом, где сейчас эта девушка и сожалеет ли она о том, что сбежала от своей судьбы. Она вспомнила, что сказала ей мать тем вечером, после того как она намазала бедра маслом: это придаст тебе смелости.

Ей бы сейчас не помешала смелость.

— Мама? — спросила она.

Ее мать подняла глаза от шитья.

— Да, дорогая?

— У тебя все еще есть иланг-иланг и сандаловое дерево?

Ее мать нахмурилась.

— Да. Почему ты спрашиваешь?

Тэмми колебалась. Они были в самом разгаре отбора; не было никаких причин, по которым Тэмми могло понадобиться то же самое, что ей понадобилось в ее первую ночь в пещерах. И все же она чувствовала себя почти так же, как в ту ночь: как будто все, что она когда-либо знала, вот-вот изменится.

— Мне… сегодня вечером понадобится смелость.

Это было все, что она могла сказать, не раскрывая больше, чем нужно. Мать нахмурилась еще сильнее, но больше вопросов задавать не стала. Вместо этого она отложила шитье в сторону и достала янтарные стеклянные флакончики, жестом приказав Тэмми задрать юбку. Она аккуратно нанесла масло на каждое бедро, и от этого прикосновения Тэмми сразу почувствовала успокоение. Это напомнило ей, почему она это делает: ради людей, которых она любит.

— Спасибо тебе, — прошептала она, когда ее мать закончила.

В ответ мать поцеловала ее в щеку.

На прогулке было холодно и ветрено.

Тэмми ссутулила плечи от осеннего холода, торопливо пробираясь к подножию горы. Каспен уже ждал ее в теплой темноте пещеры, и он взял ее за руку в знак приветствия, коснувшись губами запястья. Тэмми последовала за ним в его покои, и они сели на край его кровати. Вместо того, чтобы заняться сексом, как они обычно делали, они уставились друг на друга в предвкушающем молчании. Каспен сжал ее руку в своей.

— Ты не обязана этого делать.

Тэмми закатила глаза.

— Не говори мне этого.

— Тэмми, — Каспен притянул ее ближе, заставляя посмотреть ему в глаза. — Я буду говорить это до самого последнего момента, чтобы ты знала, что у тебя есть выбор.

Но Тэмми только покачала головой. Потому что у нее не было выбора — не совсем. Сейчас у нее была миссия, которую Каспен никак не мог понять. Дело было не только в нем. Или в ней. Или даже в Лео. Речь шла о будущем королевства, и Тэмми не дрогнет.

— Я сделала свой выбор, — сказала она.

Каспен слегка улыбнулся ей.

— Такая упрямая, — прошептал он.

— Тебе уже следовало бы это знать.

Слабая улыбка стала шире.

— Следовало бы.

Они еще немного полежали в постели, глядя на огонь и разговаривая о чем угодно, кроме того, что должно было произойти. Наконец, пришло время уходить. Когда Тэмми начала вставать, Каспен остановил ее. Он потянул за низ ее платья.

— В этом нет необходимости, — сказал он.

Пришло осознание.

— Предполагается, что я пойду… голой?

— Да.

— Но почему?

— У василисков другие правила, чем у людей.

— Я не понимаю.

— Мы существа, помешанные на сексе.

— Я это уже знаю.

— Я хочу сказать, что мы… открыты.

— Что ты подразумеваешь под открытостью?

— Там, — Каспен кивнул головой на дверной проем, за которым, как знала Тэмми, начинались извилистые проходы, — если василиск решит принять человеческий облик, он не будет обременять себя одеждой.

Тэмми нахмурилась.

— Ты хочешь сказать, что они… голые… все время?

Губы Каспена дрогнули.

— Именно это я и говорю.

— Значит, все просто… видят друг друга?

— Да.

— Но почему?

— Потому что для них это не имеет значения, Тэмми. Ты для них ничего не значишь. Для василиска человеческая форма ниже нашей истинной. Одержимость человека уединением — это не то, что василиск разделяет или понимает. Они не уважают твое тело.

Тэмми разозлилась.

— Разве мое тело не заслуживает уважения?

— Конечно. — Он прижался губами к ее плечу. — Конечно засуживает. Но нет необходимости в одежде, когда ты все равно ее снимешь.

У Тэмми не было на это возражений, поэтому она сняла платье.

Они вместе шли по извилистым туннелям, глубже под горой, чем Тэмми когда-либо ходила прежде. Было совершенно темно, если не считать редких факелов, и Тэмми приходилось полагаться на Каспена в выборе направления. Он держал ее за талию, направляя каждый раз, когда они подходили к развилке в проходе. В конце концов, они остановились перед парой старинных деревянных дверей. Каспен толкнул их.

Помещение оказалось совсем не таким, как она ожидала.

Оно было уставлено факелами и имело круглую форму, с рядами каменных скамей, которые плавно спускались к огромной каменной статуе. Тэмми вытянула шею, чтобы взглянуть на нее. Когда она поняла, на что смотрит, ее сердце остановилось. Она повернулась к Каспену.

— Ты говорил, что ритуал проходит при всех.

— Так и есть.

Она указала на статую.

— Тогда объясни это.

Каспен поднял глаза, проследив за ее взглядом.

— Это… — он замолчал, и Тэмми закончила за него.

— Это Кора.

— Да. Это так.

Тэмми оцепенело уставилась на статую. Это было самое большое изображение Коры, которое она когда-либо видела, вырезанное из камня, похожего на мрамор, с тонкими золотыми нитями, пронизанными по всей скульптуре. Богиня сидела, скрестив ноги, ее искусно заплетенные волосы почти касались сводчатого потолка.

— Где… — начала Тэмми, но вопрос замер у нее на языке. Было только одно очевидное место, где мог состояться ритуал. Руки Коры лежали ладонями вверх на коленях, разведенные в стороны, образуя идеально ровную поверхность, прямо по центру ее ног. Алтарь.

— Ее руки, — сказал Каспен, хотя Тэмми уже поняла.

— И ты ожидаешь, что я…

— Я ничего от тебя не ожидаю.

— Ты знаешь, что я не это имела в виду. Это…

Но слов не было.

Каспен проводил ее до самого алтаря, все еще обнимая за талию. Они стояли перед статуей, глядя на умиротворенное лицо Коры.

— Она прекрасна, — сказала Тэмми почти вопреки себе.

— Как и ты.

В этот момент двойные двери открылись, и василиски начали входить друг за другом.

Каспен притянул ее ближе.

— Я люблю тебя, — прошептал он ей на ухо. — Ты не обязана этого делать.

— Пожалуйста, перестань так говорить.

Каспен не ответил. Он только крепче прижал ее к себе, когда помещение наполнилось. Тэмми ожидала увидеть толпу, полную змей, но все василиски были в человеческом обличье.

Это для того, чтобы тебя никто случайно не убил.

Тэмми предположила, что в этом есть смысл. И все же было неприятно видеть столько обнаженных людей одновременно — это было не то, к чему Тэмми привыкла. И они были такими красивыми. У всех женщин были мягкие изгибы, а все мужчины были высокими, внушительного вида. Было трудно не чувствовать себя прискорбно неполноценной, когда ее окружало столько потрясающих тел.

Тэмми подняла взгляд на Каспена. Его глаза были прищурены; она никогда не видела его таким напряженным. Она понятия не имела, что делать, когда он в таком состоянии. Обычно он был самым спокойным; это Тэмми всегда заводилась из-за чего-то. Теперь он держался за нее так, словно она была последним живым человеком, его пальцы впились в ее кожу так сильно, что она вздрогнула. Он не мог продолжать в том же духе. Последнее, что ей было нужно, это чтобы он набросился на своего отца, когда он был таким непредсказуемым.

— Каспен, — тихо сказала она, прижимаясь губами к его груди, затем к ключице, затем к челюсти. — Успокой меня.

Он подался навстречу ее прикосновению, чуть ослабив хватку.

— Как пожелаешь.

Успокаивающая волна потекла от его разума к ее, замедляя учащенное сердцебиение. Где-то по пути их губы соприкоснулись. Они медленно поцеловались, и Тэмми знала, что все будут смотреть.

— Я люблю тебя, — прошептал Каспен, когда Тэмми наконец отстранилась. — Ты не обязана этого делать.

Проблема была в том, что она тоже любила его. И чтобы быть с ним, ей пришлось бы это сделать.

Внезапная тишина воцарилась в толпе. Тэмми проследила за их взглядом к двойным дверям, где стояла высокая фигура.

Прибыл Король Змей.