Основной закон-2

Глава 4

С начала учебы минуло две недели. Жизнь более-менее вошла в колею, устаканилось расписание занятий. Не все предметы были Валерику по нраву, но тут он не мог ничего поделать, и приходилось помимо психологии, анатомии, латыни и прочего интересного зубрить историю и философию. По английскому языку удалось получить зачеты на первом же занятии, а вот от физкультуры открутиться не вышло.

Первый в учебном году урок физкультуры каждый использовал по-своему. По причине дождя занятие проходило в спортзале, и форма была соответствующая: черные трусы, белые майки, кеды. Девчонки все, как одна, подогнали форму так, чтобы сидела в обтяжку. Трусы заменили на черные велосипедки, тоже в обтяжку. Конкуренция за мужское внимание была налицо. В целом вышло то еще зрелище, и парни нет-нет, да прикрывали руками причинное место, стыдливо маскируя оттопырившиеся трусы.

Валера же, напротив постарался свою фигуру максимально замаскировать. Он и без того был сухощавым, организм вытягивал весь лишний жир и тут же перерабатывал его в энергию. Сейчас же, в футболке на два размера больше, он по сравнению с одногруппниками выглядел абсолютным хлюпиком. Парни на это покосились, но из солидарности не стали ни обсуждать, ни осуждать. Девчонки же пошушукались, пофыркали пренебрежительно и потеряли интерес к «ботану». Ну а то, что все положенные нормативы Валерик сдал на пятерку, оценил, кажется, один только физрук.

К концу второй недели Валера подвел итоги. Учителя относятся к нему достаточно позитивно, не занижают оценки и не тянут в активисты. Девичьей части группы он безразличен, с парнями конфронтации удалось избежать. Начало учебы можно считать успешным. Теперь можно сосредоточиться на других насущных задачах. Например, на добывании денег.

Вопрос этот был весьма актуален. К весне нужно было кровь из носу добыть сто двенадцать тысяч на оплату следующего года обучения. Но, кроме того, хотелось жилье попросторней и покомфортней, мало-мальскую мебель и более приличный рацион. Если же вспомнить о грядущей зиме, то вопросы заработка и вовсе становились первоочередными.

Проблема осложнялась тем, что платное лечение, могущее покрыть все финансовые потребности за какую-нибудь неделю, было недоступно. Вылечить хоть одного пациента означало нарисовать на груди мишень и начать размахивать флагом: вот он я! А разгрузка вагонов по ночам нужных денег не принесет. Да и вообще ни один из традиционных студенческих приработков не годился. На кусок хлеба себе таким образом заработать можно, а на что-то большее – нет.

В общем, с заработком ситуация была аховая. И Валера, чтобы не тратить зря время, устроился медбратом в местную больницу, оговорив для себя смены либо по ночам, либо в выходные. Пятнадцать тысяч в месяц на руки не сказать, чтобы так уж много, но все-таки доход. Особенно если учесть, что «платникам» стипендия не положена.

Решение идти подрабатывать в больницу было принято не просто так. В первом семестре будущие фельдшеры изучают сестринское дело, а в конце, после сессии, недельная практика. Студенты идут в больницу и работают медсестрами. А какая разница: отработать в конце семестра или в середине? Валерик договорился, что его подработка будет зачтена как практика. И тогда у него в конце января появится свободная неделя и возможность съездить куда-нибудь подальше «на гастроли»: вылечить пару-тройку человек, подтянуть фигуру нескольким теткам и за неделю обеспечить себе следующий год обучения. А если повезет, то и два года. Конечно, риск есть. Но совсем без риска тут не обойтись никак. Да и вообще вся его последующая жизнь так или иначе виделась теперь неразрывно связанной с риском.

Дел в больнице хватало. Медсестер в штате всегда недобор, так что приходилось работать и за себя, и «за ту девчонку». Но высыпаться удавалось вполне, и на занятиях Валерик носом не клевал. И, разумеется, никому ничего не стал рассказывать.

Как правило, на студенческих посиделках девчонки несут закуску, а парни – выпивку. И, само собой, чем больше участников, тем дешевле обходится пьянка. Пять человек парней на два десятка девчонок – это, конечно, круто. У технарей, обычно, наоборот. А тут такой шикарный малинник! Но и затрат это требует особых. Девчонки водку не пьют, им вино подавай. Да не абы какое, а вкусненькое, да минимум полбутылки на организм. Вот и сидели парни, прикидывали: как наскрести денег на угощение. Ведь приз-то может быть очень даже приятным! Из двух десятков одногруппниц уж наверняка найдется четверо, согласных расширить и углубить знакомство.

Паша Чернавин, высокий голубоглазый блондин, после глубокого раздумья изрек:

- А давайте нашего ботана подтянем? Сумму делить будем на пятерых, а не на четверых, всё полегче.

- Да ну, он же не пьет! – возразил Лёша Первачов.

В противовес приятелю, он был невысок и черноволос. Стоя рядом, они походили на Лёлека и Болека из древнего чешского мультика.

- Так это же хорошо! – с оптимизмом воскликнул Паша – Он деньги сдаст, а пить не будет. Сядет в углу, будет пялиться на девчонок, жрать салатики. Никому не помешает.

- Думаешь, он настолько тупой?

- Может, и не тупой, но девчонки любому ботану чисто конкретно мозги отшибают.

- Ты по себе-то не суди, - поддел приятеля Первачов.

- Ты всё со своими шуточками! – отмахнулся Чернавин. – Пошли лучше, перехватим нашего умника, пока зубрить не свалил.

Валера забежал в библиотеку: нужно было три учебника сдать, две методички взять. Вообще говоря, методички на руки не выдавали. Но договориться при желании было возможно. И вот когда он, аккуратно сложив брошюрки в сумку, сбегал по лесенке, его остановили. Лёлек и Болек, два самых раздолбайских парня из группы.

- Валер, ты что на выходных делаешь? – начал подкатывать Чернавин.

- Работаю.

Валерик пожал плечами, досадуя на задержку. До начала работы оставалось всего-ничего, запас по времени не больше пяти минут. А еще нужно переодеться да смену принять.

- Может, отложишь свою работу? Мы на праздниках всей группой собираемся. Посидеть, выпить, покушать, потанцевать.

- Я не пью. И работу отменять не собираюсь. В другой раз посидим.

Ответ прозвучал сухо и с излишней жесткостью, но зато Чернавин сразу прекратил уговоры.

Валера, почувствовав это, тут же сбежал, не желая тратить время на пустые разговоры.

- Вот же… ботан! – с неожиданной злобой сказал Паша Чернавин.

- Я тебе говорил, - хмыкнул Первачов, - тухлое дело. Давай лучше думать, где деньги брать будем.

Для того, чтобы собраться на посиделки молодым юношам и девушкам зачастую даже повод не нужен. А нынче повод был железный: государственный праздник, да еще пришедшийся аккурат перед выходными. Вот и собрались. Девчонки разоделись, накрасились. Парни ради праздника причесались и напшикались одеколоном. Гремела музыка, стол был уставлен разномастной посудой с салатиками и несколькими бутылками. Пара поллитровок водки, и четыре двухлитровых коробки дешевого, но приличного на вкус вина. Ели-пили-танцевали, но на два десятка будущих фельдшериц восемь литров полусладкого двенадцатиградусного компотика было маловато. Два бокала на каждую – куда это годится? И даже то, что некоторые предпочли морс или газировку, положения не спасло: слишком трезвыми были девчонки, и чересчур выпившими парни.

В итоге вечеринка вышла весьма средняя. Девчонки предпочитали быстрые танцы, пообжиматься в медляках соглашались неохотно. А парни, подвыпив, начали позволять себе лишнего, и это не способствовало взаимопониманию полов. О культурной программе никто не подумал, застольные беседы, поначалу оживленные, потихоньку угасали.

- А где ваш пятый? – вдруг спросила признанная красавица группы Вера Синичкина.

На неё облизывалась вся мужская часть не то, что группы, а и всего потока. Даже те немногие парни, удержавшиеся на старших курсах, проявляли интерес. Вера же улыбалась всем, охотно флиртовала с жаждущими её внимания, но никого не выделяла, никого к себе не приближала. Ни один из ловеласов учаги – то есть, простите, колледжа – не мог похвастать хотя бы поцелуем. Близких подруг у неё не было, достоверные сведения о личной жизни отсутствовали, а потому народная фантазия принялась сочинять. Про неё говорили разное: что у неё имеется готовый жених, что родители засунули её в колледж, чтобы скрыть позор. Говорили еще много всякой чуши. Кто-то верил, кто-то не верил, но «пацанский коллектив» предпочёл считать её дорогой шлюхой, которая прячется в колледже от ревнивых любовников.

Разумеется, эта версия даже на первый взгляд была полной чушью. Кто-то этому верил, кто-то нет, но репутация у Веры среди одногруппников сложилась вполне определенная. И вот эта девочка вдруг решила поинтересоваться ботаном. Тема внезапно заинтересовала большинство будущих фельдшериц. Они бросили трепаться и принялись прислушиваться к разговору.

- В самом деле, где он?

Это ещё одна девчонка, Ксюша Колядова, решила поддержать подругу.

Да-а, - махнул рукой Чернавин, - работает где-то. А что нам говорит народная мудрость? Если работа мешает пьянке – брось её нафиг, эту работу.

Несколько голосов подхихикнули.

- А где он работает-то? – не унималась Синичкина.

- Да кто ж его знает! – с досадой ответил Паша. – Совсем от коллектива оторвался. Одно слово – ботан!

- Я знаю, - внезапно подала голос скромница Люда Савостина. – У меня старшая сестра в нашей больнице работает старшей сестрой.

- Кем-кем она работает? – тут же встрял Лёха.

По комнате прокатились смешки. Люда покраснела, смутилась и замолчала. Так бы и не договорила, но Синичкина, видать, решила всерьез озаботиться жизнью никому не нужного мальчика.

- Люда, не слушай дураков. Говори уже, не томи: что твоя сестра рассказала.

Савостина благодарно взглянула на Веру и закончила:

- Она говорит, наш Синявин там подрабатывает медбратом. По ночам дежурит и на выходных. Все сёстры просто счастливы: никто не любит ночные дежурства, разве что если кому деньги сильно нужны.

- Ни фига себе! – раздались удивленные голоса.

Похоже, такая мысль – пойти поработать по специальности – никому в голову не приходила.

После этого вечеринка стала как-то сама собой затухать. Вино к тому времени уже закончилось, закуски тоже подходили к концу, танцевать никто не хотел – из девчонок, само собой. Убрали посуду, сгоняли парней вынести мусор и разошлись.

Чернавин шел по улице злой и пьяный. Первачов – тоже пьяный, и тоже злой. А что у трезвого на уме, то у пьяного, как известно, на языке.

- Столько бабок просадили, и все впустую! - высказал, наконец, Чернавин свою мысль.

- Точно, - поддакнул Первачов. - Даже пощупать толком никого не вышло. А я хотел с Наташкой – той, с косичками, организмами подружиться.

- Сейчас бы этого ботана встретить! – продолжил развивать тезисы Паша. – Ух, я бы ему морду разукрасил!

- Я бы поучаствовал. Нашелся, тоже мне, медицинский работник!

В народе говорят: бог хранит дураков и пьяниц. Нынче эта мудрость не сработала. И буквально через два квартала навстречу Лёлеку и Болеку вышел из-за поворота Валерик. Так уж получилось, что у него кратчайший путь с работы домой проходил именно так. Пять минут туда, пять минут сюда – и разминулись бы, и ничего бы не случилось. Но – встретились.

- Ага, ты-то мне и нужен! – рванулся к нему Чернавин.

- А ты мне – нет, - ответил Валерик и приготовился.

Пока пьяный подбегал и размахивался, трезвый расчетливо врезал. Правой в грудак, левой в печень. Чернавин рухнул на колени, согнулся и принялся извергать съеденное и выпитое. Не успевший добежать Первачов успел вовремя остановиться.

- Правильное решение, - похвалил его Валерик. – Поможешь приятелю. А мне пора. Адью, господа!

Вечером того же дня Валера подводил итоги первых двух месяцев учебы. Оценив свои результаты, он пришел к выводу: внедрение прошло успешно. Одногруппники окончательно сочли его ботаном, одногруппницы – тормозом. Преподавателей же полностью устраивал беспроблемный студент, учащийся на «4» и «5» и не доставляющий проблем. Этакий человек-невидимка: он вроде бы есть, но его никто не замечает. И Валеру это положение дел полностью устраивало.

Правду сказать, несколько человек из группы с этим бы не согласились. Например, Паша Чернавин. Он посчитал себя оскорбленным и затаил зло. Теперь, получив два неожиданно сильных удара, он перестал считать Валерика ботаном и жертвой. Жертвой он стал считать себя. Согласитесь, это неправильно, когда рассчитываешь безнаказанно сорвать злость, а вместо этого получаешь от предполагаемой жертвы по печени.

И был еще один человек, кто усомнился в ботаническом и тормозном статусе Валеры. Сказал бы ему кто – он бы не поверил. Ну да, как можно поверить в то, что Верочка Синичкина вдруг проявила интерес к совершенно непримечательному парню. Да еще к такому, который вместо того, чтобы развлекаться, зарабатывает деньги. Как точно заметила Савостина, по ночам дежурят в первую очередь именно те, кому эти деньги позарез нужны.

Почти с самого начала учебного года Валера жил по схеме «дом-работа-учеба». Капали денежки, приходили знания, набирался опыт. Так продолжалось бы и дальше, до самой весенней сессии, но тут в дело, как обычно, вмешался случай.

Валера только пришел на работу, переоделся и принялся было за обычный перечень дел. Но почти столкнулся с вылетевшей из ординаторской дамой. Он бы и столкнулся, если бы вовремя не отпрыгнул в сторону.

Дама была явно не в себе. Об этом свидетельствовал легкий беспорядок в прическе и в одежде, следы слез под покрасневшими глазами. Она всхлипнула, промокнула глаза кружевным платочком со следами туши и сфокусировала взгляд на Валере. При этом выражение её лица тут же изменилось. Из беспомощного оно во мгновение ока превратилось в решительное и целеустремленное. И, как по волшебству, куда-то делись слёзы.

- Молодой человек, - обратилась она к Валере, - вы, насколько я понимаю, служите здесь санитаром.

- Медбратом, - уточнил Валерик.

Все-таки санитар хоть и близок по статусу, но в больничной иерархии считается рангом пониже.

- Тем лучше. Видите ли, мой мальчик сильно болен. Врачи поставили на нем крест и лечить дальше отказались. Теперь он до конца жизни прикован к постели, если, конечно, не случится чудо.

Дама вновь всхлипнула, на время отвлекшись на личные переживания.

- Я сочувствую вашему горю, - тактично отозвался Валерик. – Но при чем здесь я?

Дама спохватилась:

- Простите, я несколько забылась. Так вот: завтра Андрюшеньку выписывают, и ему нужен уход. Я бы и сама все делала, но вы же понимаете, ему будет крайне неловко. А тут все-таки мужчина и медик.

- То есть, вам нужны услуги патронажа, - догадался, наконец, Валерик.

- Именно! – обрадовалась дама. – Разумеется, не просто так. Я буду платить вам тысячу в день за два визита, утром и вечером. Надо будет Андрюшу обмыть, переодеть, накормить и дать все предписанные врачами лекарства.

Валерик никогда не был везунчиком. А если припомнить события последних четырех месяцев, то выйдет, что он, скорее, притягивал к себе неприятности. Но сейчас, кажется, обозначилась светлая полоса: ему предложили подработку. Час в день за тысячу рублей. Прийти по адресу, обиходить лежачего больного: помыть, переодеть, накормить, выдать положенные таблетки. Оказалось, что вот такой патронаж – это крайне выгодная штука. Полчаса как раз удастся выкроить перед занятиями, еще полчаса – после, а в результате – тридцатка в месяц. Прибавить к зарплате за работу в больнице – и вот уже достаточная сумма. После сдачи практики по сестринскому делу можно и вовсе перейти на подработку патронажем. Времени будет уходить меньше, а доход возрастет. Глядишь, и рисковать не придется, выезжая на «гастроли».

При первом визите дама решила присутствовать лично. В принципе, Валера её в этом понимал и поддерживал: мало ли проходимцев может встретиться по жизни? И то, что встреча произошла в больнице, ничего не говорит. Проходимцы, вон, и в правительстве встречаются.

Разуваться начинающий фельдшер не стал, просто надел поверх кроссовок бахилы. Повесил куртку на крючок, кинул шапку в рукав и следом за дамой пошел сперва в гостевой санузел – вымыть руки, а потом через всю немаленькую и богато обставленную квартиру к пациенту.

В светлой комнате на хитрой механизированной кровати с электроприводом лежал парень лет двадцати пяти. У него была густая светлая шевелюра, короткая редковатая бородка, почти что аристократическое лицо и потухший взгляд.

- Доброе утро, - поздоровался Валера.

В ответ не прозвучало ни слова.

- У Андрюши компрессионный перелом позвоночника, - тут же влезла с пояснениями дама. – Трещины заросли, но врачи говорят, что есть какие-то повреждения спинного мозга, в результате чего блокируются нервные импульсы к ногам.

Валера это уже увидел и без комментариев.

- И мальчик, конечно же, переживает.

«Ага, мальчик»! – хмыкнул про себя Валера и добавил вслух:

- Ну что, начнем. Выйдите, пожалуйста, чтобы не создавать неловкую ситуацию для вашего сына.

Уход за лежачим – дело нехитрое и привычное. Повернуть на бок, убрать полный памперс, при необходимости поменять простыню. Обмыть испачканные места, присыпать присыпками, смазать мазями – при необходимости, надеть чистый подгузник. При должной сноровке управиться можно минут за десять. Потом превратить лежанку в кресло, поставить стол, разогреть еду и накормить парня. Еще пятнадцать минут. И пять минут в сумме на собственную гигиену, на одевание-раздевание и прочие мелочи. Ровно полчаса, и Валера уже стоит в прихожей.

- Я приду в семь вечера, повторю процедуры.

Дама, хоть и посчитала лишним улыбаться, явно осталась довольной.

- Прекрасно, молодой человек. Вот ключи от квартиры. Ужин для Андрюши я оставлю в холодильнике, вам нужно будет только разогреть.

Примерно с неделю Валерик дважды в день ходил к своему персональному пациенту. Здоровался, пытался с ним говорить, но каждый раз натыкался на глухую стену молчания. И не сказать, чтобы он хотел как-то повлиять на парня. Просто за разговором работалось бы веселей. А так выходило почти что обмывание покойника. Только и разницы, что тело еще тёплое. Эта ситуация раздражала донельзя. Самым обидным для Валерика было то, что повреждения были объективно небольшими. Все остальное давно зажило, и лишь малюсенький дефект нервной ткани удерживал человека в неподвижности. Как ему хотелось взять и одним импульсом всё исправить! Но – нельзя. Во всяком случае, не сейчас. Пока его ищут по всей стране, каждый случай такого вот внезапного выздоровления привлечет внимание органов. Через годик бы, через два – тогда можно будет попробовать.

Совершенно неожиданно каждый визит стал для Валеры пыткой, борьбой со своим даром. Он знал, что может вылечить парня за несколько секунд. И, прилагая титанические усилия, ничего не делал. Но раз за разом точила мысль: может, чуть-чуть? Может, потихонечку?

Не сразу, но примерно за месяц он сдался. Решил пойти на половинчатые меры: потихоньку, за несколько визитов, залечить повреждение, но парня не дергать. Почувствует улучшения, сможет себя из койки поднять – его счастье. Нет – можно умывать руки: он сделал всё, что мог.

Прошло еще две недели. Теперь его пациент был объективно здоров, но лежал, даже не пытаясь двигаться. Это было странно: ведь чувствительность восстановилась, он должен уже ощущать и ноги, и всё остальное, что ниже поясницы. Конечно, за столько времени мышцы должны были атрофироваться, усохнуть. Но тут ведь такая морковка перед носом: полноценная жизнь. Неужели привычное лежание лучше? Или остались еще какие-то повреждения, настолько мелкие, что их просто не видно?

Душевные терзания заняли еще неделю, и Валера, в конце концов, решился. Под конец вечернего сеанса, уже выходя из комнаты, послал пациенту сильный импульс энергии, захватив целиком всю нижнюю половину тела.

Всю смену в больнице Валерик маялся. Это было совершенно нелепо: сперва страдать от того, что ничего не сделал, а потом переживать от того, что сделал. Но как бы там ни было, утром к семи часам он снова пришел на процедуры. Встретила его счастливая дама.

- Вы знаете, эти врачи ничего не понимают. Они ведь сказали, что Андрюшенька никогда не сможет встать на ноги. А он – вот, сегодня уже стоял. Какое счастье, боже мой!

- Я думаю, - осторожно возразил Валерик, - у вас какой-то особый случай. Из числа тех исключений, что подтверждают правило.

-Ой да ладно!

Даму было не своротить с мысли.

- Ничего не делают, только деньги дерут.

В этой фразе явно был намёк на то, что сегодня ничего не перепадёт даже за беспокойство. Валерик решил не нарываться на хамство в свой адрес.

- Что ж, раз все так хорошо закончилось, я пошел. Надеюсь, мои услуги вам больше не понадобятся.

И опять его посетило смешанное чувство: удовлетворение от того, что парень исцелился, от того, что это не связали с ним. И сожаление о закончившемся заработке.