Основной закон-2

Глава 11

Воскресенье настало быстрее, чем хотелось бы. Время, до предела заполненное учёбой и работой, улетало стремительно. Казалось бы, еще вчера был понедельник, а глянешь на календарь – неделя уже пролетела.

Всю неделю на переменах Синичкина приставала с расспросами. Видать, началась трансформация и оптимизация организма, возникли новые ощущения, и девочке требовались объяснения. Валерик хорошо помнил, как это проходило у него, как тестировал свои возможности при помощи гречки и пельменей. Отделывался он короткими ответами по существу, без длинной теоретической части, обещая раскрыть все тайны в воскресенье. В самом деле: утро-вечер заняты работой, перемены слишком короткие. Да и народу вокруг толчется чересчур много. И без того в группе все уже посчитали их парочкой, подкалывают Синичкину насчет романа. Валерика пытались подкалывать, но с него как с гуся вода. Поглядел как на идиотов, улыбнулся, сказал пару пустых слов и ушел по своим делам. Неинтересно.

Вера всю субботу и половину воскресенья подпрыгивала в нетерпении: во-первых, она идет в гости к мальчику. И мальчик этот, если уж честно, очень даже нравится. Странный, конечно. Но кто сейчас совсем без странностей? Во-вторых, её подстегивало любопытство. Синичкина вполне уже примирилась с самим фактом перемен. И теперь подсознательно ждала откровений, открытия тайн и погружения в неизвестность. Гипотетические тайны, как водится, должны были быть непременно страшными, и это парадоксальным образом делало их крайне привлекательными.

Чем ближе был назначенный час, тем сильнее начинала волноваться Синичкина. Она три раза поменяла наряд, стерла макияж и накрасилась заново и, в завершение всего, втихаря мазнула в двух местах у ворота материными французскими духами.

Разумеется, эта суета от родительницы не укрылась.

- Ты куда это намылилась? – поинтересовалась мать. - Ишь ты, прямо как на свиданку собралась.

- Какая еще свиданка? – попыталась возмутиться Вера, но вышло донельзя фальшиво. К тому же некстати запунцовевшие щёки тут же выдали её с головой.

- Ясно. Как мальчика-то зовут?

- Валера, - сдалась Синичкина, понимая, что конспирация провалена на корню.

- Который Валера? Тот, что тебя под новый год выручил?

Вера знала, что матери удивительным образом узнают обо всех тайнах своих почти что взрослых детей. Перезваниваются, болтают, пересказывают, переспрашивают. И стоит кому-то из группы проболтаться родителям, как можно не сомневаться: остальные мамы узнают обо всем не далее, как на следующий день. Запираться смысла не было никакого.

- Угу, - кивнула Вера, с некоторым страхом ожидая материной оценки.

Конечно, если та решит запрещать и не пущать, она всё равно сбежит. Со скандалом, красными глазами, потёкшей тушью и потрёпанными нервами. Но к своему удивлению, услышала:

- Хороший паренёк, надёжный. Топай, а то опоздаешь.

Обрадованная и слегка ошарашенная Вера под влиянием эмоций чмокнула мать в щеку и, на ходу пихая в карман телефон, выскочила из дома. Разумеется, вечером её ждал допрос с пристрастием, но сейчас об этом думать не хотелось. Да и времени оставалось чуть: только-только добежать.

***

Валерик тоже приготовился. Закупил продуктов, поколдовал с пару часиков на кухне, и к назначенному времени накрыл стол. Ничего особенного: те же котлеты с картошкой, пара легких салатиков и простейшие коржики к чаю. Не сказать, чтобы он хотел поразить Синичкину. Просто всю жизнь считал, что пришедшего в гости хорошего человека нужно хорошо угостить. Веру он посчитал хорошим человеком, пока она не доказала обратного.

Звонок в дверь раздался в тот самый момент, когда последний коржик переместился с противня на блюдо. Едва войдя в квартиру, Вера повела носом.

- Ты что-то пёк? Вкусно пахнет.

- Пустяки. Так, чтобы чай пустой не хлебать. Проходи.

Валерик помог снять шубку и проводил Синичкину в комнату, к уже сервированному столу.

- Ни фига себе! Это ты всё сам?

Вера была удивлена сильней, чем золотистым свечением.

- А кто же ещё? Один живу, так что всё сам. Мой руки и давай перекусим. А после, за чаем, я тебе буду рассказывать и на вопросы отвечать.

Котлеты были вкуснейшими. С теми, что делала мать, Вера сравнить затруднилась. Но точно знала, что сама бы так не приготовила. Не уступали котлетам и остальные блюда. А когда дошло до выпечки, у неё вовсе сорвало тормоза. Синичкина прикончила не меньше трети коржиков прежде, чем это сообразила и остановилась в растерянности. Столько мучного и, одновременно, сладкого – полный конец фигуре. Теперь нужно будет садиться на диету и не меньше пары недель упорно сбрасывать наетое, отказывая себе даже в самых маленьких радостях жизни. Кроме того, Синявин, хоть и поменял работу и квартиру, богачом явно не стал. А она его неслабо так объела.

Лицо девушки залило густой краской стыда.

- Не парься, - махнул рукой Валерик.

Каким-то непостижимым образом он совершенно точно понял причину её состояния.

- На стол поставлено именно для того, чтобы быть съеденным. А насчет фигуры не волнуйся. Тебе теперь лишний вес не грозит, даже если ты с утра до вечера будешь лопать самые калорийные продукты. Организм переработает всё до крошки, и либо использует, либо запасёт в виде энергии. Да я ж тебе об этом уже говорил.

- Говорил, - не стала спорить Синичкина. – Но, знаешь, это воспринимается, скорее, как шутка.

- Можешь проверить. Встань утром на весы. А еще лучше, поглядись в зеркало. Утром у тебя наверняка будет несколько минут, когда мама уже уйдет на работу, а тебе в колледж ещё рано. Вот возьми, разденься перед зеркалом и поизучай себя. Уверен, ты сделаешь немало приятных открытий. Но имей в виду: жировая прослойка уменьшится до биологического оптимума, а мышцы сами по себе не появятся. Так что, если захочешь иметь красивое тело, его придется создавать с помощью физического труда. Гантельки, тренажеры, пробежка и прочие трудности.

- А ты? Ты тоже этим занимаешься? Гантельками там, пробежками?

- Разумеется. Вон, гляди.

Валерик мотнул головой в угол комнаты. Там и вправду лежали гантели. Причем не обычные чугунные «десяточки», как в спортзале колледжа, а блестящие наборные, минимум килограмм на шестнадцать. Пыли на гантелях не было, значит, они регулярно используются. Синичкиной внезапно захотелось посмотреть результат этого использования. Чтобы отвлечься, она цапнула с блюда очередной коржик и заявила:

- Ты обещал кучу всего рассказать. Я готова слушать.

***

Рассказ ожидаемо подзатянулся, на улице давно стемнело. Отпускать девушку идти одной потемну Валерик не решился. Оделся и пошел провожать. Какое-то время они просто шли рядом, а потом Синичкина подцепила его под руку. Как-то вдруг подстроился шаг, и дальше, до самого дома, они шли в ногу.

Наговорившись у Валерика, по дороге всё больше молчали. Вера подозревала, что Синявин рассказал ей далеко не всё. Но даже того, что она услышала, хватило, чтобы оказаться выбитой из равновесия. Подумать только, такие возможности! И как жаль, что нельзя вот так прийти в больницу и заявить: могу лечить и то, и это, и вообще всё. Валерик ей подробно рассказал, что случится в том случае, если она это сделает, и рассказ её всерьёз напугал. Она даже заподозрила, что подобное случилось с кем-то из Синявинских знакомых, уж больно достоверно рассказывал парень.

- Ну вот, пришли.

Голос Валерика выдернул Синичкину из размышлений. Она огляделась и обнаружила себя у самого подъезда. По причине морозов и позднего времени лавочки были пусты, зато в окнах первого этажа маячили любопытные старушенции. А жаль, можно было бы поцеловаться.

- Спасибо, что проводил.

Вера улыбнулась, помахала рукой на прощанье.

- Пока, увидимся завтра.

И в минуту взлетела по лестнице на третий этаж.

Мать открыла сразу же, не дожидаясь звонка в дверь. Видимо, тоже у окна стояла, смотрела. Открыла и первым делом задала вопрос:

- Ну что, как твой Валерик?

Рассказывать всё подряд было невозможно, а сочинить речь заранее Синичкина позабыла: всю дорогу она размышляла об услышанном от Синявина. Впрочем, сориентировалась она быстро:

- Ты знаешь, мам, он печет такое вкусное печенье!

***

Жизнь Валерика тянулась своим чередом. Учёба, работа, тренировки. Только теперь в этой жизни добавилась Верочка Синичкина и, судя по всему, уходить из неё не собиралась. Она взяла за правило раз в неделю, по воскресеньям, заваливаться к Валерику в гости, демонстрировать успехи в овладении энергией и задавать очередные вопросы. Он вздыхал, но честно рассказывал и отвечал. И каждый раз к приходу гостьи готовил что-нибудь вкусное. Собственно, их общение этим и ограничивалось. Наверное, Синичкина была бы не против углубить отношения, но каждый раз как-то так получалось, что для чего-то интимного не было то времени, то настроения, то повода.

В колледже Веру и Валерика давно уже записали в парочки, и даже подкалывать на этот счет прекратили. Девчонки перестали приставать к Синичкиной на предмет «а как это у вас было». Парням надоели глупые пошловатые шуточки, они переключились на другие темы. Только Паша Чернавин всякий раз со злобой смотрел вслед, да шипел оскорбления. Когда про себя, а когда и вслух. Но даже приятель Лёха Первачов его в этом не поддерживал. Как бы там ни было, но в истории взаимоотношений с ботаном всё было по-честному: Чернавин каждый раз нарывался сам, и огребал исключительно за свою дурость. А после памятной драки с Синявиным Первачов и вовсе зарекся дружить против него. Получать по морде за чужие грехи он не хотел.

Мама Верочки была очень рада. Во-первых, у неё появилось чётко определенное личное время, которое она неизменно использовала с максимальным для себя удовольствием. Во-вторых, дочь стала хорошо учиться, лишь немного не дотянув до статуса отличницы. Это было приятно и, кроме того чуть приподнимало над прочими мамочками, позволяя порой с гордостью заявить: «а вот мой ребенок»... В-третих, Вера принялась заниматься домашними делами, от которых бегала всю предыдущую жизнь. По крайней мере, комнату свою она теперь буквально вылизывала, да так, что можно смело проверять чистоту с белым платком. И готовить стала, причем с каждым разом всё лучше и лучше.

Причина этих перемен для Верочкиной матери была очевидна: тот мальчик, с которым дочь внезапно задружилась. Она уже несколько раз намекала, что неплохо бы познакомить родительницу с кавалером, но Верочка эти намёки игнорировала. Однако, каждое воскресенье убегала к парню, прихватив с собой что-нибудь из свежеприготовленного с расчетом на двоих. Разумеется, мама тревожилась, но не слишком: неофициальный совет мам группы присвоил Валерику статус перспективного и серьезного. И даже выражал консолидированное сожаление, что такой ухажер достался Верочке, а не их дочерям.

Верочкина мама уходила на работу рано, не то поводов для беспокойства было бы намного больше. Едва за ней закрывалась дверь, как Верочка переодевалась в обтягивающие шорты и спортивный топ – бра и принималась за довольно серьезный комплекс упражнений. А время от времени, примерно раз в две недели, вставала перед зеркалом в одних узеньких трусиках и начинала изучать своё тело, выискивая признаки прогресса. Разумеется, находила, причем совершенно честно и заслуженно. А если учесть изначальные природные данные, то фигура у девушки день ото дня становилась всё идеальней. Верочка даже рискнула покрутиться у зеркала в мамином «интимном» купальнике, сделанном почти что из одних веревочек. Зрелище вышло шикарное и провокационное. Отражавшаяся в зеркале юная красотка явно проходила по разряду «смерть мужикам». Но выглядело это настолько развратно, что даже будучи единственным зрителем, Синичкина густо покраснела и побежала переодеваться. Честное слово, голышом ей было не так стыдно.

Перемены во внешности заметили и девчонки. Перед одним из уроков физкультуры, в раздевалке, Людка Савостина встала напротив Веры, уперла руки в бока и с оценивающим прищуром спросила:

- Синичкина, ты где такую фигуру взяла? Скажи адресок, я тоже сбегаю!

Тут и остальные принялись присматриваться. Кто-то, может, и раньше замечал, но держал свои наблюдения при себе. А теперь всё было сказано вслух и со всех сторон полетело:

- Верка, у тебя что, плоский живот?

- Ух ты, какая линия бедра!

- Класс! Здоровски выглядишь!

- Все просто, - абсолютно честно отвечала Вера. – Каждое утро часовой комплекс упражнений, и у вас будет не хуже. Если интересно, я напишу.

Девчонки повосхищались и отправились на урок. За комплексом не подошла ни одна.

***

Вот уже два месяца каждый вечер Валерик занимался со своей пациенткой реабилитационными упражнениями, каждый раз заканчивая тренировку малой толикой целительной энергии. И результаты понемногу проявлялись: левая рука двигалась уже вполне уверенно, начала шевелиться правая. Исчез паралич лица, речь стала внятной. И теперь Валерика встречала не уродливая старуха, а вполне приятная женщина. В возрасте, но совсем ещё не старая. Раз в месяц приходил врач, проверял состояние женщины. Усилия Валерика он оценил, инициативу похвалил и рекомендовал продолжать.

Валерик подумал-подумал и решил, что методику выбрал самую правильную. Что толку в том, что он физически восстановит погибшие клетки мозга? Ведь записанная в них информация безвозвратно утрачена! А, стало быть, без упражнений его лечение результатов не даст. Вот и гнул-крутил Марину Сергеевну. Конечно, в пределах разумного, но без всякой жалости. А та, видя результаты, и сама старалась. Восстановившейся рукой двигала больную, массировала непослушные ноги, после нескольких месяцев скептического пофигизма решительно перейдя к целеустремленному оптимизму. Закалённый отечественным бизнесом характер неуклонно брал своё.

Лишь невестка, Элеонора Яковлевна, ходила вечно хмурая, недовольная, с поджатыми губами. Будь её воля, она бы Валерика и на порог не пустила, но впрямую спорить с активно выздоравливающей свекровью не решалась. К лету должен вернуться муж, добывающий деньги где-то за границей. Разумеется, он будет выспрашивать обо всём, что происходило. Элеонора знала за собой несколько грешков. Возможно, они и не всплывут. Но если обнаружатся, да к ним добавится недостаточный уход за свекровью, будут серьёзные разборки. И кто знает, чем они в итоге закончатся.

***

Полковник Муромцев сидел за столом. Его папка, ещё недавно многообещающе полная, вновь похудела. Сейчас в ней кроме немногих аналитических бумаг лежали два листка. Он провернул адову работу, и в результате у него осталось лишь два более-менее подходящих кандидата. Кондрашов Валерий Григорьевич и Синявин Валерий Григорьевич. Кто из них его, так сказать, клиент? Или оба – пустышки? С кого начать проверку?

Муромцев достал из кармана пятирублёвую монету. Загадал: орёл – Синявин, решка – Кондрашов. Положил монету на ноготь большого пальца и щелчком отправил её в полет. Ловко поймал в кулак, хлопнул о ладонь другой руки. Поглядел: решка. Что ж, значит, сейчас он займется Кондрашовым, а Синявина оставит напоследок.