Оскал столицы

Глава 23

Королевские чтения проводились за первой башней дворца. На ней же висели первые башенные часы, налаженные Идеирмиром Бокаринским за полтысячи золотых. За башней открывалось пространство для простых королевских просителей, что со всякими тяжбами, просьбами, письмами-челобитными толпились два раза в неделю на прием к королю.

Большинство их дел разбирали секретари короля, его администрация в лице любимой королевы и её фрейлин, пару раз к ним выпускали принца и принцессу для осознания ответственности и практик управления, лишь немногие счастливчики могли удостоиться личной аудиенции.

Разбрестись в стороны, проникнуть во дворец просители не могли, потому что пространство за первой башней было окружено милым трехметровым заборчиком, создавая этакий предбанник, по периметру которого расхаживали гвардейцы.

Иногда летом, перед значимым праздником, чтения могли устраивать у фонтана Трёх принцесс. Случались и выездные сессии, раз в пару лет в города Шайна по приглашению королевского наместника. Стоило просто дорого: охрана, проезд, проживание.

Большинство наместников не о том думали.

Нынешний королевский библиотекарь, то есть Хранитель собрания, как архаично называлась его должность, Харид Реадилий представлял собой мужчину в возрасте и первого наставника принцессы. С четырех лет учил принцессу грамоте.

История первого убийства монстров, с заботливой повязкой от Шайреда Четвертого на глаза принцессы, чтобы не пугать маленькую девочку, гримасами и обликом чудищ, была поведана нам с Каей, самой Аишей. Так вот, когда через год пулять магией с повязкой ей надоело, импровизированные шоры сняли и она увидела первое чудище воочию — принцесса слегка струхнула.

— Вот такая пасть зубастая была у того миконида! — разводила руками Аиша. — Я испугалась, потом на себя разозлилась. Потребовала мне книжку со всеми монстрами принести, для изучения, чтобы больше никогда, никого не бояться. Книжку принесли, а читать я не умею. Ползала по здоровой летописи, картинки смотрела, пока бегали за Харидом. Он меня грамоте и выучил.

Втроём мы вышли из комнаты, принцесса повелела тащить своему пажу тетрадки с чернильницами, спустились и вышли во внутренний дворик на чтения. Места для просителей были оборудованы примитивными сидячими местами: топчаны, грубо сколоченные лавки, но были даже приличные столики, всё вместе — человек на триста просителей. Любой заплативший пару-тройку-пятерку медяков мог купить свое участие в них. Поскольку с развлечениями у горожан было не очень, по сравнению конечно с современным обитателем каменных джунглей, спрос на чтения был стабилен.

Всегда были авантюристы, заглядывали купцы, иногда аристократы и даже советники не гнушались посидеть рядом с простым людом, вслушиваясь в ожившие страницы истории. Гушми Идририя я тоже засек: он пробрался в центр, поближе к высоким посетителям, тоже прихватив тетрадь для записей. Неплохо, свою часть сделки выполняет.

Нам отвели щегольский столик с навесом, где мы расселись под шепотки узнавших принцессу горожан. Аиша и Син, приземлившиеся на места справа-слева от меня, взяли из рук пажа тетрадки, чернильницы и перья. Мне легко угодить — я сразу заумилялся, почувствовал себя словно в школе, потянул ручками к их косичкам, но вовремя опомнился.

Харид Реадилий взгромоздившийся на невысокую трибуну, завидев принцессу радостно заулыбался и отвесил легкий поклон, принцесса махнула ему приятельственно ручкой. Выглядел Хранитель совсем не на свои шестьдесят: время кажется просто забоялось с ним бороться. Седой, но мощный чел. Короткие волосы, спадают на оранжевые, как огонь глаза, которые обжигают взором. У Харида смуглая кожа, он довольно высок и худощав, с небольшим шрамом над губой слева. Из тех, кто перо может в мгновение сменить на кинжал, действуя с равной эффективностью. Неудивительно, ведь до сорока он сумел дожить в рядах авантюристов, позже побывать главой столичной гильдии, лет через десять позволив сманить себя на пост Хранителя, полностью уйдя в книжные дела.

Хранитель собрания откашлялся, маг воздуха рядом, наложил усиление звука и чтения начались.

— Друзья мои, единомышленники, славные шаны и высокие носители аристократических фамилий! — обратился Харид Реадилий к присутствующим. — Наше гениальное и Подавляющее высочество!

К принцессе он обратился отдельно, вот настолько её уважает, отметил я.

— Сегодня последние чтения в этом году и позвольте мне вернуться к истокам. К самым первым чтениям нашего Хранителя собраний.

Из последующей речи королевского библиотекаря я понял, что речь идет о Радосе Таебрине, достаточно известном Хранителе, который организовал эти самые первые лекции просвещения. На них он рассказывал простому люду о том, какие бывают монстры, как от них защищаться. К лекциям он привлекал авантюристов, ученых-историков. Было такое после исхода Создателей, вроде уже году на десятом. И тогдашнему королю Шайна Шенриху Третьему такое не сильно понравилось.

Совсем не понравилось. Радос Таебрин слетел с должности уже после второй лекции.

Дело в том, что после-Создательский период, самый начальный его этап, характеризовался сильнейшей грызней за власть. Я про себя, по аналогии с реальным земным средневековьем, называл его борьбой за инвеституру. То есть за возможность единоличного назначения на должности королем.

Настоящему Джерку Хиллу было на историю наплевать, но я, забрав его тело и прошлую память, порядочек с инвентаризацией в памяти быстро навел. Вспомнил и разложил по полочкам, структурировал все знания, что успели ему на лекциях в гильдии и конспектах Каи перепасть.

Итак, борьба за инвеституру началась с попытки Шенриха Третьего назначать глав гильдий авантюристов и артефакторов. Инструментов власти и влияния на королевство, оставшиеся после Создателей. До этого они выбирались самими участниками на тайном голосовании.

Шенрих Третий, этот местный управленческий гений, попытался сначала их подкупить. Даже преуспел с главой артефакторов. Последнего, как тот начал мутить свои делишки, с поста главы гильдии быстро выперли. В это же время королевский библиотекарь начинает лекции публичные, где авантюристы и учёные преподносят историю народу без пропаганды, монстроведение без накачки величием короля. Крамола страшенная, по мнению советников.

Лекции запретили, Хранителя погнали, глав гильдий начали прессовать. Только люди не дураки, власть короля не абсолютна: в общем, после лишения должности Хранителя собрания, Радос Таебрин выступает на королевской площади у фонтана. Уж не знаю, как его тогда называли, ведь до истории Трёх принцесс Шайна еще несколько веков.

Выступает, горожане слушают, авантюристы поддерживают, стража не вмешивается — приказа нет.

На следующий день выходит королевский эдикт о запрете лекций на земле королевства. Радос Таебрин нанимает речную ладью и выступает с воды перед собравшимся народом. Говорят, Шенриха Третьего от злости паралич нижнего века хватил. Ходил прищурившись до самой смерти.

Выходит королевский эдикт о запрете лекций на суше и воде.

Радос Таебрин, взбирается на дуб у площади Шигото, и несет людям свет истины с воздуха.

Кто знает, что бы ему пришлось выдумывать дальше, только Шенрих Третий погибает при зачистке подболотного данжа. Странно погибает: то ли противоядия от болотного шакарля не оказалось у его отряда, то ли хилер не успел лечение пробросить.

Горевали о нём недолго — да что там, прямо в данже нового короля провозгласили. Чисто случайно принц проезжал мимо со своим отрядом, заглянул на огонёк — ба! — да тут у нас папанька скончавшийся. Данж вырезали, сразу запечатали, нового короля провозгласили: все довольны, все танцуют.

Харид Реадилий об этом довольно сдержанно рассказал: были трения, лекции не сразу нашли свой путь к сердцу народа. Но новый король и гильдии от Создателей сплотились в едином порыве и бла-бла-бла.

По-своему Шенрих в своем желании контролировать государство был в чем-то прав. Но начинать борьбу с гильдий всегда стоявших за королевскую власть, пусть и не подчиняющиеся ему — верх идиотизма. Косвенный признак такого, что Шенрих остался Последним. Более никто из королей в его честь детей и не называл.

— Избавить мир от чудовищ, принести миру покой — цель наиблагороднейшая, достойная не страницы, но славной летописи. Тем приятнее видеть на чтениях нашу славную принцессу, с четырех лет принявшей участие лично в борьбе за чистое будущее без чудовищ. Что еще удивительнее, с пяти лет, буквально за неделю наше Подавляющее высочество изучило грамоту, только для того чтобы стать эффективнее в этой борьбе. — произнеся эту тираду, Харид Реадилий вновь слегка поклонился принцессе.

Да я уже понял — все серьезные пацаны здесь Аишу обожают. Хорошо, что она комиков любит.

Харид плавно перешел на монстроведение и сказал, что расскажет про водных Муэрто, которых принцесса ушатала одной левой.

— По моим сведениям, миграция враждебных племен привела к Самуру около пяти тысяч этих чудищ, — выдал он совершенно тайные сведения неподготовленному народу.

Они не поверили: зашуршали, завозились, кидая изумленные взгляды на наш столик.

— Её высочество не откажется подтвердить или опровергнуть эти сведения? — мягко попросил он Аишу.

— А об этом вам поведает королевский наместник Самура Джерк Хилл, — сладко выдала эта предательница, — внесший как бы не больший вклад в их уничтожение.

Коварная королевская семейка.

— Пять тысяч двести двадцать три монстра, — бодро отрапортовал я, вскакивая с места, — тела были настолько обезображены заклинаниями, что мы просто собрали из их голов пирамиду, наверху которой гордо стояла наша славная принцесса!

Син, знавшая другую версию событий, прикусила губу, чтобы не заржать, а у Аиши чуть не выпало из руки перо от неожиданности.

Народ в шоке вылупился на нас еще больше.

— Да, её высочество пообещали, что такое будет с каждым врагом нашего славного Отечества! — пафосно выдал я. — Она стояла наверху пирамиды из голов врага, будто оживший Творец, ошеломляя скромностью своего величия. Наша жизнь — цепь случайностей, сказала принцесса, наша смерть лишь бесконечно малый отблеск на звене из подвески миров Создателей. Но те, кто сражаются с чудовищами и побеждают — желанные гости и друзья в своём посмертии для наших ушедших Творцов! Истинная гордость состоит в защите мира, который тебе дорог. Разве можно желать лучшей судьбы?

Народ подорвался, затопал, забил в ладоши, завопил нечленораздельную хвалу ей, а принцесса, спрятав заалевшее лицо в ладонях, подло пнула меня под столом ножкой.

Нет, а чего она ожидала от меня? Сейчас я выйду к доске, в смысле к импровизированной трибуне к Хариду, встану там и начну: «пользуясь преимуществом узкого дефиле местности, мы выставили впереди лучших бойцов со щитами. Использовав ручной реилган, я отогнал от разведдозора передовое охранение Муэрто…»

Как это людям объяснить и нафига множить сущности?

Все охранники её, которых я гвардейцами называл уже привычно, из первого-второго взвода, связаны подпиской о неразглашение, переведены под личное командование принцессы, задобрены солидными выплатами. Первое время про моё мощное оружие точно будут молчать. Тесей Голенастый по контракту обязан тайну хранить, а сболтнет кому, что у наместника Самура посох огнём хреначит, на километр всё вынося, так ему наливать просто перестанут.

Не убирая улыбку с лица, я присел на место.

— Мне просто нравится смотреть как ты краснеешь, — тихо прошептал ей в ушко, — такой милашкой становишься. Я изменю в этом мире всё, но только не твои чувства, оставайся искренностью прежней.

Наверно поэтому она нескоро ладони от лица оторвала.

Харид Реадилий достаточно хорошо принцессу знал, славословия и осанну петь не стал, просто сказал веско и коротко, что такое неординарное деяние ставит Аишу вровень с легендарной прабабкой Шторморожденной и переключился на лекцию про Муэрто.

Тогда и стало трудновато. Син строчит конспект в свою тетрадь, такую же примерно как у Каи: прошитые нитью листы, обложка поклеенная с помощью гипса. А вот у принцессы она, как я и ожидал, элитарнее. Только я грешил на серебряные вставки — оказались золотыми. На них закреплена кожа, уж не знаю кого, но выглядит дорого-богато-тяжело.

Вы потаскайте на занятия тетрадь весом килограмм пять, поймете.

Аиша подняла переплет, загородилась от меня и делала вид, что пишет. Причем перо на карандаш поменяла зачем-то. Я весь извертелся, а заглянуть не могу — а делать-то и нечего, скучно, так и уснуть недолго.

— И в сумерках твоих бессонных, — жарко прошептал в ушко, скрытое платиновой прядкой. — Ты сердце прятала за шкаф. Я помню: вырастал огромный, из скорби сделанный жираф.

— Спи Джерк Хилл, — послышалось в ответ, — ночь смешивает краски в серую массу, сверчок кряхтя складывает натруженные крылья, грозные ящеры Муэрто растворяются как миражи, оставаясь только бродячими, жалкими тенями в рассказе шана Харида.

Я даже заслушался. Да ей аватарку из своей фотки поставить на сайт и фэнтези писать в подобном стиле: отбою от поклонников не было бы!

— Ночью мои самые безумные мысли, срываются с поводка разума, — намекнул принцессе.

— Вообще вовремя, — сказала она, не переставая строчить в тетрадке, — когда меня рядом нет. На словах ты лев морской, а на деле шан простой.

Вот это сейчас обидно было. Лев морской конечно не Лев наш Толстой, но тоже авторитетный представитель своей фауны. Здесь он не тюлень, а вполне себе здоровый с двумя узкими, острыми костями-копьями монстр. На голове у него грива из тоненьких трубочек, я бы даже сравнил её с пальцем-эхолокатором мадагаскарского лемура. Нос у него не нос, а пульсатор ультразвука, который отражаясь от объекта достигает гривы, и монстр определяет расстояние до цели. Видит плохо, но мощный и быстрый, водит свой прайд из самок в набеги.

— Ну ты, принцесса звездного народа, — вознегодовал я, — когда найдешь своё место в моих руках, не жалуйся, что корона переплавилась в винец безбрачия и вместо обнимашек тебе потребовалось срочно выпить!

Она зыркнула из-под тетрадки на меня смешинками небесных глаз.

— Ой, ой, — издевательски протянула она, — наш наместник Самура вот настолько жаркий?

— Когда я доил корову в прошлом месяце у Марты, — вдохновенно поведал выдуманную историю, — в ведро сразу посыпалось сухое молоко.

— Сухого молока не бывает, — несколько неуверенно сказала она.

— Я знаю точно невозможное возможно, — пропел для неё томно шёпотом, — в моих руках ты не принцесса, а заложник. За три минуты мы достигнем совершенства, ты рождена меня любить, моё блаженство.

— Я! Рождена! Чтобы править! — тихо вскричала она, стукнув по столу.

К сожалению, в этот момент Харид Реадилий, сделал паузу, набирая воздуха в грудь для следующего тезиса, и несколько не своевременное высказывание её высочества было слышно примерно для всех присутствующих. Надо спасать любимую принцесску.

— Я брошу к вашим ногам весь мир, ваше высочество, — пылко пообещал в громовой тишине. — Даже северные королевства приползут клянчить тень от вашей короны!

Аиша хитро улыбнулась, и я понял, что сейчас конкретно попал со своим длинным языком.

— Принимаю твоё обязательство, Джерк Хилл, — ласково произнесла она, — и не сомневаюсь в нём. Ты самый ответственный человек из мне известных: как в жизни, так и по летописям. Путь, выбранный тобой тяжел, но ты пройдешь его до конца.

Наверно мне следовало обтекать от ужаса груза, взятых на себя проблем. Даже темноволосый паж принцессы, гневно и яростно зыркавший на мои пришептывания на ушко Аише, слегка побледнел от масштаба задачи, что я на себя подписал.

Но после «до конца» Аиша добавила беззвучно одними губами «со мной», а обложка тетрадки, про которую принцесса совсем позабыла, наклонилась, обнажив за собой довольно милый рисунок, набросанный простым карандашом.

Лицо юноши с наглым взором, коротко стриженного, с узнаваемыми любопытными глазами, правильным овальным лицом. На него была надета корона, на щеке красовался обвод губ в виде поцелуя, а рядом примостилась короткая и трогательная подпись. «Люблю».

— Хм, — откашлялся Харид Реадилий, — на этом наша лекция закончена, желающие могут сделать взнос для сохранения и преумножения культурных письменных ценностей нашей Родины.

Я поднял руку.

— Сто золотых от самурского КОМа, шан Реадилий, примите со всем уважением.

Сумма большая чем тратил король на ежегодное содержание Королевского собрания летописей. Потому что Джерк Хилл серьезный пацан и может себе такой солидный жест позволить. Ведь он будущий властелин мира.

В смысле, будущий муж будущей властелинши мира.