Оскал столицы

Глава 19

Створки дверей в спальню принца вынесло мощным пинком внутрь. За вошедшим сразу Шайредом Четвертым, виднелись еще две монументальные фигуры в латах и какой-то маг, судя по мантии, но полусонный Шилнагаил, таращившийся на это действие с постели, даже отца опознал не сразу.

После вчерашних злоключений к принцу пришла мать-королева. Пока Шилнагаил, получивший первоначальное лечение, отлеживался на кровати, Найзирия на него наорала, покидала в него тапочками, пообещала суровые кары за неподобающий образ жизни. Вынеся полчаса промывки мозгов и, дождавшись пока королева покинет его покои, принц успокоился.

«Не в первый раз, я принц, да что со мной сделают хуже, чем предстоящая свадьба», — успокаивал Шилнагаил сам себя, но на душе было тревожно. Ныла бочина, отбитая ледяным болтом. Хорошо хоть, эта сука не остроконечный сотворила. В душе копошились червяки сомнения. Сила заклинания сестры неприятно удивила принца. Это без палочки, просто с руки, так быстро и ошеломляюще. То есть, используй она свой, вернее прабабушкин артефакт из геркулита и ридия — его бы что, насквозь заклинанием прошибло?

Весь вечер принца терзал придворный целитель. Поначалу он просто залечил рану и напоил Шилнагаила каким-то отваром, но после посещения королевой и отрывистых приказаний от неё — принялся за него всерьез. Банки поставил вонючие, обкурив их травами, клизму его высочеству влил, предварительно парализовав на кровати. Весело было, словно на воскресной порке шлюх, уличенных городским советом в болезнях. Только сейчас принц не смотрел со стороны, похохатывая, а был участником. Участницей в колодках.

Неужели беды продолжатся?

— Встать! — заорал король, облаченный в камуфляж со странным свистком в виде гнома на груди.

Сонные движения только проснувшегося принца его не удовлетворили своей скоростью. Подскочив к сыну, он рывком сдернул принца с кровати.

— Муха, лять сонная, — вколачивал он ругательства в принца, — в боевой обстановке из тебя давно салат бы нарезали. Принять упор лежа!

Умелым пинком, Шайред помог телу принцу, приобрести нужную конфигурацию на полу.

— Утренние отжимания начать! — скомандовал Шайред Четвертый, — и раз! И два!

Было холодновато, страшно и неуютно — рассветные лучи только начали проникать в распахнутое гвардейцами окна, вместе с утренним ветерком. Уже проснувшийся, во время отжиманий принц, к началу первой сотни начал выдыхаться.

— К чему эти муки в шесть утра? — взмолился он, упав на пол без движения. — Алуна настолько любит миссионерскую позу?

Вместо ответа отец больно пнул его по ногам. Затем приложив свисток к губам, странно дунул в него, направив ногами гнома на Шилнагаила.

В ушах у принца зазвенело, захрустело, а отец, ревущим шепотом, произнес в его лицо, что Шилнагаилу крупно повезло с его отсутствием во дворце вчера. Иначе болт от Аиши было самым малым из его болезненных ощущений. И вообще принцу, после тренировочных тестов с отрядом авантюристов, в поход на монстров. Полугодичный контракт с гильдией авантюристов уже оформлен.

— Я из тебя человека сделаю, — сжал король увесистый кулак перед носом запыхавшегося принца, — даже если ты сдохнешь.

Эту фразу он выдал нормальным голосом, который показался принцу воплем взбесившегося слонорога. Ошеломленный, оглушенный и подавленный Шилнагаил кое-как довел до конца отжимания, вяло взял в руки выданный маскировочный наряд.

Шайред Четвертый оглядев принца с формой на руках, снял свисток с гномом с себя и передал Ниру Грегорну.

— При малейшем сопротивлении, невыполнении боевой задачи, — приказал он капитану королевской гвардии, — приказываю немедленно освистывать принца. Свист с этого конца, накладывает гиперакузию, с противоположного — глухоту.

Вперед выдвинулся мужик в мантии, оказавшийся боевым хилером отряда «Гранкрест». Он сухо выразил свое уважение к принцу и обещал помочь в начальной миссии, которая стартует вот буквально через несколько минут. Состояла она в зачистке первого уровня подземелья.

— Отец! — жалобно воскликнул, поворачиваясь к королю, Шилнагаил до которого дошла степень серьезности ситуации.

Нет, не перво-двух-уровневые монстры беспокоили его. Подземелье большое: пахнет там ужасно, местами стекают фекальные воды из города. Это вот вместо винца и крабиков ему шпилиться в тёмном вонючем углу с грибами-монстрами?

— Нахер! — коротко оборвал его причитания, взмахом руки Шайред Четвертый, — жду отчета по миссии от гильдии вечером, — обратился он уже к авантюристу.

Тот поклонился, а потом принца взяли под ручки и вынесли из его комнаты. В трусах.

С утра я шустро выскочил с гвардейцем из караулки на городской рынок. Капитана Нира Грегорна, этого сурового вояки, с рубленым шрамом на всё лицо, увы, на месте не было. Выдвинулся по приказу короля на суперсекретную миссию по спасению мира.

Я так понял по таинственному виду его помощника и чуши, которой тот старательно наплел. Нет и нет, взял упомянутого помощника — того самого невзрачного мужика, стоявшего на перешейке против ящеров Муэрто в первой шеренге вместе с кэпом. «С щитом он еще лучше всех орудует», всплыла в памяти подсказка.

Дайто Волий, среднего возраста, среднего роста, такой округленький мужичок с правильным лицом, но таким скучным, будто вы сто лет знакомы, живете друга напротив друга на одном этаже и надоели друг другу до того, что вместо нормального «здоров, как дела?» скороговоркой буркаете «а, ты еще не сдох?».

У меня с этим проблем не было. Ни работы, ни соседей: живу с лисодевочкой или во дворце. Постоянно встречаюсь с монстрами и принцессой. Я бы такого среднего соседа на руках носил. Но боюсь в Несте ему не понравится.

Городской рынок, торговые ряды располагалась через квартал от печально известного «Сада Наслаждений». Разумеется, рынков в Тритикаме их было несколько: но остальные были по большей части продуктовыми, для ленивых, не желавших топать в исторический центр города за едой, и с меньшим выбором. Главный рынок прозвали по имени площади, а площадь назвали по имени первого Создателя, который на ней и появился давным-давно. Конечно, города тогда не было, так, деревенька с частоколом, с вытоптанной площадкой, где тусовалось небольшое население.

Создатель Шигото* возник там в сиянии света, огляделся на вытаращившихся туземцев, и сказал им: «Шигото!» Счастливчику, ответившему ему аналогичным «Шигото», он починил дом, наточил топор и поубивал всех крыс в амбаре. После этого за ним толпой ходили фанаты и кричали, понятное дело, какое слово. Хотя на самом деле звали Создателя по-другому, о чем он потом им всем рассказал, но было уже поздно.

Так вот, мы зашли в торговые ряды Шигото, и я сразу пропал. Площадь была большая: на центральном входе с Королевского проспекта, откуда мы появились, сразу справа приютился небольшой зоопарк. Животные и даже несколько монстров, но вовсе не они, плотно облепленные зеваками, привлекли моё внимание.

В клетке с табличкой «страшный самурский монстр ЛИЛОМОЛЬ» уныло сидел лилейнодеревный богомол и чистил лапками мордочку.

Я остановился у клетки и посмотрел на смуглого пройдоху, корчившего из себя, директора зоопарка. Не чувствуя надвигающейся бури, тот бойко покрикивая, нахваливал свой бизнес на лапках.

— Эй ты, полудурок! — грозно сказал я ему, — с каких пор, самурский лилейный богомол, спасший между прочим, по преданию как-то одного из наших Создателей, стал лиломолью и монстром?

Не то чтобы я сильно его винил и жаждал ударов палками торговцу за обман: региональные спецификации для самих авантюристов головная боль в плане запоминания. Вот есть лесной рауг, которых мы с Син в Жутколесье шатали. Такой четырехметровый, продолговатый кусок колбасы с щупальцами-вентиляторами впереди на морде. Ходит он, получается, вниз головой на щупальцах, но завидев-почувствовав добычу, переворачивается и прыгает своей вентиляторной мордой на жертву. Похоже на атаку акулы.

А степарауг, то бишь степной рауг, выглядит как гигантский блин на ножках. Семейство одно, а виды разные. Здесь даже классификаций тасконометрических нет и не было, ориентируются на слова Создателей. И этот «директор зоопарка» вряд ли читал хоть одну летопись по животному миру, не говоря о бестиарии.

Что не отменяет моего негодования: лилейнодеревный богомол охотится на монстров, защищая своё дерево. Человека, хотя тот неравнодушен к плодам дерева и собирает их — он не трогает. Конечно если собиратель в конец не хамеет, срывая даже не спелые плоды.

Тот до последнего может не замечать лиломола, увлеченно срывая плоды с цветка и только, когда соседний цветок повернется на тебя двумя плодами, которые окажутся внимательными, жуткими глазищами, человек понимает — он практически в объятиях у чудища какого-то сидит.

Приступом паники всё и заканчивается. Собиратель несется куда глаза глядят, лиломол, пожав плечами, забирается повыше, сторожа монстриков. Правда если дерево начнешь ломать, круша его место обитания, лиломол и тебе ногу почикает. А не надо редкие и ценные породы деревьев уничтожать.

В общем зверина полезная: знает кунг-фу, людей не трогает, мелких монстров убивает. Крупных тоже, но только, когда те еще детеныши. Сам лиломол небольшой, полутораметровое тельце имитирующее цветок дерева, розовые длинные лапки-кинжалы, похожие на ветки, узкая мордочка с небольшим рогом наверху с парализующим ядом. Весь лилейный богомол разукрашен под цветок: такой воздушный, бело-розовенький и няшный. Похож на орхидейного богомола с Земли, только наш — не насекомое, намного больше и умнее.

— Да он тебе руку оторвет сейчас! — оскорбился смуглый торговец, поворачиваясь ко мне и стремительно наступая, — что ты знаешь о чудищах, ваша милость?

Последнюю половину фразу, разглядев на мне мантию и медальон королевского наместника, он закончил упавшим и жалобным голосом. От чего все зеваки немедленно перенесли свой интерес на меня.

— Я самурский наместник, а это самурский лиломол, — сказал ему, — и мы вместе не даем миру скатиться во тьму челюстей монстров. А ты значит его в клетку посадил?

Лиломол, закончивший умываться, чинно сложил лапки и с интересом воззрился на меня.

— Да как есть чудище, ваша милость, — упавшим голосом, по инерции спорил торговец, — вы бы видели, как он курицу с утра сожрал. Цап-царап, и только перья летят, а он урчит злобно.

— Потому что ты придурок, курицу ему дал, а зелень забыл, — объяснил ему, — он мясо привык жесткое с монстров есть и заедать потребной зеленью для пищеварения, глупец.

Я протянул, пошарившись для отвода глаз в наплечной сумке, лиломолу пару листьев лесной капусты из инвентаря. В Жутколесье выпали из монстра какого-то семена капусты белокочанной и сам кочан. Смысла продавать один кочан я не видел, выкидывать тоже. Инвентарь вместе с уровнями рос: чудище какое прибью вкусное и голубцы для девчуль зафигачу. Обычная капуста — редкий зверь для Шайна, слишком для неё тепло в нашем климате, хотя умельцы в конце январе сажают и успевают, за пару месяцев с небольшим, урожай снять. У нас больше садят восточную капусту, которая без кочанов и растет быстрее.

Лиломол подскочил, просунул просяще сквозь прутья клетки лапу-кинжал, при виде которого зеваки побледнев, отхлынули прочь. Я же насадил аккуратно на лапу листья капусты. Лиломол прочирикал что-то вроде «тащи еще, человек» и моментально зажевал их в своей пасти.

К нам подошла городская стража, разговор с которой я доверил Дайто, продолжая закармливать, няшного и нужного нашему миру, обжору.

— Ваша милость, вы будете выдвигать обвинение против торговца Гушми Индририя? — спросил меня усатый представитель закона, спустя пять минут шушуканий за моей спиной.

Лиломол воинственно задергал, зашелестел лапками, подзуживая меня на юридическую схватку.

Я немного пораздумывал, глядя на уже не совсем смуглого чувака, плохо знающего шайнскую фауну. Хотел нажиться — попал сам на крючок. Десять ударов кнутом или палкой здоровья могут сильно убавить. Даже с учетом того, что стражу местную он прикармливает, судя по бойкому месту, что он отжал для своего зоопарка. Только торговому прево, который за законностью следит городского рынка, наплевать — не станет этого Индририя, его место сразу другой торговец займет. Возникать против королевского наместника — нафига? Из-за лиломола паршивого?

А если прево за такое от троюродного дяди принцессы огребет, графа Эрамира Фераголийского, наместника Тритикама?

— Не вина торговца, что он не знает бестиарий. — огласил я своё решение. — Но вина в самонадеянности. Взялся развлекать горожан, позаботься об их безопасности. Ты знаешь, как выглядит элитный царь-миконид?

— А как он выглядит, — пробормотал струхнувший торговец, — все микониды одинаковые.

— Хех, на первый взгляд, — согласился я, — вон там у тебя два миконида плюются друг в друга в клетке, среду обитания не поделили. Был бы на месте одного из них царь-миконид — он бы всех вас давно в кислоте растворил, потому что у него АоЕ плевок, на десять метров вместо пяти у обыкновенного. Яд в пять раз мощнее.

Зеваки, столпившиеся вокруг нас, побледнели во второй раз.

— У царя миконидов, под шляпкой грибной, корона белой каймою идет, — просветил я торговца, — ты, правда, если такого встретишь, и наклониться для проверки этой гипотезы не успеешь. Но я это к чему речь веду. Взялся горожан развлекать монстрами, изучи матчасть. Приговариваешься к еженедельному посещению чтений летописей Королевского собрания, в течение года. Осознал, олух?

Гушми Идририя истово закивал головой.

— В этом есть ваша вина как стражи, — веско припечатал слова я для городских стражников, — графу Эрамиру я об этом при личной встрече расскажу. Вы не сражаетесь с монстрами, но должны в них разбираться.

Вообще сражаются, например, у нас в Самуре. Но то фронтир, а это спокойная столица. Даже каким-то чудом выползший на поверхность из подземелья, не любящий свет и свежий воздух, миконид или ужаснокрыса взрослого человека не убьют, если тот не в дрова пьяный. Взрослого и вооруженного, тем более.

— Сам лиломол, — огласил я резолютивную часть своего решения, — как несправедливо пострадавший от неправомерного заточения, испытавший все муки голословного обвинения в своей чудовищности, а также моральные терзания, ввиду ужасающего орфографического искажения наименования своего вида, должен быть немедленно освобожден из клетки, напоен сладким сиропом и дислоцирован на прежнее место обитания.

Лиломол, задумчиво покачивавший треугольной башкой, в такт моего решения, оживился и радостно застучал лапками по решетке.

— Мы с тобой одной крови, — патетично обратился к лиломолу, — ты и я! Какой сироп предпочитаешь с утра: кукурузный, кленовый или может солодовый?

Лиломол подумал, зеваки шушукавшиеся примолкли, а торговец упал на колени и захныкал «ваша милость, я разорен!», ползя ко мне с вытянутыми руками.

— Ну-ка тыц, — грозно сказал я торговцу, — не шурши, лиломол думает.

Для стимуляции — вру, больше для развлечения — я еще раз повторил названия сиропов и на кленовом, лиломол решительно поднял вверх лапку. Это не свидетельство разумности, человеческую речь лиломолы не понимают. Лапка затекла, от холода дернулась — причин тысячи, но простым зевакам этого хватило.

— Тащи сироп кленовый, — загомонили они, — ишь, усадил выкормыш Шиноры, зверя хорошего в клетку. А не культист ли ты случаем, мил человек?

В слезах и соплях торговец вцепился мне в ногу, жалобно причитая. Понять его можно: кленовый сироп — развлечение для богатых. Литр такого стоил от пяти золотых: очистка-перегонка разная у торговцев выходила, цена начиналась с таких показателей. Лиломола за золотой купил — на ветер монету выкинул. Сиропа сейчас в миску лиломолю нальет, минимум грамм двести — и в трубу вылетает.

— Ладно, не реви, — ободрил его, — Джерк Хилл знает, как проигрыш превратить в победу.

Я подумал, косясь на шатер в центре площади. Местный балаган, приютивший под своей крышей непризнанных актеров, бардов, поэтов, клоунов и просто эксцентричных личностей — до обеда пустовал. А значит при желании, ведь там есть деревянные места и тысячу человек уместить легко, кассу срубить можно. Попиарю родной Самур, развлекусь, лиломола нашего покажу как туристическую достопримечательность.

Мне конечно не по чину глупости кричать с подмосток, но глашатай балаганный подработать не откажется.

— Значит так, — молвил жадному адепту фауны и кошелька, — иди и снимай весь балаган на полчаса, вели подмостки оцепить решетками, потом выходи на площадь и кричи, что через час состоится битва между Великим Самурским Лиломолом и, — я прервался, оценив его сборище монстров, — между тремя ужаснокрысами, хефонидом и двумя миконидами.

Он неверяще затряс головой, оживая, словно вялый алкоголик под струей портвейна. В глазах его замелькали монеты прибыли.

— Но сначала лиломола сиропом угости. — уточнил я. — Как гласит поговорка Создателей: no honey — no funny.

— Без сладостей — нет радостей. — уточнил специально для него. — Аллюром три плюса, пошел!*Шигото — работать (япон.)