Оскал столицы (ПВ-3)

Глава 1

Пьяный принц хуже Джокера под метом. Поначалу-то я даже духом воспрял, когда Шилнагаил чудить начал по беспределу. Хорошего в этом ничего нет, но как рычаг давления применить можно. Бэк-граунд у него неплохой по рассказам Аиши, это в последнее время он скатился. Ничего, клоунам и похуже, люди в цирке хлопают. Всего делов: приручить этот дикий шайнский эндемик, закодировать, избавить от тупых друзей.

Ведь будь принц простым гулякой, повесой, мажором без особых косяков за спиной, такой финт провернуть было бы невозможно.

Но когда ты за рамки обычного хулиганства выходишь, под сенью своей величественной фамилии, посягаешь на права благородных — такое и королю с рук просто так не сойдет. Принца пороть на конюшне не станут, но мозги начнут вправлять жестко.

Называть благородную невинную девушку шлюхой, устраивать на неё натуральную охоту, давить лошадью королевского наместника… да герцога Людовика Орлеанского, брата короля Карла Безумного, например, за нечто подобное прирезали как свинью в Париже в реальном земном средневековье. Здесь историки скажут, что «нечто подобное» было придумано партией Жана Бесстрашного, но Людовика горожане не любили именно за поведение, бухалово и развлечения: предосудительно и некрасиво заживо сжигать артистов на костюмированном балу даже в убогом средневековье. Потому брату короля пятнадцать охранников не помогли: расчленили герцога похлеще чем в Питере, а парижане убийцу встречали позже восторженными воплями, вот настолько Людовик их достал.

Мы же принца резать не будем, расскажем про северокорейские трудовые лагеря расстроенным королевским родителям. Увезем Шилнагаила в Самур, посадим управленцем среднего пошиба в городскую горно-рудную компанию: пусть повкалывает на производстве, поработает с людьми. Мне не жалко.

Правильно их шайнским величествам подать, с помощью гения королевства, новый экономический метод перевоспитания принца и у нас на одного должника больше. Так-то всегда опасно в должниках их величество иметь, тамплиеры или испанские евреи хорошо это знают, но Аиша вопросы крышевания порешает.

А чтобы Шила заинтересовать материально, лишим принца всех «карманных выплат». Битье по лицу не всегда идиотов убеждает, а потерянные монетки, они как шипы кактуса в мягком месте. Больно, самому не достать, способствуют смирению, монументальной неподвижности и горьким философским рассуждениям на тему хороших манер.

Такой примерно пазл из мыслей собрался, прежде чем я решился обострить слегка, не отступив перед иноходцем принца. А ведь пример с Аишей меня, казалось, должен был насторожить.

Что принцесса, что принц учились по одному учебнику. Виднейшего шайнского мыслителя, чёртового Макиавелли этой современности, Клита Длиннобородого с его «Капитулярием государственной мысли». Это где нельзя показывать замешательство или неуверенность перед своими людьми.

Пока догадка продиралась мне в голову, обходя мелькающие после объявления дуэли «принц конкретно угашенный», «как поступит Аиша?», «можно ли втащить принцу и чем это грозит», «как выставить пострадавшей стороной Аишу и сколько срубить ништяков за заминание такого беспредела от принца?» Шилнагаил спешился с коня. На земле он, перейдя от слов сразу к делу, обезоружил меня, выбив мечом магическую палочку из рук. Я и понять не успел ничего, как принц толкнул меня каким-то хитрым приёмом, повалив наземь.

Здесь тебе не «Айвенго» или «Белый отряд». Подловато, но кто меня будет жалеть? Тебе же сказали, что дуэль или ты думал, как в дурацких романах будет: с секундантами и отчетом? Не, всё взаправду, а девяносто процентов настоящих дуэлей вот так и начинаются. Обычное узаконенное убийство с помощью старой, доброй традиции.

Краем глаза я заметил, как дернулась мне на помощь Аиша и сразу остановилась, опустив свою знаменитую артефактную палочку из ридия и геркулита, как выпучила на меня испуганные глаза мелкая куноичи — это важные эмоции, стоит запомнить. Но прямо сейчас надо поработать с белобрысым быдланом.

Я знаком с принцем всего минуту, а мне уже хочется превратиться в змею из культовой новеллы Сент-Экзюпери. Услать бы Шилнагаила на второй космической этой планеты прочь: живым или мертвым, с какого хрена он создает столько проблем?

— Скажите, ваше высочество, а как эта улица называется? — обратился спокойно к нему. — Улица злодеяний?

Поставивший мне на грудь свою ногу, слитно гогочущий с дружками принц, наморщил лоб.

— Чего ты несешь там, — он недовольно вдавил свой сапог сильнее, — шельмец глуподырый. Кто же улицам имена свои даёт, дурень? Эта — известна обилием торговых телег с грузовых речных кораблей, потому прозывается тележной. Это всё, что ты хотел узнать перед своей смертью?

— Вы назвали благородную шлюхой, обидели сестру, подняли руку на королевского наместника, а затем, вызвав на дуэль, подло напали без соблюдений приличий, ваше высочество, — зачитал ему длинный список прегрешений, — явно улицу вскоре народ прозовёт по-другому.

Принц удивленно посмотрел на куноичи, что-то мелькнуло в его глазах человеческое, но быстро пропало после выкрика одного из его дружков «Маракушам режем уши!» Остальные шакалы подхватили его клич, заимствованный у авантюристов Скевау — Цветочного королевства за Великим болотом. Я же теперь пообразованнее стал, принцесса просветила в карете предысторию возникновения популярного здесь мема, толку-то правда сейчас от этого.

Маракуши — это антропоморфные аборигены Скевау, существа с панцирем, прикрывающим живот и спины. Тяжелый соперник для любого, не будь их уши так уязвимы к громким звукам и магии воздуха. Выглядели достаточно карикатурно и вызывающе, обитали стаями, любили домашний скот. До еды, в процессе еды, живыми и самодельными чучелками. Те еще извращенцы.

Но что-то я устал от их оскорблений.

— После того как Джерк одолеет моего брата, — внезапно заявила Аиша, сразу заткнув всем подпевалам принца рот, — я вызываю на дуэль тебя, граф Гвел Фориндин.

Она ткнула свободной левой рукой в мудака, первым прокричавшего про Маракуш, изящно покручивая в правой магической палочкой.

Прозвучало как безумие, как вызов, как заявление, что принц Шилнагаил настолько слаб, что его одолеет голыми руками какой-то червяк под ногами. Ведь что видели зрители со стороны принца? Могучий воин, попирающий поверженного и обезоруженного врага, возвышается как древний герой, пьян и прекрасен.

Но что видели принцесса, юная куноичи или хмурый капитан Нир Грегорн, например, со своей стороны? Как я падаю, сбитый коварной подножкой. Ухмыляющийся принц ставит свою ногу мне на грудь, фиксируя как ему кажется, малейшее мое движение, не замечая, что за его ногой и краем плаща, моя вторая рука уже сжимает рельсотрон, уставленный на принца. Нет, я конечно не стану распылять царственного идиота на ионы плазмы. Но ни одна религия не запретит мне вместо импульса, по частям двух рельс прогнать заклинание марша. Я бы мог сделать это даже голой рукой, но рисковать скоростью каста совершенно не собирался. Хватит с меня недооценки всяких упырей.

Принц неверяще посмотрел на сестру, стиснул зубы.

— Ты мне не сестра, — пьяно крикнул он в угаре, — дура! Лови его голову!

Шилнагаил широко размахнулся наверх и вниз мечом, словно проигрывающий хоккеист, заслышавший звук сирены окончания матча, решивший пробить по воротам — авось повезет. Из пасти пена белая бежит, глазенки выпученные, перегар, удушающим смогом, покрывает всё вокруг.

Я подождал пока рука его, ушедшая вверх, не замедлит свой ход, осторожно снял его ногу с себя, поднялся, отряхнулся.

— В ближайшее время его высочеству будет сильно плохо, — сообщил онемевшим от непонимания его собутыльникам. — Считаю я выиграл дуэль честно и по правилам, отложенным не стихийным заклинанием. Готов к принятию следующего вызова на дуэль, уважаемые шаны.

В общем обращении шан к аристократам не было ничего обидного почти во всех контекстах, кроме дуэльного. Ты как бы на дуэль всегда знакомого тебе человека вызываешь. А если незнакомого — знакомишься. Представляешься, метешь шляпкой, если есть, изящными жестами. Мило просишь уточнить титул, на самый крайний случай, уже в ходе боя говоришь что-то «сейчас вас прирежет достойный сын славных родителей графа, барона таких-то».

Так что нежелание уточнить чужое имя\род, отделываясь простым шаном неприлично выглядит.

— Не, не, Джерк, — мотнула головой Аиша, — я первая. Отсчет на три, граф Фориндин. Откажешься — убью, а так сломаю всего лишь пару костей. Будет больно, но страдания учат. Даже твоя смерть может послужить уроком, но столь явной демонстрации необходимости хороших манер, я бы хотела избежать. Пока избежать.

Шилнагаил выронил меч. Звякнув металлом, он чуть отскочил от гладких булыжников, лег на другую сторону, с лязгом ставя точку в моем противостоянии.

Гвел Фориндин, изрядно потеряв в здоровом цвете лица и градусе хмеля, поднял свою магическую палочку, он оказался магом огня. И на быстрые «три, два один» от Нира Грегорна, Аиша и полудурочный граф обменялись заклами.

В смысле на фаербол от графа принцесса ответила двумя кастами волны и водоворотом.

Первый снес вражеский фаербол, второй сбил следующее заклинание графа, а водоворот поднял графа на девять метров вверх. Ну, то есть поднял бы, Аиша заклинание после каста сразу развеяла, так что граф упал сравнительно невысоко: метров с четырех. Невезучий дуэлянт при этом что-то кричал, но естественно в водовороте ничего слышно не было. А после отмены мы услышали только быстро оборвавшийся «ааа» и шмяк тела об мостовую.

Протрезвевшие от происходящего хоррора, собутыльники с ужасом смотрели по очереди то на лишившегося сознания от болевого шока графа, то на блюющего красным фонтаном принца. Шилнагаил при этом еще и обмочился. Кажется, я просто сгубил репутацию принца лет на пять вперед.

— Прости, Аиша, — покаялся я перед принцессой.

— За что? — не поняла она меня, — Шил реально не в себе был, собирался тебя убить. Ты просто защищался. Я с ним серьезно поговорю позже.

— За такую вонючую развязку, — предложил я свою версию, — постараюсь найти и изучить заклинание, засыпающее цель медовыми кексиками с эффектами радуги.

Губы её чуть тронул намек на улыбку: Джерк смешной, а ситуация страшная. Еще и наши спутники чуть не устроили дебют гражданской войны. Решили сгнобить партию принца до конца.

Вперед выступил Дахам, стоявший слева от нашего капитана.

— Я, шан Дахам, третий сын барона Заболотного, — озвучил он, глядя на притихшую свиту принца, — вызываю…

Я тут же шагнул вперед, заслонив его спиной.

— Шан Дахам предлагает вызвать лекаря, — мужественно соврал им. Мне здесь войны роз, ночи длинных ножей не нужны. Плохая затея опускать этих деморализованных дворянчиков до плинтуса. Хватит с меня принца во врагах. Партия разбежится без предводителя, если не оскорбить их всех и дать выбор.

Тут на нашу улицу завернул еще один отряд и чья-то карета. Из кареты вылез пухляш на тоненьких ножках, бросился к принцу причитая «ваше высочество, что случилось?», попутно сделав знак рукой. Из конного отряда в шесть человек, отделился чувак в мантии, спешился и торопливо побежал за толстяком, выписывая палочкой сканирующие медицинские заклинания.

— Граф Сентента, — холодно и угрожающе сказала Аиша, — что вы здесь делаете, почему принц пьян и устроил дебош? Не в вашем ли заведении он так накидался, что бросался на благородных и вызывал на дуэль?

Граф моргнул, разглядев принцессу, спал с лица и кривовато заулыбался.

— Мы так рады приветствовать, ваше гениальное и подавляющее высочество в столице, — сладко рассыпался он в комплиментах, но принцесса отсекла все славословия, просто подняв ладонь.

— Стой, демон, просто скажи, это с твоего пойла он настолько не в себе?

Первый советник стал было юлить, но Аиша твердо вознамерилась отыграть принцессу из дарк фэнтези, начав методично стращать Сентенту возможными карами. Я сильно не прислушивался, занятый беглым опросом юной куноичи.

Нашу кошкодевочку звали Энсини Алькандарией. То есть ката Алькандария, если точнее, благородная же из Южной Каталии. Беженка, отбилась от папы-мамы, здесь в столице у них бизнес, вернее часть бизнеса, родители нашлись на деловой встрече формата би-ту-би с принцем, вернее ей так сказали, но обманули, а в «Саду Наслаждений» из благородной пытались сделать шлюху. Ничосе, да за такое владельца вместе с заведением сжигают в приличных королевствах.

— Ваша светлость, — влез я в разговор, хотя какой разговор, методичное затаптывание принцессой оппонента, — в вашем заведении пытались подсунуть принцу благородную по праву Меча, кату Алькандарию, словно какую-то шлюху с подворотни?

Аиша поглядела на Энсини, потом на Сентенту.

— Серьезно? — неверяще переспросила она, — ты говна кусок, вот такое теперь в столице проворачиваешь? Сексуальное рабство для благородных?

Её палочка как-то неуловимо быстро нацелилась графу в лоб, отчего тот ойкнув отпрянул назад, споткнулся, упал на задницу и заверещал «на помощь». Его отряд сразу бросился к нам. Наш отряд с кэпом Ниром, обнажил оружие.

Я в принципе сразу понял, что дальше случится. Кубики льда из всех, кто напротив сейчас стоит. Коктейль «Кровавой Аиши» на мостовой Тележной улице. Красиво, эстетично, по-принцессочьи. Только для бизнеса такое, ну очень вредно. Потому наплевав уже на всякую конспирацию, я Аишу нежно обнял, заставив руку с палочкой опустить, на ушко всякое милое зашептал, принудив к девичьей смуте сердечной. Отчего немного позабыв о графе, она залилась здоровым румянцем.

А тож! Неожиданное покусывание девичьего ушка — это как коварный выстрел в спину. Как известно: пуля многое меняет в голове, даже если попадает в задницу. Вот и невинные слова, но сказанные на ушко любимой девчуле, с нежными касаниями губами, зубами, язычком всего вокруг, действуют как разрывной боеприпас объемной детонации.

Здесь на счастье графа и свиты принца появилось еще один персонаж. Аишу я конечно сдерживал, но, поскольку граф боялся шелохнуться, как и его охрана, под прицелом то поднимающейся на него волшебной палочки, то опускающей вслед за моим «туа мон амур, ту фи мон бонар» — это я местами на французский переходил, усиливая впечатление — раздражитель, в виде графа, перед глазами принцессы не исчезал. Потому Аиша то на меня отвлекалась, то желание прибить тапком жалкого таракана в лице королевского советника, у неё снова возникало с дикой силой.

Да, советник та еще сволота, но убивать людей на улицах столицы вообще некрасиво.

«По закону надо все делать, мон амур», — шептал ей мягко на розовенькое ушко, — «ты уедешь, а кто все эти кровь, кишки с улицы убирать будет? А запах, а чувства местных горожан? Да они детей на эту улицу гулять больше не выпустят, вырастут те чахлыми задохликами, анемичными. С таких нездоровых подданных какие налоги? Одни траты на лекарей. И всё из-за злой принцессы!»

В нашу тусовку на этом моменте ворвался высокий плотный мужчина в черном плаще с красной окантовкой на рукавах. Мужчина был с несколькими спутниками. Подскакали на лошадях, спешились, кинулись к нам, но оружия не доставали, так что я особо не дергался.

— Ваше высочество, с прибытием — мужик даже нисколько не удивился, увидев принцессу в моих объятиях, — и позвольте вас заверить. Слово барона Амьена Ферми, все виновные будут наказаны по закону. Давайте спокойно во всем разберемся!

Переговоры всяко лучше бойни на улице. Здесь я с начальником тайной стражи был согласен.

Аиша немного успокоилась, палочку в ножны вложила, я выпустил её из объятий.

Барон Ферми в это время коротко потребовал свите принца исчезнуть и проспаться, потому что завтра утром у них с ним будет серьезный разговор. Лекарю, из сопровождающих карету Сентенты, приказал отвезти принца и, уже пришедшего в себя и жалобно стенающего графа Гвела Фориндина, к мэтру Темиану Полиорлу, дал пару своих человек сопровождения.

— Не знаю отчего вас так долго терпят мои венценосные родители, — холодно обратилась принцесса к Сентенте, — но однажды этому придет конец. Может вы приносите в казну много денег, но все они омыты слезами несчастных. Худшего примера и наставника для принца не найти, но сегодня вы переступили черту. Вам сегодня придется постараться, чтобы не превратиться в корм для осьмокрабов.

С этими словами она коротким жестом указала ему на свою карету.

Граф трагично схватился за сердце, изобразил умирающего лебедя и запросил медицинскую поддержку у своей свиты в виде настойки лагохилиуса с аквилегией. Отвар трав в переплетенной бутыли поднес ему невзрачный мужичонка, причем граф в процессе что-то ему успел шепнуть. Здесь моё любопытство разгорелось, и я чекнул оценкой мужичонку, малость прифигев от открывшегося знания. Не каждый день лекарем видишь жнеца заклинаний, да еще с мечом вместо волшебной палочки.

Меньше полминуты ушло на подготовку к прениям. За графом к карете принцессы двинулся барон, а процессию замкнул я с молоденькой куноичи. Она уже отошла от своих переживаний и только блестела любопытными глазками на весь бардак, который здесь творился. Хитрая кошатина!

Загрузка...