Мрак. Сотня смертей

Глава 4. Нужно больше золота!

Боль была сильной, но недолгой. После того, как она стихла, я еще некоторое время лежал у костра, отходя от внезапной атаки. Шваркнуло меня знатно. Казалось, еще мгновение, и мозги забурлят, как похлебка в котелке.

Перед глазами, в танце пламени, розовели угли — аккуратные, кубиками, один к одному, а в свете их жара мелькали приятные воспоминания о том, как мы с Евой на таком же вот костерке когда-то жарили соленых ишинов и привезенную с недосягаемо далекой Земли сладкую пастилу.

Одо помог мне подняться. Выглядел он грустновато, словно и впрямь сопереживал несчастному грешнику.

— Спасибо, — поблагодарил его я, сбивая песок с плеча.

Мой ниим изменился. На его крышке проступили четыре ровные полоски, идущие друг под другом. Одна была красной, другая зеленой, третья синей, а четвертая переливалась всеми цветами радуги.

— Твоя жизнь, твоя стойкость, твоя мана и твоя янма, — пояснил Одо.

— Мана — это…

— Твой запас магической силы.

Советник вновь сел у костра, поглядел на меня сквозь золотистое пламя.

— Меня на самом деле Адам зовут.

— Это мирское имя, — хмуро пробормотал он. — Оставь его.

— Почему? Что в нем плохого?

— Тяжкий груз, — принялся пояснять он. — Все время будет тянуть тебя на дно, в твое темное прошлое. Лучше забудь про него, пока не искупишь вину.

— Может, ты и прав. — Я смахнул пряди волос с глаз. — Ты ведь уже видел подобные припадки у других грешников?

— Известное дело, — покивал Одо. — Боги требуют подношений.

— А в твоей чудесной энциклопедии случаем не указано, сколько я должен заносить богам, чтобы они не били меня током до полного изнеможения?

Одо полистал страницы, гоняя тени среди руин.

— Пока десять золотых. Каждые сутки.

— Пока?

— До шестого уровня.

— И где мне их взять?

— Можешь продать что-нибудь, но для этого надо найти торговца или устроить охоту на вучи-вучи. Они тут, сразу за стеной, в поле. Но ночью к ним лучше не приближаться.

— Ну, торговца я здесь не вижу, да и продавать мне особо нечего. Значит, придется выколачивать деньги из этих твоих вучи-вучи.

— Днем они почти неопасны.

Я посмотрел в небо: купол над Нвалией светлел, звезды гасли одна за другой.

— А как они выглядят?

— Как вучи-вучи.

— Большие?

— Нет. — Советник повертел рукой перед глазами. — Три ладони.

Три его ладони — это пять моих. Но все равно выходит, что мелюзга какая-то.

— Чем опасны?

Одо почему-то хмыкнул.

— Ты один из немногих, кто спросил. Обычно что грешники, что мученики сразу рвутся в бой. — Советник поглядел в сторону поля. — Опасайся их жала. И не давай им сбиваться в стаю.

— А что произойдет, если они все-таки собьются в стаю?

— Беда, — кратко ответил он и добавил: — Мне кажется, милосердные боги их тут намеренно расселили, чтобы вашему брату было легче начинать свое путешествие.

ИИ у Бороды был все-таки потрясающий. Одо не только толково отвечал на вопросы, но и сам живо поддерживал беседу. Болтай мы с ним в реале, у меня не возникло бы ни капли сомнения, что передо мной живой человек, а не цифровой болванчик.

— Когда я соберу монеты, что делать дальше?

— Нести к жертвенному алтарю.

Одо махнул рукой — туда, где в предрассветных сумерках брызгал живительный фонтан.

Когда над нами простерлись первые робкие солнечные лучи, я встал и побрел в сторону поля, чтобы найти вучи-вучи и вытрясти из них семь недостающих золотых монет.

— Доброй охоты, грешник, — сказал советник мне вслед.

Я поднял правую руку и, не оборачиваясь, сжал ладонь в кулак — мол, все будет оки-доки.

Ветерок гонял высокую траву волнами, и передо мной будто колыхалось нежно-зеленое море. Под ногами темнела рыхлая земля. Далеко впереди желто-серой преградой тянулся крутой склон, с вершины которого ночью я благополучно съехал к руинам. Никаких вучи-вучи я пока не наблюдал. Да и инфы о них было не то, чтобы много.

Но у меня был план. Забраться на обезглавленную статую, стоящую посреди поля, и осмотреть место охоты через трубу капитана Пирса.

Где-то шагов семьсот, и я оказался в тени массивного изваяния. Это была обезглавленная статуя, изображающая пышногрудую женщину, которая восседал на круглом высоком постаменте и вышивала платок. И монумент, и платок были высечены из белого камня. А вот длинная игла толщиной в два пальца кое-где блестела металлом сквозь корку ржавчины. Шея тоже знакомо подсвечивалась, словно на ней лежал какой-нибудь ништяк. Однако ничего, кроме гладкого сруба, я там не увидел.

Ну-ка, ну-ка. Я забрался на постамент и осторожно вытянул иглу из здоровенных каменных пальцев.

Ржавая игла Аиолор — колющее оружие, легко пронзающее плоть, но совершенно не эффективное против тяжелой брони и щитов. Отнесите иглу кузнецу, если хотите вернуть оружию первозданный вид и свойства. Пусть вас не смущает, как оно выглядит, в умелых руках игла способна творить чудеса.

Я залез в ниим, чтобы поглядеть на находку. Ткнул вкладку инвентаря, потом — иконку оружия. Надеюсь, богиня не будет против, что я позаимствовал ее старую иглу.

— Эй, ты ведь не против? — со смешком спросил я.

Ясно, что ничего неясно. Поблагодарив про себя богиню и за бездонную сумку, и за иглу, я скормил новое, но пока непригодное оружие голове нкита. После чего положил щит и дубину на постамент и полез на статую, чтобы понять, по какой причине блестит сруб.

Ладони, как и прежде, надежно липли к любому выступу, и большие груди, — пардон, мадам! — и широкие плечи подходили для этого дела идеально. Однако, перебирая руками, я заметил, что зеленая полоска на нииме постепенно уменьшается, что заставило меня поторопиться.

Коснувшись шеи, тоскующей по потерянной голове, я быстро сполз вниз, наблюдая, как зеленая борозда на крышке ниима постепенно восполняется, а в утреннем воздухе разворачивается черное полотно пояснения:

Статуя прекрасной богини Аиолор — покровительницы всех нвалийских рукодельниц. Безбожники разрушили монумент, лишив его головы. Верните ее на прежнее место, чтобы обрести благодать.

Благодать. Благодать — это хорошо. Но сейчас вернемся к нашим вучи-вучи, чтобы не прилетел еще один подарочек из реала.

Я растянул подзорную трубу и начал осматривать волнистое поле.

Добычи — тьма тьмущая. Пространство возле руин было огромным. Чтобы обойти поле, наверное, потребовалось бы не меньше полутора часов. И я с удовольствием перерыл бы его вдоль и поперек, если бы не злосчастные семь монет.

Я повернулся и вновь прильнул к трубе, осматривая неизученную местность. Зеленые волны травы ходили с запада на восток; то тут, то там линза ловила серебристые отблески. Ни намека на вучи-вучи. Хотя…

Ага! Где-то полторы тысячи футов. На большой круглый камень впереди взобралась темно-желтая лепешка. Взобралась, перевернулась и подставила свое темное брюшко лучам утреннего солнца.

Я сунул подзорную трубу в сумку, перекинул дубинку в правую руку, в левую — взял щит, и, не сводя взгляда с камня, где застыл неведомый зверь, опустил ноги в траву. Только бы не сбежал, только бы не сбежал. Я понятия не имел, оберегала ли сейчас меня волшебная рубашка, и поэтому на всякий случай пригнулся. Из высокой и густой травы торчала только моя лохматая рогатая башка и… кисточка хвоста.

Так, в три погибели, я и подбирался к далекому камню, мечтая о звонких монетах, с полной уверенностью в том, что неведомый монстр окажется вучи-вучи. Острые кончики стебельков щекотали кожу, ветерок безуспешно пытался причесать мои патлы, воздух был чист и свеж, под голыми ступнями шуршала рыхлая земля — совсем как настоящая. Огромный камень, приютивший монстра, блестел, словно кусок платины.

Когда до цели оставалось два десятков шагов, я остановился, чтобы изучить тварь перед тем, как обрушить на нее свою дубину. Как любили говорить в Сильвернесте, получая очередного экзотического питомца, смесь бульдога с носорогом. Уверен, если бы зоологам удалось скрестить скорпиона и плика, на выходе получилось бы нечто подобное. От первого мелюзге достались хвост с жалом и пара клешней, от второго — плоское желтоватое тело лепешкой и многочисленные лапы-корешки.

Я осторожно подкрался к камню и с размаху зарядил по нему дубиной.

Бух! Тварь пискнула и, беспомощно суча лапками, скатилась в траву, превращаясь в облачко разноцветной пыли. Мое новое тело мгновенно втянуло поток божественного эфира, пополняя индикатор янмы, а на месте поверженного врага остался хвост, который, как и камень, излучал блеск.

Изи-пизи! Я повертел головой и, не заметив ничего подозрительного, подобрал добычу.

Жало вучи-вучи — метательное оружие, вызывающее временный паралич у жертвы. Во время жаркой схватки иногда это бывает очень полезно, так как позволяет перевести дыхание, испить из исцеляющей фляги или нанести несколько точных ударов, пока ваш противник обездвижен. Можно найти или купить у некоторых торговцев.

Хорошие новости: убитый монстр оказался вучи-вучи, выглядел не грозным и дох от одного удара. Плохие: монеты из него не падали. Жало я отправил в сумку и обошел поблескивающий круглый камень.

Это была голова статуи. Женская голова. Большие глаза, пухлые губы, тугая коса, уложенная кругом на макушке. Можно было ее даже не трогать, чтобы понять, кому она принадлежала.

Утерянная голова статуи богини Аиолор. Верните ее на место, чтобы получить божественную благодать.

На вид голова выглядела неподъемной, но это был мир Нвалии с ее игровыми условностями, и руки, пусть и не без напряга, оторвали ее от земли. А затем вновь опустили в траву, потому что пока я не собирался ее никуда тащить. Рано. Каменюга пользовалась необъяснимой популярностью среди вучи-вучи, и трогать ее было глупо.

Выискивать среди зеленого ковра что-либо казалось занятием утомительным и бесперспективным, поэтому я вернулся к статуе и стал ждать, пока на ее потерянную голову заползет новая жертва.

Я раскрыл ниим и принялся изучать то, что еще осталось неизученным, время от времени поглядывая на круглый камень среди травы. Воздух потеплел, ветер все так же летал над травой.

Стойкость — параметр, который определяет, как долго вы сможете бежать, как высоко взбираться и сколько ударов нанесете, пока не устанете. У лекарей можно приобрести зелья, пополняющие запас стойкости или ускоряющие ее восстановление.

Полезная штука. Взбираться и бегать — особенно бегать! — в Нвалии точно придется много, поэтому лишняя стойкость не помешает. Другие параметры были понятны, и я коснулся вкладки «Путь». Маркер напротив класса «Бродяга», как ни печально, никуда не делся. Сиял себе пятиконечной звездой, вгоняя меня в уныние.

Из всех доступных грешникам классов мне, естественно, достался самый ущербный. Бродяга, оборванец, босяк, бомж. Мне никогда не везло в азартных играх. С чего бы вдруг повезло сейчас, когда Его Величество Случай выбрал класс? Полная непруха.

Я коснулся слова «воин», ревностно пробегая глазами пояснение:

Воин — опытный боец, способный носить тяжелые доспехи и сокрушать врагов смертоносными атаками в ближнем бою. Обладает повышенной жизненной силой и стойкостью, но совсем не владеет магией, алхимией и искусством призыва. Подходит для новичков, так как силен от природы и прост в освоении.

Основные параметры: жизнь, стойкость, сила.

Ну вот, кто-то силен от природы, прост в освоении и подходит новичкам. А я, между прочим, всем новичкам новичок! Таких новичков, которые ни разу в жизни не видели нормальный виар, еще поискать надо. Впрочем, воин из меня, что из пингвина сокол: кожа да кости, рога да хвост.

Охотник — меткий стрелок, разящий врагов стрелами, которые способен создавать своими руками. Виртуозно владеет луком, арбалетом и кнутом. Подходит для тех грешников и мучеников, кто предпочитает вести бой на дальней дистанции.

Основные параметры: стойкость, ловкость, ремесло.

Возможность разить врагов на расстоянии выглядела очень заманчиво. Но стрелок из меня еще тот. Раз в месяц, пока отец не пропал, мы ходили в местный тир, и хоть бы однажды я там что-нибудь выбил, ну хоть какой-нибудь дешевый брелок. Зуб даю, что Еве этот класс пришелся бы по душе. Она никогда без награды не уходила.

Алхимик — знаток ядов и зелий, способный творить их даже из собственной крови. Изначально сложен в освоении, однако со временем может превратиться в настоящий кошмар для монстров и безбожников. Как и лучник, предпочитает громить противников издалека.

Основные параметры: жизнь, ловкость, ремесло.

Из собственной крови? Сложен в освоении? Доку бы понравилось. Но точно не мое, никогда не любил химию, как и она меня. Формулы, опыты и прочая дребедень до сих пор — темный лес.

Призыватель — любитель путешествовать в веселой и шумной компании своих миньонов. Одинаково хорошо владеет легким оружием и искусством призыва. Подходит для тех, кто не желает воевать в одиночестве и предпочитает эффективно вести как ближний, так и дальний бой.

Основные параметры: стойкость, ловкость, магия.

Я только сейчас осознал, что меня угнетало в мире Нвалии, разумеется, кроме того, что все здесь пыталось меня убить. Одиночество. Неудивительно, что я так быстро стал воспринимать советника Одо как живого человека. Последние шесть лет со мной всегда кто-то был рядом. Юи, Свэн, Док... Как же я их подвел, когда взял этот долбаный груз и когда рискнул посадить грузовик на Квамере.

Я нервно жмякнул по последнему слову в столбце.

Бродяга — мастер на все руки, желающий получить весь спектр ощущений от скитаний и сражений. В Нвалии принято опасться тех, кто идет путем бродяги, потому что никогда непонятно, чего от него ждать. Подходит для самых опытных грешников и мучеников.

Основные параметры: жизнь, стойкость, сила, ловкость, магия, ремесло.

Внутри вкладки «Путь» находилась еще одна — «Навыки». Но доступ к ней почему-то был закрыт.

Мысли порхали оголтелыми птенчиками, все время перелетая с одного места на другое. Можно ли отсюда выбраться раньше срока? Где найти богиню смерти, чтобы снизить болевые ощущения? И как там моя команда? Их всех ведь тоже опутали кучей проводов и затолкали в стеклянные гробы, обрекая на муки в кошмарном мире Нвалии. Пусть не на десять лет, как меня, а на три года… Но это были три года их жизни, которые отняла моя неумная алчность. Что сделал бы Свэн, если бы встретил меня прямо сейчас? Вмазал бы крепко без разговоров. Он мужик вспыльчивый, в отличие от Юи и Дока. А как поступил бы я на его месте, если бы встретился с тем уродом, который своей выходкой лишил меня свободы?.. Интересно, как там мой грузовик? Стоит и ржавеет бедняга? Или его разобрали на части?..

На голову Аиолор заползли сразу две особи вучи-вучи, прерывая бурлящий поток мыслей. Я соскочил с постамента и, уже не скрываясь, понесся по траве. Тварюшки выглядели тупыми и нерасторопными, поэтому меня не слишком тревожило то, что они, заметив рогатого бродягу, попытаются удрать.

Они и не пытались, несмотря на заметный шелест травы и мой воинствующий вид. Первый же удар поднял над камнем радужное облачко, однако второй — оказался бесплодным. Бум! Дубинка глухо отскочила от голого камня, потому что еще живой вучи-вучи шлепнулся в траву, сознательно или нет уйдя от атаки.

К моему удивлению, мелкий враг не пытался сбежать, а под грозное шипение стрельнул в меня жалом. Черный язычок, похожий на наконечник стрелы, воткнулся в выставленный щит, а на хвосте храброго вучи-вучи пророс новый снаряд. Но второго шанса противнику я не дал, и дубина вмяла его в землю. С предсмертным писком мелюзга растаяла на глазах, оставляя после себя каплю божественного эфира и парализующее жало.

Золота не было. Я прикончил уже трех вучи-вучи и не получил ни одной монеты! Либо Борода меня обманул, либо череда неудач, посадившая мой грузовик на Квамере, продолжалась и по сей день, но уже в виаре.

Возвращаться к монументу было лень, и я решил найти новый наблюдательный пункт, поближе к каменной голове. В поиске мне повезло больше, чем в добыче подношений. Потратив от силы минуты три, я отыскал в траве поваленную белокаменную арку. Отслеживать с нее вучи-вучи было не так удобно, как с высокого постамента, но зато расстояние до цели сократилось в три раза.

К этому моменту солнце уже раскалилось настолько, что ветер гонял лишь сухой и горячий воздух. Наступил новый день, а в мою сумку отправилось всего лишь два жала вучи-вучи и… ни одной монеты.

Я посмотрел на руины, где меня дожидался Борода, с сожалением думая о том, что с ним нельзя торговать. Скинул бы ему камни, железу нуси и жало вучи-вучи, и, быть может, сумел бы наскрести требуемую сумму. Серебристо-голубой фонтан, окруженный разбитыми колоннами и разрушенными стенами, походил на большую и сказочную медузу.

Грешники и мученики, боги и безбожники, нуси и вучи-вучи… Мысли опять загалдели в голове. Есть ли тут живые люди? И если есть, как их найти?

Игра, в которой мы с Евой давным-давно развлекались, выглядела абсолютно иначе. В ней нельзя было ощутить ни запах густого леса, ни дуновение летнего ветра, ни боль от раны на щеке. Там никто не хотел тебя убить, а все вокруг просто веселились внутри мирного мегаполиса. И были… живыми людьми в ярких оболочках аватарок.

Когда вернусь к руинам, непременно поинтересуюсь у советника о других грешниках. А еще о возможности связаться с внешним миром. За десять лет я тут просто рехнусь, а скорее всего, гораздо раньше. И если есть хоть один шанс из миллиона выбраться отсюда, то я из кожи вон вылезу, чтобы им воспользоваться.