Мрак. Сотня смертей

Глава 3. Попытка номер два

Тьма пронесла меня знакомой тропой и грубо высадила… у глыбы, а не у погибшего корабля, как два предыдущие раза. После отравления, после удушья, я глубоко вдохнул прибрежный воздух, пахнущий рыбой и отдающий сыростью, чтобы прийти в себя. Еще один лик смерти…

Солнце вывело прощальными лучами «Досвидули» и утопилось в море, оставляя меня в одиночестве на ночном берегу. Резко похолодало. Руны на хмельном от моей крови камне теперь мерцали алым, словно сигнальные огни аэрогрузовика, а у моих ног лежали два новых предмета: свернутая зеленая сетка и стекляшка в форме груши, где подрагивало, словно живое, пойманное ярко-желтое пламя. Наверное, фонарь, подумал я. Но ошибся:

Очищающий огонь — метательное оружие, заключенное в тонкую оболочку из фризиита и созданное богиней Флаамой для борьбы с порождениями тьмы. Одинаково эффективен против людей и монстров. Бросьте его, чтобы освободить дикое пламя, но обращайтесь осторожно, чтобы не сгореть самому.

О-о-о! Это штука стоила пролитой крови. Я мстительно окинул взглядом лес, с наслаждением представляя, как выплескиваю дикое пламя прямо на орущее полено. И подобрал зеленый сверток:

Травяная рубашка — излюбленный предмет одежды звероловов Нвалии. Материал все еще хранит тонкий след древней магии. Накиньте ее, чтобы незаметно бродить по лесам. Но помните, что она уберегает только от чужих глаз и совсем не защищает от атаки.

Я развернул зеленый сверток: сетчатая рубашонка оказалась тонкой, легкой и длинной. Но с виду моего размера. Если описание не пыталось меня обмануть, то с таким волшебным гардеробом миновать лес было проще простого. Хороший камень, хороший Энква (надо же, мне удалось запомнить, как его зовут). Я погладил своего пыльного благодетеля по вершине, и руны на мгновение вспыхнули чуть ярче, отзываясь на прикосновение.

По правде говоря, стекляшка с очищающим огнем выглядела очень хрупкой, чтобы класть ее в сумку рядом с камнями и подзорной трубой. Однако от нее исходило столько света, что в ночном лесу, куда я намеревался вновь зайти, меня бы, наверное, все равно обнаружили, невзирая на магическую рубашку. Поэтому пришлось покормить бога Игбо, вернее, его отсеченную голову.

Хотелось, конечно, спалить орущее полено ко всем чертям. Но я решил действовать иначе. Проскользнуть тихой мышью, не нарываясь на неприятности. А уж потом…

Травяная сетка скатилась по моему озябшему телу. Согреть она меня, увы, не согрела, но я на это и не надеялся. А рассчитывал на то, что ее волшебная ткань действительно спрячет от чужих глаз, как указывалось в пояснении. Рубашка была колючей, однако удобной, нигде не жала, не стесняла движения, словно ее сшили исключительно под меня.

Я достал дубину, потом щит. И с сомнением поглядел на серый валун, на его мигающие красные руны. Вот интересно, если его еще напоить, то он опять подбросит мне ништяков?.. Проверять свою теорию не рискнул — не хотелось раненым пробираться через кишащий тварями лес. Но и мысль тоже не стал прогонять, отложив ее в голове до лучших времен.

Ночной лес решительно не хотел затихать. Высоко над головой хлопали крылья, издалека доносилось неприятное клокотание вперемежку с треском, рядом во тьме все время метались шорохи, заставляя сердце замирать.

Не знаю, было ли дело в травяной рубашке или мне просто везло, но ни одно дерево больше не пыталось меня заключить в свои крепкие объятия. Двигался я без суеты, осторожно, пригнувшись и не касаясь деревьев. Один раз увидел, как в лунном свете между ветвями блеснула широкая чешуйчатая лента. Пришлось немного отклониться от маршрута, чтобы ее обойти. Но на этом все. Пока, к счастью, все.

По ощущениям я продвинулся намного дальше, чем в первый раз, когда заметил желтое свечение. Сперва подумал, что это блеск очередной побрякушки, но, когда подобрался ближе, увидел костерок, возле которого кругом сидели пятеро чудиков. Да именно так — чудиков, потому что иного слова я подобрать не мог, невзирая на то, что несколько лет отпахал в Сильвернесте и насмотрелся на фауну со всех уголков галактики.

Больше всего существа у костра смахивали на тай-калийских пустынников. Или на земных ежей, если бы их серьезно откормили и выкрасили в темно-зеленый цвет. Опасные чудики весело попискивали у костра и через тонкие трубочки плевали друг в дружку… шипами. Теми самыми памятными ядовитыми шипами, которые доставляли моря радости и счастья их владельцам, а из меня… извергали белую пену.

Впереди, в двадцати шагах от костерка, поблескивал мохнатый и зеленый трос, закрепленный огромным узлом на толстом дереве, проброшенный высоко над землей и круто бегущий в пропасть, — туда, где резко обрывался лес.

Обрыв будто делил мир надвое, оставляя на одной стороне волнистое море, рыжий берег и густой лес, а на другой темную бездну. Сколько я ни всматривался, так ничего и не увидел, кроме пустоты. Однако нисколько не сомневался, что все это время меня вели именно к этому месту. И теперь я должен был ухватиться за этот трос и съехать вниз, чтобы окончательно пересечь лес.

Одна проблема: веселый пикничок у самого обрыва. С какой стороны ни подойди, в свете костра заметят, и никакая травяная рубашка не спасет. Я прикинул все возможные варианты и понял, что в любом случае придется нарушить ночную идиллию. Вообще-то по натуре человек я миролюбивый, но для достижения цели могу и в морду дать.

Я осторожно положил щит на траву и опустил ладонь в сумку, чтобы найти на дне теплую склянку с огнем. Зеленые чудики все еще веселились, постреливая друг в друга ядовитыми шипами над язычками пламени. Костерок то и дело бросал в ночь искорки; пахло дымом и смолой.

Вытаскиваю и бросаю. Вытаскиваю и бросаю. Вытаскиваю и…

Бздынь! Бросок вышел удачным. Освобожденное пламя взметнулось до небес и разлилось по кругу, набросившись на всех писклявых противников разом. Стало светлее, чем днем; я мгновенно согрелся. Красно-желтые огни, словно живые, запрыгали по деревьям, но не устроили пожар, а быстро затухли, оставив после себя странную дымку, которая зачем-то устремилась ко мне.

Я схватил щит и хотел уже было дать деру. Но дымка оказалась проворнее, влетев в мою бледную, покрытую зеленой сеткой грудь, словно птенец в родное гнездо. На несколько секунд я оцепенел, прислушиваясь к самому себе и ожидая очередную щедрую порцию боли. Но… ничего не случилось. Совсем ничего. Дымка как влетела, так и осталась внутри, никак себя не проявляя. Чувствовал я себя вполне нормально, с поправкой на то, что находился в виртуальном мире Нвалии, где умудрился уже дважды отъехать на тот свет. На всякий случай ощупал себя: все было на своих местах, включая бараньи рога, неугомонный хвост и козлиную бородку.

После моей атаки на месте ночного пикника остался лишь выжженная земля, покрытая толстым слоем пепла. Сквозь него в трех местах пробивался тусклый блеск.

Я разворошил первую горку пепла ногой и поморщился от вида находки, похожей на жирного мутно-зеленого слизня. Лучше бы еще очищающего огня подкинули. Один бросок — враги в труху, а ты согрелся, да еще и полезными предметами разжился. Я присел на корточки и кончиками пальцев вытащил из пепла эту пакость:

Ядовитая железа — орган, извлеченный из тела лесного нуси. Смажьте им свое оружие, чтобы отравить ваших врагов. Но помните, что железа не оказывает никакого эффекта на противников, обладающих сопротивляемостью к яду, и не может быть нанесена на волшебные предметы.

Я с удовольствием скормил ядовитую железу бездонной сумке, а затем разбросал две оставшиеся кучи пепла. Под ними оказались мелкие золотые монеты в количестве трех штук. Другое дело. Я звякнул собранными монетами, сжимая их в кулаке, и приготовился читать пояснение. Простоял с минуту, но так и не дождался привычный черный прямоугольник, покрытый белым текстом. Оно и понятно: бабосики они и есть бабосики. Хоть в реальном, хоть в виртуальном мире. Какие тут пояснения.

Монеты посыпались в сумку, следом за ними отправился щит.

Я остался с одной дубинкой, при помощи которой планировал съехать вниз. Над головой в окружении мерцающих огоньков звезд белела луна — большая и яркая, как прожектор, под ногами волновался пепел, поднимаясь облаками, а впереди простиралась бездна. Не знаю, то ли никто больше не желал очиститься огнем, то ли просто кости так упали, но лес притих, примолк, будто вымер.

Внезапно нахлынувшая тишина немного тревожила. Я поглядел по сторонам и осторожно приблизился к краю обрыва. У-хх! Высоко. Очень высоко. Долго падать. Состаришься раньше, чем разобьешься. Далеко внизу — там, куда убегал зеленый трос, облитый лунным светом, — желтели очертания развалин, робко выступающие из безбрежного океана тьмы.

Я достал подзорную трубу, чтобы рассмотреть конечную остановку. Но увидел лишь желтые и голубые пятна, подрагивающие на поверхности разбитых колон, статуй и стен. Придется разбираться на месте. Вернув подарок Пирса в сумку, я опустил дубинку на трос, крепко взял ее с обоих концов и… зажмурился, отталкиваясь от выжженной земли и прыгая в бездну.

— А-а-а!!!

Ветер засвистел в ушах, начал путаться в давно нечесанных волосах, дергать края травяной рубашки и жестко морозить тело. Но это ничего. Это мы стерпим. Лишь бы трос или дубинка не подвели по дороге.

Я приоткрыл один глаз, потом другой. Дубинка с шорохом скользила по тросу, внизу мелькали массивные поваленные колонны, в небе кружились звезды, а впереди из огромной круглой чащи на постаменте лился голубой фонтан, хватая огненные отблески костра.

Ощутив, как трава щекочет пятки, я спрыгнул, чтобы со всей дури не въехать в колонну, которую обматывал конец троса, и осмотрелся, уже крепко стоя на ногах. Развалины тут, развалины там — поросшие зеленью, серо-белые, лишь тень былого величия. Я покрепче сжал дубинку. Поездка не оставила на ней ни следа, она даже не нагрелась от трения. Виар такой виар.

— Здравствуй, грешник, — вдруг сказали из темноты. — Проходи, погрейся у костра. Ночи в Нвалии холодны и тревожны.

На всякий случай я достал щит и в полной боевой готовности зашел за кусок каменной стены, откуда донеслось приглашение, произнесенное спокойным мужским голосом.

У жаркого костра стоял темнобородый бугай, закутанный в черную длинную хламиду. Мне приходилось смотреть на него снизу вверх, чтобы видеть его заросшее кучерявым волосом лицо. Подходить к незнакомцу ближе, чем на три шага, я пока не спешил: еще заденет своим ручищами, костей не соберешь. Не, ну вылитый Хагрид из Гарри Поттера.

— Меня зовут Одо. Советник Одо. Я буду сопровождать тебя в твоих странствиях, покуда ты не искупишь свою вину, как и прочие грешники.

На плече советника Одо висела пошарпанная сумка, откуда он извлек пухлую книгу.

Шелест пожелтевших страниц. Серьезное лицо. Внимательный взгляд. В больших темных глазах, как в зеркале, спокойно горит пламя костра.

— Bobo1978134. Грешник…

— Меня что, зовут Bobo?

— Так указано в Книге Искупления, а она всегда говорит правду. — Одо продолжил читать с серьезным видом. — Количество смертей — две. Убит Двуглавым Эгву, отравлен ядом лесных нуси. Получено золота — три монеты. Пожертвовано золота — ноль. Неплохо, неплохо, — похвалил он меня непонятно за какие заслуги, поглаживая бороду.

— Что — неплохо?

— Всего две смерти. Обычно до Руин Осиси грешники добираются спустя пять, а то и десять смертей.

Советник закрыл книгу и убрал ее в сумку. А я спросил:

— Одо, ты — человек?

— Ну… — Он бросил на меня оценивающий взгляд. — Рогов и хвоста у меня точно нет.

— Да я совсем не об этом. Как тебе объяснить… Ты — живой?

— Моя грудь при вдохе наполняется воздухом, мои уши слышат всплески фонтана и твои глупые слова, моя кожа чувствует тепло, исходящее от костра. Так что, наверное, можно с уверенностью утверждать, что я живой.

— Ты же в курсе, что Нвалия нереальна? Она — ненастоящая.

— Ах, если бы всякий раз мне давали по монете, когда пытались убедить в нереальности этого мира, я бы из них, наверное, уже мог отлить свою статую в полный рост.

— Ладно. Попробую зайти с другой стороны, — я чуточку подумал. — Самый известный зоопарк в галактике?

Он глубоко задумался, пухлые пальцы перебирали кончик бороды.

— Не знаю, грешник.

— Ясно, — разочарованно вдохнул я. — Ты тоже ненастоящий.

— И я ненастоящий? — хохотнул он.

— Ага. Все это на самом деле игра, как карты, кости или монополия. А ты просто какой-то важный персонаж или типа того.

Хагрид местного разлива глазел на меня с кристально-чистым изумлением. Примерно так же, как судья, когда я попросил у него адвоката. Однако надо отдать должное тому, кто работал над интеллектом советника. Одо вел себя как живой человек, даже немного язвил по поводу моей внешности. Но по факту, к сожалению, был лишь куском кода, который превратился в бородатого и добродушного великана в мире Нвалии.

Я горестно опустился на землю, положил оружие и уткнулся грустным взглядом в раскаленные угли. Одо сел напротив, посматривая на меня поверх пляшущих язычков пламени.

— Ты должен открыть мой ниим? — спросил я.

Поднял левую руку и потряс ей, демонстрируя перламутровую раковину на запястье.

Борода запустил обе руки в сумку, которая, судя по всему, по вместительности ничем не уступала моей, и достал ключ и флягу. Ключ был медным и коротким, с головкой в форме кольца. Флягу оплетали тонкие зеленые стебли, а между ними прорастали мелкие белые цветы; из горлышка торчал няшный грибочек ярко-красного цвета, присобаченный к сосуду тонкой серебристой цепочкой.

Я взял флягу, читая пояснение, проступившее над костром:

Исцеляющая фляга — волшебный сосуд, созданный лекарями Ории. Испейте из фляги, чтоб быстро восстановить запас жизненных сил. И не забывайте пополнять ее, находясь рядом с живительным фонтаном. Если хотите, чтобы фляга всегда была под рукой, закрепите ее на поясе.

— Если найти особые лепестки и ростки, то можно увеличить количество глотков и крепость напитка, — сказал Одо, вставляя ключик в замочную скважину.

— Мне бы сперва какой-нибудь захудалый пояс достать. Есть предчувствие, что во фляге я буду нуждаться чаще, чем в… оружии…

Я ошибался, когда думал, что под панцирем ниима скрывается навигатор. Это было что-то другое. Из открытой раковины брызнули разноцветные лучи, спешно рисуя широкий прямоугольник, забитый инфой и кучей вкладок. Мое досье. Мой профиль. Весь я как на ладони. Вернее, не я, а виртуальное эго… Bobo1978134. Ну и имечко. Зачем мне дубина, когда есть такое убийственный ник? Можно просто выкрикивать его врагам, чтобы они со смеху дохли.

В левой части вкладки «Статус» медленно вращался хвостато-рогатый кадр, в грязно-рваной повязке на бедрах и зеленой сетке до колен, а правая часть была отдана под тактико-технические характеристики:

— Что за янма?

— Божественный эфир, которым пронизан весь мир. И ты, и я, и нуси — каждое живое существо в Нвалии дышит благодаря янме. Эта наша суть, наша энергия, наше внутреннее пламя. Но лишь грешники и мученики наделены даром черпать эфир из окружающего мира, чтобы орошать себя благодатью и, подобно увядшему цветку под каплями дождя, расти и крепнуть.

Борода подкормил костер. Пламя колыхнулось, оживляя тени среди руин; желто-красные язычки облизнули нетронутый хворост и со смачным хрустом принялись за него; в темное небо, к звездам, покатился каскад оранжевых искр.

— Репутация: грешник… Поясни.

— Таких, как ты, ссылают сюда для искупления грехов. Но есть и те, кто прибывает по собственной воле, чтобы проверить силу своего духа. В Нвалии их называют мучениками. Думаю, ты понимаешь, кому из вас больше благоволят боги?

— Ты хочешь сказать, что кто-то сам сознательно идет на то, чтобы раз за разом корчиться в предсмертной агонии?

Борода кивнул:

— Иначе как еще испытать силу своего духа?

— Не знаю, бросить бухать, делать зарядку каждое утро или отказаться от сладкого, — я покачал головой. — И на что это влияет?

— На выбор. На способности. На возможность снизить болевой порог…

— Стоп! Вот здесь подробнее, пожалуйста.

— Это право дано лишь мученикам.

— М-да, — огорчился я. — И что, нет никакой лазейки для грешников вроде меня? Ну, малюююсенькой?

— Об этом тебе лучше поговорить с Акпати.

— М-м, совсем забыл, а кто у нас Акпати?

— Богиня смерти.

— И как мне ее найти?

Борода хмыкнул — мол, дурак, что ли, такие вопросы задавать.

— Вообще ты сам можешь узнать содержание неизвестного слова. Просто коснись его и увидишь подсказку.

Я раскрыл следующую вкладку — «Инвентарь». Рогато-хвостатый бес остался на прежнем месте, правая часть экрана изменилась. Ее заполонили мелкие иконки всего того мусора, что я насобирал за время, пока добирался к руинам. Годная подзорная труба, верные щит и дубина, травяная рубашка, превратившая меня в невидимку, бесполезные камни и грибы, несколько пучков божественной травы, ядовитая железа, которую было противно брать в руки, и золотые монеты. Жмякнул по иконке дубины.

Указательный палец ткнул следующую вкладку: «Путь». И, честно говоря, под ней я надеялся увидеть карту Нвалии, поставленные задачи (куда идти и что делать?) и все в таком духе, но узрел совсем иное:

Все профессии важны, все профессии нужны. Молочно-белые буквы в первом столбце сверкали, как девственный снег на солнце. Поверх тусклых букв второго столбца лежал огромной серый замок. Больше всего меня смущала золотая звездочка напротив слова «Бродяга».

— Одо, скажи мне, что все не так, как я думаю, и этот пятиконечный маркер не определяет мой путь в мире Нвалии?

Борода раскрыл свою толстую книгу, заглянул в нее:

— Bobo1978134. Класс — бродяга.

— О, ну просто прекрасно! Мало того, что я грешник, так еще и бомж.

Советник закрыл книгу и добродушно улыбнулся.

— Все не так плохо, как кажется, — решил успокоить он меня. — Вот другие классы — все сплошь однобокие. Воин крепнет от силы, охотник — от ловкости, маг — от волшбы. А ты можешь развиваться, как пожелаешь. Немного того, немного сего. По-моему, это здорово!

— Нет, это совсем не здорово, — возразил я. — Потому что нельзя танцевать сразу на двух свадьбах, пытаться усидеть на двух стульях и гнаться за двумя зайцами. Понимаешь меня?

Борода нерешительно кивнул.

— Тут, кстати, второй столбик заперт…

— К сожалению, эти классы доступны только мученикам.

Я вздохнул: класс «крылан» выглядел интересным, и пара лишних крыльев за спиной в этой дурацкой игре пришлась бы очень кстати. В очередной раз убедившись, что жизнь, даже виртуальная, полна разочарований, я попытался открыть следующую вкладку «Бестиарий», но она почему-то не отзывалась на прикосновение. Ни на первое, ни на второе, ни на третье. Борода заметил мою нервозность, тяжело поднялся, неторопливо обошел костер, встал у меня за спиной и сказал:

— Чтобы заглянуть в Бестиарий, нужна Книга Зверолова.

— И где мне ее взять?

— В Охотничьем привале. Но тебе пока туда нельзя.

— Почему?

— Потому что ты не готов.

Следующие вкладки «Вера» и «Ремесло» открылись сразу, однако оказались пустыми. Просто черный фон и белые буквы моего уродского ника.

— Когда выберешь бога, которому будешь поклоняться, сможешь увидеть здесь его благодать. Ну, а ремесло освоишь со временем. Сможешь делать стрелы, болты и много других замечательных вещей.

— Я так и подумал.

Последняя вкладка «Достижения» выкатила мне перечень закрытых темных плашек. Я прокрутил страницу, обнаружив в конце бесконечного списка свою единственную награду «Это больно». И словно отзываясь на красноречивое достижение, тело мучительно дернулось. Я даже пикнуть не успел, заваливаясь в конвульсиях на бок. Внутри будто взорвался каждый нерв, а кровь закипела в венах, пропуская сквозь себя убийственный электрический разряд.

Неожиданный привет из реала. Кто-то решил вдруг напомнить, что я должен не только страдать, но еще и трудиться на благо жителей Квамеры. Весь срок. Все десять лет...