Марица

Глава 31 Тайны Адорда

Уже неделю я жила в Тайной канцелярии, довольствуясь узким диваном в приемной, очищающим заклинанием вместо ванны и скудной едой, которую приносили агенты с патруля. Здесь не было ни теплой воды, ни мягкой постели, потому что даже ценных свидетелей в этих стенах раньше не держали. Зато здесь было безопасно. Стены потрескивали от защитных заклинаний самого разного уровня, и порой мне было даже тяжело дышать.

Канцелярия напоминала опустевший улей: большинство агентов вечно были на заданиях, а те, кто оставался, смотрели на меня с холодным любопытством., По вечерам они становились моими учителями — вернее, мучителями, занимаясь со мной боевой магией по приказу леди Варц. «Снова!» — их голоса резали слух, пока я падала на пол, чувствуя, как деревянные доски впиваются в колени. Моё тело покрылось синяками и ожогами, но я стискивала зубы. Несколько простых заклинаний уже получались, но уложить хоть одного агента на лопатки мне не удавалось. Пока не удавалось.

Были здесь и сновидцы. Всего двое. Они приходили утром, садились за заваленные артефактами и книгами столы, пытаясь расшифровать свои видения. Я тоже помогала, по мере сил и возможностей, тренируя дар и отрабатывая свое содержание. С леди Варц мы почти не виделись, а вот ее секретарь поблажек не давал. Он вновь и вновь приносил запросы на видения, а если я разводила руками и говорила, что видение вызвать не удавалось, недовольно поджимал губы и требовал снова.

Помимо запросов, он приносил и короткие записки от Патринии. Из них я узнавала, что она тайно запросила через своих агентов документы, связанные с пребыванием короля Ладарса и его семьи в Сибурге. А именно медицинские записи, отчеты слуг и переписку дворца за период, предшествующий исчезновению Освена. Также нашли и допросили старых слуг из свиты короля Ладарса, особенно тех, кто вернулся в Ангар после командировки. Но ничего ценного никто рассказать не смог. Да, Марц общался с Освеном, они часто переговаривались, но приятельские отношения не являлись преступлением.

Оба дома Освена, в столице и в Сифере, обыскали, но ничего не нашли. Ни тайников, ни отодранных половиц, ни пустот в мебели, которую за пятнадцать лет так никто и не тронул. Лишь пыль и пауки. Леди Варц предположила, что если у него и имелись доказательства против Варца, то Освен забрал их всех с собой. Установить, где он жил после этого и где умер тоже пока не удалось.

Фактически, все, что у нас было — это лишь подозрения и предположения, абсолютно бесполезные, потому что королю для ареста Марца одних подозрений было мало. А да, еще был мой убийца, которого перед допросом нашли в камере. Повешенным.

Мы были в тупике и кружили в водовороте догадок, как слепые котята. Если мы не найдём доказательств против Марца — что тогда?

Леди Варц была уверена: убийцу послал не Иллюзион, а сам Нарвадул. Он прикрывался их именем, чтобы замести следы. Но без улик мы ничего не докажем. А значит, Марц останется у власти, а я…

Я навсегда останусь пленницей этих стен.

Бежать? Бессмысленно. Марц уже знал, что я копаю в его сторону. Он не остановится, пока не убедится, что я мертва. Даже если я сбегу в глухую деревню или за пределы королевства — его агенты найдут меня. Или Иллюзион. Или оба сразу.

Остаться здесь? Значит, до конца дней дышать затхлым воздухом канцелярии, прыгать по команде агентов и ждать, когда леди Варц наконец махнёт на меня рукой. Ведь даже она не станет вечно держать под защитой того, кто не может быть полезен.

Я сжала кулаки. Нет, так нельзя. Я не для того прошла через войну, плен, побег и предательство принца, чтобы сгнить в подвале Тайной канцелярии. Но что делать, если все двери захлопнулись?

Но где-то там, в этом хаосе, должна была быть зацепка. Хоть одна. И я знала — если найду её, всё изменится. Даже если для этого придётся перевернуть каждую пыльную страницу в архивах канцелярии.

Иначе, всю оставшуюся жизнь мне пришлось бы прятаться.

Читая архивы, я понимала, что он виновен во многом. Казнокрадство, исчезновение людей, странные смерти, принудительная блокировка магии, фальсификации в делах, разрушенные репутации и жизни, изменение законов в угоду именно проводимой Марцем политики. Все, за что его ненавидели и боялись. И в то же время в архивах мелькали и другие строки.

«Распоряжение канцлера Марца: выделить средства на восстановление сгоревшей больницы в квартале бедняков. Из личного фонда.»

«Записка в Совет: „Отменить принудительную отправку малолетних преступников на рудники. Вместо этого — школы при монастырях.“»

«Собственноручная пометка на полях доклада: „Не трогать семью осуждённого. Виновен он — не они.“»

Я перебирала документы, и в груди клубилось что-то тяжёлое и колючее. Он не был чудовищем. Вначале им не был.

Но постепенно все менялось. Все чаще Марц просто… решал задачи.

Если нужно было укрепить власть — он менял законы. Если требовалось запугать врагов — находил компромат. Если кто-то мешал — убирал. Без лишней жестокости, без наслаждения от чужих страданий. Холодно, как хирург, отрезающий гниющую плоть.

И где-то между этими расчётливыми ударами он всё ещё находил время на… это.

На больницы. На школы. На защиту тех, кто не мог ответить ему взаимностью. И это было… Страшнее.

Потому что если бы он был просто мерзавцем — его можно было бы ненавидеть без остатка. Но этот человек выбирал, кому дать шанс, а кого стереть в порошок. И самое ужасное — он был прав в своих расчётах.

Без школ — больше воров. Без больниц — больше бунтов. Без контроля — хаос.

Вот почему принц Истер и леди Варц хотели сместить Марца, скинуть его с его маленького трона. Потому что нельзя оставлять у власти человека, который давно перестал видеть разницу между добром и злом — и оставил только «эффективно» и «неэффективно». Потому что это делало его опаснее любого чудовища.

Может, стоит рискнуть? Выманить Марца на ошибку? Но как?

Я закрыла глаза, пытаясь представить его — высокомерного, расчётливого, уверенного в своей безнаказанности. Он не боится нас. Потому что знает: у нас ничего нет. Но если бы он заподозрил, что доказательства всё же существуют…

Моя рука непроизвольно потянулась к шее, где ещё не сошли синяки от пальцев убийцы. Если Марц решил, что Освен что-то оставил… что-то, что может свести его в могилу…

Тогда он сам выйдет из тени.

И, возможно, совершит роковую ошибку.

— Тэба Лантерис! — сквозь сон я почувствовала, как кто-то осторожно коснулся моего плеча. — Проснитесь.

— Если снова нужны видения, то я выдохлась! — пробормотала я, крепче обнимая подушку.

— Леди Варц требует вас немедленно, — голос агента был сухим. — Дело не терпит отлагательств.

Я приоткрыла один глаз. За окном ещё царила ночь.

— Она что, вообще не спит? — я с трудом отлепила лицо от подушки, ощущая, как каждый мускул ноет от усталости и натянула сапоги. — Что случилось?

— Не знаю. Но она сказала: «Немедленно».

Через несколько мгновений я уже шла по холодным коридорам, кутаясь в плащ, а тишину нарушали лишь наши шаги и моё ворчание.

— Если это ещё один тест на выносливость, я официально объявляю, что уже проиграла, — пробормотала я, потирая глаза и наблюдая, как плечи агента слегка дёрнулись — возможно, это был подавленный смех.

Дверь в кабинет леди Варц была приоткрыта. Агент постучал и, не дожидаясь ответа, шагнул в сторону, пропуская меня. Патриния сидела за столом, её лицо, освещённое тусклым светом лампы, казалось ещё более измождённым, чем обычно за последнюю неделю.

— Вы выглядите ужасно, — заметила я, прежде чем осознала, что это может звучать как оскорбление.

— Взаимно, — она бросила на меня оценивающий взгляд. — Но сейчас не до комплиментов.

Я опустилась в кресло напротив, ожидая худшего. Леди Варц откинулась на спинку стула, её пальцы постукивали по столу.

— В поместье Янгов пробрался вор, — сообщила Патриния, откинувшись в кресле. — К сожалению, он попал под горячую руку одного дракона.

— Под горячую… руку? — я приподняла бровь.

— Ну, лапу. А ещё хвост, — леди Варц сухо улыбнулась. — В общем, Демитр всерьёз занялся сначала ремонтом конюшни, а потом удобрением сада. Допрашивать этого вора мы больше не сможем.

— Удобрением… — я представила картину и невольно скривилась. — Что ж, хотя бы розы теперь будут цвести пышнее.

— Не сомневаюсь, — Патриния покачала головой. — Но вот что интересно: вор пытался украсть вашу телегу.

— Мою телегу? — я нахмурилась. — Зачем ему понадобилась развалюха, которая еле до столицы доехала?

— Именно это я и хочу выяснить. У вас есть догадки?

Я задумалась, перебирая воспоминания.

— Эту телегу отцу делали ещё в столице, — медленно сказала я. — Мастер Хагрин, кажется. Он специализировался на скрытых отсеках для… ну, знаете, для тех, кому нужно что-то спрятать.

— Значит, в ней действительно может быть тайник, — леди Варц пристально посмотрела на меня, её глаза сверкнули холодным интересом. — Вы проверяли её до и после побега от феорильцев?

Я покачала головой:

— Нет. Мы не пользовались сжатым пространством в деревне, не было нужды. А после побега всё время было занято ранеными, потом дорогой, потом… — моя рука непроизвольно потянулась к шее, где ещё виднелись следы от пальцев убийцы. — Потом оказалось, что кому-то очень не нравится, когда я задаю вопросы, — я усмехнулась. — Но если там что-то есть, это мог оставить только Освен. Или… мой отец.

— Тогда нам нужно осмотреть телегу. — Леди Варц наклонилась вперёд. — И сделать это до того, как очередной «любопытный» решит проверить её на прочность.

— Ага, — я зевнула. — Только давайте дождёмся рассвета. А то мало ли — Демитр ещё не закончил «удобрять» сад, а я не хочу случайно стать следующим… э-э-э… ингредиентом.

Леди Варц фыркнула, но в её глазах мелькнуло что-то похожее на одобрение.

— Будем надеяться, что он уже выпустил пар.

— Или хотя бы выпустил все свои драконьи когти, — пробормотала я, направляясь к двери. — Иначе это будет самый нелепый конец героини войны — в виде компоста…

Рассвет застал нас у ворот поместья Янгов. Леди Варц, несмотря на ночную бессонницу, выглядела собранной, а я — как выжатый лимон. Впрочем, вид высоких стен и знакомых деревьев заставил сердце учащённо забиться.

Стражи у ворот, узнав леди Варц, пропустили нас без лишних вопросов. Поместье было тихим, лишь где-то вдали слышался стук молотка — видимо, ремонт конюшни уже начался.

— Телега в сарае, — сказала леди Варц, указывая на небольшое деревянное строение у дальнего края двора.

Мы направились туда, но не успели сделать и десяти шагов, как из-за угла появился Демитр.

Он был без мундира, в простой рубашке с закатанными рукавами, на которых виднелись следы сажи и краски. Его волосы были растрёпаны, а на лице застыло выражение усталой решимости. Увидев нас, он остановился, и его глаза, холодные и настороженные, на мгновение встретились с моими.

— Леди Варц, — он кивнул, голос ровный, но в нём чувствовалось напряжение. — Марица.

— Генерал, — леди Варц ответила с лёгким поклоном. — Мы здесь по делу.

— Я так и понял, — он скрестил руки на груди. — Вы ищете телегу?

— Да, — я не удержалась и добавила: — Надеюсь, она ещё цела?

Уголок его губ дрогнул, но улыбки так и не последовало.

— Цела. Что тут происходит, Марица? — его голос стал резким. — Я слышал о нападении в таверне, но теперь ты под опекой Тайной канцелярии? Почему тебя преследуют? И почему ты не пришла ко мне?

Я замерла, чувствуя, как его слова обжигают кожу. Леди Варц слегка наклонила голову, словно давая мне возможность ответить самой.

— Потому что это не твоя война, Демитр, — наконец сказала я, стараясь, чтобы голос не дрогнул. — И потому что я не хотела втягивать тебя в это.

— Втягивать? — он сделал шаг вперёд, и в его глазах вспыхнул огонь. — После всего, через что мы прошли, ты решила, что я просто отвернусь?

— Нет! — я сжала кулаки. — Но это опасно. И касается меня лично, — прошептала я. — Моей семьи. Моего прошлого. И я не хочу, чтобы из-за этого пострадал ты.

Демитр замер, его взгляд стал пронзительным.

— Ты действительно так мало меня знаешь, что думаешь, я испугаюсь?

Я не успела ответить. Леди Варц кашлянула, напоминая о своём присутствии.

— Генерал, — её голос был спокоен, но в нём чувствовалась сталь. — Марица под моей защитой. И пока мы не разберёмся, кто стоит за этими нападениями, ей лучше оставаться в канцелярии.

Демитр повернулся к ней, его чешуя на скулах слегка проступила под кожей.

— И сколько это продлится?

— Столько, сколько потребуется.

Они смерили друг друга взглядами, и в воздухе запахло гарью. Я поспешно вмешалась:

— Демитр, пожалуйста. Доверься мне.

Он сжал зубы, но после паузы кивнул.

— Хорошо. Но если тебе понадобится помощь…

— Я знаю, к кому обратиться, — я улыбнулась, но в душе сжалась от боли.

— Тогда идёмте, — леди Варц резко развернулась, словно не замечая напряжения между нами. — Чем быстрее мы осмотрим телегу, тем лучше.

Мы двинулись к сараю, и Демитр, не сказав ни слова, шагнул вслед за нами.

Телега стояла в углу, прикрытая брезентом. С первого взгляда она казалась обычной — потрёпанная дорогами, с поцарапанными бортами и потускневшей краской. Я коснулась панели, оказываясь в небольшой комнатке, что недолгое время была маленьким домом для бегляцов.

— Что в сундуках? — спросила леди Варц

— Мои вещи. Там точно ничего нет, сундукам не так много лет.

Мы осматривали обшивку, простукивали днище, проверяли каждую щель. Леди Варц методично исследовала каждую доску, а Демитр стоял в стороне, скрестив руки

— Ну что, нашла секретное отделение для золота?

— Пока только паука. Он, кажется, уже успел прописать здесь наследников, — я постучала по днищу.

— Ничего, — наконец вздохнула леди Варц, откинувшись на пятки. — Ни тайников, ни записок. Лишь пыль и воспоминания.

Я опустилась на корточки, чувствуя, как разочарование сжимает горло. Возможно, мы ошиблись. Возможно, телега была просто телегой, а вор — обычным грабителем. Если только… Нет, папа явно не был магом, но в деревне раньше жил маг. А папа был старостой. Может, он попросил его спрятать тайник магией? Но тогда я должна была бы почувствовать след. А что если это не магия, а психодемоническая энергия? И она просто не дает увидеть то, что мы хотим?

— Я могу попросить Вас выйти из сжатого пространства и пока попить чаю? Я сейчас буду колдовать, и дышать здесь будет невозможно.

Леди Варц и Демитр обменялись взглядами, но без лишних слов вышли из сжатого пространства. Я осталась одна, прислушиваясь к тихому скрипу дерева и шороху паука, убегающего в щель.

— Хорошо, Освен, папа… если вы что-то спрятали, сейчас самое время это показать, — прошептала я, закрывая глаза.

Я сосредоточилась на магии, представляя, как энергия растекается по кончикам пальцев, проникая в каждую щель телеги. Обычное заклинание очистки от магии было как лёгкая уборка — оно снимало пыль, но не трогало то, что скрыто глубоко. Но сейчас мне нужна была «генеральная» — та, что снимет все слои, даже самые старые. Это заклинание я еще не пробовала.

— «Развей, раскрой, освободи…»

Воздух затрепетал, словно нагретый солнцем, а затем — резкий щелчок, будто лопнула невидимая струна. Я открыла глаза и ахнула.

Под палатьями, в самом углу, проступили контуры небольшого сундука, ранее невидимого. Он был старым, с потёртой кожей и железными уголками. Я осторожно вытащила его в центр комнаты и открыла.

Внутри лежала стопка писем — пожелтевших, с потрескавшимися печатями. Первое же, что я развернула, заставило мои пальцы дрожать. Это было письмо от женщины, чьего мужа подставили за кражу казённого золота. Она писала, что её муж был невиновен, а подлинные документы, доказывающие его невиновность, исчезли по приказу канцлера Марца.

Письма шли одно за другим — свидетельства подлогов, исчезновений, убийств. Люди, чьи голоса были заглушены, чьи жизни разрушены. И все они адресованы Адорду Лантерису.

Под письмами лежали копии финансовых документов — счета, переводы, расписки. Деньги, которые шли в карман Марца, а не в казну. Этого вполне должно хватить, чтобы подтвердить вину канцлера. И арестовать. Все, что он так тщательно хотел спрятать, лежало передо мной. Как отец добрался до этих сведений? Как понимал, кому писать, у кого спрашивать? Ведь не они же сами решали писать за помощью бывшему начальнику королевской стражи? Впрочем… какая разница? Последним в сундуке был кожаный блокнот Освена.

Я открыла его на первой странице, и моё дыхание перехватило.

«Сегодня Нарвадул рассказал мне о принцессе. Он говорит, что её магия — это Светоч. Что она может уничтожить мир, если её не остановить. Иллюзион хочет заблокировать её дар, но кронпринц отказался отдать дочь. Нарвадул предложил мне наложить на Истера манипуляцию, чтобы тот сам вывел её за пределы дворца. Я согласился. Боги, прости меня…»

Страницы шли дальше, описывая, как Освен сомневался, как Марц давил на него. А потом — последняя запись, оборванная на полуслове:

«Ничего не вышло. Принцессу должны были забрать Иллюзион и Нарвадул, но кронпринц задержал его. Собаки… я нашел уже лишь ее обглоданное тело. Я бегу. Не знаю куда, но оставаться здесь нельзя. Нарвадул хочет меня убить. Он знает, что я всё понял. На принце Истере следы моей психодемонической энергии, а не его магии. Ему поверят, а мне нет. Какой же я дурак! Захотел поиграть в спасителя мира!»

Сердце бешено колотилось, пальцы дрожали, перелистывая страницы дневника. Каждое слово Освена било по сознанию, как молот. Я опустилась на пол, не в силах стоять, вновь и вновь перелистывая страницы дневника, пока не увидела зажатый между страницами листок. Он был еще не старым. Я развернула его, и слезы сами выступили на глаза, когда я узнала знакомый подчерк.

"Привет Тигренок!

Если ты читаешь эти строки, значит, я уже не смог сказать тебе всё сам. Прости меня за это. Прости за все тайны, за все недомолвки, за ту правду, которую я так долго скрывал от тебя. Но сегодня, когда твоя жизнь в опасности, я больше не имею права молчать.

Ты всегда была моим светом, моей надеждой, самым дорогим человеком в этом мире. И хотя я не твой родной отец по крови, знай — каждое мгновение, прожитое с тобой, было для меня бесценным даром.

16 лет назад я отправился в Сибург с обычной проверкой охраны кронпринца. Там, в саду, под старым дубом, я увидел маленькую девочку с твоими зелёными глазами. Ты плакала, а когда я спросил, в чём дело, ты посмотрела на меня с такой взрослой печалью и сказала: «Скоро меня убьют. Люди в плащах. Сначала будет больно, а потом я умру. Папа и мама не верят, но ты хороший — ты поверишь?»

Ты протянула ко мне ручонку и спросила: «Ты станешь моим папой?»

И я… не смог отказать.

Я знал, что это безумие. Что за такой поступок меня казнят. Но как я мог оставить тебя на растерзание? Ты была ребёнком, беззащитным и чистым, а они — Иллюзион, Марц — уже тогда готовили тебе страшную участь. Их «пророчества» о Светоче — ложь. Они похищают детей с даром сновидения, используют их магию, а когда те становятся слишком сильными — убивают.

Я сделал всё, чтобы спасти тебя. Вернувшись в столицу, я подал в отставку, и вернулся в Сибург. Я нашёл женщину, дочь которой была смертельно больна. Женщину звали Тала, а ее дочь — Верилис. Когда девочка умерла, я выкупил ее тело и заплатил за молчание ее матери. Это был ужасный поступок, но у нас не было выбора. У нее на руках еще пятеро детей, и после смерти мужа — отчаянно не хватало денег. Я помог устроиться ей на работу во дворец. Последний раз она писала мне, что у них все хорошо. С помощью темного мага мы подменили тела, чтобы все поверили, что принцесса погибла.

Освен узнал правду лишь годы спустя, когда я спас его от убийц. Он рассказал мне, что Марц манипулировал им, заставив поверить, будто твой дар опасен для мира. Но это была ложь. Они боялись тебя, потому что ты могла разрушить их планы. Я спрятал Освена в нашей деревне, оплачивал его попойки! Я отдал бы все, лишь бы защитить тебя!

Тигрёнок, я не жалею ни о чём. Да, я украл тебя у твоей семьи. Да, я лгал тебе каждый день. Но я сделал это, чтобы ты жила. Чтобы ты смеялась, росла, была свободной. Ты — не «орудие» Иллюзиона, не «ключ» к их безумным ритуалам. Ты — моя дочь. Та самая девочка, которая когда-то подарила мне смысл жизни.

Прости меня, если сможешь. И знай: даже если меня нет рядом, я горжусь тобой. Ты сильнее, чем думаешь. Сильнее всех их.

С любовью,

Твой отец.

p.s. Не верь пророчествам. Верь только себе.

Я сидела на полу в тесном пространстве телеги, сжимая письмо в дрожащих пальцах. Буквы плясали перед глазами — то ли от пыли, то ли от этих проклятых слёз, которые сами собой капали на пожелтевшую бумагу. Каждое слово папы било по голове, как молот кузнеца.

«Я не его кровь. Но я его дочь.»

В голове крутились обрывки воспоминаний. Его тёплые руки, державшие меня за плечи в тот день, когда он привёз меня в деревню: «Ты очень плохо себя чувствовала, Тигрёнок». Его смех, когда я впервые уронила тренировочную саблю. Его строгий голос, читающий сказки у камина.

Он любил меня. По-настоящему. Не за дар, не за титул, а просто так. Потому что я была его девочкой.

Но следом за этим пришло другое понимание. Вся моя жизнь — ложь. Где-то там есть люди, которые до сих пор считают меня мёртвой. Мой… брат, принц Истер, живёт с мыслью, что убил сестру.

Я сжала письмо так сильно, что бумага хрустнула.

«Он спас меня. И обрёк на вечное бегство.»

Злость вспыхнула внезапно — не на папу, нет. На них. На Иллюзион, на Марца, на всех, кто превращает детей в разменную монету. Мой дар — не проклятие. Это они сделали его оружием.

А ещё… была благодарность. Тихая, тёплая, как солнечный зайчик в нашем деревенском доме.

«Он выбрал меня. Каждый день.»

Я прижала письмо к груди, словно пытаясь впитать последнее тепло этих строк. Где-то там, за пределами этого сжатого пространства, ждали леди Варц и Демитр. Ждали правды, которая теперь перевернёт всё.

Но в этот момент я позволила себе просто чувствовать.

Страх — потому что не знала, что будет дальше.

Боль — потому что мой настоящий отец мёртв, и я больше не смогу кричать на него, обнимать, спрашивать «почему».

И решимость — потому что теперь я точно знала, за что сражаюсь.

Не за королевство. Не за титул.

За себя. За ту маленькую девочку под дубом, которую когда-то спас Адорд Лантерис.

Я медленно поднялась, вытерла лицо рукавом и сунула письмо за пазуху, туда, где обычно прятала кинжал.

Я медленно поднялась, вытерла лицо рукавом и сунула письмо за пазуху, туда, где обычно прятала кинжал. Остальное — письма, дневник Освена, все улики против Марца — я молча протянула леди Варц, встретив её проницательный взгляд.

— Хватит, чтобы свалить его, — пробормотала я, закусив губу, когда карета Тайной канцелярии тронулась, увозя меня прочь от Янгов, от Демитра, от всего, что могло бы выдать дрожь в моих руках.

Пусть думают, что я трушу, что бегу — мне плевать. Главное, чтобы Марц оказался в камере, а я… Я смогу наконец перестать быть призраком. Может, тогда, когда всё кончится, я найду в себе силы сказать правду. Или так и останусь Марицей Лантерис — девочкой, которую когда-то спас настоящий отец. А пока — моя очередь врать. Врать принцу, врать всему миру, что принцесса Элана умерла. Пока же мне нужно было просто выжить — хотя бы ради него.