Марица

Глава 21 Предложение

Восстановиться мне толком не дали. Со словами: «Хватит отлеживаться! Кто работать будет?» — Хестал поднял меня с постели уже на следующее утро.

— Ты хоть понимаешь, что она вчера чуть не сдохла⁈ — раздался резкий голос Гондеры. Она встала между мной и Хесталом, скрестив руки. — Дайте ей хотя бы день!

— День? — Хестал фыркнул. — Пока она валяется, у нас пол-лазарета без бинтов. Катай, тэба, если ноги не держат. Война закончилась, но лазарет — никогда, — буркнул он и ушёл.

И я катала. Пальцы дрожали, но бинты получались ровными — хоть какая-то привычная работа, не требующая магии.

Корта доставили в штаб феорильцев в то же утро, когда мы сняли заклятие, к огромному удивлению их генералов. Говорили, что Себанамара выглядел бледным, но твёрдым, а Дао не отходил от него ни на шаг. Вскоре к ним выдвинулся и наш принц — подписывать мир. А мы начали неторопливые сборы, получив приказ выдвигаться к столице.

— Хоть расформируют наконец, — ворчал Вир, зашивая рваный плащ. — А то меня уже тошнит от этого лагеря.

Я молча кивнула, проклиная дрожь в пальцах. Да, Паргусу повезло больше — он отлёживался после того, как у него разошлись швы на животе из-за магического давления, которым его тоже зацепило. Впрочем, глядя, как он бледнеет от каждого движения, я ему не завидовала.

Работы было предостаточно, так что разлеживаться мне действительно было некогда. Это не мешало солдатам шуметь у костров, обсуждая, кому дадут награды, а кому — лишь благодарность.

А еще обсуждали нас.

Разумеется, всё это было строжайшей государственной тайной. Ни слова о заколдованном корте. Ни намёка на похищение. И уж тем более — ни единого упоминания об Иллюзионе. Кронпринц лично пригрозил оторвать язык любому, кто проболтается.

Поэтому, разумеется, к утру об этом знал каждый второй солдат в лагере.

Феорильцы стекались с другой стороны поля к нам, наплевав на приказы офицеров («А что, война же закончилась!» — шепнул мне старый солдат на мой недоуменный взгляд, подкручивая усы), шептались у костров, бросая на нас взгляды — то любопытные, то опасливые. Наши же ребята и вовсе не стеснялись: «Эй, Марица, а правда, ты его в мешке тащила?» или «Генерал, говорят, вы корту лично рожу начистили!»

Демитр только хмурился в ответ, но я видела — где-то в глубине этих синих глаз пряталась усмешка. Даже он понимал: против солдатских слухов не попрёшь. Даже если за них обещали «казнь собственноручно». Это и без того усложняло мою непростую жизнь, потому что цепочка пострадавших потянулась к лазарету с утроенной силой, пока Хестал собственноручно не разогнал очередь из «страдальцев» полотенцем.

— Лечить возьму лишь тех, кто будет помирать у порога! — рыкнул он — А так нечего сонарок отвлекать! Ишь, удумали! — и спрятался в палатке лазарета.

А Сервина, наконец, порвала с женихом на следующее утро.

Не то чтобы это стало неожиданностью — после его изящного замечания «Да кого ты вообще заинтересовать можешь, кроме меня?» даже Гондера, обычно избегавшая конфликтов, сгребла со стола кувшин с водой и вылила ему за шиворот.

Но финальный аккорд вышел особенно изящным.

Мы как раз с ней проходили мимо, когда младший офицер, весь напыженный, орал что-то про «испорченную невесту» и «свои жертвы». И тут Гондере в голову пришла гениальная идея, от которой я пребывала в латентном женском восторге. И беспокойстве, одновременно, что кажется мои безумные идеи заразны.

Я метнулась к Демитру, который как раз обсуждал что-то с майором, и дернула его за рукав, клянча у него лист красивой бумаги. Он нахмурился, но достал из кармана аккуратно сложенный лист с гербовой печатью — видимо, черновик какого-то донесения.

— Зачем?

— Месть. Великая. Благородная.

Я уже хватала перо, когда до него дошло.

— Подожди, ты хочешь, чтобы я…

Но было поздно. Я уже писала размашистым подчерком, будто от имени самого принца: «Жду не дождусь вечера, чтобы целовать свою прелесть везде, где ты только позволишь».

Демитр прочитал. И застыл.

Сначала он побледнел, будто увидел призрака. Потом покраснел так, что даже чешуя на скулах проступила. Пальцы сжали перо с такой силой, что оно треснуло с тихим щелчком.

— Ты… это… — его голос звучал так, будто он одновременно хохотал и задыхался от ужаса.

Майор, заглянув через плечо, фыркнул и отошел в сторону — то ли чтобы не мешать, то ли чтобы спокойно сдохнуть от смеха в углу.

Я мы с Гондерой, минутой позже, уже торжествующе вручали Сервине этот листок перед носом офицера со словами: «Тебе велел принц передать. Прости, что так поздно, мы тут слегка закрутились с делами!».

Её «жених» замер с открытым ртом. Сервина же, не моргнув глазом, взяла «записку», развернула и снисходительно протянула:

— Читай, если хочешь. Но учти — после этого я даже тенью твоей не стану.

Он, конечно, прочёл. И побледнел. Потом покраснел. Потом снова побледнел.

А я тем временем заметила кое-что ещё.

Шалос стоял в стороне, прислонившись к столбу, и смотрел на Сервину так, словно впервые её увидел. Не как на «заносчивую столичную выскочку», а как на женщину, которая только что раздавила чью-то гордость одним движением ресниц.

И в его глазах явственно читалось: «Чёрт… А она и правда может».

В общем, сборы в столицу проходили у нас весело и с огоньком!

Утром, в день перед отъездом, когда последние склянки были упакованы, а все бинты скатаны, я достала саблю отца. Клинок лёг в ладонь как родной — знакомая тяжесть оттянула руку.

«Ну что, вспомним молодость?» — подумала я, выбираясь из палатки и стараясь не будить спящих девочек.

Лагерь ещё спал, лишь где-то у коновязи фыркали лошади. Я вышла на тренировочное поле, где земля была протоптана до твёрдого глянца, и сделала первый взмах, заставляя тело вспоминать. Раз-два — диагональный рубящий, как учил отец. Три — подставка под воображаемый удар. Мускулы ныли от непривычки, но руки помнили. Даже давно не тренировавшись, я всё ещё могла попасть саблей по летящей монете. Правда, сейчас монета бы наверняка рассмеялась — первый же выпад вышел скованным.

— Неплохо. — мне не нужно было даже оборачиваться, понимая, что я узнала бы этот голос даже в царстве богини Аяды. Но все же обернулась.

Демитр прислонился к столбу, наблюдая, как я отрабатываю связку. На нём не было мундира — только просторная рубаха с расстёгнутым воротом, и я нарочно не стала замечать, как она обтягивает плечи.

— Я бы и сейчас перерубила тебя пополам, — буркнула я, делая выпад.

— Попробуй.

Он даже не достал клинка. Просто поднял с земли палку — и тут же принял мою стойку. Шер, он намеренно копировал мои ошибки!

— Локоть ниже, да? — ехидно уточнил он, демонстративно сутулясь. — И спину горбим, как столетняя ведьма?

Я слегка разозлилась. Да, согласна, давно не фехтовала, ошибки точно есть. Но я не генерал, мне на постоянной основе фехтование без надобности. Я и бытовой магией могу неплохо приложить, как выяснилось. Но в то же время хотелось стереть это самодовольное выражение с его лица.

— Предлагаешь тренировочную дуэль? А рубашку тебе не жаль? Хорошая.

Я тянула время, надеясь, что он все же уйдет. То, что я проиграю в поединке было ясно без слов. Последний раз саблю в руки я брала несколько месяцев назад, в то время, как офицеры проводят на тренировках большую часть времени. Но Демитр на секунду замер, потом рассмеялся. В глазах мелькнуло лукавство.

— А ее и снять можно — с этими словами он стянул рубашку с себя, и я забыла, как дышать.

Я помнила его тело: широкие плечи, резкие линии мышц, шрамы, бледные на загорелой коже. Один свежий — в боку — именно тот, который я и лечила. Так почему сейчас в горле пересохло, а сердце забилось, отбивая глухие удары в груди, по позвоночнику пробежало электричество, а внизу живота приятно потеплело? Нет, я определенно не была готова к подобным ощущениям.

«Марица, возьми себя в руки! Немедленно!» — мысленно отдала я себе приказ, понимая, впрочем, что выполнить его просто не смогу. И нарочно медленно перевела взгляд обратно на его лицо, стараясь не моргнуть.

— Перед дамами так ходить неприлично. — проворчала я, и атаковала.

Первые три удара он парировал одной рукой, насмешливо приподнимая бровь. На четвёртый всё-таки пришлось сделать шаг назад.

— Так-то лучше, — проворчал он, и вдруг его палка встретила мой клинок всерьёз.

Мы кружили по полю, и с каждым ударом тело вспоминало всё больше. Плечи распрямились. Дыхание выровнялось. Даже пальцы перестали дрожать.

— Неужели проснулась? — Демитр едва успел отклониться от моего удара.

Я не ответила. Было некогда, потому что пошла в атаку, замахивясь для решающего удара — и тут его палка молнией ударила по клинку. Я услышала лязг и сабля выскользнула из пальцев и с глухим стуком упала в пыль. Я тут же рванулась за ней — но Демитр оказался быстрее. Он поймал меня за запястье, провернул вокруг себя, и в следующий момент я уже лежала на спине, а он сидел сверху, прижимая мои руки к земле.

— Сдаешься? — его голос звучал хрипло, дыхание горячим после схватки.

Я попыталась вывернуться, но он лишь сильнее прижал мои запястья. Грудь вздымалась, в висках стучало — от ярости или от чего-то другого, я сама не понимала.

— Ни за что!

— Тогда лежи.

Он ухмыльнулся, и в его глазах вспыхнул тот самый драконий огонь — опасный, насмешливый и какой-то ненасытный. Он смотрел на меня так, будто я была самым сочным, самым вкусным куском прожаренной говядины, а он — голодным драконом на вынужденной диете. Мне это не понравилось. Я снова дернулась, но он не отпускал. Вместо этого наклонился так близко, что губы почти касались моего уха:

— Есть другой вариант. Скажешь «да» — и я отпущу.

— Да чему⁈

— Тому, что выйдешь за меня.

Я замерла. Сердце колотилось так, будто пыталось вырваться из груди.

— Ты… это шутка?

— Нет.

Он разжал мои запястья, но не отпустил. Его взгляд медленно скользил по мне — от растрепанных волос до вспыхнувших щек, задерживаясь на губах. Дыхание стало тяжелее, а пальцы на моих запястьях слегка дрожали, будто он с трудом сдерживал желание сжать сильнее.

— Ну что, тэба Лантерис? — его голос звучал хрипло. — Сдаешься или выходишь замуж?

— Ты не находишь, что подобные вещи нужно обсуждать не в тот момент, когда ты прижимаешь меня собой к земле? — раздраженно спросила я, и осеклась.

Его зрачки мгновенно сузились в золотистые щелки. По спине пробежала горячая волна — никто и никогда не смотрел на меня с такой голодной страстью. На секунду мне показалось, что сейчас он возьмет меня прямо здесь, на этом поле, наплевав на условности или то, что нас могут увидеть. И к своему ужасу я вдруг поняла, что совсем не против подобного развития событий.

— Ох, Марица… — он наклонился так близко, что губы почти коснулись моей кожи. — Именно в такие моменты и нужно обсуждать самое важное.

Но вдруг, к моему удивлению, он отстранился и встал, протягивая руку. В его движениях все еще чувствовалась та же хищная грация, но теперь сквозь нее проглядывало что-то новое. Уважение?

— Но если ты настаиваешь на формальностях… — усмехнулся он, помогая мне подняться. — Обсудим за ужином. С вином. И без свидетелей.

— Нет. — я сглотнула, борясь с желанием обхватить себя руками. — Обсудим здесь и сейчас.

Я чувствовала, что ужин, вино и отсутствие свидетелей заведут нас совсем в другую плоскость. Горизонтальную. А к таким поворотам я, пока, готова не была. Драконы есть драконы, хоть и кажутся людьми на первый взгляд, придерживаясь приличий. Весьма недолго, в особенности с понравившимися женщинами. Ни для кого не было секретом, что невесты драконов пребывали в статусе девы до свадьбы только в одном случае — браки были договорные. А этот… этот явно собирался быть чем-то гораздо более личным.

— Хорошо. — Демитр поднял с земли отцовскую саблю и передал мне. Лезвие сверкнуло на солнце, будто подчеркивая его слова. — Отец согласен на этот брак. Я уже слышал твое мнение по данному вопросу, поэтому прошу просто выслушать меня.

Он сделал шаг ближе, и внезапно исчезла вся его привычная насмешливость. Вместо нее — только холодная, четкая логика, словно он докладывал стратегию боя.

— Ты теперь героиня войны. Та, что раскрыла заговор Иллюзиона, спасла корта Феорильи. И та, ради награждения которой сам король дает бал в столице. — его губы дрогнули в усмешке, но глаза оставались серьезными, почти жесткими. — И если уж говорить о «ровне»… Теперь это я за тобой не поспеваю.

Я открыла рот, чтобы возразить — но он перебил, подняв руку.

— Кроме того, — его голос стал тише, но от этого еще весомее, — ты умная. Храбрая. Стойкая. Прекрасно воспитана, разбираешься в стратегии и не теряешь голову в бою. — он перечислял мои качества, будто зачитывал приказ, и от этого они звучали еще более неоспоримо.

— Ты — дочь военного. Девушка из хорошей семьи. — Он сделал паузу, и в его взгляде вдруг промелькнуло что-то горячее, личное. — Военным не нужна жена, которая может лишь обсуждать сплетни и наряды. Им нужен друг. Опора. Человек, который пройдет рядом через все тяготы службы и не сломается. Ты обладаешь всеми этими качествами. И будешь прекрасной генеральшей. — Он наклонился, и его дыхание обожгло мою кожу. — Я предлагаю тебе не просто брак. А защиту. Статус. И уважение, которое ты заслуживаешь, как никто другой.

Его слова звучали логично. Слишком логично. Как будто он составил этот список заранее, взвесил все «за» и «против» и теперь просто зачитывал мне приговор. И от этого становилось только хуже.

Я сжала рукоять сабли так, что пальцы побелели. Он говорил о браке, как о сделке. О моих качествах — как о достоинствах боевого коня. А о чувствах? О том, что заставило его прижать меня к земле с этим безумным предложением?

Но ведь именно этого я и боялась, не так ли?

Сердце колотилось где-то в горле. Он был прав. По всем пунктам. Я действительно стала героиней. И да, теперь мой статус позволял… Но разве это имело значение? Я помнила брак моих родителей, видела их любовь друг к другу и уважение. И хотела для себя именно такого брака, а не сделки.

— Ты забыл упомянуть один важный пункт, — мой голос прозвучал тише, чем я планировала. — Ты вообще хочешь на мне жениться? Или это просто… удобно?

В глазах Демитра что-то дрогнуло. Золотистые искры в синеве вспыхнули ярче. Он сделал шаг вперед, и вдруг его руки обхватили меня за талию, резко прижимая к его разгоряченному телу.

— Ты действительно хочешь, чтобы я сказал это сейчас? — его голос стал низким, почти рычанием. — Здесь?

Его ладонь была горячей. Слишком горячей. Как будто под кожей плескался настоящий драконий огонь.

— Да, — прошептала я. Потому что это было важно.

— Тогда слушай внимательно. Я хочу тебя. Как жену. Как соратницу. Ты даже не представляешь, насколько сильно я тебя хочу. И если бы ты была последней нищенкой в королевстве — я бы все равно нашел способ сделать тебя своей. Понятно?

Его губы обожгли мои — стремительно, грубо, без спроса. А когда он отпустил, в глазах уже не было ничего, кроме чистого, неконтролируемого желания.

— Вот и весь мой «пункт».

— Я собиралась… учиться… — пискнула я в его губы, понимая, что говорю явно что-то не то и отчаянно желая, чтобы он поцеловал меня еще раз. Грубо, жадно, ненасытно.

— Учись. — Демитр отодвинулся и провел рукой по моей щеке. — Я не собираюсь запирать тебя под замком, Марица. Я просто хочу, чтобы ты была моей.

— Я могу подумать? — я взглянула в его глаза, надеясь вновь на понимание. И я его нашла.

— Да. — он снова коснулся моих губ, но на сей раз нежно и мягко. — Только не долго. И… — синие глаза сверкнули теплотой. — Ты можешь звать меня Деми.