Крылья Огня: Пророчество о дракончиках

Глава 6

Последние несколько дней они упорно тренировались. Мама каждый день выходила с утра, и весь день они проводили у того самого русла речки с грязью. Глин явно посвежел и стал ещё спокойнее, с непробиваемой уверенностью защищая сиблингов. Слава продолжала следовать своему расписанию того, что она называла «солнечным сном» и каждые два-три часа после полудня просто валялась там, где нет никакой тени, под неусыпным надзором Глина и мамы, пока Цунами совершенствовала плавание против течения, а все остальные играли друг с другом, пытаясь бегать, подпрыгивать и хлопать крыльями — в попытках взлететь уже не с маминой спины, но прямо с земли.

Как всегда, первым оказался Глин, ненамного опередивший Цунами.

Он всегда хотел пробивать горизонты. Не для себя — ради своих сиблингов. Для себя, скорее всего, он бы выбрал спокойное лежание в грязи, плавание в ней и поедание самых вкусных животных и рыб на свете в моменты, когда надоедают остальные два действия и хочется поесть.

Но на его спине лежала вся стая — по вечерам даже буквально. Он не мог не думать о ней, о том, как держать их в безопасности и сытости. Каждая чешуйка его тела требовала этого. Каждое чувство в его груди и животе говорило, что он делает всё правильно, когда довольные и сытые сиблинги жмутся к нему, образуя такую разную, но без сомнения самую лучшую и родную кучку из лап, крыльев и хвостов.

И теперь требовался тот, кто первый поведёт его стайку в воздух. Они достаточно уже парили, даже использовали лёгкие махи крыльев, чтобы держать одну и ту же высоту — и теперь нужен был тот, кто первый поднимется ввысь к солнцу. Как в той истории, что однажды вечером рассказала мама — о смелом драконёнке Икаре и его дяде, которые, конечно же, были Небокрылами, и, улетая из плена Морекрылов, поднялись так высоко, что открыли высокие ветра, что привели их домой.

И теперь он хотел быть хоть немножко похожим на него. Поэтому Глин собрался — и изо всех махнул крыльями вниз. Воздушная подушка под ними застыла ещё сильнее — и его тело неожиданно подкинуло. Он взмахнул ещё и ещё, на лету подстраивая крылья так, чтобы они не уходили слишком вниз и быстро доходили до верху, прежде чем сделать ещё один взмах.

Конечно же, у него не сразу получилось начать подниматься. Но он продолжал, и вот…

«Возвращайся назад сейчас же!» — закричала мама. Ой. Кажется, он увлёкся и улетел слишком далеко. Пришлось заложить вираж и возвращаться. Но он взлетел высоко! Несколько ростов мамы как минимум! И с каждым взмахом поднимался ещё выше!

Спускаться пришлось долго, чуть собрав крылья и летя по снижающейся спирали над семьёй внизу. Интересно, как спускался тогда Икар, когда они вынырнули из высотного потока? Наверное, они сложили крылья и нырнули, но он боялся так делать — а вдруг развернёт их слишком поздно, вдруг они не выдержат ударяющего в перепонку воздуха? Лучше не рисковать и своим примером не дать рискнуть другим.

Когда он наконец приземлился, затормозив вертикально и упав сначала на задние лапки, то сразу же прибежал к призывно урчащей маме. Она сразу же его облизала, и ободряюще-разрешительно посмотрела на других, урча чтобы они не боялись. Конечно же, вторая была Цунами. Она рванула со спины, и так же захлопала крыльями. Оказалось, что это довольно легко — и она тоже увлеклась, так что её пришлось звать обратно и ждать, пока она по спирали приземлиться, нетерпеливо увеличивая угол снижения. И конечно же, она приземлилась в мелководье, сразу же решив отрабатывать приземление в воду, раз уж она морекрылка.

А вот Солнышко и Звёздолёт удивили всех. Они рванули прямо с разбега, мощно оттолкнувшись задними лапами и стукнув концами крыльев по земле. Солнышко было легче благодаря её более мелкому телу, а Звёздочка просто вывел действия при данном типе взлёта при помощи наблюдения за чувствами тела. И вот, они оба парили над речкой, закладывая широкие круги и поднимаясь вверх с каждым взмахом крыла. Они тоже смогли! К ним, не выдержав, присоединилась Слава, как раз полная энергии после полуденного сна, и её взмахи были такими же плавными, как и всегда. Её полёт как будто просто не мог не быть таким, будто она плывёт в воздухе, а не летит.

Теперь Кречет тоже это видела. Снизу ночекрыл был поистине кусочком ночного неба, что совершенно теряется на фоне звёзд. Кусочком ночного неба, что неслышно летает в вышине. Звёздолёт. Вот почему Солнышко решила его так называть. Вот почему остальные потихоньку начинают перенимать это прозвание. И теперь сама Кречет перенимет его тоже.

Конечно же, они быстро спустились назад, обмыв лапы в воде и нырнув к маме под крыло, где, уже облизанные сидели Глин и Цунами. Мама зализала всех остальных драконят тоже — в этот раз уделив особое внимание утомлённым от напряжения первого крыльевым мышцам, потом помассировав богатые кровью перепонки.

Это было очень успокаивающе. Ритмичные лизки, успокаивающие гудение мышц, знакомый с первых дней вылупления безопасный звук урчания… волны сна мягко принимали усталых драконят — даже Славу, несмотря на то, что над её клыками в последнее время начало как-то странно чесаться, но она почему-то никому не говорила. И вскоре все драконятки закрыли глазки и засопели, вызывая тёплое умиление в груди Кречет. Её драконята. Её самые милые существа на свете. Всё ещё нуждаются в ней.

Конечно, сон не продолжался долго. Час-полтора — и от они уже открывают глаза, зевая и вскакивая на лапки. Снова прыгать! Снова летать! Они же теперь умеют менять высоту — а кое-кто может даже взлетать с пробежкой, отчего другие хотели попробовать так же! Площадка снова наполнилась детёнышами, взлетающими или уже летящими, и некоторым опять пришлось напомнить, что они улетают слишком далеко.

День сменился вечером, а усталость наконец потребовала полноценного сна, а не короткой дремоты. Они шли обратно по тому же пути, идя по своему же запаху. Мама тоже его чувствовала — и удовлетворённо радовалась тому, что её драконята наконец-то научились летать. Несмотря на то, что она горячо убеждала Ласта и Бархана в том, что здесь безопасная территория, на самом деле она всё же имела опасения, что силы Пурпур могут решиться на скрытую операцию малыми силами, и, рыща по речке, наткнуться на запах их следов, что легко приведёт их к скрытому дому. Это было очень маловероятно — таких речек во владении их семьи несколько, и эта не самая близкая из них к стороне дворца — но всё же голую удачу никто не отменял. И к сожалению, эта удача может быть не на её стороне.

Зато завтра её драконята впервые полетят — недостаточно высоко, чтобы быть замеченными полетающими над облаками силами Пурпур, но и не идя по земле, где их лапки оставляют чёткие запаховые отметины. Особенно лапы Славы — её богатый запах явно должен был что-то означать и нести информацию для других, но к сожалению, знания о Дождекрылах, что не казали носу из своих лесов, едва ли покрывали более общие знания, не говоря уже о таких специализированных, как расшифровка запахов.

Но неожиданно Звёздочка остановился. В животе поднимался тугой шарик предвосхищения чего-то, и вдруг, его голове развернулась картинка: четыре красных и сложенных так же, как мама, дракона. Они сидят возле закрытого входа в пещеру и чего-то ждут, а морды двух поменьше смотрят на маму с радостью и обвинением. Какие-то незнакомые небокрылы! Надо срочно рассказать!

— Мама… — начал он, обращая на себя внимание остановившейся процессии. — Нас ждут возле пещеры. Четыре дракона. Небокрылы как ты.

— Четыре? — «обычно патрули летают по пять минимум». — как они выглядят? — «Неужели ты ещё и будущее видишь? Потом об этом поговорим, сейчас не время начинать».

— Ну… — Звёздочка снова вспомнил картинку, — похожего на тебя цвета. Двое старших, двое примерно по плечи им… одна с меднокрасной чешуёй, другой с серо-красной. Я видел их у тебя в сознании — похожи на твоих детей.

— Похоже на мою сестру, — «и моих детей, да». — Вот что, драконятки. Я иду вперёд, вы идёте за моим хвостом. Если мы всё же обознались, если они вдруг враждебны — вы немедленно убегаете по реке вниз, прикрываясь деревьями, а потом взлетаете и летите вниз по реке с закатным солнцем по левую сторону. Наткнувшись на зеленоватую скалу, нависающую прямо над бурным потоком, садитесь на неё и ждёте первого дракона, что подлетит к вам. Скорее всего это будет мой двоюродный племянник, звать Орёл, — «потому, что он сидит очень гордо нахохлившись», — он там часто сидит наблюдателем — скажете ему, что вы от тёти Кречет, что из Медночешуйных. Он всё поймёт и отведёт вас к моей кузине. Когда окажетесь у неё, скажи, что её сестра Кречет из Медночешуйных просить принять этих драконят на попечение до совершеннолетия, она обязана вас принять по моему слову.

— А может, просто тогда мы дождёмся, пока они улетят, и вернёмся в пещеру?

— Опасно! Если они сидят у пещеры, значит, она скомпроментирована. Они могут устроить засаду. Но лететь и ждать встречи с моей семьёй тоже опасно, могут поймать в пути… гррр… — из носа Кречет пошёл лёгкий дымок от лёгкой злости. — Нет, всё же пещера опаснее. Вы будете слишком близко от них, чтобы убедиться, что они улетели. Они могут найти вас по запаху. А вы ещё дракончики и маскироваться не умеете. Лучше идти вниз по реке и летите, всё-таки. Вы точно так сделаете?

— Даааа… — несмело протянули драконята, не очень, на самом деле, уверенные, что их крылья выдержат такой полёт.

— Ладно, я посчитаю, что вы согласны. А теперь идём.

Они вышли из-за ручья. Мысли мамы, напряжённые от непонятности ожидающей впереди ситуации, в одно мгновение успокоились. «Это моя кузина. Это мои дети. Медноцветная горячая, не касайтесь к ней. Звёздолёт, потом остальным передай» — мысленно проговорила Кречет, выступая вперёд и шурша гравием под лапами и зачем-то нагреваясь.

Конечно же, четыре дракона, прямо как в видении, прекрасно услышали шаги. Два дракончика, явно старше пятерых, так как были уже примерно по плечо взрослым, на секунду застыли — а потом подпрыгнули и проскользили к Кречет, едва ли не врезаясь в неё и покусывая за шею в шейном объятии.

— Мама, мама! — щебетали они оба. — Тебя не было целых полгода! Почему ты к нам не залетала ни разу? — их тон и мысли несли радость и обиду одновременно.

— Я… я была занята… неожиданными обстоятельствами… — «драконятами, что стали мне такими же родными, как и вы».

Тем временем двоюродная сестра медленно подошла, шурша гравием. Её мысли говорили о том, что она наконец-то увидела, что же за драконят приютила Кречет и наконец-то эти малые не будут её дёргать:

— Эти шалопаи прилетели ко мне вчера от мамы, и сказали, что очень скучают по маме, что пропала где-то на моей части семейных земель на целых полгода, и они очень хотят её увидеть. Еле успокоила, а то ведь хотели прям начать искать сразу же, несмотря на то, что ночь была скоро. Я еле их успокоила, сказала что знаю где ты и завтра, то есть сегодня, мы к тебе прилетим.

— Да, мы хотели! Тебя так долго не было! — незнакомая медноцветная драконочка теперь отошла от мамы, лучась радостью, и Звёздочка заметил, что воздух над её телом начал преломляться. Неужели она горячее даже мамы? Она ж так и правда обжечь может. Вспомнив, что мама просила передать, он тихо зашептал об её предупреждении сиблингам, что уже отступили от неё на несколько шагов.

— Простите, маленькие, — покаянно склонила голову Кречет.

— Ничего, зато теперь мы снова с тобой и никуда тебя не отпустим! — проговорил серо-красный дракончик, наконец отпуская маму из шейного объятия и вскальзывая ей под крыло.

— Да, мы так решили! — сказала драконочка, и теперь наконец-то заметила отошедших от её мамы драконят. — Ой, а это кто?

— А это мои дети, ваши братики и сестрички. О, надо вас перезнакомить. Итак, те, кто сейчас ко мне прилетели — это Пирит и Уголёк. Если ещё не знаете, то Пирит огнечешуйка, пожалуйста не касайтесь её, пока она вам этого не позволит — получите ожог, — «и я вообще сомневаюсь, что некоторые из вас могут это сделать, так как вы не сможете отразить часть ей огня своей горячей чешуёй, как я». — А те, кто стоят за мной, это Глин, что грязекрыл, Цунами, что морекрылка, Слава, что дождекрыла, Солнышко, что пескокрылка, и Звёздочка, что ночекрыл. Хотя некоторые уже называют его Звёздолётом.

На это Уголёк высунул мордочку из-под выскользнул наружу. Драконята закружились около друг друга, высовывая язычки и принюхиваясь, запоминая каждый оттенок запаха друг друга. «Пирит и Уголёк пахнут как семья, — вдруг поняли Глин и Слава. — Мы чувствуем их родственные части. Даже не смотря сильную огненную компоненту у неё». Вслед за ними, сделав ещё один круг с трепещущими язычками, поняли и остальные.

Но новые дракончики тоже почувствовали, что эти пятеро драконят принадлежат их маме. Нет, не по родственному запаху — но по запаху защиты. Эти драконята принадлежат той, кто имеет этот запах — говорил оный их носам, ясно и чётко. Да, они были частью маминой семьи, и запах твёрдо это подтверждал.

Драконята потихоньку сблизились. Пирит подошла тоже, но не подходила слишком близко, уже привычно сохраняя дистанцию и продолжая радоваться присутствию мамы. Уголёк же наконец подошёл совсем близко, и ткнулся каждому в нос. Связь была установлена. Даже Пирит, хоть и не могла так же, но склонила голову, попытавшись заменить жестом замирения отсутствие возможности коснуться носом, и это даже более-менее сработало.

— Итак, раз вы познакомились друг с другом, можете поиграть вместе, но будьте осторожны, помните, что я говорила, — «ненавижу напоминать о том, что моя дочка горячая, у неё так вытягивается мордочка от обиды на то, что к ней так сложно прикоснуться, хоть она и пытается это скрыть…». — А я пока поговорю с кузиной.

Солнышко начала первая. Радостно пискнув, она набросилась на Уголька сверху, кусая его за спину, чувствуя противостоящую зубкам чешую. Он радостно заулыбался, чувствуя тепло её чешуи, и извернувшись, стал покусывать в ответ, пока Цунами хищно ходила кругами — а потом тоже прыгнула к ним, образуя кучу-малу.

Вскоре к общей толпе из драконят присоединилась Пирит. Она действовала очень осторожно, постоянно сосредоточенная на чём-то. Её мысли были максимально спокойны, и даже то самое искажение горячего воздуха над ней кажется исчезло.

— Простите, что я не могу полноценно с вами поиграть, — подошла она, наконец несмело коснувшись носом носа Глина, что подошёл к ней. Ему было неприятно где-то внутри, что часть его неожиданно разросшейся сиблинговой стаи отделена и явно чувствует себя неуютно, и всё его существо большого крыла требовало что-то с этим сделать.

— Но ты же сейчас вроде не обжигаешь? — проговорил Глин, который несмело обнял её крылом в жесте утешения. «Я не чувствую никакого жара».

— Пока я спокойна. Пока мои мысли текут медленно и размеренно, как научила меня семья. Если я начну с вами играть, то эмоции снова распалят меня, и я случайно кому-то наврежу, — «такое уже было раньше, когда я играла с Угольком…»

— Это так. У неё сейчас спокойные мысли, а не тот огонь, что был в начале, когда она увидела маму.

— Вот видишь! Постой… Ты мыслечтец, как все ночные, да? Такой маленький, а уже можешь увидеть, как остальные думают? И твои сиблинги этого не бояться?

— Совершенно не боимся, — ответил Глин, смотря на гордо стоящего Звёздолёта. — Это даже удобно, когда кто-то знает, что именно тебе нужно. Мама рассказывает, что однажды он таким образом спас нашу Цунами от пересыхания жабр, когда она не хотела идти в воду без мамы!

— Да, я помню. Правда, начал это Ласт — но я подтвердил, что она тогда думала о воде!

— О, говорят обо мне, а я не участвую? — подошла Цунами, шлёпая перепонками по камням. — Постой. Глин. Ты разве ты не помнишь, что сказала мама?

Звёздочка видел, что мысли Пирит становились всё более горячими от восторга, что она нашла настоящего ночного, который при этом не весь такой таинственный, как обычно о них пишут, и у него можно спросить обо всём. Например, как работает мыслечтение? А будущее он видит? Как далеко? Столько всего нового можно узнать, а не просто сидеть у прабабушки, слушая, как Уголёк читает ей вслух или смотреть, как другие дети играют без неё! «Ой, прости Звёздочка, наверное ты всё уже у меня увидел!» — вдруг поняла она и заулыбалась — как внутри, так и снаружи.

— Она сказала не трогать огнечешуйку, пока сама Пирит не разрешит. Она разрешила, — просто ответил Глин, чувствуя её теплую чешую.

— Ты посмотри на неё, она же горячее мамы! Я чувствую её жар просто стоя рядом!

— Ой! — громко ойкнула небокрылка, готовая отшатнуться, и вдруг понимание пронзило её. — Глин… ты… ты не обжигаешься?

— Эм… нет? Ты просто тёплая… я не понимаю, о каком жаре говорит Цунами, — нерешительно ответил он.

— МАМА Я НАШЛА ДРАКОНА КОТОРЫЙ НЕ ОБЖИГАЕТСЯ ОТ МЕНЯ!!! — восторженно закричала Пирит, обращая на себя внимание и чуть ли не буквально вспыхивая от радости так, что Цунами невольно отшатнулась от неожиданной волны жара. Кречет дёрнулась, встревоженно подбегая к ним.

Теперь мысли маленькой небокрылки превратились в восторженный шарик огня, который оказалось неожиданно сложно читать, а её чешуя посветлела так, как будто огонь начинает просвечивать изнутри. При этом Глин даже не дёрнулся — просто тепло стало горячее, но всё ещё далёкое от того, чтобы его чешуя подгорела.

А мама замерла. Она видела, как восторженная дочь начинает еле светиться жаром изнутри — состояние, при котором даже она не смогла бы выдержать касание дочери, даже если бы распалила свой внутренний огонь максимально сильно для устойчивости. Но при этом её сын спокойно стоит рядом, и, кажется, всё ещё удивлён таким ажиотажем.

— Мама… — наконец проговорил он. — Она просто очень тёплая… я не чувствую никаких ожогов. Вот, посмотри!

Он поднял крыло, которым укрывал Пирит. Крыло, чья чешуя не показывала никаких признаков ожога. Вообще.

— Как ты… Постой. Кажется я поняла. Аша, — она привычным напряжением обрубила свои мысли о ней, не позволяя Звёздочке понять дальше того, что с этим связано что-то печальное, — когда-то рассказывала мне о том, что драконята из яиц с красной скорлупой у её племени рождаются огнеупорными. Но в самом деле, это неожиданно, что НАСТОЛЬКО.

— Мама, мама, а я могу теперь поиграть с ним? — Пирит указала на Глина мордой. — Раз он может меня выдержать, значит я смогу поиграть с ним в то, во что обычно играет Уголёк?

Тем временем, к ним подошли остальные взрослые небокрылы, привлечённые словами драконочки и явно видимым удивлением её мамы. И они, вместе с Угольком, что обратил внимание на неожиданное кучкование, тоже на секунду замерли, видя, как опасно нагрета Пирит, и как при этом спокойно стоит грязекрыл, снова положивший на неё крыло.

— Неожиданно… — наконец протянула кузина Кречет, — но я рада, что наша огнечешуйка наконец нашла себе товарища по играм.

— И я, — наконец широко улыбнулась сама Кречет. — Ну, раз всё так хорошо, играйте. Но остальные, будьте крайне осторожны. Вы не Глин, у вас нет огнеупорной чешуи!

Пирит, которой не терпелось начать возню, вцепилась зубами в его шею, как только мама отвернулась. Теперь надо было повалить этого грязекрыла, как она давно мечтала сделать с Угольком! Кусать-кусать-кусать! Ему осталось только засмеяться, давая себя завалить, и начать отбиваться задними лапами. Раньше он был больше всех, а теперь встретил ту, которая хоть и немного, но превосходит его. Всё ж таки, год разницы.

Взрослые продолжили разговор, а другие драконята, тем временем, продолжили игры. Теперь, когда все могли летать, даже обычные догоняли обрели новое измерение — драконята подпрыгивали, парили, использовали уступы и перелетали препятствия. Кречет мельком посмотрела на них, пока сестра рассказывала последние новости, и поняла, что скоро эти неугомонные дети начнут исследовать мир, ведь теперь для них не было препятствий. И ей придётся за всеми ними следить!

Вскоре на шум вышли Ласт и Бархан. Разговор снова ненадолго прервался, чтобы познакомить всех друг с другом. Звёздочка невольно прислушался к витающим везде мыслям. Его сиблинги просто радовались игре, особенно огнечешуйка, чей внутренний голос сейчас просто пламенел. Мама думала о последних новостях о том, что Пурпур продолжает медленно сходить с ума и ходят слухи, что она хочет извести всех небокрыльских драконят, вылупленных в Ярчайшую Ночь. Её двоюродная сестра и её муж думают о том, что семья у Кречет получилась крайне интересной, но почему-то она не хочет говорить, почему она такая, просто оправдываясь, что это нужно Когтям мира. Ласт с Барханом недовольны, что местоположение их пещеры известно не только их организации, но и членам семьи, не входящими в неё напрямую.

Мыслей было много. Как только он отвлёкся от игры, они набросились на него все разом, и он невольно сжался в комок — сразу же накрытый большим крылом, что тонко почувствовал, что что-то происходит с его братом. «Что случилось? — заурчал Глин, гладя носом по макушке и спускаясь по шее, стараясь расслабить Звёздолёта. «Слишком много мыслей за раз» — объяснил последний, прижимаясь. В попытках избежать всех этих внутренних голосов других, он сосредоточился на самом спокойном — голосе Глина, что просто тихо урчал, а его мысли были наполнены любовью к брату, которого надо было утешить и как-то помочь с его проблемой. «Спасибо, ты уже помогаешь, думая обо мне,» — улыбнулся Звёздолёт, получая ещё больше урчания и спокойствия, уходя вместе с ним и Пирит подальше от взрослых.

Солнце садилось всё ниже. Мамина кузина наконец засобиралась домой, но прилетевшие с ней дети отказывались улетать, желая остаться с мамой. Вздохнув про себя, Кречет согласилась, и они все вместе вошли в пещеру.

— Надеюсь, твои старшие дети знают, как охотиться. Я сомневаюсь, что полтора дракона смогут прокормить семью из семи драконят и их мамы, — сказал Бархан, прихрамывая к камню и закрывая выход.

— Не бойся, они могут. Им уже полтора года, так что поймать себе что-то маленькое они в состоянии. Я больше боюсь за то, что тут получается слишком много драконов на одно место…

— Это тоже опасно, да.

— Мы что-нибудь придумаем. А пока надо поесть и насладиться воссоединением, — улыбнулась Кречет, смотря на всех своих драконят.

— Запасы у ручье у нас ещё есть, слава лунам, так что ужин по поводу такого праздника можно устроить, — улыбнулся Бархан в ответ, прихрамывая к их хранилищу в озере.

После совместного пира, Глин снова обнюхал всех сиблингов (в том числе и новеньких), убеждаясь, что они все сыты и довольны. Теперь он выделил отдельное крыло для огнечешуйки — и она настолько была счастлива что наконец её плотно обняли крылом, а не просто образовали купол сверху, что после первоначального вспыха настолько успокоилась, что по температуре стала ненамного выше обычной драконочки. Остальным пришлось занимать оставшееся крыло, которого очевидно стало не хватать, но мамин тёплый бок и её собственное крыло возместили недостающее.

Кречет наконец подошла к тому, что хотела спросить у Звёздолёта с самого начала:

— Как давно ты видишь будущее?

— С самого яйца! Но раньше я знал только очень близкое будущее — и самое больше, что я мог сделать, это успеть убрать хвост из-под зубов Цунами, когда она устраивает засаду у речки, — последняя в ответ рыкнула из-под кучки в притворной злости, и сразу же оказалось лизнута Глином с урчащим призывом спать. — Но кажется, я могу теперь видеть дальше…

— Что говорят твои видения, стоит ли рассказать об этом остальным? — спросила Кречет явно с юмором, но Звёздочка всё же сосредоточился и прикрыл глаза, пытаясь вызвать то самое ощущение в животе. После некоторого сопротивления оно неожиданно поддалось — и во внутренней темноте зажглась звезда возможности. А потом ещё. И ещё. Яркие и не очень, они организовывали узор, похожий на узор крыльев, но куда более живой, текучий.

— Если расскажешь, то они конечно же будут удивлены, — пошёл он за самой яркой звездой, показывающей не просто картинку, но знание само по себе! — но они уже знают, что я необычный, так что ещё одна способность потрясёт их куда меньше, чем когда они думали, что я обычный драконёнок. А если не раскроешь, то я вижу несколько вариантов, когда случайно всё раскрывается, а в будущем оно раскроется совершенно точно, и много вариантов, где это делает наша милая Солнышко, не удержав свой восторг, — последняя в ответ конечно же тоже фыркнула, и зарылась поглубже под крыло, но Глин всё равно дотянулся своим носом.

— Тогда завтра расскажем, — решила Кречет и лизнула своего сына, думая о том, что оказывается он имеет не одну способность, а целых две! Конечно, в свитках написано, что у каждого Ночекрыла они есть, но всё же она думала, что у каждого дракона что-то одно, особенно у молодого, а два сразу бывает только у больших и взрослых, навроде Завтравидца. Додумав до него, она привычно обрубила поток мыслей — способность, которой приходится научиться, если у тебя под крылом растёт мыслечтец — и переключилась на нежность к своим детям. Всем своим детям в сборе.

Родные и приёмные дети собрались почти в один клубок, и её материнские чувства были этому очень рады. Теперь точно никто не забыт, и находится под одним крылом. Даже её любимая огнечешуйка наконец нашла себе место, где её могут обнять и прижать к себе, не ойкая от того, что чешуе становится нехорошо.