Крылья Огня: Пророчество о дракончиках

Часть 2. В семье Медночешуйных. Глава 13

Сегодняшний сон, явно навеянный видениями этого неприятного дракона, был довольно странным и таким же неприятным. И чувствовался даже не совсем сном, а каким-то непонятным видением, пришедшим ночью к беспокойному разуму вместо сна.

Началось всё с того, что мама фактически издевалась над их Большим крылом. Это был бой, прям как тот, что был вчера. Но вместо того, чтобы учить, она активно пользовалась преимуществом в высоте и весе, чтобы фактически избивать его, нанося чувствительные удары когтями и хвостом. Он активно пытался избежать этого, прячась за сталактитами и даже пытаясь улететь под потолок, но она всё же догнала его и впечатала в землю. Судя по её словам, она хотела пробудить в нём какого-то монстра, которого она видела в нём когда он вылупился. О чём она вообще вещала? Как Глин, который к тому же в этом странном сне был ещё безобиднее (хотя казалось бы куда), чем в реальности, мог показать какие-либо признаки монстра?

К счастью, Цунами прервала это бессмысленное избиение, куснув Кречет за хвост, отчего последняя отпустила беднягу. Она наконец прервала пытки, которые почему-то называла тренировками, и, сказав что записала в свиток ещё один провал, недовольно удалилась.

Глина утащили за хвост в реку, чтобы он восстановился. Что ж, кое в чём Цунами никогда не меняется. Всё так же кусает за хвосты, и всё так же считает плавание лучшим средством от всего на свете.

Потом они стали говорить о своих родных родителях. Тут всё логично — в условиях, где у них не было мамы Кречет, а была только какая-то её извращённая и злая версия, подобные разговоры служили отдушиной. Дракончики воображали, что родители их искали, а Цунами воображала себя потерянной морской принцессой, не зная, что так и есть. Что ж, похоже у неё во всех реальностях есть на этом какой-то пункт.

Уже после еды они… исполняли? Что-то вроде пьесы о том, как погибла королева Оазис. В сонной версии её смерть почему-то приписывают мифическим побирушкам — тем самым существам, что бегают на двух ногах и таскают у драконов еду или красивые поделки. Но если в реальности такую версию всерьёз никто не рассматривал, то похоже во сне она была основной. А потом, согласно пьесе, пришли дочери, и всё дело оказалось в том, что королеву не победили в битве за трон, и потому ни у кого нет твёрдых прав на правление!

Вспоминая этот эпизод, Звёздолёт едва сдерживал смешок. Ну что за нонсенс! Почему пескокрылые семьи вообще должны принимать ту, кто лучше убьёт предыдущую королеву? Как будто предводитель выбирается не за то, как хорошо он ведёт своё племя, а тупо по силе когтей. Да в реальности такую просто бы никто слушать не стал. Вон, у Пурпур, что сходит с ума, уже сторонников, кроме её семейного клана, и не осталось — одни бунтуют тихо, а другие, как Медночешуйные и Агаточешуйные, довольно-таки громко. А у пескокрылой королевы, что решила бы взойти на трон таким способом, в принципе бы не было сторонников, даже своей семейной стаи — ведь она собственными когтями убила мать.

В реальности, конечно, дело обстояло куда сложнее. Первое: внезапная смерть Оазис от неизвестного когтя оборвала кучу межсемейных договорённостей, которая та, как оказалось, поддерживала в основном устно благодаря своей феноменальной памяти на морды и запахи — отчего распалась куча больших союзов и альянсов (вон, семья Шип вообще объявила себя независимым городом). Из этого вытекало второе: не было твёрдого курса, куда должно двигаться племя, ведь с распадом сети договорённостей, гарантом которых выступала старая королева, каждый начал тянуть добычу в свою сторону. И каждая сестра, собственно, представляла собственный курс движения: Прожог говорила о том, что сила крыльев, когтей и пламени будет вести племя, Ожог говорила о том, что только новая сеть альянсов из самых лучших, острый ум и хитрость приведёт к процветанию племени, Поджог же просто хотела восстановить всё как было, и методично собирала обрывки союзов, много общаясь с другими драконами — поэтому большинство из пескокрылых её и любило, так как знало её в довольно красивую морду лично и не раз, и тоже было не прочь восстановить как раньше.

Ну а кончился спектакль тем, что Кречет из сна пришла под конец и всё испортила, вещая о том, что они слишком взрослые, чтобы играть. На самом деле, звучало очень странно — даже взрослые любят погоняться друг за другом и покусаться, если нечем заняться. А уж когда она решила за это наказать Цунами тем, что она не будет спать в реке, это окончательно лишилось всякого смысла…

Затем Ласт принёс новость о том, что Завтравидец придёт завтра. Опять же, это скорее всего было полной бессмыслицей — Агаточешуйные, на территории которых находился этот таинственный связной с серой чешуей (как это иногда мелькало в маминой памяти, пока она не прерывала мысль), вряд ли пустили бы на свою территорию подозрительного морекрыла. В отличие от Кречет, что они знали хорошо и которая служила гонцом между семьями, по пути просто залетая в какую-то пещеру в большой горе.

Мало того, эту новость пришлось подслушивать. А вот это тоже было логично — ведь во сне воспитатели были не теми, кто заменил им родителей, а натуральными тюремщиками, и потому дракончики хотели знать их планы относительно себя как можно раньше. Реакция дракончиков была интересной — они решили, что Завтравидец их освободит от этого заключения в пещере. И если там он такой же, как и реальный, то они были наивные…

Тут сон кончался, и неожиданно Звёздолёт понял ещё одну вещь. Его сонное альтер-эго не имело его сил. Ни предвидения будущего, ни чтения мыслей — ничего! Он был просто драконом, который любил много читать и знать. Это было… странно, и ощущать, как ты видишь только своё воображение вместо реальных драконов было глубоко неправильным.

И почему их яйца не поместили под свет луны в качестве сильного символического жеста, как это было сделано в реальности? Ночекрыл надеялся, что в следующих снах-видениях, если это вдруг продолжится, ответ всё же будет.

***

А тем временем, утренний свет наконец стал пробиваться через световой колодец, и другие драконы стали пробуждаться. А вот морекрылки и дождекрылки уже не было! Неужели таки решили с утра пораньше исследовать? Ну да, первая ж в темноте едва ли не лучше его самого видит, а второй с её великолепным восприятием высоких контрастов достаточно точечного свечения полоски под крылом.

Звёздолёт дотянулся до их мыслей… так и есть. И до рассвета уже обнюхали все жилые пещеры! Теперь они решили изучить кухонную часть, а заодно и перехватить еды, если найдут. Что ж, учитывая, что другие драконы стали просыпаться, их шансы на это были весьма высоки.

И конечно же, с пробуждением в пространство полетели мысли:

«Я хочу поиграть с этими дракончиками!»

«А они у нас надолго?»

«Я уже отправила гонца о том, чтобы никто из наших не пускал взрослого ночекрыла по прозванию Завтравидец на наши земли» — похоже, двоюродная тётя.

«Как интересно, шесть разных племён в одном месте»

«Надо их расспросить, откуда они и почему с ней»

«Я должен обнюхать каждого из них! Интересно, а морекрылы пахнут морем? О, вот как раз она!»

«Судя по трепещущему языку этого юнца, меня активно нюхают, как какую-то вкусную штуку!» — а это возмущение точно от Цунами.

«Нет, не морем… А почему тогда они морекрылы?»

Голова стала немедленно распухать от такого количества мыслей, простреливая шумом в голове. Звёздолёт сразу применил свою коронную технику — мысли в журчащем потоке подземной речки. Один ручеёк, второй, третий — всё туда впадает, оставляя только шум на краю сознания. Фух, работает! Заодно и реальная практика перед большим миром, где может быть и до сорока драконов в одном месте!

Вместе с ним проснулся и Глин, как будто ощущая, что брат уже не спит, а значит, он должен следить, чтобы всё было хорошо. Да и почему как будто… Инстинкты Большого крыла не дремлют!

Мама тоже уже не спала — и наконец, убрала свои крылья с дракончиков, под которыми они, прямо как детстве, прятались от мира. И мысли всех были неожиданно согласны с тем, что это было прекрасно и хотелось бы повторить. Даже когда крылья убрали, всё равно чувство тепла и безопасности отпечатывалось внутри, поддерживая и согревая в этот момент.

А беспокоиться было о чём. Сегодня должен был прибыть Завтравидец, и все гадали, чем же это кончится.

— Я пойду поговорю с кузиной. Не пропадайте, драконята, — тепло сказала мама, поднимаясь на лапы и делая несколько шагов.

Её мысли кружились как вихри на склонах. Ей надо идти. Но это было новое место, к тому же на котором чувствовала угрозу своим драконятам, и тело реагировало с приглушённым, но всё же защитным, поведением. Она должна быть рядом с детьми, сопровождать их. Она вдруг поняла, что ей мало этого контакта крыльями. Что надо ещё. Что и вторую ночь она проведёт тут, пряча детей под крылья, как она это делала ещё пять лет назад. Что…

Не выдержав, мама повернулась назад к ним и начала вылизывать каждого драконёнка. Много драконов вокруг. Они должны знать, кто защищает её драконят. Никто не посмеет их тронуть, чувствуя запах большой и сильной драконицы. Где Слава и Цунами?

Подняв морду, Кречет вытянула шею и пророкотала так, что звук раскатился будто по всем пещерам, в конце рыка уходя в более высокие ноты. Этот сигнал драконята знали так, будто он был спрятан в их чешуе. «Мама зовёт. Где вы, драконятки?» — означал он.

И Слава с Цунами услышали его низкий рокот. Мама зовёт. Мама хочет их рядом. Эмоции отзывались, требуя идти, вспоминая про тепло маминой чешуи, и драконята не боролись с ним, начиная бежать на мамин голос. «Мы скоро будем!» — раздавался их ответный рык, долетающий до чувствительных к голосам своих детей маминых ушей и синхронизированный с их мыслями.

Они ворвались в пещеру ураганом из синего и светло-зелёного, чешуя Славы отражала её беспокойное настроение. Мама пророкотала снова, принимая дочерей под свои бока и начиная вылизывать их тоже, пока наконец её запах не установился прочно. И даже Пирит облизала — сонная дочурка не разогрелась настолько, чтобы начать обжигать язык.

Ласт и Бархан, проснувшиеся от рокота Кречет, тихо сидели в уголку пещеры и не отсвечивали. Годы жизни с нею научили их, что когда материнские чувства ударяют в голову, не стоит как-либо влезать — только обрычит почём зря. И только когда наконец она закончила умывать детей, они подали голос.

— Не ожидал, что ты поддашься им даже в семейном логове, Кречет, — сказал Ласт.

— Сегодня на границе семейных земель летает Завтравидец, и никто не знает, что ему взбредёт в голову. Я чувствую угрозу моим детям. Я хочу дать им мой запах, чтобы любой, кто задумается о вреде, подумал о последствиях в виде меня, с которыми ему обязательно придётся встретиться после этого, — с тихим рыком в голосе сказала небокрылка.

— Мама… — ласково протянула Солнышко, прижимаясь к лапе и вызывая в разуме взрослой ещё одну волну защиты.

— Ну вот как вас отпустить, милые… — тихонько сказала она, снова пряча под крыльями.

— И не надо, — ответила золотая пескокрылка. — Помнишь, как мы с тобой везде ходили гуськом?

— Но тогда вы едва достигали моего локтя, — улыбнулась Кречет, вспоминая.

— Мы вполне поместимся в этих коридорах, мама, — уверенно сказал Глин.

— Ладно… пошли поедим, а там посмотрим, захочу ли я отпускать вас дальше, — продолжала ласково улыбаться она, тихим урчанием подзывая следовать за собой.

В пещере, откуда расходились коридоры, их встретили другие дети, моложе и старше их. Даже Орёл, который потянулся пойти с ними, периодически невольно высовывал язычок из-за того, что дракончики теперь густо пахли маминым запахом.

Конечно же, в столовой пещере их встретила Пустельга:

— О, я думала, ты уже не выйдешь из пещеры! Присоединяйся, сегодня мы в честь тебя подготовили троечку коз.

— Спасибо, кузина, — улыбнулась ей Кречет, в то время как на камень выносили уже подготовленные тушки.

— Да не за что, — ответила она, высунув язычок, тоже воспринимая густо уложенный запах мамы на дракончиках и улыбаясь. — О, у тебя сегодня день заботы?

— Как видишь. Сложно удержаться от этого, когда где-то там летают всякие пророки, имеющие виды на твоих детей.

— Ишь ты, ещё и виды имеет. Что, он тебе какую-то претензию направил?

— Можно сказать и так. В целом, он хочет, чтобы у меня остались только пятеро, а вместо дождекрылки поставить одногодку-небокрыла.

— Умно с его стороны было написать это, а не говорить в морду матери, — рассмеялась Пустельга. Она и не подозревала о предвидении Звёздолёта, и пока что кузина не хотела говорить ей правду. Вот как всё подуспокоится, и они осядут под мамиными крыльями…

— Мы решили не ждать, пока он потребует этого в прямом разговоре. Потому, что я совершенно точно откажу, а что потом ждать от этого ночекрыла, совершенно неясно.

— И правильно сделала. Кстати, мне направлять гонца к маме, чтобы она готовила твою пещеру к прибытию целой семьи из… — Пустельга посмотрела на Кречет, дракончиков, а потом и расположившихся у соседних камней Ласта и Бархана, — десяти драконов?

— Конечно! — воскликнула Кречет. — Скорее всего, эти два года я поживу у неё, а потом дракончики полетят в мир и я может вернусь в старую пещеру, если она будет свободной. Кстати, она очень даже неплоха для жизни, и если кто-то потребует себе отселения, смело направляй в неё.

— Запомню.

Некоторое время они ели молча, наслаждаясь вкусной едой — хотя Славе всё же не хватало ягодной добавки, к которой она уже привыкла.

— Ничего, думаю на новом месте ты найдёшь новые ягодные кусты, — мельком ответил на её мысли Звёздолёт.

— Надеюсь… — протянула дождекрылка, и вдруг поняв, что надо бы помочь брату и скрыть, что он мыслечтец, добавила. — Неужели моё недовольство так заметно?

— Да, прям на чешуе написано, — тоже вдруг спохватился он. Между прочим, её текущий цвет и правда нёс лёгки оттенок недовольства. — Кстати, мне приснился интересный сон про нас, как все соберёмся, обязательно расскажу.

Остаток завтрака они провели в тишине. Хотя, не без того, чтобы их беспокоили другие — дракончики и драконята периодически подходили поесть, а по пути и обнюхать таких интересных и странных гостей, отчего их язычки танцевали кончиками в воздухе. Слава, явно не привыкшая к такому вниманию, начала потихоньку принимать текстуру окружающего камня в попытках слиться с окружением, отчего привлекла ещё больше внимания и быстро бросила это, возвращаясь к зелёному, что стал потемнее, чем обычно.

И только они собрались идти, как вдруг в столовую пещеру вошли три дракона, явно разгорячённые недавним полётом и пахня срочностью. Один из них выступил вперёд, начиная поставленным голосом:

— Сестра. Наш отряд обнаружил указанного чёрного ночекрыла в роще на границе нейтральных земель, ожидающего сопровождения. Он сразу спросил о Кречет, и мы сказали ему, что оная ему не рада, как и Пустельга, властительница этих земель, так что разрешения на пересечение воздушного пространства у него нет, и он должен покинуть границы нашей территории как можно скорее. Он подчинился, сказав что предвидел это, но в типичном туманном стиле ночных попросил передать о неких последствиях за некое ненадлежащее исполнение обязанностей, — судя по мыслям, брат явно хотел впечатлить гостей своим докладом.

— Всё же, думаю, не надо было так грубо его выпроваживать, — задумчиво ответила Пустельга. — Кто знает, что они могут ответить.

Кречет не удержалась и добавила:

— Но с другой стороны, я довольна. Я бы ему ещё и хвост подпалила на прощанье, после его планов на моих детей.

— Узнаю небокрылую маму, — заулыбалась кузина. — Сама такая же. Что ж, братик, продолжай патруль, и спасибо за хорошие новости.

— Служу королеве Пустельге, — шутливо наклонил голову он, разворачиваясь и выходя вместе с двумя драконами.

— Показушник! — со смехом воскликнула ему вслед она.