Крылья Огня: Пророчество о дракончиках

Глава 5. Полгода спустя

Драконята росли. И росли быстро. «Взрывной рост», как однажды подслушал в маминых мыслях Звёздочка. Теперь они в холке достигали её живота, а ведь в самом начале не могли достигнуть даже локтя! И не только рост — телосложение тоже менялось. Головы росли, и глаза были уже не такими огромными, да и само тело окончательно лишилось детского жирка и стало куда более похожим на взрослое. И, на самом деле, это помогало и материнским инстинктам Кречет.

Видя, как детские черты потихоньку сменяются взрослыми, однажды она поняла, что границы территории в её сознании, которые она ещё несколько месяцев назад яростно соблюдала, стали расплываться, смешиваясь с остальной территорией пещеры — а когда самцы подходят близко к драконятам, она не обнажает зубы в рыке. Конечно, это отнюдь не означало, что она перестала к ним чувствовать материнские чувства и теперь они сами по себе — нет, просто они немного поменялись и перестали быть такими яростными и сверхзащитным.

Конечно же, другие стражи были довольны таким поворотом событий. Можно посмотреть на драконят без нависающей над ними настороженности от небокрылой, если сохранять правильную подчинённую позу, и даже получить от несмелый тычок носом и высунутый язычок некоторых из детёнышей, что таким образом обновляли запомненный запах взрослых.

А самое главное — то, что раньше было коротенькими крылышками, стало большими, тренированными многочисленными инстинктивными взмахами, крыльями. Воздух теперь не утекал, а ловился между перепончатыми пальцами крылоладони, к радости драконят будто затвердевая под ними, отчего опирающееся на него тело вдруг становилось немного легче. И тогда драконята захотели узнать, каково это — держаться в воздухе. Сначала они попытались прыгать, но скоординировать прыжок с лап и взмах крыльев оказалось очень сложным делом. После нескольких дней неудач они решили найти место, откуда можно спрыгнуть. Сталагмиты, скальные уступы, мамина спина…

Мамина спина была идеальной. Тёплое, знакомое с первых дней вылупления, место. Место, пахнущее самым родным в мире. Одно только нахождение здесь добавляло уверенности, которую не в силах дать никто и ничто другое. А уж если она заурчит и тем более ткнётся носом…

Первой залезла Слава, признанный остальными драконятами специалист по залезанию на всё, что не является слишком гладким — а в маминой чешуе всегда есть места, за которые можно зацепиться. Мама встала, и на секунду дождекрылка замерла, слушая её тихое, вибрирующее урчание — а затем раскрыла крылья и одним плавным толкнулась вперёд.

Её мысли вспыхнули радостью и долей страха, когда она вдруг ощутила, что под ней нет ничего, и что-то в груди толкнулось в шею. Плотный воздух потёк под крыльями — и, будто вспоминая что-то давно забытое, её длинный хвост плавно изогнулся в сторону, а вслед за ним и всё тело, поменяв направление тяжести и начиная поворот прямо к приземлению. В конце же она просто пробежала по земле — и грациозно сложила крылья к бокам, одним текучим движением поворачиваясь к сиблингам с довольно обнажёнными клыками.

Пасти у всех были раскрыты. «Как будто она просто проплыла в воздухе» — думала Цунами, наконец поняв, что надо бы пасть закрыть, а за ней поняли и все остальные. «Я следующая!» — прокричала она, уже карабкаясь по крылу мамы, что снова присела на лапы.

К удивлению толкнувшейся от спины Морекрылки, полёт в воздухе был совсем не похож на плавание! В воде тело было куда легче, и один взмах крыльев толкал далеко — а тут весь вес тела падал на крылья. Она попыталась несильно толкнуться ими так же, как она делала это в воде — но высота почти не изменилась! Она упрямо взмахнула ещё, толкнув сильнее — но крылья ушли слишком низко, и она потеряла высоту, спешно расправляя их горизонтально снова, подготавливаясь к приближающейся из-за этого посадке. Слишком большая скорость! Она скорректировала крылья, выставляя их вперёд, заставляя тело выгнуться почти вертикально и тяжело плюхнулась на задние, а затем и передние лапы, шлёпнув перепонками.

Это было… не так, как она себе представляла. Увидев гладкий и грациозный полёт сестры, она решила, что это похоже на плавание — но это оказалось ошибкой. Тут совершенно не было этой знакомой выталкивающей силы, что она чувствовала в воде, даже немножко! А ещё и Звёздочка за этим наблюдает, и наверняка всё слышит. Ну и пусть! И она вытянула в его сторону морду, задирая нос в дразнящем жесте, и фыркнула, вызвав у него невольную улыбку — ну что поделать, если и правда слышит.

Следующим залез Глин, думая о том, что это он должен был быть первым — у него большие крылья, и он должен был проверить безопасность полёта перед тем, как дать своим сиблингам это повторить. Он тоже раскрыл крылья — широкие, знакомые каждому находящемуся здесь драконёнку — и одним сильным оттолкнулся от спины.

Вес тела сразу же упал на перепонку. Глин загрёб воздух пальцами крыла, будто бы уплотняя воздушную подушку под ней, и аккуратно заскользил. В его полёте не было грации Славы, но и неловкости Цунами не возникло; он просто пролетел, испытывая в полёте различные загибы задней кромки крыла, сравнивая различную плотность воздуха под крылом с различной скоростью потери высоты — и затормозил крыльями вперёд, немного пробегаясь, когда коснулся лапами земли.

Его мысли уже сравнивали ощущения. Он намеревался прыгать так снова и снова, пока не выработает более-менее идеальное соотношение. Дело не одного дня, но он не собирался сдаваться. В конце-концов, скоро ещё и махание крыльями, чтобы не просто парить, а сохранять высоту!

Видя, что всё хорошо, следующая залезла Солнышко. Она подняла мордочку высоко, высматривая Глина, и, найдя, одним движением раскрыла крылья и прыгнула прямо в его направлении.

Несмотря на маленькость, пропорции её были точно такими же, как у остальных драконят, а значит, подросшие крылья были уже развиты достаточно, чтобы держать в воздухе. Она немного покидала хвостом в стороны, чувствуя, как от этого меняется тяжесть в теле, и довольно плавно приземлилась прямо возле брата, заслуживая его урчание и лизь в нос — отчего тихонько заурчала сама, совсем немножко гордо выпятив грудь.

Её мысли лучились радостью. Не только за свой собственный успешный полёт, но и за то, что другие так же хорошо полетали — даже Цунами, хоть она и наверняка немного недовольна собой, считая, что могла бы лучше. И она нисколько не сомневалась, что Звёздочка так же хорошо пролетит! И если он читает её мысли, то она очень отдельно ему скажет, что он хороший! Ночекрыл снова заулыбался — уже от неистощимой жизнерадостности своей сестрички и её видения всех остальных хорошими. И последнего она наверняка же набралась от Глина. Ну вот как такую не любить?

Теперь же Звёздочке предстояло собственное парение. Он аккуратно залез на маму, что так и не перестала тихонько урчать, не мешая детям использовать себя в качестве взлётной площадки; её мысли лучились спокойной уверенностью, что он сможет тоже. «Я знаю, что ты слышишь мой внутренний голос» отдельно добавила она в мыслях, не удержавшись и тихонько толкнув его носом. Ну что ж, он изучил полёт каждого, и теперь готов совершить свой собственный. С этими мыслями, Звёздочка раскрыл свои крылья, впервые показывая полный разворот, до последнего пальчика — и толкнувшись немного вверх, прыгнул.

Движение вверх прекратилось почти сразу, подарив мгновение полной невесомости — а потом воздух твёрдо ударил в перепонку крыла. Звёздочка помнил каждое ощущение, что было в памяти сиблингов, и теперь испытывал это сам. Теперь воздух обтекал его тельце, перекатываясь под перепонкой и держа всего драконёнка собой. Как и Глин, он проверял ощущение уплотнения и разрежения при загребании крылопальцами. Как и Солнышко, он тоже проверил, как меняется его центр тяжести, когда он меняет положение хвоста хотя бы немножко. Как и Цунами, чувствуя скорую потерю твёрдости под крылом, он направил тело вверх — и приземлился на задние лапы, вызывая восхищённые взгляды и приоткрытые пасти у сиблингов. И что он такого сделал-то?

— Твой полёт… — ответила на немой вопрос мама, озвучивая пришедшие в тот же момент мысли. — Ты летел… почти без звука. Я скорее слышала, как ты сопишь!

— Ты был просто летящим кусочком ночного неба! Звёздочка! Ты не просто Звёздочка, ты Звёздолёт! — радостно прощебетала Солнышко, лизнув в шею. — Теперь я буду тебя так называть!

— Ужас, — заулыбался последний, засмущавшись неожиданно свалившимся на него вниманием. Другие тоже лизнули его, и он склонил морду, закрывая её крыльями, но от мамы это не спасло — она просто склонила голову сверху, с нажимом проведя язычком от самой макушки до хвоста, вызывая невольное урчание и расправление крыльев в стороны.

Но ничего не кончилось. Радостно пищащие урчащие дети снова залезали на спину мамы, чтобы расправить крылышки — и оттолкнувшись, отправиться в свободный полёт. Так прошло несколько часов — а потом мышцы крыла наконец устали, и неугомонная детская энергия больше не могла справиться с этим. Тогда мама ненадолго оставила их, чтобы принести запасённой в холодной воде дичи, и накормить своих усталых драконят. Глин, как всегда, распробовал всё первым, а после его одобрения и остальные набросились на мясо, урча и размахивая хвостами.

Для Славы же были отдельно принесены горные ягоды, которая она с радостью умяла и легла под солнышко. Как она говорила, солнце даёт ей кучу энергии, и, видя как после очередного солнечного сна она мягко переливается всеми цветами радуги и улыбается, никто не мог этого отрицать. Даже Цунами наконец поняла важность сонного времени и не лезла к сестре, пока та спит. К Славиному сожалению, теперь крылья едва ли наполовину помещались под солнечный свет, и то, что он движется в течение дня, стало ещё заметнее и фрустрировало её.

Остальные тоже заснули — полные животы не располагают к физической активности, и они опять сгрудились в одну большую привычную кучку, с довольным Глином посредине.

Несколько дней прошло в тренировках. Тренировках, которые скорее были похожи на вспоминание и укрепление мышц, чем учёбу с нуля. Драконята просто укрепляли мышцы и учились управлять центром тяжести для совершения поворотов, и даже иногда подмахивали крылышками, чтобы сохранять высоту.

И однажды утром мама, раздав утренние лизи и дав драконятам правильный запах, негромко сказала:

— Мы идём наружу. Вы уже хорошо летаете, так что пора вам узнать и настоящий воздух, а не пещерный стоячий.

— Наружу? Откуда светит солнце? — сразу же спросила Слава.

— Да-да, именно туда, — услыша это, дождекрылка прижалась к маме, радостно куснув её за ногу.

И на этот раз, видя в маминых мыслях картины бескрайнего неба и расстилающегося во все стороны ландшафта, Звёздочка не боялся — ведь он уже подрос, и сами пещеры даже уже не чувствовались бескрайними, как это было несколько месяцев назад.

Мама встала — и казалась уже не такой высокой, как раньше. Дождекрылка подпрыгнула — и вскарабкалась на мамину спину под завистливые взгляды других, цепляясь коготками за малейшие неровности чешуи. Конечно, там было ещё одно место, конечно, но так как мама уже была на ногах, зацепиться было сложно.

Из небольшой пещеры рядом с камнем-задвижкой вышел Бархан. Это была его комната, неуловимо пахнущая чем-то сухим, а из-под камня, окантованого по краям едва видимым световым контуром тихонько струились запахи внешнего мира — вода и что-то смолистое. А теперь они узнают, что именно!

Навалившись, он всем телом толкнул камень — и яркий солнечный свет прорезал тьму пещеры. Сгрудившиеся вокруг мамы драконята не ожидали такой атаки на глаза — и громко запищав, зажмурились, невольно втянув голову поближе к телу. Ярко! Даже под светом с потолка не было так ярко! Мама же, заранее прикрывшая глаза мигательной перепонкой, только урчала, гладя носом каждого ребёнка, чтобы он проморгался, привык к свету и открыл своё третье веко.

Наконец они вышли — и Слава растянулась на её спине, впитывая каждый лучик солнца. Крылья обвисли по маминым бокам, а мордочка легла на спину с закрытыми глазами, пока чешуя медленно сменилась синим с жёлтым, а мысли наполнялись полным удовлетворением. После месяцев сидения под световым кругом солнце наконец-то ВЕЗДЕ…

Дети боялись уходить далеко, едва ли не прижимаясь к маминым ногам, а Солнышко так и вообще оказалась под животом, глядя сквозь просвет между передних лап. Её раздвоенный язычок непрестанно высовывался, рефлекторно собирая запахи мира, и Звёздолёт не отставал, также щупая языком воздух и желая узнать об этом месте всё.

Перед ними расстилался берег ручья, даря мокрый запах, оседающий на языке. Здесь подземная речка находила путь наружу через погребённый под слоем гравия выход — и текла дальше, едва показываясь на поверхности под гравийным покровом. Всё это обрамлял каменистый овраг с свисающими сверху ветками деревьев (что и давали смолистый запах), заворачивающий дальше в сторону — но давая достаточно прямого места для разбега и прыжка, который в маминой голове кончался мощным хлопком крыльев и началом полёта. Когда-нибудь они и сами смогут так взлететь!

«Ну что, пойдём дальше, мои исследователи?» — улыбаясь спросила Кречет, покусывая задумавшегося Звёздолёта за оттопырившееся ушко. Ей ответил нестройный хор голосов, которые были вовсе не против, и они пошли. Слава на спине удовлетворённо урчала, не собираясь слезать с мамы в принципе, а сиблинги аккуратно наступали на камни, цепляясь коготками, чтобы не провалиться лапой между ними. Периодически один их них с пищащим криком всё-таки проваливался, но сразу доставал её обратно. Легче всего было Глину — его широкие лапы хорошо закрывали промежутки, и он не проваливался, но постоянно обеспокоенно урчал, периодически слыша новые писки своих сиблингов и оглядываясь на них — убеждаясь, что ничего страшного не произошло. Они шли так некоторое время, и постоянно вниз. В речку впадали новые ручейки — и вот он уже перестал прятаться в камнях, а показался снаружи.

Здесь, прямо сразу после места впадения ещё одного такой же речки, ручей сильно изгибался влево, оставляя на берегу все отложения, что он приносил с гор. И это была тёмно-серая, глинистая грязь. Чувствуя, как её запах вдруг пробудил что-то в нём, какую-то странную тягу, он с разбегу, подпрыгнув и взмахнув крыльями, влетел в это образование, радостно ощущая, как грязь обволакивает каждую чешуйку, успокаивает напряжённые когти, образуя приятно холодный слой против палящего горного солнца и как будто впитывается в в него. Оказывается, он так много потерял за эти долгие месяцы в пещере! Ну почему, почему мама ни разу не отнесла его в это благословленное место?

А мама тем временем думала о том, что она, сфокусированная небокрыльскими инстинктами на территории гнезда, совершенно забыла о том, что грязекрылам нужно то, в честь чего они собственно называются. И похоже, даже Ласт забыл! Хотя, учитывая, как она рычала на драконов, подходящих к её выводку, не удивительно. И если благодаря пещерной речке с морекрылкой проблемы не возникло, то вот грязекрыл не дополучил то, что ему было важно — и теперь со счастливой мордой и виляющим хвостом лежит и возюкается, возмещая.

«Мамочка, не кори себя, — Звёздочка аккуратно укусил её за лапу, прижимаясь щекой. — Главное, что сейчас он очень счастлив, хотя и немного недоволен тем, что ты не отнесла его сюда раньше». В ответ на это всё слышащий Глин фыркнул, что кто-то опять говорит вперёд морды, и перевернулся на спину, подставляя изляпанный живот солнцу и прижимая лапы к нему, смотря на сиблингов, что теперь будто перевернулись в его глазах. Где-то глубоко в груди было тепло: его братья и сёстры в безопасности, они с мамой, а значит, он абсолютно счастлив.

Слава окончательно разомлела. С одной стороны тёплая мамина спина, а с другой стороны лучи солнца, мягко впитывающиеся в каждую чешуйку. Её мысли медленно проскользнули к счастливому спокойствию — и она, даже не заметив этого, сдалась мягко обовлёкшему её сну, дарящему абсолютное счастье дождекрылке, погруженной в ласковое золото солнца.

Кречет аккуратно села, наблюдая за детьми. Цунами осмелела и залезла в ручей, заставляя напрягаться и быть готовой броситься, если течение вдруг унесёт плещущуюся драконочку вниз, но к счастью, глубина была малой, да и кажется, даже маленькая морекрылка уже могла бы бросить вызов течению, хоть и с неясными пока результатами. Солнышко аккуратно тронула лапкой воду, но залезть не решилась и просто легла маме под бочок, а с другой стороны уже сидел Звёздолёт, тихо урча от довольных и текущих всё медленнее мыслей всех вокруг, от сиблингов до самой мамочки, сам проваливаясь вместе с сестрой сон.

Первой проснулась Слава. Она мигнула довольно-спокойным сине-розовым — и получила немного удивлённый взгляд от мамы. «Твои цвета стали ярче, — ответила мама на немой вопрос дочери, лизнув её в нос. — И мне это нравится. Надо нам чаще быть снаружи». Слава была с этим полностью согласна — в идеале, таким должен быть каждый день!

Следующей проснулась Цунами, заснувшая прямо на галечном берегу наполовину погружённая в воду. Она потянулась, посылая волны гибким хвостом, и наконец пошлёпала наружу, подойдя к Глину и несильно укусив так же засунувшего грязекрыла, который сразу же вскочил и приготовился обороняться — но увидев Цунами, успокоился и, поймав прямо в момент когда она попыталась от него отскочить, с урчанием куснул в ответ.

Вся эта возня пробудила и остальных. Даже Слава слезла с мамы, ощупывая воздух языком, а её мысли лучились радостью от того, как же свежо она себя чувствует, отчего иногда по её телу проходила целая небольшая радуга. Теперь драконята были готовы ко всему — и даже идти домой, хотя никто особо и не хотел, на самом деле. Они готовы были гулять тут с утра до вечера!

И мама дала им это сделать. Теперь они прыгали с её спины у берега ручья. Здесь парение было сложнее — мог налететь ветер и поменять это самое чувство под крылом, увеличив или даже уменьшив его, особенно если порыв налетел сбоку. К счастью, драконята уже умели им управлять, и теперь просто учились правильно применять его при различном ветре — и буквально за день уже неплохо с ним управлялись. Ещё занятия два таких — и уже можно будет учиться не просто держать высоту, а даже набирать её.

Они возвратились в пещеру по своим следам, их носы и языки работали в идеальном тандеме, чтобы привести их домой. Бархан встретил их на входе, убеждаясь, что никаких опасностей нет. А когда они пришли обратно в пещеру, их уже ждала свежевынутая из холодного ручья тушка и мамины облизывания — чтобы потом снова устало собраться в кучку вокруг большого крыла и заснуть под двойным накрытием крыльями, довольными жизнью.

Ласт подошёл, любуясь большой драконячьей кучкой под крылом Кречет:

— А ты точно уверена, что это хорошая идея, ходить так далеко под открытым небом? А вдруг силы Пурпур их заметят?

— Мы на земле моей двоюродной сестры. Солдаты Пурпур не летают здесь настолько низко, чтобы различить наших необычных драконят.

— В смысле на земле двоюродной сестры? Разве это не пещера, найденная Когтями Мира?

— Ну да. А кто её для них нашёл? Думаешь, они просто тайно летали по территории различных семей без разрешения и разнюхивали места, не боясь быть раскрытыми и допрошенными или даже отданными под королевский суд? Или думаешь они прилетали к старейшинам этих самых семей и спрашивали «а нет ли у вас свободной пещерки, нам она очень нужна»? Нет, они наводили контакты и спрашивали тех, кому доверяют. И они прекрасно знают, как наша семья и лично я ненавидят королеву, поэтому они доверили мне найти место для драконят на нашей территории, — Кречет открыто улыбалась, видя, как Ласт замер, обрабатывая информацю.

— Значит, это не просто убежище Когтей… — протянул он через некоторое время.

— Нет, не просто убежище, а выбранное лично мной с учётом того, что у нас будут пять драконят. Можешь это даже Бархану рассказать, я разрешаю, — «что-то с моими драконятами я совсем забыла о других… как только они встанут на крыло, я посещу моих детей» подумала она, и в её сознании промелькнуло два дракончика — медночешуйная и горячая, и серовато-красный и холодный.

— А кто это два дракончика? — спросил Звёздочка, когда Ласт наконец ушёл. — Драконята, про которых ты думала.

— Это тоже мои дети… я обязательно вас познакомлю потом. Когда вы встанете на крыло и сможете позаботиться о себе самостоятельно в случае чего. Только тогда я смогу спокойно оставить вас на некоторое время этим двум оболтусам и прилететь в семью, — «я не ожидала, что моё материнское чувство так среагирует на драконят чужого племени» додумала она, постаравшись побыстрее обрубить эту мысль, ведь вдруг Звёздочке она не понравится, а он ей такой же родной, как и эти два драконёнка.

— Буду рад на них посмотреть. Они должно быть хорошие, ведь это ты их воспитала. И наверняка думают, где же ты… — последнее драконёнок сказал закрывая глазки, тихонько смещаясь в сон о том, как пещера неожиданно раздвигается в голубое небо.

«Наверняка думают…» — поймал он перед окончательным засыпанием последний отблеск маминой мысли, немного окрашенный чувством вины.